- Налей мне того же, – Триш села на диван. Зеркально отобразила позу Джованны. Убедилась, что разрез на юбке приоткрывает (а не навязывает) ногу.
Джорно нахмурился: идею «а я шампанское сейчас заполирую виски» сложно назвать хорошей. Он не хотел ее пьяную, поэтому в ее бокале воды и льда было больше, чем алкоголя.
На придиванный столик полетели шпильки из прически, и, когда розовые волосы свободными волнами упали Триш на плечи, она пальцами рук сделала несколько круговых движений по коже головы. Ясней в голове от этого не стало. Протянутый стакан тоже вряд ли поможет. Сделала маленький глоток – следом за Джорно – поморщилась.
- Что бы ты делал, если бы твоя проверка провалилась?
- Это не была проверка. В смысле, я и так был уверен, что ты возбуждена.
- Серьезно? Все по-прежнему?
- Да. Я всегда знаю, когда ты врешь. Впрочем, когда врут остальные – тоже.
- Так не честно. Год в этом котле под названием шоу-бизнес, где каждый норовит или стекла в туфли подсыпать или облапать. А если вдруг говорит с тобой как нормальный человек, то стоит ждать или мааааленькой просьбы, или записи разговора. А запись потом изуродуют, как Бог черепаху, и продадут. Год я училась взвешивать слова и прятать эмоции. Но ты по-прежнему все видишь. Нет, это не честно.
- Просто у меня котел горячее, и варюсь я в нем дольше. Тебя обрадует информация о том, что читать тебя стало сложней? – Джорно не врал, там, внизу ему пришлось заново подбирать базу. Подбирать базу под Триш, которую, кажется, успел изучить вдоль и поперек – это даже звучало дико.
- Интересно, насколько сложней. Давай сыграем на желание: я говорю три утверждения, ты определяешь, какое из них истинное? – Триш вступает в игру, и Джорно отвечает ей, соглашаясь кивком головы. – Что же тебе загадать… Я не скучала по тебе. Мой парень лучше тебя. Я жалею, что уехала.
Джорно машинально отпил из стакана, Триш повторила за ним и опять поморщилась. «Так я ее сам и спою» - Джованна убрал стакан на столик, и девушка опять повторила его действие.
- Все три – ложь, - он не спрашивает, он утверждает. Долго глядит на Триш. Так долго, что она начинает тонуть в его зеленых глазах. - Я хочу, чтобы ты сделала то, что сама хочешь. А что бы я убедился, что это именно то, чего ты хочешь – свое «хочу» ты сначала озвучишь.
Говорить что-то вроде «хочу встать и уйти» было ну совсем уж глупо. Прийти самой в номер, затеять игры на желания – и все это что бы встать и уйти? Не нужно быть Доном Джованной, чтобы раскусить такую ложь. Да и не хочет она уходить. Хочет играть дальше.
- Я хочу выпить.
- Точно нет. Ты вообще не хотела пить. Просто подстраивалась под меня.
- Хорошо, хочу снять босоножки. Просто ноги устали.
- Вот это похоже на правду.
Ну что ж, начнем с малого. Триш снимает обувь, залезает с ногами на диван, демонстративно берет выпивку в руки. Подстраиваться смыла больше нет, значит – надо вести себя максимально
не так. Подносит стакан к губам и делает вид, что пьет. Делает вид, что Джорно не угадал. И при этом полностью подтверждает его слова.
- Твоя очередь.
- Я был рад, когда ты уехала. Я был уверен, что ты не продержишься и неделю даже с моими деньгами. И, да - мои волосы были черными до 15 лет.
-Не серьезно, Джоджо. Третье.
- Нет. Все было правдой, - видя ее не верящий взгляд, решает уточнить: - Мне послать кого-то за фотографиями?
- Не стоит.
- Тогда - мне понравилось мое прошлое желание. Давай повторим.
Триш по дивану переползает к нему ближе, смотрит в глаза. Перекидывает ногу через его бедра.
- Бесит твоя рубашка. Хочу ее снять.
Расстегивает пуговицы, не глядя на них. Не касаясь почти даже. Ловко разбирается с запонками. Раньше не умела так - вечно путалась.
На ком натренировалась? С кем? И память услужливо подкинула список тех, с кем она могла научиться.
Фуго вел этот список – точнее, он вел список всех, кто попадал в ее окружение - и докладывал о каждом его пополнении, хотя Джорно никогда его не просил. Но попросить прекратить являться каждый раз с докладом означало показать, что ему не все равно. В списке было три имени, рядом с которыми Паннакотта сделал почти безразличные пометки «половой партнер». Джорно не помнил имен опекунов, лучшей подруги или врача Триш, но эти три имени не мог забыть, как ни пытался.
Она была единственной, кого он ревновал. Отпустил, признал за благо для нее быть как можно дальше от мафии, не пытался прежде вернуть или даже увидеться, но ревновал. Логики в этом не было ни на грош, удовольствия тоже. Но к черту все это, если здесь и сейчас она с ним.
Снимая рубашку с плеч, Триш наконец касается его кожи. Обоими ладонями. Нежная… не должно быть такой у него. Гладит плечи, предплечья, локти. Его руки, освобожденные от одежды, так естественно ложатся на ее бедра. На прикрытое платьем правое и на ничем не скрытое левое. Триш распускает косу Джорно. Зарывается пальцами в его волосы. Смотрит в знакомое лицо – оно изменилось. Стало прекрасней. В 18 лет по-детски нежные черты лица не так сильно привлекают, как жесткие мужские – и именно их теперь становилось больше на лице Дона Джованны. Но губы, которые она целует, такие же мягкие. Язык, сплетающийся с ее – такой же манящим. Руки, гладящие ее бедра и поднимающиеся выше – такие же нежными.
- А меня бесит твое платье. Хочу его снять.
Триш понимает, что ее несут, и тесней прижимается к Джорно. Целует в шею. Дышит его запахом.
На кровати Джованна медленно раздевает ее, словно распаковывает рождественский подарок: оголяя плечи, обнажая грудь, открывая живот и скользя по длинным ногам. Полюбоваться и снова слиться с ней в поцелуе.
- Подожди, я должна сказать, пока еще хоть что-то соображаю: не оставляй следов. У меня завтра шоу, и все костюмы открыты до невозможности.
Умение безошибочно определять ложь, увы, не позволяет читать мысли. А даже сказав чистую правду собеседник (или со-постельник) вполне может просто сказать не всю правду. В воздухе просто повисло невысказанное «еще у меня есть другой, не хочу, чтобы он узнал про нашу маленькую шалость». Не то, что бы Джорно раньше не спал с женщинами, которых другие мужчины считали своими (и ошибались). Но прежде ни одна не дала ему понять, что
другой для них важней Джорно. И что надо вести себя аккуратней, чтобы не расстроить этого
другого. Каждая всем своим видом, всеми своими поступками, всей собой показывала, что хочет принадлежать Дону Джованне целиком. Жгучий огонь ревности, ярость и злость почти требовали отметить девичье тело, распростертое перед ним. И засосами, и царапинами, и укусами…
Он приказал себе успокоиться. Перед ним лежала Триш, его (или уже не-его?) Триш, и ее белая кожа была чиста. Ни одной отметины страсти. Значит, запрещено оставлять следы не только ему. Значит, дело действительно только в ее выступлении.
- Джорно? – Триш взволнованно смотрела куда-то за него, и Джованна понял, что неосознанно призвал Голд Экспириенс. Надо было теперь как-то это объяснять, а потому легким движением руки станда он превратил трусики Триш в стайку бабочек, и под ее смех они улетели прочь. Джорно удивленно посмотрел на то место, где раньше были розовые завитки.
- Зачем?
- Затем. Концертные костюмы, рекламные съемки в купальниках.
- А мне нравилось.
- И что? Ты же не ожидал, что я буду спрашивать твоих советов по поводу интимной стрижки?
Джорно медлил с ответом, избавляясь от остатков одежды, потом лег к ней, прижавшись всем телом, зарылся рукой в ее волосы на затылке.
- Нет, не ожидал. Но хотел бы, - и быстро закрыл ее рот поцелуем. Триш возмущенно вырывалась из его рук почти минуту, чувствительно колотя его кулачками и лягаясь, и пыталась что-то сказать. Наблюдать за тем, как она из бунтующей и непокорной постепенно становится мягкой и податливой, а потом горячей и инициативной было одним из его любимых удовольствий. Она же сначала пыталась ему все высказать, потом пыталась вспомнить, что именно хотела сказать, а затем просто наслаждалась тем, что они, наконец были полностью нагими, так близко друг к другу и трогали друг друга везде…
почти. Джорно не касался ее там, где больше не было розовых кудряшек. И это было странно и не понятно, у него были потрясающе чуткие пальцы, и Триш любила его прикосновения там. Она пыталась подставиться под его руку, ласкала ладонью его член, в конце концов просто положила его ладонь к себе между ног, но Джорно ее убрал.
- Триш, я же сказал, не трону, пока сама не попросишь, - шепот Джованны буквально обжег ее ухо.
Девушка начала вспоминать их прежние игры. Медленно, оставляя мокрою дорожку из поцелуев на его шее, груди и животе, Триш опускается вниз. Садится кровати и разворачивает Джорно удобней для себя. Смотрит ему в глаза, проводя языком по своей ладони максимально
мокро, чтобы тут же сжать ладонь на основании его члена.
- Наверное, если я скажу «пожалуйста» - этого будет недостаточно, да?
Джованна в ответ лишь довольно хмыкает. Он точно знает, что болтать с ней сейчас нельзя. И они оба знают, что просить лучше вообще
без слов.
Триш склоняется над ним и сначала проходит языком по всей длине, ласкает язычком головку и вбирает ее в себя. Ее рука уже движется и движется правильно. И не только рука… Поворачивает несколько раз голову вокруг него, держа губы точно под головкой, и только потом начинает движение вверх и вниз. Где заканчивается рука и начинаются губы становится уже не разобрать, но ее язычок при это ласкает уздечку почти непрерывно, а вторая рука… Раньше она так не делала.
Два года прошло. Два. Прекрати. Ты просто не можешь помнить, что она там делала и не делала раньше. И все же – с кем она этому научилась?
Закрывая глаза, он вызывает в памяти ощущение влажности ее белья, и предвкушение насколько же горячей она должны быть внутри, одновременно с ощущениями от того, что она уже делает, буквально выбивают из него все мысли. Ощущения меняются, ему становится не просто влажно и горячо, становится мокро и жарко, а ее движения становятся совсем иными. Открывая глаза, он видит, что она уже сидит на нем, жмурится и довольно улыбается, как мартовская кошка. И он готов поспорить, что она не движется, но по его члену проходят как будто волны и это не похоже ни что – ни на напряжение мышц, ни на оргазмические судороги.
- Кто научил? – и да, он сказал это вслух, хотя вроде бы не собирался.
-Тебе про всех рассказать? – выпалив это, Триш прикусила язык. Ложь он бы раскусил, а честный рассказ был бы до неприличия скучен: «Доктор Арнольд Кегель придумал комплекс упражнений для развития мышц промежности, и упражнение №4 заключается в том, что…» Она немного злится от того, что в начале вечера пообещала себе не ложиться с Джорно в постель, а сейчас, оседлав его, почувствовала себя победительницей в игре. Совершенно не понятно, смеяться в таких случаях или печалиться, поэтому она просто посылает все мысли прочь и наслаждается.
Да, рассказывай, как раз пытаюсь о них не думать.
А, впрочем, это даже хорошо. Ему хочется отсрочить кульминацию, и их неуместное пикирование чуть помогает. Он садится на постели, прижимаясь к Триш, целует в губы и руками на ее бедрах принуждает двигаться вверх и вниз, задавая медленный и тягучий ритм. Откидывая его обратно на простыни,Триш наклоняется вперед, опираясь руками на его грудь и начинает ускоряться. Она такая жаркая, что, кажется, сейчас расплавится и расплавит его вместе с собой. Это чувствуется даже через… уп-с, а про презерватив забыли оба.
- Триш, слезай, я не одет и я уже близко.
- Терпи, я тоже близко, мне нужно еще чуть-чуть… - и следующий за этим стон почти срывает остатки его самоконтроля.
Джорно успевает рассчитать безопасную траекторию движения (точнее, падения), опрокинуть Триш на себя, перевернуться и выйти из нее, прежде чем излиться ей на живот. Падает на кровать и хватает ртом воздух, находит рукой салфетки и пытается дать ей, но замирает.
Триш действительно не хватило совсем немного. Можно было доделать это самой – Джованна любил смотреть и сразу после этого наверняка все началось бы по новой. А можно было отдать все на его волю, и он опять держал бы ее разогретой, не давая кончить, пока все не произошло бы еще раз, теперь уже по его правилам. Оба варианта ей не нравились – она хотела, чтобы это сделал он и сделал прямо сейчас. Поэтому правой рукой она коснулась своего живота, размазывая его сперму и окуная в ней пальцы – безымянный, средний, указательный - а потом поднесла эту руку ко рту.
- Я не кончила. И я могла бы сделать это сама, но вот какое дело, - она положила пальцы в рот, как можно глубже, глаза закрылись, шея выгнулась, и под тихое «Ммм» она вытащила пальцы назад и тщательно вылизала их языком. И все это без грамма фальши.
Ей действительно нравится.
- Так вот, дело в том, что я абсолютно уверенна – под ногтями что-то останется, как бы я не старалась. А ты так заботился, что бы я не забеременела, - ее левая рука уже на животе, и тоже выпачкана. – Уп-с, вторая рука тоже….
И маленькое шоу повторяется теперь уже с левой рукой. И это вдруг делает Триш настолько
его, насколько это вообще возможно. Чертыхнувшись, он ложится между ее бедер. Впивается губами, теребя языком клитор, вводит в нее сразу три пальца, лаская ее изнутри. Буквально через пару минут она начинает биться в его руках, протяжно выдыхая «Джо…джо…» и он выпускает ее тело. Пальцы Триш зарываются в его волосы и больно дергают наверх, он поддается, находит ее лицо, и она пытается его поцеловать. Точнее, просто прижимает к его губам дрожащие свои. А после, когда судорога отпускает ее тело, покрывает все его лицо нежными поцелуями, без остановки повторяя «это ты, это точно ты».
***
Капли воды падают на лицо, волосы и плечи, а потом стекают вниз. Игра не закончилась - более того, все произошедшее было прелюдией. Главное случится сейчас, когда она выйдет из душа к нему. Они поговорят. Точнее, Джорно скажет ей свои условия, а она их примет. Просто потому, что своих условий, своей позиции в переговорах у нее нет.
А потом все повторится вновь. И при мысли об этом внизу живота опять становится жарко и хочется быстрей согласиться на все, лишь бы опять слиться с ним.
Чего я хочу? Невозможно победить в игре, если даже не знаешь, что для тебя победа. Так чего я хочу? Я хочу переспать с Джорно еще раз.
Прямо перед ее лицом появляется Спайс Гел, смотрит на нее своими желтыми глазами, и под этим взглядом Триш находит вентиль горячей воды. Душ становится чуть теплым, холодным, а потом ледяным. Пусть. Так надо.
Все считают, что главная сила ее станда – лишать объекты их каркаса, смягчать и делать гибкими. Но в действительности ее главная сила – возвращать Триш контроль над ситуацией и самообладание. Жаль только, что Триш сначала наломает дров, а потом призывает Спайс Гел.
Ну давай, веселенькая это будет череда целей – опять переспать с Джорно, опять переспать с Джорно… Снова в особняк, под круглосуточную охрану? Или быть девочкой, о которой вспоминают, когда есть время? Триш не знает, какой из возможных вариантов ей более ненавистен. А больше Дон Джованна не может ничего предложить. Никаких других вариантов просто нет.
Триш выключает воду. Продрогшая, заворачивается в полотенце.
Кто вообще сказал, что цель должна включать в себя Джорно? Чего я хочу больше всего? Что бы завтрашнее шоу прошло отлично. А для этого… нужно лечь спать как можно скорее.
Значит надо вернуться в номер, где ее ждет он, другой Джорно. И было совершенно невозможно – быть сейчас с ним после всего, что здесь произошло. Значит, надо расстаться и надо расстаться сейчас, откладывать на завтра просто нельзя, завтра ей будет не до того. Надо спешить.
Цель игры – выйти из игры.
***
Когда Триш появилась из ванной опять одетая в платье, Джорно не удивился: почему бы не раздеть ее еще раз, если ей этого хочется. Но когда она собрала шпильки и стала делать прическу, стало ясно, что что-то случилось.
- Уже уходишь? - прервал он длительное молчание.
- Да, прости, надо выспаться перед шоу, - будничным тоном ответила Триш, не отрываясь от своего занятия. Волосы теперь ложились не так изысканно, как в начале вечера.
- Поедешь в отель?
- Да.
- К нему? – очень спокойный, почти безразличный голос. Но почему-то Триш сразу начинает чувствовать себя маленькой и беззащитной.
- Да, - она резко разворачивается к Джованне лицом, встречается с ним глазами. Любой нормальный человек не выдержал бы этого взгляда и начал спешно тараторить, вываливая все нужное и не нужное. Триш молчит и думает, что точно не должна ему отчитываться. А ведь именно отчета от нее он и ждет. Причем даже не о том, что было. О том, что будет.
- Тогда поцелуй на прощанье? – меняет тактику Джорно.
«Нельзя этого делать» - думает Триш и идет к нему. Как кролик к удаву под взглядом его зеленых глаз. Джорно, лежащий на кровати, лениво приподнимается на локте и ждет ее.
«Не нужно этого делать» - Думает она, наклоняясь к нему и чувствуя, как его рука нежно касается ее кожи – и уже не вырваться, даже если захочешь. Она подставляет свои губы и прикрывает глаза, уже чувствует его дыхание на своем лице… А потом он буквально впивается ей в доверчиво открытую шею.
Моя. Только моя. Хочу тебя всю обратно.
Когда он отрывается, справа от ее горла на белой коже уже красуется кровоподтек.
- Извини, увлекся. Отомстишь? – и откидывается на кровати, убирая руки за голову. Обманчиво открытый, полностью обнаженный. Не может же она думать, что у него никого нет. Должна же она теперь пометить его. Сейчас полоснет ногтями по груди,он успеет поймать ее руку, и притянет к себе. Она будет вырываться, будет царапаться и кусаться, но потом сама же и залижет раны.
Триш спокойно вытаскивает несколько прядей из прически, скрывая его метку.
- Если завтра будешь икать – знай, тебя материт мой гример.
И уходит уже она. Не оглядываясь.
Двадцать минут назад она была тут с ним, на этих простынях, и была столь развратной и бесстыдной, что уже почти ничем не напоминала девочку, что впервые поцеловалась с ним. Двадцать минут назад он поверил, что она полностью его. А потом она стояла, ледяная и безразлично-спокойная. Ревность. Чертова ревность. Но кроме этого не нужного и болезненного чувства было что-то еще, и это что-то никак не получалось ухватить. Он поднял глаза и увидел… Ну да, бабочки. Долетели до светильника, стали обратно легкой тканью. И теперь она, в своем дурацком платье с разрезом, без белья…
Идиот. Чертов идиот. Где телефон?
Он никогда не провожал своих женщин. Сначала он стал боссом Пассионе, а уже потом у него появились женщины. Но машина и его люди всегда были наготове. Ну кроме как сегодня, когда это было нужно позарез - он просто не ожидал, что Триш выйдет отсюда до утра. Да, есть такси, но, блин, не в таком же виде.
- Да, я ее встретил. Сейчас отвезу и провожу до дверей ее номера. – Миста наготове, как всегда. Хотя сегодня он его об этом и не просил. Хоть на кого-то можно положиться.
- Отлично. И вот еще… - каких трудов стоит сдержаться и не сказать, что нужно зайти в ее номер, найти там одного придурка и помочь ему собрать вещи. Очень быстро собрать и еще быстрей удалиться из жизни Триш.
- Так что, босс? – Гвидо говорит это весело, и Джорно понимает, что он догадался, какой приказ хочет отдать ему босс. Более того, он ждет этого приказа и заранее рад ему.
- Веди машину аккуратней, Гвидо, - и быстро нажимает отбой, чтобы не слышать его разочарованного вздоха.
Потом Джорно понимает, как сильно мог подставить ее – не понятно, как Джорно-мать-его-Костанзо отреагирует на его засос, но все же у Триш есть станд, и с одним домашним мальчиком она справится. Должна справиться.
И вот тут он ловит то ускользающее, что никак не мог поймать – она была спокойна. В той ситуации, где он вел себя по-детски эгоистично, она была спокойна. Она справилась. И больше не цеплялась за него. И у нее есть дело. Она может жить без него, и, судя по всему, жить прекрасно. И если все это так, то…
Бруно, похоже, мы справились. Я могу больше ее не контролировать. Можно послать Фуго с его чертовым списком и отозвать всех, кого только можно.
И хотя после всех этих мыслей он все еще хочет ее, ревность уходит. Почему-то становится ясно, что Костанзо из ее жизни исчезнет и очень быстро, главное – не мешать. И что Триш выйдет на связь сама. Когда будет готова.
