Нулевой потенциал

Нико всегда ждет, когда все выйдут из аудитории, остается там до последнего, чтобы ни с кем не пересечься. Так что когда лекция заканчивается Шота, обходя студентов, спускается к нему и прислоняется к парте напротив трибуны. — Вы что-то хотели, Айзава-сан? — он сосредоточено собирает немногочисленные листы. Прежде чем что-то сказать, она оглядывается и убеждается, что все вышли. Она долго думала, что ему сказать. Если бы Нико мог ей рассказать, что с Хайке, он бы рассказал, придумал бы способ. В этом нет сомнений. К сожалению, как она позже поняла, свой шанс все узнать, она упустила там, в Тартаре. — Говорят в Комиссии есть человек, который знает, если кто-то что-то разболтал, — наконец-то говорит она. Нико замирает с бумагами в руках и поднимает на нее взгляд. Он улыбается так спокойно и грустно, что у Шоты от этого неожиданно колит где-то внутри. Она смотрит, как он снимает перчатку и протягивает ей руку. Помня прошлый опыт, все внутри кричит, что эту руку нельзя трогать ни в коем случае, но Айзава протягивает свою в ответ и осторожно касается холодных пальцев. Облегчение. Она чувствует внутри себя облегчение. Просыпаться было до знакомого отвратно. Она прищурилась, чтобы потолок палаты перестал плыть. В голове гудело, звенело и пульсировало. Через какое-то время ей удалось приподняться и перелечь в больничной кровати повыше. Почти каждое ватное движение отдавалось чувством тошноты. Потребовалось еще подождать, прежде чем пространство вокруг наконец-то оформилось. Рядом с ней кроме привычных и знакомых проборов были и какие-то странные, таких она никогда еще не видела. Хайке приподняла руку, которую почти не чувствовала, и без интереса осмотрела сразу два прикрепленных к пальцам пульсоксиметра. Показатели были в норме. Судя по некоторым пакетам с растворами, от которых тянулись капельницы, вероятно она была в коме. Или чем-то похожем. Она с усилием повернула голову, чтобы посмотреть в окно и понять, как падает вечерний свет. — Черт, — хрипловато сказала она. Это была палата под ответственностью Комиссии. Накамура медленно вдохнула и еще медленней выдохнула. Придется вспоминать, что она такого сделала, чтобы тут оказаться. Память не очень хотела с ней сотрудничать, пришлось начинать с собственного имении и даты рождения, и всяких пунктов опросников, которые она когда-то зубрила. Это было утомительно, она по привычке подняла запястье, чтобы проверить время и ее как током ударило. Хайке подхватила пульт с красной кнопкой, лежавший рядом с ней на кровати и нажала на нее несколько раз. Прежде чем в дверь в палату распахнулась, казалось прошла вечность. — И снова привет, — устало сказала Эдда. — Ч… — начала Накамура, у которой пульс стучал тошнотой в горле. — Все в порядке, — женщина лениво проверяла показатели приборов. — Она жива, цела и уже давно в UA. — Т… — Точно. — Н… — Да, ты не помнишь. Хайке еще какое-то время растерянно смотрела на не меняющееся лицо Эдды и панически пыталась придумать более конкретный вопрос, потому что все еще не верила, ей нужно было какое-то настоящее подтверждение. — Я… — едва произнесла она, как перед ней на одеяло упал небольшой планшет с прикрепленными листками. — Что… Накамура удивленно смотрела на четыре рисунка: от едва напоминающего кота до более похожего, но все еще неправильно кривого. Рядом с каждым едва разборчиво было выведено время, дата и ее собственное имя. — Ты просыпаешься уже пятый раз и не отвечаешь ни на какие на вопросы, пока не убедишься, что Айзава Шота жива, — Эдда вздохнула. — Последнее, что ты помнишь, это как передала врачам Сасаки Мирая, — имя вертелось у Хайке на языке. Она нахмурилась и это простое действие отдало болью в висках. — Дальше ты нашла Айзаву Шоту. Живую. Потом тебя отправили сопровождать образцы. На машину напала Лига Злодеев и ты, по все еще неизвестным нам причинам, приняла тот препарат, который я отдала тебе ранее. Вся история. — Ох… — Твоя память должна восстановиться, — проверив все показатели, Эдда села на стул рядом с кроватью. — И я заинтересованна в этом не только по тому, что твой брат обещал сжечь мои мозги, если я как-либо повлияла на сохранность твоих. — Кто еще в курсе? — Твоя семья и команда, которая занимается этой разработкой. — Какой сегодня день? — Почти рождество. — Оу… — она попыталась посчитать дни в голове. Выходило много. — Это… плохо. — А когда тебе было бы удобней воскреснуть? На пасху? Ты не оставила пожеланий, знаешь ли. — В описании к препарату сроки были меньше. — Потому что кто-то вколол его себе, когда у него было сотрясение мозга, — Эдда от возмущения даже выпрямилась как по струне. — А потом еще получил травмы! — Простите, — Хайке этого не помнила, но под строгим взглядом из-под очков, ей все равно стало стыдно за себя. С ней явно из-за этого прошлось повозиться. — Ближайшее время тебя будет часто тошнить, — Эдда вернулась к каким-то своим пометкам в документах. — О, поверь, — Накамура приподнялась, чтобы занять более сидячее положение и усмехнулась. — Я чемпионка по тошноте. — Рада слышать. А теперь пиши и рисуй. Пальцы на удивление уже не чувствовались как сосиски. Но Хайке все равно не позавидовала бы тому, на ком этот препарат применят следующим. — Знаешь, я ведь могу сказать, что эксперимент не удался и ты мертва, — как-то слишком спокойно сказала Эдда, наблюдая как Накамура переписывает с ее часов время. — Что? — Ну знаешь, сбежишь в страну третьего мира, займешься земледелием… или что там обычно делают в бегах? Никаких Коммисий, геройств и этого всего. — Ты действительно можешь это сделать? — Хайке так и замерла на середине написанного слова. Эдда в ответ невозмутимо пожала плечами. — Всегда хотела попробовать провернуть что-то такое. — Ты пугающая, ты в курсе? — Накамура протянула ей планшет обратно. — Спасибо. Это значит «нет»? — Это значит «нет». — Как не интересно, — Эдда перевела взгляд и принялась разглядывать лист. — О, удивительно хорошо! — Она закивала сама себе. — Только кот все ещё кривоват. — Он и должен таким быть. — Это многое объясняет. — Не оскорбляй мои таланты. — Ты уже разговорчива и все ещё не вырубилась от излишних усилий. Это хороший знак! Ещё один разговор из дня сурка я бы не перенесла. — Хочешь добавлю послание себе, что я тебя невероятно ценю? — Нет. Ты тогда не поверишь, что это ты и написала. — Разумно. Эдда вложила планшет в свою папку и наклонилась ближе, подпирая подбородок кулаком. — Какую мораль мы вынесли из происходящего? — Не зарабатывать сотрясения, когда тестируешь на себе странный препарат имитирующий смерть? — Ты заслужила звёздочку в тетрадь. — Ее можно обменять на обезболивающее? — Нельзя. — Ну вот. — А знаешь, что ещё нельзя? — Что? — Разглашать, что ты жива. Ни тебе, ни мне, никому, кто об этом в курсе. Комиссия озаботилась заранее. — Да черт, — Хайке закатила глаза, хотя это было больно. — У причуды этого мужика есть хоть какой-то предел по количеству? — Мне тоже интересно. — И какой на меня мертвую план? — Мне не рассказали. — Ещё что-то интересное? — Регенерация починила твой позвоночник и ноги. Хайке удивлённо моргнула и сначала не нашлась, что сказать. — Серьезно? — Ты теперь как новая. Как старая, но как новая. — Мне не нужны будут лекарства? — Не нужны. Можешь пробежать хоть марафон. Хайке открыла рот для следующего вопроса, но Эдда подняла палец, показывая ей замолчать. — Ты слишком оживилась. Давай сегодня больше не напрягаться, — она встала. — У тебя есть время отдохнуть, прежде, чем я разрешу Комиссии добраться до тебя. — Хорошо, — послушно согласилась Накамура. — Я кстати обокрала твою квартиру, — между делом обронила Эдда направляясь к двери. — Что? — Поправляйся! Она оставила ее в одиночестве больничной палаты, хлопнув дверью на прощание. Хайке какое-то время еще задумчиво посверлила свои руки взглядом, но потом обессиленно растеклась по кровати и закрыла глаза. Воскресать утомительно. Комиссия пропускает все ее просьбы мимо ушей. Так что когда заканчиваются все путаные подготовки для ее новой личности, она чувствует себя усталой и невероятно злой. Они последний раз все проверяют, вручают ей потертую спортивную сумку с дешевой одеждой и оставляют ждать машины, которая выбросить ее непонятно где. — Минутку, — к ней подскакивает человек из отдела, который писал ее поддельную историю. — Кое-что от нас. Накамура смотрит как он по-хозяйски открывает сумку, висящую у нее через плечо и засовывает туда какой-то пакет. Она уже привыкла, что ее тут не спрашивают и не предупреждают. — Удачи вам! — Ага. Уже добравшись через три чертовы пересадки до своих трущоб, она кидает вещи на пол комнаты, где она теперь будет жить. По плану найти подработку в месте где уже работает человек промытый идеей «войны за свободу супер сил», вступить туда и следить в основном за Ястребом, чем за Лигой. Ничего сложного. Она пацан на побегушках, человек-телеграф, прослойка на всякий случай. Хайке трет виски и опускается на пол, о чистоте которого предпочитает не задумываться. Ей хочется уснуть и завтра уже все решать. Последняя надежда этого дня, что сумке есть есть что-то, чем можно застелить футон, и, ну вдруг, какая-нибудь домашняя одежда. Она раздраженно дергает молнию, вынимает пакет, который ей мешает, и замирает. Человек из Комиссии отказал ей в этой нелепой просьбе, которую она отказалась объяснять, а потом больше не поднимала. Накамура медленно кладет себе на колени блестящую пластиковую упаковку с фигуркой Всемогущей. Она в них не разбирается, но наверное такой у него не было. — Эй, не думал, что и вы тут! Круто! — она со всей силы хлопает Кейго по плечу, протолкавшись к нему через битком набитый зал. Он с натянутой улыбкой поворачивается к ней. — А можно автограф? Ща-ща, я найду бумажку… Когда в его руках оказывается смятый листок, со знакомой ему пометкой в углу, он и бровью не ведет, оставляет свою размашистую подпись. — Вот, на здоровье! — Спасибо, чувак! Хайке видит, как у него всего на секунду надуваются щеки, как он перебарывает резко подкатившее желание заржать в голос. У нее от этого все равно глаз дергается, хотя она и пытается держать восторженное лицо. Они же профессионалы. — Классный прикид, — отпускает комплимент Таками. — Спасибо, бро! — она радостно трясет автографом и оборачивается, на злодея, пробирающегося все через туже толпу к Ястребу. — А вы с Даби типа кореша, да? Передай ему, что он очень крутой! Обязательно передай! Едва эти двое отходят и она остается в гудящей толпе одна, крошечное перо проскальзывает между поднятым воротником куртки и горловиной водолазки. — Мы в полной жопе, так ведь? — почти бесшумно произносит Накамура. Кейго взмахивает рукой, приветствуя тех, кто его узнает. Хайке знает, что это «да». Айзава бездумно смотрит в потолок своей палаты. Из-за обезболивающих все раны кажутся какими-то не своими. Кроме ноги, ее она вовсе не чувствует, как онемела, но все равно до глупого хочется ей пошевелить. Она медленно моргает, казалось все разговоры измотали ее гораздо сильней, чем битва. Со стороны коридора становятся слышны шаги и кто-то шумно прислоняется к открытой двери. — Ты что-то забыл, Ямада? — она неохотно поворачивает голову. Из-за поврежденного глаза эту часть палаты совсем не видно. — Почему ты пират? — хрипло спрашивает перебинтованный с ног до головы человек, наклоняя черноволосую голову на бок. Они молча смотрят друг на друга. У Шоты нет сил ни злиться, ни удивляться, ни возмущаться, ни радоваться. Она так устала. Она так скучала. — К сожалению, я не могу эффектно полить голову и преобразиться, — Накамура вяло взмахивает рукой, пытаясь изобразить какой-то жест, но получается у нее так себе. Айзава наблюдает, как та оттолкнувшись от двери, пошатываясь доходит до стула у кровати и грузно опускается в него. Движения давались ей с явным трудом, она запыхалась добираясь сюда. — А, черт, — она складывается пополам и опускает голову на свободную часть кровати, утыкаясь макушкой Шоте в бедро. Пока та пытается отдышаться, Айзава аккуратно кладет ладонь на ее голову, забираясь пальцами в непривычно темные волосы и стараясь не задевать перебинтованные места. Хайке зажмуривается. У нее явно высокая температура. Вряд ли врачи разрешили ей гулять в таком состоянии. — Комиссии по безопасности больше нет, — вяло проговаривает Шота. — Да, я теперь свободный человек. Наверное. Они какое-то время просто пребывают в тягучей больничной тишине, прежде чем Хайке неожиданно начинает говорить. — Настоящая фамилия моего дедушки Химура. Мы дальние родственники с женой Старателя. — Вот как… — Мой дед занимался запрещенными исследованиями, поэтому мы были втянуты в дела с Комиссией. Нико же рассказал тебе остальную часть истории? — Да. — Хорошо, — она опять замолкает и приоткрывает глаза, долго думая о чем-то своем. — Я работала вместе с Сэром, потому что наши причуды резонировали и я случайно увидела свое будущее. Мы искали способы изменить его предсказания, но у нас ничего не получилось. — перебинтованная рука Хайке касается запястья Айзавы и тянет вниз, чтобы накрыть ладонью свои глаза. Шота послушно ждет. — Я знала все заранее. Как мы с тобой познакомимся, как будем встречаться, как расстанемся, как я вернусь, как ты умрешь на том задании, освобождая Эри, — Накамура глубоко вздыхает. — Все, что мы с Сэром увидели, обязательно случалось. Как бы мы ни старались, оно все равно происходило. Мы произносили те же слова, совершали те же действия, как в какой-то проклятой пьесе, — Айзава чувствует, как ее запястье сжимают сильней, как под ладонью нахмуриваются брови Хайке. — Я знала, что брошу тебя. Я знала все с самого начала и ничего не смогла с этим сделать. Ты должна была там умереть. — Но я жива. Шота мягко проводит большим пальцем по напряженному лбу Накамуры. Та поджимает губы и едва кивает, чуть подминая простынь. — Жива. — Значит, все хорошо. — Наверное… — Хайке перехватывает ее руку и привычно переплетает их пальцы. Она приподнимается на локте и ей нужно немного отдышаться после этого. — Правда мир в огне и апокалипсис в планах. — Сложно поспорить, — Айзава лениво наклоняет голову набок и всматривается в чужое лицо, удивляясь, как черный брови и волосы его меняют. Словно они опять не виделись целую вечность. — Кем Комиссия заставила тебя претворятся? После этого вопроса у Накамуры глаза как будто стекленеют. — Никто этого не узнает. — Тебе запрещено? — Нет, — холодно говорит она. — Но я все равно не расскажу. Шота улыбается, почему-то хочется ее еще немного подразнить, но она оставит это на потом. Хайке бессильно упирается лбом в их сцепленные пальцы и вздыхает. — Ты еще хочешь быть вместе со мной? — А я выгляжу как человек, который может куда-то убежать? — Ты! — Накамура зло бьет ее кулаком свободной руки в бедро, но ударом это можно назвать только формально. — Иди сюда… — Айзава тянет ее за руку к себе, отодвигаясь на другой край кровати, чтобы освободить место. К ней на матрас послушно забираются и ложатся рядом, хотя это и сопровождается кряхтением. На талию опускается перебинтованная рука, в плечо упираются горячей щекой. — Если врачи будут меня искать, — вяло говорит Хайке, когда ее обнимают за плечи, — соври что меня не видела. — Хорошо, — Шота целует горящий лоб и упирается носом в колючие черные волосы. — Я постараюсь больше не умирать, — бубнят Айзаве в шею. — Мне не понравилось. — Уж будь добра. — И ты тоже не умирай. — Ладно. — Выпишут от сюда, придется весь мир спасать. — Ага. — Столько дел. — Да. — Спасем мир, поедем в отпуск. — Как с бумажной работой разберемся. — Ой, да к черту тогда его спасать. Айзава смеется, сильно, но бережно прижимая Накамуру к себе. — Спасибо, что вернулась, — говорит она, расслабленно закрывая глаза. — Ага, — Хайке крепче обнимает ее в ответ. Мир за окном сошел с ума и летит куда-то в бездну, но они со всем этим обязательно как-нибудь разберутся. Вместе.