X Ingredient

- Так, как там поживает Филадельфия?       Во время ужина Стивен натянуто улыбается. Девочки продолжают есть, к счастью, не замечая искр напряжения в воздухе. - По-прежнему, всё по-прежнему, - отвечает он. - Полна старомодной американской свободы. И так же дурно пахнет.       Против воли улыбаюсь. Это и покорило меня в нём тогда - он всегда мог заставить меня улыбаться. Даже смеяться иногда. Интересно, заставляет ли он теперь улыбаться ещё одну женщину.       Хуана приносит десерт, который съедают только Стивен и девочки, а я пропускаю как само собой разумеющееся. Стивен протягивает руку и шутливо пихает Кэролайн в плечо, и она улыбается поверх еды и пихает его в ответ. Одна из их любимых игр. Нарочито громко прочищаю горло, пока они не начали бросаться друг в друга хлебом, и они разделяют хитрую ухмылку. Кэссиди хихикает. - Я привёз вам кое-что, - начинает он, прищурившись. Глаза близняшек зажигаются восторженным блеском. - Вот только не скажу, что. Придётся подождать до конца обеда, - и они практически подпрыгивают от нетерпения.       Чувство вины давит, заставляет задыхаться. Я очень сильно рискую. Из-за собственных эгоистичных мотивов, из-за своего собственного глупого удовольствия я рискую стереть счастливые улыбки с лиц моих девочек. Ловлю себя на крошечной надежде, что у Стивена всё же есть интрижка на стороне - что, если наш брак распадётся, это будет не по моей вине.       И ещё раз, в последний раз клянусь себе, что покончила с Андреа. Не потому, что хочу отомстить, не из-за всех потерь, к которым это могло бы привести лично меня, а из-за потенциального катастрофического ущерба для моей семьи. Растягиваю губы в насквозь пропитанной фальшью улыбке для Стивена и девочек и допиваю кофе. - Что это за хрень у тебя на руке?       Вопрос Стивена почти заставляет подпрыгнуть, когда мы готовимся ко сну. Но у меня есть большой опыт в сокрытии своих эмоций, и я поднимаю брови, следую за его взглядом и равнодушно смотрю на укус на руке. - Ах, это, - небрежно качаю головой. - Не поверишь, но странная штука - мне приснился какой-то сон, и я проснулась, кусая себя за руку, - закатываю глаза. - Самый запутанный момент в моей жизни. Я сначала подумала, в нашу спальню пробралось какое-то животное. - Это... странно, - осторожно заключает Стивен, но не выказывает сомнения. Он с готовностью мне верит. Конечно, почему бы и нет? Я могу быть холодной, могу быть равнодушной, но я честна. Я никогда не лгала ему. До всего этого. - Похоже, ты в самом деле выдрала кусок. - Очевидно, да, - изучаю укус. - Уже проходит. И всё ещё болит, не буду скрывать. - Держу пари, - задумчиво отвечает мужчина. Подходит поближе, очерчивает контуры укуса пальцем. Смотрю ему в лицо. На секунду промелькнувшая нерешительность сменяется маленькой улыбкой, а затем он наклоняется, чтобы меня поцеловать.       Это неправильно.       Это неправильно. Всё это неправильно. Чувствую внезапный порыв оттолкнуть его. Но я не знаю. Не могу. Вместо этого, преодолевая желание отстраниться, скольжу руками по шее и целую его в ответ.       Склоняясь, муж целует меня в шею. - Как насчет того, чтобы в этот раз тебя укусил я? - спрашивает он. Давлюсь нервным смешком и надеюсь, прерывающееся дыхание будет расценено как предвкушение, а не животный ужас.       Мы не занимались сексом почти два месяца. С тех пор, как... с Андреа. Контраст между прикосновениями Стивена и Андреа выбивает почву из-под ног. Его руки большие и тёплые, почти грубые, и он наваливается на меня, прижимает к кровати, стягивая по пути с себя свитер. Он высокий, рыжий и волосатый, у него плоская грудь, грубая кожа и щетина. Боже, я не хочу его вообще, но не знаю, что ещё делать.       Я отказалась от неё, напоминаю истерически, приказывая себе не дрожать, пока он склоняется надо мной и тянется ладонями под халат. Я обнажена под ним. Возможно, это не займёт много времени. Похоже, он спешит.       Стивен кусает меня в плечо, сильно. Взвизгиваю, а он прикасается к этому месту коротким поцелуем, и это совсем не похоже на извинение. Может, он хочет причинить мне боль - будто если замаскирует это под страсть и любовь, я не замечу.       Мне нужно как-то это провернуть. Пытаюсь вспомнить, как реагирую на прикосновения Андреа: звуки, которые издаю, движения тела. Я должна сфальсифицировать страсть более убедительно, чем когда-либо. Но я не могу этого сделать. Тело будто одеревенело, сжалось в ужасе. Он целует мои шею, плечи, касается груди, сжимает ягодицы и целует в губы. Но я не чувствую ничего, кроме отвращения, и жажду, чтобы это закончилось как можно скорее.       Наконец, он скользит пальцами вверх по внутренней стороне бедра, чтобы обнаружить, что я всё ещё абсолютно сухая, и издаёт расстроенный рык. Зажмуриваю глаза, крепко сжимаю пальцы в кулаки и отчаянно призываю образ Андреа, как её язык или пальцы нежно скользят внутрь меня. Стараюсь вспомнить её запах и мягкое давление тела, как она никогда не бывает груба со мной. Не из-за того, что не позволяет служебное положение, а потому, что она может сделать меня своей рабыней самым лёгким прикосновением.       Это работает. По крайней мере, достаточно, чтобы удовлетворить Стивена, который, по-видимому, не в настроении задерживаться сегодня, и слава Богу. Принимаю его и даже выдавливаю стон, хотя слово "случка" - всё, что приходит на ум. Мы оба молчим, мы не смотрим друг другу в глаза.       Вот так. Такова будет моя жизнь без неё. Самое близкое к интимности, которую мне придётся терпеть, самое близкое к страсти, вот что меня ждёт. Между тем, у неё есть парень, которого она очень любит и который заставляет её сиять.       Снова стону, на этот раз в чистом огорчении, и надеюсь, Стивен примет это за нечто другое. Крайне маловероятно. Очевидно, он понимает. Толчки становятся быстрее, он начинает что-то бормотать, и я знаю, он близко. Ладно. Подмахиваю бёдрами в такт, ускоряясь, сжимаю его, и он кончает, сотрясаясь в моих руках, прежде чем тяжело вздохнуть и откатиться в сторону. Выскальзывает из меня и снова переворачивается на спину.       Я хочу принять душ. - Ну, думаю, это слишком, спрашивать, притворялась ли ты вместо того, чтобы в самом деле испытать удовольствие, - категорично замечает Стивен.       Стараюсь не сглатывать. Видимо, я не так хороша в этом, как думала. - Что ты, нет, - спешу его успокоить. - Дорогой, я... Что заставляет тебя думать... Конечно, я не притворялась...       Резко поворачивает голову в мою сторону, и лицо его блестит от пота, а глаза сверкают стальным обиженным блеском. - Отлично, - цедит он. - Тогда давай повторим. Прямо сейчас. - Стивен...       Снова перекатывается и подминает меня под себя. - Нет, нет, давай, - повторяет. - Ты же не кончила, верно? Ты ведь не можешь сказать мне, что не хочешь, чтобы я продолжал, пока тебя не разорвёт от счастья. Конечно, нет, ибо до того, как это произойдет, я скончаюсь от старости... - Стивен! - отталкиваю его от себя и сажусь, прикрываясь халатом. Чувствую себя униженной, и не в последнюю очередь потому, что он прав и прекрасно это знает. - Что на тебя нашло? - О, я не знаю, - усмехается он, голос становится громче. Обеспокоенно смотрю на дверь в надежде, что он не разбудил девочек внизу. - Может быть, я просто подумал, было бы неплохо не чувствовать, как я причиняю мучения своей жене каждый раз, когда прикасаюсь к ней. Или притвориться, что я в нормальном работающем браке. - Он работающий, - протягиваю руку и обхватываю его предплечье, на что он небрежно отмахивается. - Стивен, послушай, - говорю я, стараясь не паниковать, - ты слишком остро реагируешь. Ради всего святого, всего лишь из-за прошедшего получаса ты хочешь... - Ты думаешь, это было только сегодня? - ... уничтожить наш брак? Успокойся и подумай о том, что ты говоришь... - Ты думаешь, это было только сегодня? - спрашивает снова требовательно. - Да ладно, Миранда. Ты, вероятно, всё время думала о своём Подиуме, верно? - Нет, - отрицаю я, и это чистая правда. Не думаю, однако, что настоящая правда бы его сильно обрадовала. - Хорошо, хорошо. Может быть, вечеринка на этих выходных. Или Гала, сбор средств или твоя последняя пара обуви. Может быть, это заставило тебя возбудиться всего на десять секунд, чтобы я смог... - Не моя вина, что ты не способен!       Вот же... блять.       Я сказала это. Вот оно, прямо на ладони. Я не могу вернуть свои слова обратно, да?       Мы смотрим друг на друга через всю кровать, задыхаясь и сжимая зубы, и я уверена... Похоже, у нас всё же есть одно желание на двоих - поубивать друг друга. - Что ж, - рычит он. - Так, значит, проблема во мне. И как давно ты притворяешься?       Закрываю глаза. На мгновение даже хочу сказать ему, это не его вина - он просто не Андреа. И он ничего не может с этим поделать. - Нет, - говорю тихо. - Мне... мне очень жаль. Я не имела в виду... - О, нет, как раз-таки имела, - Стивен рывком поднимается с кровати и надевает собственный халат. - Я сплю в гостевой. Наслаждайся уединением.       Подавляю едкий смешок. Стивен, наконец, собирается спать в постели, где я определённо не притворялась. По крайней мере, я сменила простыни.       Вот только это совсем не смешно. Вместо этого умоляюще прошу: - Стивен, мы оба устали. У тебя была трудная поездка, а я... - сделала много вещей, которые не должна была. - Просто ложись спать, и мы поговорим об этом утром. Спокойно. - Да, - сжимает кулаки в длинных рукавах халата, - вот только ты убежишь в шесть утра, да и я тоже, и единственный раз, когда я увижу твое лицо - ужин, когда мы явно не будем говорить, насколько сильно не хотим трахаться друг с другом.       Он говорит слишком громко. - Стивен! - шиплю, бросая ещё один взгляд на дверь. - Ради Бога, дети... - Они не мои дети, - отрезает он.       Замираю на месте, рот шокированно распахивается. На мгновение на его лице вспыхивает сожаление, однако он не делает никаких попыток вернуть слова обратно. Вместо этого он желает доброй ночи и выходит из комнаты, не произнеся больше ни слова.       Я сижу на краю кровати с трясущимися коленями. "О, Боже," - вздыхаю в никуда.       Когда-то я бы нагрузила себя работой, чтобы для всего остального просто не осталось места. Но сейчас этого недостаточно. Сейчас я хочу, чтобы она была здесь. Прямо сейчас. Я хочу Андреа рядом, хочу, чтобы её прикосновения смыли последние тридцать минут с моей кожи, чтобы она помогла мне забыть обо всём остальном и заставила чувствовать себя так, как может только она.       В этот миг, будто мои молитвы наконец услышаны, слышу, как внизу открывается входная дверь. Быстро перевожу взгляд на часы. Одиннадцать. Она принесла Книгу. Она здесь, в моём доме, но я абсолютно ничего не могу предпринять. Так близко и так далеко. Горестно усмехаюсь в своей беспомощности.       Несколько бесконечных минут спустя входная дверь закрывается снова. Набрасываю халат и спускаюсь вниз за Книгой. По дороге не могу не думать о своём браке и о том, как давно он начал умирать.       Странно, но за всё время, что помощницы обслуживали меня, я никогда не думала о своей неверности. Никогда не позволяла себе думать об этом в принципе - что язык другой женщины мог заставить меня кончить почти всегда, в то время как Стивен часто не был способен. Это не имело большого значения. Быстрое освобождение от напряжения, расслабление спазмированных мышц - не удовольствие даже, обычная разрядка. Как визит к мануальному терапевту. Я никогда не смотрела на их лица. Это было неважно, и если бы я завязала с этим до того, как пришла Андреа, я бы, конечно, не заботилась вопросом, как дальше жить без неё.       Всё это изменилось в момент, когда эта милая, умная и дерзкая девушка встала передо мной на колени под идиотской газетой и прижалась ртом, будто это не было обязанностью, будто ей это нравилось, и изменила меня навсегда. Помню момент, когда разум и тело словно разделились и последнее потеряло всякий контроль. Это было ужасно - невообразимо, шокирующе, и этот ужас, эта новизна взволновала меня. Я слышала звуки, которые издавала, чувствовала, как бёдра подрагивали и подавались навстречу, как билось сердце, и не в груди, а в ушах. Она не следовала многолетнему сценарию. Она даже не была напугана.       Помню, как смотрела на неё сверху вниз, и она смотрела в ответ своими тёмными глазами абсолютно без страха. Тогда всё и рухнуло. Она вознамерилась победить меня и сделала это, и с тех пор я умоляю о всё более разрушительных поражениях.       Что бы она сказала, если бы пришла во время ссоры? Может быть, пожалела бы меня. А может, использовала бы против. Или бы ей было всё равно, и она бы забыла обо всём этом к тому времени, как вышла бы за дверь.       Книга ждёт на столе. Беру её в руки и снова слышу поворот ключа и звук открывающейся входной двери. Удивлённо моргаю и смотрю на свой халат. Время позднее, я определённо не в состоянии принимать гостей. Тогда мозг включается и напоминает мне, что у гостей явно нет ключей от моего дома, а это значит...       Андреа распахивает внутреннюю дверь и вваливается внутрь, таща тяжелую сумку вещей из химчистки. Останавливается в удивлении, когда видит меня с Книгой в руках. - О, - высовывается из-за сумки, которую крепко прижимает к себе, и смотрит на Книгу. - Эм... Прости... Мне нужны были обе руки, чтобы... - кивает головой в сторону прихожей. - Эм. Прости? - отхожу в сторону и наблюдаю, как она облегчённо вздыхает, скинув сумку в шкаф.       Она вновь подходит ко мне, резкими движениями отряхивая одежду, и выглядит больше похожей на ту неуклюжую девушку, пришедшую на собеседование, чем на соблазнительного суккуба последних недель. Сердце, тем не менее, спешно стучит - чувствую ком тоски, перекрывающий горло. Она откашливается. - Я могу ещё чем-нибудь помочь?       Горько улыбаюсь и качаю головой. Она поворачивается, чтобы уйти, но делает паузу. Зрачки расширяются, когда она видит моё плечо. Понимаю, что халат соскользнул с плеча достаточно, чтобы был заметен след от укуса, оставленного Стивеном. Сразу же запахиваю халат потуже и открываю рот, чтобы сказать: "Это всё", но не могу выдавить ни слова.       Андреа оглядывает моё лицо. Интересно, как я выгляжу. Наверное, лучше не знать. - Ты в порядке? - спрашивает она, понизив голос.       Чего я точно не ожидала, так это подлинного беспокойства. Оно отогревает меня, раздувает желание ещё сильнее. Это опасно гораздо более, чем всё происходящее до этого. - Иди домой, - выдыхаю я. Она открывает рот, чтобы снова что-то сказать. - К Нейту, - добавляю, поджав губы.       Алый рот закрывается, щёки теряют румянец. Девушка резко кивает, поворачивается на каблуках и уходит прочь. И этим всё должно было завершиться, но почему-то слышу, как издаю звук. Я даже не знаю, что это, звучит как "нхх", но чем бы это ни было, оно заставляет её развернуться и снова взглянуть на моё лицо. Затем твёрдой хваткой вцепляется в мою руку и тащит в фойе, в угол, вне поля видимости двери и коридора. Я роняю Книгу.       Она целует меня. Не вытребовав просьбу, не предлагая в качестве награды. Просто вжимает в угол и целует. Крепко обхватываю её до побелевших костяшек и отвечаю. Сердце раскаливается в груди в горячем яростном всплеске чего-то, не детской радости, но нечто похожего.       Это правильно. Со Стивеном было неправильно, а тут - правильно абсолютно точно.       Во второй раз за сегодняшний вечер чувствую, как рука пробирается под халат в требовательном прикосновении. Ловкие шустрые пальцы находят остатки чужой влаги между ног, и я содрогаюсь от жгучей смеси стыда и возбуждения. Но она ничего не говорит, просто скользит одним пальцем внутрь и нежно, но неуклонно надавливает большим на клитор, пока я не кончу, всхлипывая ей в рот от внезапного и чувственного снятия напряжения. Это занимает совсем немного времени.       Андреа протягивает руку. Интересно, оближет ли пальцы, но вместо этого она вытирает их о внутреннюю сторону моего халата. - Не хочу его пробовать, - бормочет, вновь накрывая мои губы поцелуем. Сглатываю, пытаюсь перевести дух и задаюсь вопросом, что это значит: она поцеловала меня по собственному желанию, прикоснулась ко мне и не хочет чувствовать вкус моего мужа.       Невесомо проводит тонкими пальцами по бедру, мягко улыбается и безмолвно уходит. Я всё ещё слишком подавлена, чтобы говорить, и в состоянии только растерянно смотреть на захлопнувшуюся дверь. Через мгновение, выйдя из ступора, судорожно вдыхаю, наклоняюсь и поднимаю Книгу.       Критично оглядываю себя в зеркале фойе, приглаживаю волосы и поправляю халат. Я всё ещё слишком красная. Не то, чтобы это имело значение - девочки в постелях, а Стивен, будучи глубоко обиженным, без сомнения, и носа не высунет из гостевой остаток ночи. Интересно, сколько времени пройдёт, прежде чем мы сможем говорить друг с другом только через адвокатов.       Но в этот миг я счастлива. Более того, я сияю.       И тогда я понимаю, что все эти вещи с Андреа Сакс, возможно, имеют некое отношение к любви.       К сожалению, это всего первое из серии весьма печальных откровений. Второе озаряет, когда я лежу без сна в примерно час ночи, и после этого призрачная надежда застать этой ночью сон испаряется вообще. Когда я прихожу в офис на следующее утро, бодрствуя только благодаря кофе, немедля посылаю Андреа на ряд заданий, потому что не могу позволить ей отвлекать меня, пока нахожусь в процессе осознания.       Мне никогда особенно не нравился секс. Нет, я не ненавидела это. Это не всегда было пыткой, как со Стивеном прошлой ночью, но я никогда не была с партнёром, который действительно возбуждал меня, до Андреа. И никогда до Андреа не было партнёра, который мог бы стопроцентно заставить меня кончить, если не брать в расчёт моих помощниц.       Все из которых были женщинами.       Я любила моду с самого детства. Более того, я любила модные журналы. Любила их изящество, элегантность и внимание к красоте. Женской красоте. Я часами копалась в этих журналах - жадно смотрела на гладкие тела женщин внутри страниц, украшенные красивой, дорогой одеждой и драгоценностями, позирующие в экзотических местах, которые я хотела бы однажды посетить. И провела всю свою взрослую жизнь, окружая себя этими женщинами, одевая и играя в них, как в куклы, рассказывая, как именно хотела, чтобы они выглядели, даже формы и изгибы их тел. Наслаждаясь кроем их одежды, стилем волос, ароматом духов.       Это не значит, что я не могу оценить мужскую красоту. Конечно, могу. Джордж, мой первый муж, был и остаётся очень красивым мужчиной. Мои друзья - если таковые когда-либо имелись - говорили, как мне повезло, как они завидовали мне, и я поверила им. Но как бы я не любила его, по крайней мере тогда, как бы он ни был красив, он никогда не интересовал меня, никогда не очаровывал меня, как модели и актрисы, с которыми я работала. Я никогда не чувствовала желания обладать Джорджем, Грегом или Стивеном. И нет ничего сильнее, чего я хотела бы на этой Земле, чем овладеть Андреа. "Дай мне себя" буквально.       Смотрю на рекламу Томми Хилфигера, лежащую на столе. Женщина прижимается к мужчине на крыше машины посреди пустыни. Бегло изучаю брошюру и прикрываю глаза. Её тело длинное, худое и загорелое, волосы с пшеничным отливом, на ней бандана и свободная белая блузка. Не могу сказать, как выглядит этот мужчина, даже если приставить пистолет к голове.       Боже милостивый. Я лесбиянка. Мне пятьдесят лет, и я только что поняла, что я лесбиянка. Осознание выпускает целую лавину чувств - сожаление, что я так долго это понимала; облегчение, что наконец-то что-то встало на свои места; и, наконец, настоящая ярость, потому что даже если я это поняла, я всё ещё не хочу быть лесбиянкой. Я хочу счастливого замужества за своим мужем. Это чрезвычайно несправедливо. Как смеет Вселенная так со мной поступать?       Более того, я видела лесбиянок. Часто они осуждали меня лично, обвиняли в искажении женских образов, мол женщины теряют вес и уменьшаются, пока не исчезнут вовсе. В ненависти к женщинам. Я видела их по телевизору, в журналах и газетах, и иногда во время пикетов через дорогу от Элиас-Кларк, пока Ирв не нашёл способ избавиться от них. Они смешные. Чаще всего к ним в комплекте прилагался избыточный вес, ужасные стрижки и самая уродливая обувь, которую я когда-либо видела. И, по-видимому, они никогда не слышали ни о косметике, ни об утягивающем белье. Они несли знамёна и плакаты со словами "МЫ ЖЕНЩИНЫ". Они скорее сожгут моё чучело на главной площади, чем посчитают своей. Я бы тоже предпочла этот вариант, честно говоря. И уж конечно, я не хочу заниматься сексом ни с кем из них.       Интересно, существует ли какое-то подпольное движение для модных лесбиянок. Может, Найджел мог бы меня просветить. Интересно, не схожу ли я с ума.       Что сказали бы мои дети, если бы узнали? Будет ли им стыдно за меня? Это Манхэттен, конечно, а не Миссисипи, и они ходят в очень прогрессивную школу. У некоторых из их друзей есть родители-геи. И им не приходится терпеть оскорбления и насмешки со стороны окружающих. Надеюсь. Но что они подумают обо мне? Им всего десять. От них нельзя ожидать понимания. Кроме того, не передаётся ли гомосексуализм с генами? Что, если они тоже лесбиянки? Они однояйцевые, что, как я думаю, означает, у них одинаковая ДНК, поэтому возможно, они обе могут быть такими, и, Боже милостивый, если я не посплю в ближайшее время, то окажусь в комнате с мягкими стенами.       Ещё один пункт неприятной правды разрывает мысли - я действительно должна развестись со Стивеном. Он уже заявил, что не считает себя отцом девочек, так что это волнует меня меньше всего остального. Если он не любит их, не заботится о них, лучше отпустить его раньше, чем позже, отпустить, пока они не привязались к нему крепче, чем уже есть.       Более того, нечестно пытаться привязывать его к себе в качестве прикрытия. Интересно, что я ему скажу. Возможно, "Дорогой, когда я говорила, что дело не в тебе, а во мне, я действительно имела это ввиду." А надо ли говорить вообще что-то? Возможно, он ухватится за шанс стать свободным, даже не задавая вопросов.       Тем не менее, я не буду делать этого прямо сейчас и рубить сгоряча. Мне нужно отступить, успокоиться, быть рациональной. Я не могу принимать такие решения под влиянием момента. Это не то, что я обычно делаю, не то, кем являюсь, и, по крайней мере, хотя бы это должно остаться неизменным. Я должна подождать несколько дней, и не в последнюю очередь потому, что хочу проконсультироваться со своим адвокатом. Что-то мне подсказывает, что это может выйти за рамки "непримиримых разногласий". И у меня нет никакого желания разглашать это прессе. О, они проглотят это, не так ли, нью-йоркские стервятники? Скоро всё станет известно - возможно, даже договоренность с моими помощницами, и это погубит меня навсегда. Миранда Пристли пользуется несчастными молодыми девушками. Редактор Хищница. Замечательно.