Нулевой потенциал

— … эта система изжила себя. — Как и тюрьмы в нынешнем их состоянии. — Полностью с вами согласна, но… — А как вы фиксируете… В перерыве между секциями докладчики были особо оживленными, словно каждый впервые за год смог выбраться из своей лаборатории и увидеть других людей. Хайке задумчиво вскрыла бутылку воды и, не отрываясь от увлекательного обсуждения, осмотрела небольшой зал. Взгляд выцепил Нико среди остальных людей не с первого раза. Он был зажат кем-то в угол, без пути к отступлению. Это тоже происходило каждую конференцию. Накамура вежливо и неторопливо обменялась контактами с теми, кого встретила тут первый раз, и начала пробираться в сторону брата. Девушка из обслуживающего персонала заваливала его вопросами, удивительным образом игнорируя отсутствие ответов и нервные колкости. Нико неприкрыто облегченно вздохнул, когда сестра оказалась рядом с ним. — Наконец-то. — Ты очень срочно нужен на улице, — Хайке сделала шаг ближе к девушке, которая попыталась протянуть руку к Нико, чтобы его задержать. — Погодите, оставьте… — начала она, но растерянно замерла, когда Накамура нависла над ней. — Значит, клеишься к моему брату? — улыбнулась Хайке. Нико недовольно сидел в самой безлюдной части внутреннего двора. — Почему ты не можешь докладывать вместо меня? — раздраженно пробубнил он, когда сестра села рядом на скамейку. — Такие условия, — она протянула ему схваченную по дороге тарелку с канапе, но он ее проигнорировал. — Ты сам подписался на еще один грант. — Никто не заметит, что это не я. — Особенно те, кто пытается каждый раз познакомиться с тобой поближе, — Хайке усмехнулась и на нее тут же метнули крайне разозленный взгляд, но она только пожала плечами. — Прости-прости. Буду лучше защищать тебя от последствий твоего обаяния. — «Обаяния» мой зад, — прошипел Нико, проводя по лицу ладонями. Где-то позади послышались чужие голоса, начиналась следующая сессия докладов, но они могли ее пропустить. Еще какое-то время они просидели молча, пока Хайке не уничтожила последнее канапе. — Ты отлично справляешься, — она мягко стукнула его в бок. — Наверное. — Ну правда, Нико, ты можешь все и без меня. Он подозрительно прищурился, вглядываясь в сестру. Вся их научная и исследовательская деятельность складывалась просто отлично. Как бы не хотелось это признавать, но Комиссия оказала им невероятную услугу. Конечно же не в ущерб собственным интересам. Хайке слабо улыбнулась, без всяких причуд догадывалась, что сейчас подумал ее брат. — Арендатор запретил животных. — У меня аллергия. — У меня коты. — Я их не люблю. Один из щенков протяжно заскулил и все присутствующие разом нахмурились. — Кто-то должен взять их, — Макото скрестила руки на груди и осмотрела всех вокруг, — пока ещё кто-то не определит их куда-нибудь. — Арендатор запретил животных. — У меня аллергия. — У меня коты. — Я их не люблю. Взгляды одновременно направились на все это время молчавших брата и сестру. — Ну так? — неловко начала одна из коллег. — Временно, — серьезно ответила Хайке. — Я возьму их, но только временно. Нико удивлённо обернулся на нее, но не нашелся, что именно хотел ей сказать. Только молчаливо наблюдал, как коробка со слепыми щенятами перешла ей в руки, а затем также молчаливо следовал за ней до кабинета. Хайке достала шарф из рукава своего перекинутого через стул пальто и заботливо подстелила его в коробку. Животные заерзали, дрожа тыкались маленькими мордочками ей в пальцы, старательно тянулись к хоть каким-то крупицам тепла. Нико смотрел за всем издалека, неуютно переминаясь с ноги на ногу. — Временно? — неуверенно спросил он, косясь на щенков. — Ах, — Хайке растерянно подняла на него взгляд. — Ты против? Прости, я не подумала… — Нет-нет, — он неловко отмахнулся рукой. — Если это должно было произойти, то нет смысла спрашивать. На самом деле она не подумала. Просто проявила импульсивное милосердие. Она не помнила ни одного упоминания собак в своем сценарии, а значит, они тут ненадолго. Ее ответственность за них временная. Хайке бережно погладила черную шерсть. Все это ненадолго. Без всяких глубоких привязанностей. Нико как-то задумчиво хмыкнул, словно немного расслабляясь. — Ты всегда тащила беспризорных животных, — пожал он плечами и его сестра сразу же удручённо опустила голову, зная, что он скажет дальше. — Но в этот раз это хотя бы не енот. — Хаааа… Из внутреннего кармана рюкзака исчезли капли для глаз — кончился срок годности. Шрам на шее постепенно перестал быть таким ярким. Отпала навязчивая привычка проверять японские новости. Время постепенно вымывало все как проточная вода. Хайке уперлась руками в колени. Пар от дыхания поднимался клубами в предрассветное холодное небо. Даже собаки запыхавшись легли на снег, но продолжали внимательно следить за своей хозяйкой. Пробежка, завтрак, добраться до лаборатории, проверить письма, проверить отчеты, поправить планы, обойти «подопечных», пообедать… Выработанная рутина. День за днем, год за годом. Накамура распрямилась, сердцебиение возвращалось в привычный ритм. Ей ощутимо не хватало прежних физических нагрузок. Прошло так много времени, что растворилось даже напряженное ожидание, когда ее вернут обратно. Словно Комиссия забыла о ней, оставшись в ее реальности только короткими автоматическими напоминаниями об отчетах раз в год. Прежняя жизнь всплывала в звонках отцу, который был перегружен работой в ее отсутствие, обрывочных геройских новостях и в сохраненном в облаке документе о всем, что еще должно произойти. Хайке никогда не нравились такие затишья. — С днём рождения, — мама улыбалась, держа в дрожащих руках небольшую бархатную коробку. Тремор так и остался с ней. Как и проблемы с запоминанием новой информации. Ежедневники с красивым идеальным почерком, сменились невероятным количеством пометок и напоминаний на планшете — автокоррекция текста ей очень помогала. Она адаптировалась, осталась преподавать научную этику, переделала свой быт. Можно было быть уверенным, что она сделала все возможное со своей стороны, чтобы ее сын не чувствовал вины. Мама улыбалась. Как и всегда. — Спасибо, — Хайке улыбнулась ей в ответ и аккуратно приняла коробку. Крышка мягко распахнулась и вкусный ужин, заботливо приготовленный Нико, превратился в желудке в ледяной ком. — Я заметила, что ты часто смотришь на свое запястье, когда тебе нужно узнать время… Хайке осторожно вынула часы из футляра. Она продолжала все также улыбаться - маме не зачем ненужное волнение. Ремешок послушно щелкнул, смыкаясь на тонком запястье. — Длину можно отрегулировать, я боялась, что они могут не подойти… — Все отлично. Мне нравится, что они свободные, — она потянулась вперед, легко поцеловала женщину в щеку и крепко обняла. — Спасибо, мам. — Эй. Собаки лежавшие в ногах лениво зашевелились, поднимая головы и принюхиваясь. Нико хмуро кутался в плед и в тусклом свете от экрана ноутбука был похож на сомнительное привидение обитающее на кухне. — Почему ты не спишь? — Хайке удивлённо выпрямилась, отвлекаясь от текста, глаза с трудом фокусировались в темноте. — Почему ты не спишь? — Ну… — она сделала неоднозначный жест рукой от чего в тишине клацнул сталью ремешок часов. От этого звука она вздрогнула, скосившись взглядом на них всего на секунду, а затем растерянно вздохнула. — Не хочу пока спать. Стул едва скрипнул под опустившимся на него Нико. Брат явно хотел спать, от чего слишком сосредоточенно щурился в пространство. Хайке опустила руки на колени, бездумно вела взглядом по едва различимому полу, с которого когда-то собирала осколки разбитой посуды. — Тебе нельзя нарушать режим, — она говорила шепотом и в темной кухне это выглядело и звучало заговорщески, как в детстве. — Иди спать. В ответ он недовольно фыркнул и легко стукнул сестру в плечо. Они вдвоем остались в ночной тягучей тишине, пока Нико серьезно не посмотрел на нее. — Хочешь какао? Холодный дискомфорт чуть смягчился вместе с тихим смешком, Хайке расслабленно кивнула. Уже держа в руках теплую кружку, она надеялась, что Айзава тоже сейчас не одна. Кофемашина загудела, скрипнула, щёлкнула и начала разливать эспрессо по двум чашкам. Коллега, который пришел в их команду только недавно, заботливо протянул ей их, когда аппарат закончил работу. — Спасибо, — она кивнула и взяла только одну. — Нико нельзя кофеин. — Ох, — он виновато улыбнулся и сразу перешёл к делу. — Макото сказала, что ее брат хочет сам дойти до кабинета. — Сам? — Накамура немного растерялась. — Да. Она задумчиво прокрутила в голове все заключения о состоянии ребенка. — Думаю, это можно попробовать, — Хайке нахмурилась. — Но пусть в коридоре будет пусто. Мужчина опять широко и располагающе улыбнулся прежде чем кивнуть. — Хорошо. — Ты можешь переключить на что-то более приятное, чем новости? — фыркнула находящаяся в комнате лаборантка, шумно размешивающая сахар в своей кружке чая. — А ты можешь не изолироваться от реальности? — парировала другая, сосредоточенно переключая каналы. — Хах, — девушка собиралась что-то ответить, но оглянулась через плечо. — Доброе утро, Нико. — Доброе, — без энтузиазма поздоровался он и обошел всех на максимально возможной дистанции, чтобы встать за Хайке и заварить себе что-то травяное. Он передал ей какие-то папки, привычно заглянув в глаза, чтобы откалиброваться. Никто уже не обращал на это внимания. — Нашла! — воскликнула девушка с пультом от телевизора. Поверх сюжета на японском говорил диктор на английском. Хайке раздражённо подняла взгляд на экран, путаясь в смеси языков. Зубы звонко стукнулись о край керамической кружки. — Сегодня было совершено нападение на учеников UA. Два преподавателя находятся в критическом состоянии… Голоса смазались в глухой периферийный фон, она удивлённо смотрела на две фотографии появившиеся на фоне видео с разрушенным зданием и как будто ничего не понимала. Коллеги буднично перекидывались какими-то своими замечаниями, кажется даже спросили что-то у нее, но она только отставила свою кружку куда-то в сторону раковины. Рука Нико, схватила ее за локоть, направила к выходу. Хайке послушно волочилась следом, зачем-то очень сосредоточенно следя за его шагами. — Надо связаться с отцом, — его голос почти незаметно дрогнул, когда они оказались в кабинете для занятий. — Или с кем-то ещё… Я придумаю. Внутри что-то треснуло. Сознание поплыло от перенапряжения, оставляя только до истерики захлебывающий страх и подкидывая к порогу сознания то, чего ей не хотелось. Бетонная пыль, кровь пропитавшая грубую черную ткань. Никакого привычного тепла, только бездвижный холод. — Мне надо вернуться, — резко сказала Хайке, сбросив с себя руку брата. — Что? — он испуганно обернулся. — Я хочу вернуться, — она нервно провела рукой по волосам, посмотрела на собственное запястье на котором болтались часы. — Я не могу сидеть здесь, зная, что с ней не все в порядке. — Хайке… — Нико осторожно отложил какие-то папки на стеклянный столик. Он тоже был напуган, но сейчас почему-то не сходил от этого с ума как она. — Ты должна успокоиться. — Все равно Комиссия рано или поздно вернёт меня в Японию навсегда, — тревога нарастала гулкими ударами в ребрах, в висках, в кончиках пальцев. — Все равно вернёт. Я знаю, что я буду там. Мне нужно вернуться. Я должна вернуться. — Ты не в себе, — Нико сжал ее плечи. — Полететь в Японию, не проблема, но ты должна сейчас взять себя в руки и… — Навсегда? Он замер, растерянно и испуганно смотря ей за спину. Позвоночник лизнуло холодом, страх ударил в горло, сдавливая его до боли. Хайке знала, чей это голос и, что сейчас будет. — Вы бросаете меня, — голос подростка надломился. Чернота расползлась по полу, схватилась за края медицинского халата. Ткань затрещала, когда Хайке дернулась вперёд, со всей возможной силой отпихивая брата в сторону. — Стой, пого… — он ударился спиной о дверь и хрипло выдохнул. Чернота ползла дальше, скручивая и разламывая все на своем пути. Стеклянный столик зазвенел осколками. Хайке выскользнула из халата, но ее резко дернуло назад, заставляя упасть. Волосы, сплетённые в косу, окутало темнотой и потянуло до боли. Рука спешно нащупала осколок, он впился в пальцы, разрезая кожу, достаточно острый, как и был нужен. Обломок стекла отрезал большую часть волос в одно движение, остальные просто выдрало. Пришедший в себя Нико схватил ее за локоть, попытался потянуть на себя, но получил удар в солнечное сплетение. Окровавленная рука схватила его за воротник, прижала обратно к двери. Хайке чувствовала как черный холод начал ползти по ногам разрезая и скручивая кожу. Она успела дотянуться до дверной ручки и протолкнуть сопротивляющегося брата в кладовку. — Выживу, — удивительно уверенно сказала она, глядя ему в глаза и захлопнула дверь прежде, чем боль выбила из лёгких весь воздух и все мысли из головы. Вязкая темнота одной волной добралась до поясницы. Что-то отчётливо хрустнуло. Просыпаться было отвратно, живописнее и не скажешь. Она прищурилась, чтобы потолок палаты не размазывался так сильно. Как будто бы тошнило, но к этому она была привычна. От этой беглой мысли хотелось усмехнуться, но вышло так себе. Сидевший рядом с кроватью Нико зачем-то резко вскочил и навис над ней, упираясь руками в край кровати. Дрожащий, бледный и перепуганный. — Все в порядке, — в горле пересохло, слова царапали его изнутри. — Потом будешь меня ругать. Он зажмурился, стиснул зубы и через какое-то время упал обратно на стул, закрывая лицо ладонями. — Пожалуйста, — голос Нико был сиплым. Он был совсем измотан. — Пожалуйста, не скрывай от меня такое. — Извини. Она закрыла глаза и хотела было провалиться обратно в темный спокойный сон, но размытая боль по всему телу никак не давала. Впрочем, это означало, что она чувствовала ноги, что было очень даже хорошо в такой ситуации. Резкое осознание ударило в ноющие ребра холодом. Хайке дернула рукой, пытаясь коснуться брата, но мышцы толком не слушались. Костяшки стукнулись о металлический поручень. Нико испуганно выпрямился и через мгновение понял неозвученный вопрос. — Она жива. Они вместе с Тринадцать находятся в больнице. Она попыталась ответить, но говорить стало слишком трудно, вышло только немного кивнуть. Дальше началась больничная суета. Ее что-то спрашивали, осматривали, рассказывали, что с ней произошло и как врачи с помощью причуд смогли собрать ее практически по кусочкам. Хайке задумчиво смотрела на рентгеновские снимки, которые ей показывали, и даже не старалась делать заинтересованный вид. Это было не так уж важно. — Рада, что вы не умерли, — спокойная прямота Макото всегда была очаровательна. Она опустила шуршащий пакет на тумбочку у кровати и осталась стоять рядом. — Я тоже, — улыбнулась ей Хайке и не поймала на себе привычный пристальный и холодный взгляд. — В кино приносят фрукты, — ответила девушка немного отстраненно. Они обе замолчали. Накамура невольно сжала в кулаках края пододеяльника. Отрывать взгляд от белой стерильной ткани тогда сильно не хотелось, но она все же посмотрела на Макото. — Они не говорят мне. — Юки убил себя, когда понял, что сделал. Ногти болезненно впились в кожу даже сквозь ткань. Она подозревала, что так будет, но предпочитала наивно заталкивать эти мысли подальше, вместе с кучей других. — Я… — сипло начала она, но ее резко перебили. — Вы же разрешите мне остаться? Хайке удивленно подняла голову. Макото не смотрела на нее, рассредоточено косилась куда-то в сторону, засунув руки в карманы толстовки. — Конечно, — пришлось проглотить подступивший к горлу ком. В ответ ей лишь коротко кивнули. Накамура наблюдала, как девушка хмурилась, явно подбирая нужные слова, но они все никак не находились. — Черт, — она выдохнула сквозь зубы. — Я… Мне стало так легко, когда я узнала, что он умер. Что это все наконец-то закончилось… Макото закрыла глаза ладонью. Хайке не оставалось ничего, кроме как просто молчать. Реабилитация прошла пусть и мучительно, но быстрее прогнозируемого. Она устало оперлась на трость, выходя из кабинета врача. Возможно потому, что она знала, что точно будет ходить. Хоть какие-то плюсы предсказаний. Вместо Нико в коридоре ее ждала мама. Мягко подхватывая под руку и улыбаясь, она осторожно провела рукой по коротким волосам дочери. — Тебе очень идет. Ей выдохнули в лицо далеко не самым приятным дыханием, от чего она скривилась, но все равно крепко обняла излишне радостных собак. Глупо было отрицать, что она тоже скучала по ним. Жизнь возвращалась в почти привычный ритм. За исключением, что теперь она проверяла японские новости каждую свободную минуту. Хайке послушно ждала, не делая больше никаких эмоциональных глупостей. В конце концов, Всемогущая, с поднятой в знак победы рукой, была по всем экранам. Просьба от Комиссии тоже не заставила себя ждать.