Нулевой потенциал

В вагоне было не очень много людей. Часть из них оживлённо переговаривалась, часть смотрела в телефоны. Айзава же напряженно разглядывала незнакомые припорошенные снегом пейзажи за окном. Под теплым пуховиком воротник серой рубашки, так заботливо подобранной Хизаши, сдавливал горло, хотя и был расстегнут. Она поджимала губы, пряталась в пышный шарф и боролась с навязчивым желанием распустить волосы собранные в хвост. 14 часовой перелет, с пересадкой в Пекине, вымотал ее гораздо сильнее, чем самое худшее дежурство. А смена поездов и проталкивание сквозь оживленные предпраздничные толпы людей — окончательно выбили из колеи. — Нервничаешь? — Хайке пододвинулась ближе, теперь их коленки соприкасались. — Нет, — четко ответила Шота, наблюдая за первыми признаками надвигающейся метели. — Я сделаю вид, что поверила, — тихо улыбнулась излишне бодрая и оживленная Накамура. — Хотя уже не чувствую свою конечность. Айзава резко разжала свои пальцы, освобождая ладонь Хайке, но та опять взяла ее за руку. Шота вздохнула, сильней вжала голову в безразмерный шарф, так и не отрывая взгляд от окна. Несколько чересчур улыбчивых людей, перед тем как выйти на своей остановке, что-то сказали на немецком Хайке, а та широко улыбнулась в ответ и сказала им что-то схожее. Айзава наблюдала за этим через отражение в стекле и ничего не понимала. Ей было не по себе и она жалела, что согласилась на эту затею. Более того, сама подкинула эту идею. Сама себя закопала. — Они пожелали нам хорошего рождества и успеть добраться до бури, — Хайке подняла их сцепленные с Шотой ладони, почесала ими свой нос и напоследок мягко поцеловала костяшки. — В прошлый декабрь были сплошные дожди. Тебе повезло. Двое школьников, случайно скользнувшие по ним в этот момент взглядом, смущенно отвернулись. — Повезло, — хмуро повторила за ней Айзава. — Я не везу тебя в лес к волкам, — вздохнула девушка. — Очень жаль. Хайке недовольно хмыкнула, уткнулась холодным носом в ее щеку и щекотно засмеялась. У Шоты от этого все внутри болезненно сжалось и она наконец-то закрыла глаза, переставая сверлить пронизывающую темноту. — Ты им понравишься, — беловолосая пристроила свой подбородок на чужом плече. — А если не понравишься, то это ничего не изменит. От ее негромкого голоса у Айзавы бежали мурашки по коже и легкие сдавливало. — Это была плохая идея, — глухо сказала она в шарф. Хайке отстранилась с удручённым вздохом и заёрзала на сиденье, устраиваясь удобнее. — Однажды я принесла в дом дикого енота. Вот это была действительно плохая идея. Шота усмехнулась, хоть и немного нервно. Эта глупость ее совсем чуть-чуть, но подбодрила. Мягкий женский голос объявил очередную остановку и Хайке потянула ее к дверям, свободной рукой подталкивая желтый чемодан на колесах. От этого чемодана Айзаве тоже было не по себе. У них обоих оказалось мало вещей, поэтому они сложили все вместе. Вместе. В один чемодан. Вместе. В один. Это было рационально, но все внутри холодело, словно она спрыгнула с обрыва и не сразу обнаружила отсутствие какой-либо страховки. Шота нервно поправила шарф, сходя на платформу. В лицо ударил ветер со снегом, покалывая кожу мелкими острыми иголками, лизнул холодом непривычно открытые лоб и уши. Хайке уверенно шла вперед, легко ориентируясь в привычной для нее местности. — Moin! — улыбнулся им работник станции, проходя мимо. — Moin, — кивнула ему Накамура и тоже улыбнулась. Словно все друг друга знают с пелёнок. Слишком много навязчивого дружелюбия на квадратный метр. Для Айзавы уже давно был превышен разумный лимит социальных взаимодействий, хотя она в них и не участвовала. Хайке принимала весь удар на себя, улыбаясь и не отпуская ее руку. И Шота чертовски благодарна ей за это, хоть в слух такого и не скажет. С таксистом Накамура тоже перекинулась парой фраз и они о чем-то мило посмеялись. Вдоль одинокой дороги, которую уже начало заметать снегом, был только негустой лес и узкая велодорожка. Айзава устала, но усталость не глушила нервный мандраж. Она старалась сконцентрироваться на переплетающихся пальцах, единственном, что не позволяло ей прямо сейчас выпрыгнуть из машины. Шота хмурилась и упорно пыталась затолкать неуверенную 15-летнюю себя обратно за тысячу замков. Она тренировалась до изнеможения, она выдрессировала себя быть уверенной, не терять драгоценные секунды на сомнения. Но это все сейчас бесполезно. Здесь ее геройские навыки никак ее не спасут. К такому она не готовилась. Они шли по мощеной тропинке и снег непривычно поскрипывал под ногами. Айзава замедлила шаг, оглядывая небольшой дом, словно из рекламы какой-нибудь страховки или глупых иностранных семейных фильмов, хоть и немного потрепанный. Хайке улыбнулась ей через плечо и крепче сжала ее ладонь. Они неспешно поднялись на крыльцо, освещенное теплым светом гирлянды, и остановились. — Ох, они повесили ее, — Накамура подняла голову и показала пальцем наверх. Над ними висел украшенный веник. Шота не могла описать это точнее. — Это рождественская омела. Айзава неприятно напряглась, когда Хайке внезапно отпустила ее руку, но вида не подала, только оторвалась от разглядывания украшения и повернула голову. — Персону, которая случайно оказалась под омелой, позволяется поцеловать любому, — голос Накамуры был тихим и преувеличенно серьезным. — Глупость, — скривилась Шота. Холодные ладони скользнули по шарфу и бережно обхватили хмурое лицо. — Не я придумываю правила. На холоде губы Хайке казались обжигающе горячими. Айзава окончательно надломилась и постыдно поддалась, чувствуя как старательно запрятанные неуверенность и страх смешиваются с чем-то пронизывающе теплым, чем-то незнакомым и пугающим ее до одури. Шота не сильна в эмоциях и чувствах, но с Накамурой она была не против таких совсем нерациональных проявлений. Не против складывать вещи в один чемодан. Не против хвататься за холодную руку как за спасательный круг, хоть ей все еще до боли страшно, что это может кончиться в любой момент. Ее пальцы опустились на талию, прижимая Хайке к себе и та улыбнулась в поцелуй, даже не думая прерываться. Накамура на вкус как лед, и весь этот снег и темнота с редкими огнями ей так удивительно идут. У Айзавы губы давно онемели, а ноги, еще немного, и точно подкосились бы, не будь она такой тренированной. Хоть здесь это пригодилось. Она вздрогнула и прервала поцелуй, когда дверь перед ними резко открылась. Шота зажмурилась от яркого света и ударившего в лицо теплого воздуха со смесью запахов. Она хотела отстраниться, но Хайке держала ее в крепких объятиях и самодовольно улыбалась, ловя на себе ошарашенный взгляд Айзавы. Ошарашенный от того, что по ту сторону порога на нее недовольно смотрела копия Накамуры. Она даже не сразу смогла идентифицировать, что это мужчина. — Вы еще успеете пообжиматься, — спокойно и серьезно сказал он, без всяких приветствий. — Там еда стынет. В его негостеприимности Шота удивленно нашла лучик света, среди всего этого пугающего дружелюбия последних суток. Она вопросительно посмотрела на слишком широко улыбающуюся Накамуру, а та только засмеялась, довольная такой реакцией, поцеловала ее в висок и уверенно перехватила под локоть. Айзаву потянули вперед и она, не успевая задуматься, переступила порог. Темнота, холод и ветер остались за дверью. В нос ударил запах хвои и специй. С нее спешно сняли шарф и промерзшую зимнюю одежду. Домашнее тепло забралось под рубашку. — Мы добрались, — улыбнулась счастливая Хайке, заглядывая в глаза, и сильнее сжимая ее руку в своей, переплетая пальцы. — Будь как дома. У Айзавы в носу защипало. От непривычных ярких запахов, скорее всего. Она молчаливо кивнула и позволила Накамуре провести себя глубже в дом. Ей бы хотелось, чтобы ее руку не отпускали никогда.