Место, которое мы зовем домом

Июнь 1946 Гермиона ходила взад-перед по своей богато обставленной комнате, ее мысли рассеяны, а сердце громко стучало. Каждый звук, каждый скрип половиц выводил ее из себя. Прошло две мучительно долгих недели с тех самых пор, как она прибыла во Францию, и, наконец, момент, которого она так долго ждала, настал – к ним сегодня присоединится Родольфус. Она не могла дождаться. Дверь со скрипом отворилась, и внутрь проследовал Радольфус, излучая уверенность, словно это место принадлежало ему. Гермиона взглянула вверх – на ее лице было запечатлено раздражение. - Ты потерялся? - съязвила она, ее тон был пронизан сарказмом. Радольфус шагнул вперед, нарушая ее личное пространство. - Дражайшая кузина, мне наскучила твоя нескончаемая дерзость, - прошипел он. - Знай. Свое. Место. - Каждое слово он выделял сильным похлопыванием по ее плечу. Их взгляды столкнулись в безмолвной битве силы воли. Гермиона пропыхтела, отказываясь учувствовать в этом далее, и, не вымолвив и слова, прошла мимо Радольфуса. Напряжение меж ними достигло точки кипения, и было ясно, что лучше оставить их столкновения краткими, дабы не возник хаос. Когда она пробиралась через сады, Гермиона почувствовала, как искренняя улыбка образовалась на ее лице. Здесь, под тенью апельсиновых деревьев, расположился Родольфус. - Отец! - выкрикнула она, ее голос пропитан облегчением. Старший Лестрейндж встал, пружинистой походкой направившись к ней. Он дотянулся, проводя своей ладонью по ее вспыхнувшим щекам, его глаза изучали ее уставшее лицо, замечая глубокие круги под глазами. - Выглядишь скверно, дитя. Гермиона приподняла бровь, когда игривый ответ сорвался с ее губ. – Неужели? И это первая вещь, что ты мне скажешь? Родольфус рассмеялся, его глубокий голос завибрировал в воздухе. - Что ж, моя дорогая, наша семья, как правило, оказывает подобное влияние друг на друга. Она закатила глаза, чувствуя, как расслабились ее плечи. - Это еще мягко сказано. Я близка к тому, чтобы столкнуть твоего отца из окна, - она изобразила жест, соединив указательный и большой пальцы. - Буду нести караул под дверью. Гермиона хмыкнула. Пока они проходились по благоухающему саду, она прильнула к успокаивающему присутствию Родольфуса. - Эти люди воистину ужасны. Старший Лестрейндж кивнул, в его голосе послышалась нотка смирения. - Они – семья, Гермиона. - К сожалению, - пробормотала она себе под нос, ее разочарование было очевидным, когда они вновь достигли задней части дома… *** Элегантная столовая замка была украшена мерцающим светом свечей, отбрасывающим танцующие тени на богато украшенные стены. Нахмурившись, Гермиона присела. Напряжение повисло в воздухе, когда ее кузен, тетя и отец заняли свои места по обе стороны от нее. Звон столового серебра о фарфор эхом разнесся по комнате, сопровождаемый неловкой тишиной, которая, казалось, тянулась бесконечно. Гермиона старалась сконцентрироваться на еде, что находилась перед ней, ее аппетит поубавился. Прочистив горло, она набралась смелости, чтобы сказать. - Так, отец, как твоя поездка? - вот – легкая, непринужденная тема для разговора. Родольфус понял ее попытку разрядить обстановку и промурлыкал. - Довольно непринужденное дело. Рад, что моя тетушка позаботилась о твоем благополучии. Назеа наклонилась вперед, на ее губах заиграла хищная улыбка. - Ох, Родольфус, мы с нетерпением ожидали, когда же ты присоединишься к нам. В конце концов, прошло немало времени с тех пор, как наша семья собиралась вместе. Родольфус поднял голову, встретившись своим пронизывающим взглядом с глазами тети. - Вот уж воистину. Вы так много сделали для нашей семьи. От его похвалы Назеа преобразилась, а Гермиона сморщила лицо. Разумеется, Радольфус заметил это и немедля набросился. - Что-то желаешь сказать, кузина? Под столом Гермиона сжала ладони, ее голос был тверд, с ноткой вызова. - Вовсе нет. Я лишь… Когда вмешалась она, уголки губ Назеи приподнялись в ухмылке, ее голос пропитан снисходительностью. - О, дорогая, не порть вечер своей угрюмостью. Ради Мерлина, сядь прямо и улыбнись. Напряжение возросло, вращаясь подобно шторму в ограниченном пространстве столовой. Выражение лица Родольфуса сделалось жестче, словно хлыст его голос пронзил воздух. - Тетя. Одно слово от главы рода заставило отстать противную женщину, а Гермиона наблюдала за этим в изумлении. Столько дней она терпела этих людей, и все, что потребовалось, – это один взгляд Родольфуса, чтобы они оставили ее в покое. Она бы расцеловала прямо сейчас этого человека. - Я прошу за нее прощения, дядя. Она всего лишь желает лучшего для Гермионы. - Радольфус извиняюще улыбнулся, в его глазах плясал насмешливый огонек. Челюсть Гермионы сжалась от дерзости этого… мальчишки. В подобные моменты она осознавала, что застряла в сороковых. Едва вышел из подросткового возраста, а уже говорил за женщину, что взрастила его. Она посмотрела в сторону тети, которая, казалось, не была обеспокоенная действием Радольфуса, предпочитая сделать глоток вина. - Конечно, иного я и не подозревал. - Сказал ее отец с затаившейся тенью во взгляде, обращаясь к своему столь юному родителю. Гермионе было любопытно, о чем же он думал в данный момент. Оставшаяся часть ужина прошла в безмолвии, заставив напряжение повиснуть в воздухе. После Гермиона возвратилась в свою гостиную, ища утешение в обществе Родольфуса. Она позвала одного из домовых эльфов, попросив чая и зелья, дабы облегчить мучительную головную боль, которая мучила ее весь день. Гермиона сморщилась, когда она выпила его, надеясь, что все пройдет. - Так, и что же у нас по плану? - спросила она беспокойным голосом. Родольфус откинулся назад, сделав глоток чая, его взгляд остановился на Гермионе. Мы пробудем здесь несколько месяцев. Назеа желает, чтобы ты вышла в свет во Франции, рассудив, что это место твоего рождения, - спокойным тоном объяснил он. Гермиона не могла не вмешаться, - Предположительно. - Предположительно. - Вторил он. Когда они продолжили беседу, Гермиона мысленно вернулась к вопросу, который у нее давно назрел. - Разве не странно, что мы не разговариваем на языке страны, из которой, предположительно, мы родом? - вслух осведомилась она, в думе нахмурив брови. Родольфус выгнул бровь, его глаза загорелись озорным огоньком, когда он указал на ее ожерелье. - Я могу. Ведь был воспитан французом. Твое ожерелье гарантирует, что ты будешь звучать так же естественно, как и я, - поведал он. С трепетом Гермиона проэкзаменовала ожерелье, бережно ощупывая жемчужину пальцами. - Это не просто чары перевода? Родольфус наклонился назад, на его губах заиграла ухмылка. - Дорогая, весь ужин мы разговаривали по-французски, - раскрыл он. Рот Гермионы раскрылся от удивления. - Что? Но я даже не заметила, - призналась она, и восхищение придало окраску ее словам. Ее отец рассмеялся, устроившись удобнее. - В том и смысл. Это откровение заставило Гермиону поразиться хитросплетениям магии. - Потрясающе. Никогда не приходилось слышать о заклинании, способном этом сделать, - задумалась она, ее любопытство было задето. На лице Родольфуса отразилась задумчивость. - Это не заклинание, как таковое. Лишь достигается очень сложным зельем, в котором был замочен жемчуг в течение нескольких лун, - поведал он. - Могу ли я прочесть где-либо об этом? - спросила Гермиона с явной жаждой знаний. Родольфус покачал головой. - Боюсь, что нет. На сей момент, создатель заключен в Нурменгард, отбывая за незаконный сбор ингредиентов для данного зелья. Ее охватила волна паники, и она потянулась, чтобы снять ожерелье. - Я ношу запрещенный амулет? - вскрикнула она. Родольфус быстро положил свои руки на ее, аккуратно прекращая ее действия. - Перестань. Ты носишь его ради определенной цели. Гермиона помедлила, ее ладонь зависла в воздухе. Пульсация в ее голове усилилась. - Хорошо, но в следующий раз, пожалуйста, проинформируй меня, прежде чем заставишь надеть несертифицированный, нерегулируемый магический предмет, - попросила она с ноткой раздражения в голосе. Родольфус фыркнул, с усталым вздохом потирая лоб. - Ладно, - уступил он. - У тебя тоже болит голова? - взволнованным голосом поинтересовалась Гермиона. Ее отец кивнул, беспокойство отразилось на его лице. - С раннего вечера. Думаю, нам всего лишь требуется отдых. Согласившись, они приготовились ко сну. Лежа в кровати, Гермиона потянулась к дневнику, покоившемуся на прикроватной тумбе, плотно прижав к груди. Пока что она сопротивлялась желанию написать в нем, просто находя утешение в мягком прикосновении кожи к своей, она погрузилась в беспокойный сон, надеясь, что ночь принесет столь необходимый отдых… *** Гермиона обнаружила, что попала в ловушку искаженного царства движущихся теней. Среди этого хаоса золотистые оттенки окутывали все призрачным сиянием, создавая ощущение очарования. Она бежала, ее сердце бешено стучалось, словно подгоняемое невидимым ужасом. Погоня становилась все более неистовой, ее шаги эхом отдавались в пустоте, но она так и не смогла разглядеть своего преследователя. Отчаяние грызло ее, угрожая поглотить целиком с каждой пройденной минутой. Среди дезориентирующего эха вокруг нее плыли голоса, обрывки знакомых слов. Она напряглась, пытаясь расшифровать их, надеясь на подсказку, но они оставались неуловимыми, растворяясь в пейзаже. Были ли это голоса ее семьи, друзей? Ей не было известно наверняка. - Помогите, - отчаянно крикнула Гермиона. - Кто-нибудь слышит меня? Казалось, голоса ответили ей, мешанина разрозненных предложений, накладывающихся друг на друга. - Останься… время… потеряно… дом… - Слова дразнили ее, предлагая фрагменты смысла, которые ускользали от ее понимания. - Кто ты? Что тебе нужно от меня? - дрожащим голосом выкрикнула Гермиона. Шепот стал громче, его тон сменился с отдаленного бормотания на какофонию неразличимых голосов. Казалось, они окружили ее, сжимаясь в удушающих объятиях. Гермиона продолжила бежать, золотистые оттенки, которые поначалу пленили ее, становились зловещими, окутывая ее гнетущим сиянием. Каждый шаг давался ей все тяжелее. Слезы потекли по ее лицу, смешиваясь с дезориентирующим золотым сиянием, окутывавшим ее. - Пожалуйста… Хватит. *** Сердце Гермионы быстро колотилось, когда она проснулась от толчка, пальцы затряслись, отчего дневник выпал из ее рук и с мягким стуком упал на пол. Вздрогнув, она сморгнула остатки своего яркого кошмара. Это не похоже на ее привычные страшные сны; он был более зловещий, более ощутимый. Делая глубокий, прерывистый вдох, она попыталась сконцентрироваться на новом дне. Тетя уговорила ее пойти в магазин одежды к ее предстоящему дебюту, и хотя у нее были сомнения, она неохотно согласилась. Надев простую мантию, она направилась вниз по лестнице, ее мысли все еще были наполнены тревогой. - А вот и ты. Пойдем же, у нас не так много времени, - раздался нетерпеливый голос ее тети у подножья лестницы. Она потянулась и взяла Гермиону за руку, готовая к аппарации. С внезапным свистом они исчезли, появившись позже несколько мгновений спустя перед шикарным бутиком, расположившимся в сердце магического Парижа. Гермиона мгновенно обернулась, силясь справиться с резкой переменой обстановки. Она попыталась успокоиться, быстро моргая, дабы избавиться от мыслей. Она робко вступила в магазин, тетя Назеа провела ее через образы изысканных платьев. Несмотря на элегантную обстановку, тяжелое напряжение повисло в воздухе, и Гермиона знала, что ей нельзя было выходить из себя во время этого похода. Как дочь Родольфуса Лестрейнджа, от нее ожидалось произвести благоприятное впечатление во время ее дебюта во Франции, и как представитель дела Тома она должна привлечь несгибаемых приверженцев традиций в их круге. - Как насчет этого, дорогая? - предложила Назеа, держа платье пастельных тонов с замысловатыми кружевными узорами. Гермиона выдавила из себя вежливую улыбку. - Оно чудесное, но, быть может, что-то более простое? Назеа приподняла бровь, ей явно не пришелся по вкусу ответ Гермионы. - Дорогая, твой выход в свет – грандиозное событие. Мы должны найти тебе платье, что отражает твое происхождение и безупречные манеры. Гермиону внутренне передернуло, зная, что спорить бесполезно. Она не хотела создавать еще больше трений со своей тетей, в особенности, во время крайней важного события. Она с неохотой кивнула и последовала за Назеей, примеряя платье за платьем, которое ее тетя сочла подходящим. Спустя несколько часов Гермионе сделалось дурно от моря тканей и ожидания от ее семьи. Все, что ей на данный момент хотелось, так это лечь и проспать, по крайней мере, до Рождества. Наконец, они наткнулись на изысканное платье цвета шампанского с нежным, мерцающим переливом, подчеркивающее замысловатую вышивку. Взгляд тети Назеи вспыхнул с одобрением, и Гермиона поняла, что ее тетя нашла то платье, которое искала. - Ох, Гермиона, оно прекрасно! - заявила Назеа, сложив ладони вместе. - Оно не выглядит просто, и, вне всяких сомнений, впечатлит нужных людей. Гермиона посмотрела на себя в отражении, пытаясь увидеть то, что рассмотрела ее тетя. Платье было бесспорно красиво, но это не то, что она бы выбрала для себя. - Оно… прекрасно, - пробормотала Гермиона, в ее голосе послышались нотки смирения. Назеа улыбнулась, явно довольная ответом Гермионы. - Знала, что ты переменишь свое мнение, дорогая. Теперь же давай разыщем идеальные аксессуары, чтобы завершить образ. Они бродили до заката солнца, бесчисленные сумки левитировали позади них, когда они, наконец, направились домой. Назеа была в ударе, потому не упустила возможности указать на возможные недостатки Гермионы. Она была слишком высокой, чтобы носить каблуки, слишком низкая для роскошного шлейфа, ее волосы излишне кудрявые для приличной волшебницы, но в то же время слишком невзрачные для ее комплекции. Когда они вновь прибыли домой, Гермиона была готова вырвать те самые волосы с ее головы, и поспешно удалилась в свою комнату. Там же она приняла ванну, чтобы расслабить и успокоить свое ноющее тело… *** Июль 1946 Прошла другая неделя, и Гермиона обнаружила себя сидящей рядом с ее отцом, оба наслаждались теплым вечерним ветром. Они вновь расположились на скамье подле оранжереи, оба затерянные в своих мыслях. Это было редким проявлением близких отношений между ними. Казалось, что их пребывание во Франции оказывало такое же воздействие, как и на нее, если даже не больше, судя по теням, залегшим под его глазами. С мягким вздохом Родольфус облокотился на скамью, его взгляд сфокусирован на чем-то вдали. - Знаешь, это место навевает множество воспоминаний, - начал он. Гермиона придвинулась вперед; ее взгляд наполнился любопытством. - Расскажи мне о них. На лице Родольфуса появился намек на панику, прежде чем он продолжил. - Когда я был ребенком, вещи были… сложными. Как ты можешь представить, мой отец был жесток, и часто я выступал в качестве цели для его злости. Я брал вину за все, несмотря на обстоятельства. Он остановился, его голос сделался хриплым от эмоций. - И тогда моя мать… она являлась и твоей бабушкой тоже, умерла. Это был разрушительный удар по нашей семье. Сердце Гермионы сжалось, внезапно тяжесть его прошлого стала ощутимой. Она вытянула и нежно положила свою ладонь на его руку, предлагая успокаивающее прикосновение. Родольфус слабо улыбнулся, прежде чем продолжил. - Незадолго до кончины твоей бабушки родился Рабастан. Мне навязали роль защитника, оберегающего его от отца. В те годы я научился терпеть, нести бремя имени нашей семьи. Гермиона сглотнула, внезапно осознав, откуда растут ноги множества проблем Родольфуса. Это не оправдывало его действий, но это точно давало объяснение. - Должно быть, это трудно видеть своего отца сейчас. Как молодого парня. - Пробормотала она. Родольфус кивнул. - Я ненавидел его, когда был мальчишкой. Когда повзрослел, то начал больше понимать его поведение. Он делал, как ему казалось, лучше для нас. Гермиона нахмурилась. - Это не делает его хорошим отцом. Почему ты защищаешь его, когда ясно, что ты до сих пор презираешь его? Родольфус покачал головой, его голос прозвучал разочарованно. - Не будь наивной, дитя. Иногда жизнь – это не черное и белое. Действия моего отца должны были закалить меня, подготовить меня к жизни. Гермиона повысила голос. - Есть более эффективные способы подготовить ребенка к жизни, нежели подвергать их насилию. Родольфус отвернулся, его защита на мгновение рухнула, прежде чем выражение его лица вновь стало суровым. - Я выстоял, Гермиона. Вынес бремя наследия нашей семьи, и я не позволю запятнать его. Слезы навернулась на глазах Гермионы. - Слышишь ли ты себя? Этот человек сломал тебя и перестроил по своему подобию, чтобы укрепить этот проклятый круговорот страданий. Родольфус остался непоколебим, не пожелав внять ее мольбе. - Тебе не понять, Гермиона. И никогда не поймешь. Сердце Гермионы опустилось вниз, в ней поселилась глубокая боль. Она осознала, что Родольфус, погруженный в своих иллюзиях, никогда не сможет противостоять своим внутренним демонам. Это болезненное осознание, но ей было известно, что она не могла заставить его увидеть причину. Это только привело бы к тому, что она снова стала бы объектом его гнева. Гермиона встала, оставляя Родольфуса томиться в своей скорби. Это он возжелал явиться сюда. Почему это вовсе ее беспокоило? *** Август 1946 Торжественный выход в свет Гермионы в волшебном обществе в замке Лестрейндж было пышным мероприятием. Великолепный бальный зал замка был превращен в волшебную сцену, а сверкающие люстры заливали комнату сиянием. Воздух был наполнен гулом возбужденных разговоров и негромкой мелодией. Гермиона встала у входа в зал, ее сердце бешено стучало. На ней было то платье, что выбрала тетя. Ее взгляд блуждал по помещению, изучая почтенные французские чистокровные семьи, что заполняли пространство. Она пригласила своих друзей, пытаясь разыскать их лица в толпе. В дальнем конце зала она заметила Рабастана и Лорин, и слегка помахала им рукой. Когда ее дядя лишь слегка наклонил голову, ее тетя оживленно замахала веером. Тетя Назеа, чье выражение лица извечно неискренне, подошла с наигранной улыбкой, приклеившейся на ее лице. - Запомни, Гермиона, первое впечатление – это все, - прошептала она таким тоном, напоминающий больше предупреждение, нежели совет. Гермиона кивнула, ее решимость зияла сквозь нервозность. Она выпрямилась и вошла в бальный зал, грациозно скользя мимо гостей, которые оборачивались, чтобы мельком увидеть дебютантку. Пути ее кузена пересеклись с ней, взгляд его наполнен презрением. - Попытайся не опозорить семью, Гермиона, - снисходительным тоном усмехнулся он. - Да отвали ты, дорогой кузен. Гермиона не позволила его словам испортить ее настрой, с вежливой улыбкой здороваясь с их гостями и заводя небольшие разговоры. По мере того как продвигался вечер, Гермиона взглядом искала отца. Наконец, она заметила его в другом конце залы, его присутствие излучало уверенность. Она направилась к нему, с каждым ее шагом узел в животе ослабевал. Родольфус протянул ладонь Гермионе, его взгляд был преисполнен чем-то сродни гордости. - Выглядишь потрясающе, дорогая. Твоя тетя превзошла саму себя. Гермиона хмыкнула, приняв руку отца. - Неужели настолько очевидно, что образ подобран не мною? Родольфус заливисто рассмеялся. - Что ж, это не пара брюк, поэтому, полагаю, что довольно очевидно. С таинственной улыбкой он взял ее ладонь и повел ее в центр зала. Толпа притихла, когда оркестр заиграл завораживающе красивую мелодию. Гермиона глубоко вздохнула, позволяя ритму диктовать ее движениям. Когда она танцевала с Родольфусом, казалось, что целый мир исчез, оставив только их двоих в этот волшебный момент. Его голос достиг ее ушей, пронизанный уверенностью. - Теперь ты – Лестрейндж, Гермиона. Никогда не забывай это. Она кивнула, встретившись с отцом взглядом. - Не забуду. Когда заключительные ноты эхом разнеслись по бальному залу, воздух наполнился аплодисментами. Гермиона и Родольфус триумфально улыбнулись. Подошла тетя Назеа, замаскировав в своем голосе истинные намерения. - Ты произвела довольно хорошее впечатление. Те люди, машущие вон там, – твои друзья из Англии? Ее глаза расширились, и она посмотрела в ту сторону, на которую указывала тетя. Там, разодетые в пух и прах, стояли Карлус и Минни. - Они здесь! - вскликнула она и чуть не споткнулась об свое платье, когда поспешила к ним. Гермиона пробиралась сквозь гудящую толпу к красиво обставленному камину, где стояли ее друзья, их смех перекрывал оживленные разговоры. Лицо Гермионы озарилось, когда она подошла к ним. - Карлус! Минни! - с явным облегчением воскликнула Гермиона. - Так рада увидеть вас обоих. Карлус, чей безупречный наряд подчеркивал его обаяние, повернулся с широкой улыбкой. - Выглядишь абсолютно сногсшибательно! Минни хихикнула и тепло обняла Гермиону. - Ты такая хорошенькая, Гермиона. Прошло так много времени. Мы скучали по тебе. Гермиона покраснела из-за их комплиментов, благодарная за их присутствие. - Спасибо вам всем. Это был словно какой-то вихрь, но я рада оказаться вновь среди друзей. Тогда она мельком увидела Тома и его когорту, включая Эвана, на другой стороне зала. Острый взгляд Тома опустился на нее, и в его глазах промелькнуло восхищение. Он подошел к Гермионе с расчетливой грацией, его голос источал обаяние. - Гермиона, ты действительно главенствуешь на сегодняшнем балу. Из-за комплимента Тома ее сердце пропустило удар. - Благодарю. Эван, который был загипнотизирован появлением Гермионы, наконец обрел дар речи. - Гермиона, ты… ты выглядишь бесподобно. Я… Гермиона тепло улыбнулась на взволнованное состояние Эвана. - Спасибо. Ты всегда знаешь, как заставить девушка почувствовать себя особенной. Но радость Гермионы была окрашена разочарованием, когда она заметила Вальбургу, стоящую подле Тома. Ледяной взгляд, полученный от ведьмы, ясно дал понять, что ей не рады. Том, не обращающий внимание на напряженность, продолжил беседу. - Не мог позволить своей невесте пропустить бал. Улыбка Гермионы слегка дрогнула, но она вернула свое самообладание. - Вальбурга, рада тебя вновь увидеть. Ответ Вальбурги был коротким и пренебрежительным. - Уверена, что так оно и есть. Карлус, всегда обладающий дипломатичностью, разрушил напряжение беспечным комментарием. - Разве не восхитительная встреча? Давайте проведем вечер по максимуму, хм? Гермиона кивнула, ее решимость вернулась. - Абсолютно. Нужно воспользоваться заколдованными фужерами для шампанского, которые они подают. Когда они отошли от Тома и Вальбурги, Гермиона почувствовала, как ее сердце сжалось. Она терпеть не могла Вальбургу, ненавидела, что она стояла рядом с Томом в своем ужасно красивом платье. Эван быстро увлек ее внимание. - Гермиона, - сказал он с улыбкой, протягивая руку. - Могу ли я украсть тебя на мгновение? При взгляде на него сердце Гермионы затрепетало, она положила свою ладонь в его, позволяя ему увести себя на небольшой балкон, примыкающий к бальному залу. Мягкий свет свечей освещал их лица, когда они стояли лицом друг к другу, приглушенный гул разговоров и музыки окружал их. Эван глубоко вздохнул. - Гермиона, последнее время я много размышлял. - Искренне признался он. - Будучи поодаль от тебя эти несколько недель заставили меня осознать, что я не могу представить свою жизнь без тебя. Желаю быть с тобой не как друзьями, а как с чем-то большим. Сердце Гермионы упало, тяжесть его слов опустилась тяжелым грузом на нее. - Эван, мы это уже проходили. Брак – это не то, к чему я готова, не сейчас и, быть может, вовсе никогда. Эван нахмурил брови, разочарование отразилось на его лице. - Разве ты не видишь? Мы дополняем друг друга. Мы можем построить жизнь вместе. Гермиона покачала головой, сказав огорченно. - Я не могу. Желаю проложить свой собственный путь, изменить мир. Мы все еще можем быть друзьями, но женитьба – не ответ. Ощутимое напряжение наполнило воздух. В момент крайней уязвимости Эван сократил расстояние между ними и взял в ладони лицо Гермионы, его глаза изучали ее. - Я не могу отказаться от нас, Гермиона, - прошептал Эван отчаянным голосом. - Я люблю тебя, и верю, что нам суждено быть вместе. У Гермионы сперло дыхание, ее сердце разрывалось. Не в состоянии больше сопротивляться притяжению, она закрыла глаза, отдаваясь эмоциям, переполняющим ее. Их губы встретились в страстном и горько-сладком поцелуе, в столкновении желаний и противоречивых грез. Руки Гермионы инстинктивно сомкнулись вокруг шеи Эвана, притягивая его ближе, когда их тела растворились в идеальном объятии. Их губы двигались в танце страстного желания и сдерживаемых эмоций. Каждое прикосновение разжигало огонь в ее груди, поглощая сомнения Гермионы. Пальцы Эвана запутались в ее волосах, углубляя поцелуй, смешав их дыхание. Потерявшись в настоящем, Гермиона отдалась всепоглощающей страсти, что текла по ее венам. Но по мере того, как поцелуй затягивался, реальность с грохотом возвращалась. Разум Гермионы переполнялся смесью эмоций – желанием и смятением. Она мягко отстранилась, ее грудь вздымалась, глаза искали понимания в глазах Эвана. - Эван, - прошептала она голосом полным страстного желания и опасения. - Мы не можем продолжить делать это. Не хочу кого-то из нас ранить. Взгляд Эван смягчился, его ладонь нежно оглаживала ее щеку. - Я не могу отрицать то, что испытываю к тебе, любовь моя. Ее голос дрогнул, когда она сказала. - Не знаю, что и сказать тебе, чтобы ты прекратил. - Я не хочу, чтобы ты прекращал. Эта мысль пронзила ее грудь, словно нож. Эван прижал ее к своей груди. - Никогда не перестану. Никогда. - Он убрал выбившуюся прядь волос с лица Гермионы, его прикосновение было мягким. - Пожалуйста, дорогая. Дай шанс. Слезы навернулись на глаза Гермионы, когда она обдумала его слова. - Не могу поверить, что я говорю это, - сделав глубокий вдох, она приблизилась ближе, соприкасаясь лбами. - Давай попробуем. Улыбка Эвана была ослепительной, когда он поднял ее и закружил в неподдельной радости. - Гермиона Лестрейндж сказала «да»! Смеясь, она прильнула к нему. - Я еще не согласилась выйти за тебя замуж, ты, фигляр! - подразнила она голосом, наполненным любовью. Эван искренне рассмеялся, его глаза засветились с обожанием, когда он покрывал ее лицо маленькими поцелуями. - Мне все равно, - уверенно заявил он. - Мне потребовалось для этого почти восемь лет. Я более чем готов потратить еще восемь лет, чтобы надеть кольцо на твою руку. - Ты невозможен, - нежным тоном сказала она. Их губы вновь встретились в чутком и подтверждающем поцелуе. - И ты наконец-таки моя, - гордо заявил он. Прежде чем Гермиона смогла полностью погрузиться в этот момент, ее внимание привлекло какое-то движение за окном. Там стояла Минни, ее выражение лица отражало шок и восторг. Она что-то прошептала одними губами и жестом попросила их осторожно отойти друг от друга. - Так, так, так, и кто же этот рослый джентльмен? На лице Гермионы отразилось опасение, когда ее тетя Назеа с лукавой улыбкой вышла на балкон, и она инстинктивно отстранилась от Эвана. Но молодой человек, не смущенный присутствием ее тети, твердо сжал ее ладонь, отказываясь ее отпускать. - Эван Розье. Молодой человек Гермионы всего как десять секунд назад, - бесстрашно представился он. Щеки Гермионы вспыхнули, а улыбка ее тети расширилась. - О? Юная любовь. Как чудесно. - Заметила Назеа голосом, переполняющимся от удивления. С тонким упреком она перевела свое внимание на Гермиону. - Тебе следовало бы знать лучше, нежели вести себя столь грубо на публике, дорогая. Почему бы вам двоим не проследовать внутрь, хм? Гермиона почувствовала, как в ней поднимается волна неповиновения, подпитываемая непоколебимым присутствием Эвана. Она высоко подняла голову и кивнула тете. - Разумеется, тетя Назеа, - ровным голосом ответила она. - Увидимся позже. Эван склонил голову и последовал за ней внутрь с той же улыбкой до ушей. - Мне не нравится твоя родственница. Гермиона хихикнула. - Добро пожаловать в клуб. Грандиозный бал близился к завершению, его чарующая атмосфера постепенно исчезала с наступлением ночи. Гермиона и Эван, рука об руку, направились вместе к камину в холле. Гермиона урывками увидела знакомые лица, попрощалась со своими друзьями, вновь поблагодарив за то, что явились. Когда они достигли выхода, взглядом Гермиона прошлась по роскошному коридору, ее глаза искали определенного человека. Она почувствовала укол разочарования, когда обнаружила Тома, обнимающего свою невесту, поглощенного беседой с группой известных чистокровных. Эван, почувствовав ее минутное отвлечение, бережно сжал ее ладонь, его улыбка успокаивающе обнадеживала. - Пойдем, любимая. Выглядишь так, словно вот-вот упадешь. Его слова прорезались сквозь мимолетное разочарование Гермионы. Ее взгляд наполнился благодарностью, когда она повернулась, чтобы взглянуть на Эвана. - Слава Мерлину, что девушка дебютирует раз в жизни, - прошептала она. - И спасибо, что был со мной сегодня. Взгляд Эвана встретился с ее – его глаза были полны нежности и преданности. Он поднял вверх их сплетенные ладони. - Не стоит меня благодарить. В конце концов, я получил то, зачем пришел. Вихрь эмоций закружился внутри Гермионы, когда до нее дошли его слова. Она наклонилась ближе, задевая губами мочку уха Эвана. - Вам действительно следует идти, мистер Розье. Он рассмеялся, его дыхание щекотало ей щеку. - Как пожелает моя леди. - Запечатлев последний целомудренный поцелуй на ее лбу, он игриво коснулся ее носа, прежде чем исчезнуть в изумрудном пламени камина. Гермиона запыхтела, покачав головой, когда она направилась наверх, ее усталость начала сказываться на ней. Ее омыло бремя вечернего события и продолжительное ощущение прикосновения Эвана. Она была готова к ее заслуженному отдыху. Когда она легла в кровать, Гермиона не могла не приложить дневник Тома к своей груди. Она чувствовала, как его магия пронизывает ее кожу и тепло поселяется в ее сердце. Удовлетворенно вздохнув, Гермиона закрыла глаза… *** Следующим утром семья собралась за обеденным столом с предвкушением, летавшем в воздухе. Гермиона, чье разочарование нарастало, как пар в чайнике, посмотрела на Родольфуса, на лице которого была ухмылка, такая же широкая, как у чеширского кота. - Я должен Розье старшему сотню галлеонов, - заявил он. Раздражение Гермионы захлестнуло ее, и она вскинула руки вверх. - Может, ты просто забудешь об этом? Ради всего святого, в этом нет ничего особенного. Тетя Назеа ахнула, возмущенная выражением Гермионы. - Гермиона! Родольфус сердечно рассмеялся, когда же кузен одарил ее презрительной усмешкой. - Надеюсь, что ты не намекаешь на то, что являешься потаскухой, дорогая кузина. - Да ради Мерлина! - воскликнула Гермиона. Ее отец засмеялся еще сильнее. - Даже не удостою это ответом. Можем ли мы, пожалуйста, насладиться завтраком в тишине? - Да, пожалуй, - заявил Родольфус, переводя свое внимание на французский эквивалент «Ежедневного пророка», предложенный на сияющем серебряном подносе прилежным домовиком. Но его рука дрогнула, отчего его чайная ложка звякнула о тарелку, привлекая всеобщее внимание. - Гриндевальд мертв, - заявил Родольфус, его пристальный взгляд встретился с взглядом Гермионы, и меж ними прошло несказанное послание. Тетя Назеа значительно побледнела, прежде чем глубоко вздохнула. - Что произошло? Гермиона почувствовала, как громко стучит ее сердце в груди, узел беспокойства затягивался внутри нее. Не так должны разворачиваться события. - Дамблдор победил его в дуэли один на один, - поведал он, в его голосе послышалась смесь недоверия и благоговения. Волна замешательства захлестнула Гермиону. Поражение Гриндевальда должно было произойти в прошлом году, и ему вовсе не суждено было погибнуть. Как все могло так резко отклониться от своего первоначального пути? Они не вмешивались в замыслы Гриндевальда, но его судьба существенно изменилась. Произошло ли это из-за них? Это казалось невозможным. Чувствуя тяжесть этого откровения, Гермиона пробормотала себе под нос, - Прошу прощения, но мне несколько нездоровится. - Она вовсе не лгала; последние несколько дней она чем-то болела. Вернувшись к уюту своей комнаты, Гермиона увидела знакомую сову – ту самую с их дней в Хогвартсе. Она аккуратно распечатала его письмо, чувство страха поселилось в ее животе. Министерство было в смятении из-за кончины Гриндельвальда, и Том использовал эту возможность, чтобы склонить сторонников падшего волшебника на свою сторону. Если можно доверять источникам Эвана, усилия Тома оказались до ужаса эффективными. Будет ли ожидать Том, что она удвоит свои старания заключить связь с французскими чистокровными? Гермиона не могла отрицать, что по сей день она была несколько вяла в своих начинаниях. Именно Родольфус посвящал большую часть своего времени созданию альянсов, время от времени беря ее с собой. По правде говоря, во многом благодаря ему здешние люди вообще узнали о существовании Тома. Если бы на нее надавили, она без колебаний потребовала бы свою долю заслуги. В конце концов, Родольфус не стал бы возражать, а ей отчаянно требовалось сохранить расположение Тома. Потирая свои уставшие глаза, Гермиона упала на кровать, ища минутку для передышки. Однако ее краткая попытка передохнуть была внезапно прервана еще одним настойчивым стуком совы в ее окно. - Что теперь? - вздохнула она, вставая с кровати, и направилась к назойливому созданию. Сова держала элегантный запечатанный конверт, украшенный безошибочно узнаваемым гербом Блэков. Глубоко вздохнув, чтобы успокоить себя, она раскрыла его, по ее коже побежали мурашки, когда она прочла содержимое карточки внутри. «Благороднейшее семейство Блэк Просит оказать ему честь вашим присутствием При союзе двух благородных домов Вальбурги Блэк и Тома Марволо Гонта, лорда Слизерин Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, когда мы будем праздновать их священное бракосочетание 20 декабря 1946 года В фамильном поместье рода Гонт, Литтл Хэнглтон Церемония начнется в четыре часа дня За этим последует элегантный прием и банкет Пожалуйста, ответьте до 10 декабря 1946 года» Руки Гермионы бесконтрольно тряслись, когда она прочитывала и перечитывала приглашение, перед глазами расплывались слова. Паника разлилась по ее венам, смешиваясь с тяжестью предыдущих новостей, прежде чем стало невмоготу. Ее ли винить за это? Подвергли ли ее действия риску само существование Сириуса. Образ улыбающегося мужчины исчез из ее головы, оставив после себя призрачную пустоту. В голове бурлила смесь эмоций. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, когда она взглянула на свое отражение в вычурном зеркале. Как он мог выбрать ее? Вальбургу – идеальную чистокровную принцессу. Язвительный шепот сомнения эхом раздался в голове. Быть может, он и впрямь любил ее. С безумным отчаянием Гермиона начала расхаживать быстрее, ее шаги эхом отдавались в комнате. Образы Тома и Вальбурги вместе заполнили ее мысли, дразня их счастьем, их союзом. Каждое мысленное представление выжигалось в ее сознании, словно жесткое клеймо, усиливая чувство, которому она отказалась дать название, с каждой прошедшей секундой. - Почему она? - сквозь зубы пробормотала она, ее голос сквозил горечью и безнадежностью. Руки Гермионы дрожали, когда она потянулась, скользя пальцами по изящной поверхности стоящего рядом стола, ища хоть что-нибудь, что-либо, дабы укрепить ее пошатнувшуюся решимость. Ее взгляд наткнулся на дневник – его душу – крепко сжав его в дрожащей руке. В минуту томительной слабости слезы навернулись у нее на глаза, затуманивая взгляд. Она сжала дневник, стремясь найти успокоение в его безмолвном присутствии. Мысли о том, чтобы сорвать свадьбу, рассказать Вальбурге что действительно задумал Том шептали в темных уголках ее сознания. Но слабый огонек здравого смысла все еще оставался в ней, голос разума, что изо всех сил пытался быть услышанным среди всего этого хаоса. Содрогнувшись, Гермиона сделала вздох, заставляя себя взглянуть на опасный путь, по которому ступала она. - Нет, - едва слышимо прошептала она. - Я не позволю ему так отравлять мой разум. Он мне не нужен. Решительным движением она разжала руку, держащую дневник, позволяя ему упасть обратно на столик. Она вытерла свои слезы, запихивая приглашение под стопку бумаг на своем столе. Она разберется с ним позже. На нее накатила усталость. Падая на кровать, Гермиона проглотила всхлип, зарываясь лицом в подушку. Том бы разрушил ее, и, в некотором роде, все еще разрушал. Как она могла тосковать по такому мерзкому человеку, когда рядом с ней находился кто-то вроде Эвана? Чувство вины сковало ее тело, и она спрятала лицо в мягкой ткани. Это пройдет. Гермиона Лестрейндж заслужила намного больше, нежели кто-то вроде Тома Риддла, не имеет значения, насколько он гениален, насколько красив. Это… Он – ловушка. Она всегда это знала. Если бы только она могла убедить крохотный, нерациональный голосок внутри нее согласиться… *** Октябрь 1946 Дни стали короче, равно как и терпение Гермионы. Наконец-то они возвращались сегодня домой. Родольфус провел последние месяцы, создавая связи и, вероятнее всего, управляясь с памятью огромного числа людей, что предположительно знали о нем и раньше, прежде чем они вернулись обратно в Англию все те годы тому назад. Можно сказать, Гермиона испытывала гордость, что не убила или даже серьезно не искалечила Радольфуса, и даже заставила Назею признать, что они с Эваном составили хорошую партию. Казалось, что это – единственное, за что женщина не могла упрекнуть ее. Тем не менее, Гермиона не смогла сдержать радости от возвращения в собственный дом. Она истосковалась по своей комнате и, о Мерлин, как она скучала по своим книгам. - Все ли собрано? - Родольфус подошел к ней, одетый в неизменно темную мантию. - Абсолютно. Хочу поскорее увидеть Аливию и Эдвина, - ответила она, несмотря ни на что, она скучает по двум своим кузенам, которые гораздо милее Радольфуса. Пусть хоть он горит в аду – ей все равно. Ей было интересно, насколько сильно они подросли за те месяцы, что они находились поодаль. Скорее всего, она пропустила не меньше двух скачков роста. - Будем надеяться, что Лорин не ухватится за возможность моего отсутствия превратить наше поместье в жуткий бежевый кошмар, похожий на дом ее матери, - протянул ее отец, приказывая эльфам перенести их багаж. Гермиона рассмеялась и взяла его руку, портключ в виде монетки уже сиял в его ладони. - Чуть меньше обреченности и уныния не повредило бы, - сострила она, прежде чем они исчезли в вихре ярких красок. По прибытию в поместье Гермиона тотчас встретилась с неистовыми визгами двух детей. - Миона! - вскрикнул Эдвин, понесшись к ее ногам. - Уф-ф. - Она слегка сдала назад, когда мальчика подхватила мать. - Добро пожаловать домой, дорогая. Эдвин, позволь сначала своей кузине прийти в чувства, - отчитала она ребенка. Гермиона посмотрела на своего кузена. Теперь ему пять. Кувыркающийся малыш исчез, вместо него появился хихикающий ребенок. - Поднимешь меня, Мими? - прозвенел другой высокий голосок, и Гермиона взглянула на Аливию – все улыбки и ямочки на щеках были излишне очаровательны. - Эй, малышка, скучала по мне? - спросила она, поднимая кузину. Теперь же, когда они могли ходить и говорить, они не столь сильно докучали. - Очень и очень! Папа никогда не играет с нами, - пожаловалась девочка, вызвав у Родольфуса смешок. - Кстати о папе, где же мой брат? - Он скоро вернется. Последнее время он себя плохо чувствует, и в данный момент консультируется с целителем в Святом Мунго, - объяснила Лорин. Они все направились в гостиную, где Лорин подала им чай. Некоторое время они обменивались любезностями, пока в близлежащей комнате не вспыхнул камин, представляя сияющего Эвана, к большому удовольствию Гермионы. - С возвращением, любимая, - поприветствовал ее Эван, и колоссальный букет материализовался перед ее взором, вынуждая ее чихнуть не один раз, а дважды, когда он протягивал ей цветы. - Это очень мило, Эван, - она всхлипнула. - Но у меня ужасная аллергия на фрезии. Цветы немедленно исчезли из ее рук, а Эван с улыбкой погладил ее по лицу. - Прошу прощения, в следующий раз выберу розы. Их взгляды встретились в мгновение нежности, прежде чем Родольфус прочистил горло. - Мистер Розье, не возражаете? Эван выгнул бровь и последовал призыву ее отца. - Безусловно, мистер Лестрейндж, - ответил он, оставляя Гермиону наедине с Лорин и детьми. - Что ж, в конце концов, Эван Розье, - задумалась она, скрывая удивление за глотком чая. Гермиона вздохнула. - Мы не торопим события. Ее тетя мягко рассмеялась. - Восемь лет ухаживания – весьма неспешный темп, должна сказать. Предпочтя не отвечать насмешливым словам тети, Гермиона облокотилась на спинку и продолжила жевать свой сэндвич. - Счастлива за тебя. Он кажется благородным молодым человеком, - прокомментировала Лорин в редкие моменты теплоты, что сбавило напряжение Гермионы. - Спасибо, он… не так уж плох. Лорин хихикнула в свой чай как раз в тот момент, когда вернулись двое мужчин. Эван выглядел, несомненно, менее бодро, а Родольфус, в свою очередь, напротив. - Что ж, дети, ступайте. Наслаждайтесь своим воссоединением вдали от нас, стариков, - сказал Родольфус, чем вызвал суровый взгляд у Гермионы, когда она взяла Эвана за руку и повела наверх в свою комнату. - Твой отец – страшный человек, любимая. - Эван нервно рассмеялся, когда расположился на софе в центре комнаты. - Неужели он и впрямь поговорил с тобой об «этом»? - спросила она, шутливо акцентируя на своих словах. Эван усмехнулся, удобно обхватив ее рукой за плечи. - Ежели ты считаешь его завуалированную угрозу освежевать меня, если я когда-либо предам тебя, как строгое родительское наставление, то да. Закатывая глаза из-за поведения ее отца, Гермиона положила голову на плечо Эвана. - Не волнуйся, ведь я полностью в состоянии позаботиться об этом сама. Ее др… нет, ее парень хохотнул и нежно поцеловал ее в висок. - Ты очаровательна, когда угрожаешь людям, - он остановился, - и немного горяча. Гермиона ахнула, игриво стукнув Эвана в грудь. - Эван! Он поднял руки в притворном примирительном жесте. - Я столько лет сдерживался, любимая. У меня есть много, что сказать. Они оба погрузились в уютное молчание. - Так мы собираемся на свадьбу Тома в качестве пары? - мягким тоном наконец спросил Эван. - Это все так сюрреалистично, - Гермиона глубоко вздохнула. - Имею в виду, что кто-то среди нас женится. Эван задумчиво хмыкнул, его пальцы аккуратно перебирали ее волосы. - Дорогая, нам по двадцать. Это идеально подходящий возраст, чтобы связать себя узами брака. Гермиона усмехнулась. - Это тебе за двадцать, а мне только девятнадцать. - Прошу меня простить, знаю, что это грубо напоминать женщине об ее возрасте. - Пошутил Эван, мягко потрепав ее за щеку. Гермиона шутливо отбросила его ладонь, но он поймал ее и притянул к себе на колени. Она издала унизительный писк, когда попыталась сохранить равновесие. - Эван Розье, что, по-твоему, ты делаешь? Он взглянул на нее с любовью, - соблазняю тебя? - Гермиона попыталась сдвинуться, но он крепко держал ее, притягивая ближе. - Это работает? Она сморщила нос, пытаясь изобразить безразличие. - Разве на то похоже? Перед тем, как она смогла еще больше запротестовать, его губы накрыли ее в страстном поцелуе, делая все связные мысли ненужными. Их губы двигались в нежном и неторопливом танце, переплетая его язык с ее. После нескольких блаженных мгновений он отстранился, его щеки окрасились в пленительный оттенок красного. - Что-то вроде того. Гермиона запнулась, но ее слова растворились в судорожных вздохах, когда его губы проложили дорожку к мягкой плоти ее шеи. Тихие вздохи срывались с ее губ, когда он бережно целовал и ласкал чувствительную кожу меж шеей и плечом. - Эван, перестань. Он медленно отдалился от нее, самодовольная улыбка заиграла на его губах. - Я мог бы делать это целый день, - заметил он игривым тоном, полным решительностью. Гермиона осторожно похлопала его по груди, уговаривая отпустить ее. Он нехотя подчинился, позволяя ей встать. - Я заметила, - призналась она, а в ее голосе зазвучали теплые нотки. - Послушай, ты мне искренне нравишься… - Она запнулась на своих словах, когда его лучезарная улыбка пленила ее. - Но, мне кажется, нам следует быть помедленнее. - Разумеется, любовь моя, - вставил он, тоже вставая на ноги, возвышаясь своей высокой фигурой над ее хрупким телом. Она бы солгала, если бы сказала, что ей это не нравится. - Поступим по-твоему. - Вновь притянув ее к себе, он заключил ее в свои сильные руки, трепетно поглаживая ее волосы. Гермиона надула щеки. - Что ж, похоже, мы ничуть не медлим, не так ли? Эван рассмеялся. - Я же не насилую тебя. Сколь много сдержанности тебе требуется? Глубоко вздохнув, Гермиона вдохнула успокаивающий запах его одеколона с древесными нотками. - Все в порядке, так подойдет. Они простояли в объятиях друг друга еще некоторое время. Эван поцеловал ее в макушку, лаская ладонями ее щеки с нежным благоговением. - Эван, - Гермиона слегка пожурила его, ее глаза светились нежностью. Молодой человек осмелился надуться на нее… *** Зимнее солнце отбрасывало мягкий золотистый отблеск на заснеженную территорию поместья Гонтов, когда Гермиона и Эван явились на давно ожидаемую свадьбу Тома и Вальбурги. Это был момент прямиком из сказки, но все же Гермиона не смогла избавиться от привкуса беспокойства, пробежавшего по ее венам. Облаченная в изысканное изумрудное платье, грациозно развевающееся вокруг нее, Гермиона глубоко вздохнула, дабы успокоиться. Ее семья уже прибыла ранее и, вероятнее всего, уже ожидала их за столом. - Будет интересно, - пробормотала она, и в ее голосе послышались нотки нервозности. - Скорее всего, - ответил Эван. - Не знал, что Том живет столь роскошно. Хотя, естественно, ты затмеваешь здесь всех. Уголки губ Гермионы приподнялись в деликатной улыбке, благодарная шутке Эвана. И все же, под ее грациозной внешностью сомнения кружились в ее голове, словно снежинки, подхваченные зимним порывом ветра. Проходя через богато украшенный вход, Гермиона была поглощена теплом интерьера поместья. Смех и живая беседа заполнила воздух, смешиваясь с мелодичными звуками струнного квартета. Роскошные залы украшены букетами зимних цветов, их живые расцветки контрастировали с зимним фоном. Запах сосны и корицы добавляли немного ностальгии. Ее взгляд прошелся по помещению, останавливаясь на знакомых лицах. Абраксас помахал ей рукой, рядом с ним же стояла миловидная блондинка. Гермиона нахмурилась, мысленно запоминая, чтобы спросить его позже о новом развитии событий. Еще она обнаружила Поттеров в дальнем конце залы и послала улыбку Карлусу и Дорее. Они хорошо смотрелись вместе, но, казалось, они были погружены в беседу со своими родителями. Эван, чувствуя ее беспокойство, предложил постоянное присутствие рядом с ней. - Наши семьи делят стол, - прошептал он, а его голос стал бальзамом от ее тревог. - Должно быть, Вальбурге пришлось подтасовать, когда ей пришлось изменить порядок рассадки в последнюю минуту. Глубоко вздыхая, Гермиона рассмеялась. - Спасибо, Эван, - ответила она. - Знаю, что ты пытаешься приободрить меня. - Помогает? - он мягко поцеловал внутреннюю часть ее запястья и повел к своим местам. - Мисс Лестрейндж, давно не виделись, не так ли? - сказал мистер Розье, смерив ее стоическим взглядом. - Рада снова вас видеть, мистер Розье, - начала она, - Похоже, у наших встреч есть определенная схема – в прошлый раз мы тоже говорили на свадьбе. Уголки губ мужчины приподнялись, а Гермиона сочла это за победу. - Воистину. Надеюсь, что в следующий раз будет поближе к дому. Гермиона поперхнулась своим напитком, а Эван протянул ей свой платок. Она с благодарностью взяла его. Родольфус появился позади нее и сжал ее плечи. - Кажется, все на месте. - Он сел справа от нее, когда же его брат и Лорин расположились слева от него. Помимо них была лишь одна пожилая женщина, которая представилась как прабабушка Эвана. Ей было, по меньшей мере, сто лет. - Это честь лицезреть союз меж двумя старыми родами. Веками не было человека, достаточно смелого, чтобы претендовать на титул лорда Слизерина. - Прохрипела женщина с тяжелым французским акцентом. - Так и есть, бабушка. Нам определенно повезло. - Проговорил отец Эвана, когда он наполнил бокал женщины хересом. Что она незамедлительно опустошила за раз. - Если бы только не грязная кровь мальчишки, - добавила она, и теперь настал черед Эвана брызгать слюной. - Бабушка! Вам не следует произносить это здесь. - Ее парень запнулся, ища паникующим взглядом Тома, словно тот материализуется позади них в любую секунду, чтобы уничтожить их за подобную дерзость. Гермионе сразу же понравилась женщина, несмотря на ее взгляды на мир, вызывающие вопросы. Ведь нельзя ожидать иного от кого-то, рожденного, когда Наполеон все еще был жив. - Начинается. - Родольфус прервал их небольшой диалог, и появилась орда эльфов, чтобы сопроводить гостей наружу, накладывая согревающие чары на каждую присутствующую ведьму и волшебника. Церемония состоялась в сердце поместья – простирающихся садах, украшенные ковром зимних цветов и парящими свечами, сияющими подобно звездам. Мерцающие сказочные огоньки парили средь ветвей вековых деревьев. По центру всего этого располагался огромный круг, чьи выветренные камни напоминали о давно прошедших временах. Внутри круга потрескивал и танцевал пылающий костер, его пламя тянулось к небесам, словно призывая благословение древнего божества. Гости в элегантном убранстве, которые, казалось, органично сочетались с окружающей обстановкой, заняли свои места, их глаза горели удивлением. Аура благоговения окутала Гермиону, когда она села подле своего отца. Ей никогда не доводилось принимать участие в столь древнем свадебном ритуале. Над ассамблеей воцарилась тишина, когда Том и Вальбурга, облаченные в красивые свадебные наряды, сделали шаг вперед. Темные глаза Тома прошлись по толпе, выглядя так, словно волшебник из древних времен. Священник поднял свои обветренные руки, его голос разнесся над поляной. - Том Гонт и Вальбурга Блэк, сегодня вы предстали пред лицом богов и элементов, связанные священными узами магии. Готовы ли вы отправиться в сей путь вместе, почтить старые порядки и создать союз, что превзойдет границы смертных? Том ответил ровным, полным убежденности голосом, - Мы готовы. Каждой клеточкой нашего существа мы вверяем себя друг другу и традициям, что нас ведут. Вальбурга, в голосе которой звучала решимость, добавила, - В присутствии всех свидетелей и духов, что следят за нами, я клянусь быть рядом с тобой, поддерживать и дорожить тобой. Священник кивнул. - Тогда же приступим. С благословения земли, воздуха, огня и воды мы взываем к древним силам, направляющие влюбленных на протяжении веков. Пока он говорил, легкий ветерок пронесся по саду, словно отвечая на его слова. Огни костра вздымались все выше, отбрасывая неземное сияние на пару. Священник продолжил полным благоговения голосом, - Священными силами земли я благословляю сей союз, укрепляя его стабильностью и взращивая любовь. Да будет ваша связь прочной, как и древние скалы под нашими ногами. Он повернулся к костру. - Пламенем, освещающим наш путь, я дарую вам страсть и преобразующую энергию, что олицетворяет огонь. Пускай ваша любовь горит ярко, воспламеняя души внутри вас и окружающих вас. Затем он указал на мягко падающие снежинки, каждая из которых была уникальной и хрупкой. - Нежным прикосновением снега я призываю чистоту и свежесть воды. Пусть ваша любовь течет подобно кристально чистому ручью, питая и утоляя жажду вашего духа. Наконец, священник поднял руки к кружащемуся зимнему небу. - Шепотом, подхватываемый ветром, я призываю стихию воздуха. Да наполнится ваша любовь пониманием, позволяя вашим голосам быть услышанными, а вашим сердцам - познанными. Когда его слова затихли, сад, казалось, затаил дыхание. Взгляд священника переместился к паре. - Том и Вальбурга, вы оказались в объятиях древней магии. Пускай же ваш совместный путь будет благословен, и ваша связь сохранится навека. Последовал хор негромких одобрительных возгласов и аплодисментов, эхом разнесшихся по заколдованному саду. Том и Вальбурга стояли перед толпой, их взгляды молчаливо встретились. Том скрепил договор глубоким поцелуем, чем привел толпу в неистовство. Гермиона не могла не почувствовать укол зависти, глядя на пару, зная, что в ближайшие годы это закончится трагедией. Она сконцентрировала свое внимание на Эване, не позволяя эмоциям затуманить ее разум. Эван мягко сжал ее руку, без всяких слов предоставляя утешение. Веселье продолжалось, и Гермиона с Эваном присоединились к нему, танцуя и общаясь с другими гостями. Их смех переплетался с ритмичной мелодией, а их шаги двигались в гармонии с пульсирующей энергией празднества. Когда луна достигла своего зенита, озаряя их серебряным свечением, Гермиона утомилась и готова была закончить на этом. - Это было что-то, не правда ли? - Эван повел Гермиону через сад, ведя их обратно к поместью, где их ожидали кареты. Поместье, по какой-то причине, оставалось оторванным от каминной сети, возможно, это проявление непреклонной паранойи Тома по отношению к незваным гостям, нарушающим защитные чары. Гермиона не смогла сдержать смеха. - Можешь ли ты поверить, что они потрудились с транспортировкой целого каменного круга из Ирландии для церемонии? - От такой экстравагантности у нее закружилась голова, или, быть может, это из-за шампанского. - Все только самое лучшее для Вальбурги. - Эван похлопал ресницами. Он протянул ей ладонь, когда они подошли к карете, их семьи уехали несколько часов назад, оставляя молодое поколение насладиться праздником. В порыве своего восторга Гермиона споткнулась об ступеньку экипажа, издав тихий вскрик, когда она инстинктивно потянулась к перилам. Но прежде чем она смогла бы упасть, быстрые рефлексы Эвана подхватили ее, удержав на ногах. - Осторожно, любимая, - пробормотал он, от его прикосновения по ней разлилось успокаивающее тепло. Она сморщилась, сжав пальцы, замечая небольшой порез на ладони от острого орнамента на двери. - Ай. Кто создавал эти кареты? - с заметным раздражением пробормотала она. - Позволь мне взглянуть, - сказал Эван, вкладывая ее раненную ладонь в свою. С обеспокоенным выражением лица он осторожно рассмотрел неглубокий порез. По мере того как кровь стекала по ее пальцам, из раны исходило слабое золотистое свечение. Гермиона ахнула. - Почему твоя кровь отливает золотом, любимая? - недоумение Эвана отражало ее собственное. Нахмурившись, Гермиона почувствовала, как в ее груди поселилось чувство беспокойства. - Я не знаю, Эван…