Мур

Эдема никто не тревожил уже более пятисот лет. Казалось, все верховные титаны давным-давно позабыли о существовании друг друга. Практически никак не взаимодействовали после завершения Великого противостояния стихий. В отличии от своих коллег-верховных, отец Древнего леса не гнушался патрулировать владения, ему принадлежащие. Особенно это было необходимо после проходящих над лесом погодных аномалий, вроде грозы, например. Титан находил убитые молниями, сломанные пополам ураганом деревья, очаги пожаров, и лечил свой лес. Это всегда стоит огромных резервов сил для старого лесного титана, но он никогда не жалел о том, что поступал именно таким образом. Своим трем «отпрыскам» он старался привить и воспитать в них подобную своей любовь к лесу, их родному дому. Даже Ангусу, который от самого начала своего существования мог по большей части лишь разрушать, создавая расколы в земной коре лишь одним своим шагом. Изо дня в день верховный лесной титан бродит по лесу, задевая кроны деревьев-великанов своими величественными рогами, которые были ни на что не похожи. Ни на лосиные, ни на оленьи, ни на рога буйвола. Эдем любил во всем быть индивидуальным, испокон своих веков… Очень трудно разобраться в том, кто кого нашел первым: Эдем компанию из трех юных титанов, или эти трое Эдема. Хранитель Баланса хоть и не вел себя чересчур эмоционально, но видя Авалона, своего последнего отпрыска, в компании титанов иных двух стихий, очень удивился: даже светящиеся глаза слегка округлились, а маленький рот с треснутыми от времени и сухости древесными губами приоткрылся, в нерешительности, чтобы начать говорить. В ответ на такое зрелище, ледяной ежик Маири, вернее ее маска, также исказилась, глаза открылись немного шире, чем обычно, отчего ее личико стало выражать не презрение, а легкий испуг. Титанша зашипела своими водами, пятясь назад, поближе к Игнису, который просто-напросто замер, предоставляя право говорить Авалону. — О, Хранитель Баланса — Эдем, самый могущественный лесной титан! Я, твое последнее созданье, пришел сюда, дабы поговорить с тобой! — начал распинаться меньший из лесных титанов, что у остальных здесь присутствующих создалось впечатление, будто бы Авалон Эдема видел едва ли не впервые, а потому так чудно выражался. Ни Игнису, ни Маири не была знакома подобная манера излагаться. Наверное, поэтому лесные считаются самыми мудрыми из титанов. — Авалон, ты не меняешься с самого момента своего создания, — добродушно ответил Эдем своим приятным мелодичным, но при этом низким голосом, который был похож на эхо в пещере. Верховный лесной титан вернул свою прежнюю невозмутимость и продолжил свой путь, практически не обращая внимания на гостей, будто бы знал — они наверняка последуют за ним, так как им, видимо, что-то нужно. Титан-фавн поджал губы, непонятливо пошевелил своими большими ушками и поплыл следом за «отцом». А за ними уже и последовала парочка других, которые пока считали, что им лучше помолчать, особенно в присутствии Эдема, на его территории — в Древнем Лесу. Хотя, честно признаться, у Маири не очень хорошо получалось быть совсем тихой: воды, из которых состояло ее титаническое тело, постоянно были в движении и издавали звуки, отдаленно напоминающие водопад. Они очень умиротворяют вспыльчивого Игниса, которому, пожалуй, впервые не захотелось взять инициативу в свои руки — возможно, сдрейфил перед лицом Верховного. Топот Эдема был тяжел, и эта черта явно была унаследована от него Ангусом. Лишь сейчас в меру любопытная Ледяная титанша заметила, что у Эдема было две пары рук, одна из которой, по сути, функционировала как ноги. Со спины этот величественный титан казался куда более массивным. В тишине продлилась большая часть пути, как вдруг Эдем остановился, застыв перед очагом случившегося накануне лесного пожара. Он тяжело прошипел — таким было дыхание Хранителя Баланса, особенно когда предельно удручен. Он медленно склонился над выжженной поляной, погладил большой ладонью почерневшую от пепла землю так, будто бы та нуждалась в утешении. Авалон, наблюдая за этой картиной, прижал уши к своим рогам — взгрустнулось. Каждый из титанов знал: лес всегда очень сильно страдает, что бы ни случилось. Сильнее чем родной дом Огненных — жерло самого огромного вулкана, или Океан — обиталище ледяных. Оттого Эдем тратил много своих сил, и все быстрее начинал утомляться, Авалон знал, как порой, когда случается слишком много природных катаклизмов, Хранитель увядал — засыхал или сбрасывал с себя всю зелень. Игнису и Маири это только предстояло узнать. Пока молодняк витал в раздумьях, Эдем завершил свою работу — чернота с земли спала, а на месте огнища начала пробиваться молодая трава, кое-где даже полевые цветы. «Ну, не магия ли!» — заключил у себя в голове Игнис, привычно почесав в затылке, и тут же в реальность его вернул грохот. Эдем упал отдохнуть. Именно упал. Опять вложил всю свою титаническую душу в восстановление небольшого клочка леса. «Нижняя» пара гигантских рук и ноги подогнулись под покрытое мхом массивное тело, а «верхние руки» легли на широкую грудь титана, будто бы тот хотел поскорее согреться. Лег Эдем лицом к молодым, что в принципе означало — теперь он готов поговорить. — Я слушаю вас, Авалон, Игнис, и — как приятно увидеть тебя впервые — Маири. Что вас двоих привело в наши края? Любопытство? Жажда приключений, или же новых знакомств? Игнис и Маири переглянулись, а затем воззрились на всезнающего лесного титана. Огненный выплыл вперед, поравнявшись с Авалоном, отвесил уважительный поклон Хранителю, но долго не мог подобрать подходящих слов для Великого Титана. — Приветствую тебя, Эдем. Мы, в общем… — запнулся рогатый, — с Маири не понимаемся. Отчего-то она не говорит, как все мы! А я хочу с ней говорить! Хочу, чтоб она говорила! Игнис нервно сжал руки в кулаки, и в целом чувствовал себя несмело подавленно, осознавая, что сам величественный и могучий Создатель, а по совместительству и Хранитель Древнего леса лежал подле них троих абсолютно беззащитный. Древесный же гигант мотнул рогатой головой и поморщился древесным лицом, на пару секунд закрыв светящиеся сочным зеленым светом глаза. — А сама Маири хочет с тобой говорить? — и в шутку, и серьезно, поинтересовался Великий, переведя взгляд на водную титаншу. Она изумилась, немного подавшись назад, а потом тоже вышла немного вперед, два раза кивнув Лесному. Авалон, пока что, вмешиваться не считал нужным — диалог выходит мирный, и спокойствию родного леса ничто не угрожает. Эдем хохотнул. Его улыбка, стоит отметить, была очень обаятельной для уставшего, и полностью лишенного резерва своих сил старого титана. — Вижу, что хочет, ха-ха… Ты похожа на Гипериона, да, как он и хотел, — в приступе ностальгии подметил Эдем, однако никто из молодняка не обратил должного внимания на это, весьма интересное, по природе своей, замечание. Маири прошипела-подышала, под тяжестью воспоминаний о своем Создателе Гиперионе, и, не в силах более смотреть на добродушного увядающего Отца Лесов, начала подплывать поближе к нему. Подкрадывалась неторопливо, осторожно, так как наверняка не знала, как Эдем отнесется к нарушению своего почтенного пространства. А сам Верховный, тем временем, отошел в своем повествовании в несколько другое русло, ударившись не то в воспоминания, не то в философию. А Маири только урчала в ответ. — Маири, что ты делаешь? — спросил Игнис, округляя в изумлении глаза. Безмолвная титанша слишком близко подобралась к Властителю Древнего Леса. Это казалось опасной затеей. Одним лишь взглядом горбатая титанша могла вопрошать к Верховному, и тот не возражал — ему было любопытно, и, как уже давным-давно известно, Лесные не боятся нового опыта ни в каких свершениях. Когтистые лапы льдинки, увенчанные браслетами, легли поверх кистей Эдема. «Как-то странно себя ведет» — подумалось Игнису, и даже едкий дым пошел от возмущения из его ноздрей. Видимо, разозлился… Но отчего злиться? От ревности. Потому что до лесных Маири могла касаться, в отличие от него. Отсюда и горечь при виде подобного действа. От прикосновения Водного и Лесного титанов голубые камни на браслетах Маири засветились Священным Светом, который всегда служил для титанов благим знаком. «Водная подпитка», которой титан-из-моря снабдила Короля лесных титанов, придала второму сил, и он это прекрасно почувствовал. Вскочил, словно молодой и резвый лесной олень, обрадованный приливом свежей силы, и в знак благодарности погладил Маири по каменной маске, одной из своих «верхних рук». На что та лишь журчала, но как никогда довольно — гордилась, что смогла помочь Хранителю Баланса, хоть и была молода, неопытна в общении с кем-либо из представителей титанов иных, чем у нее, стихий. — Благодарю, тебя, Дитя Прилива, за помощь старому хозяину лесов, — сказал Маири Эдем, глядя только на юную титаншу, — мне бы очень хотелось помочь тебе заговорить, но боюсь, это не в моих силах… Хоть я и сведущ в Древних магических искусствах, но Природа сейчас выступает против того, чтобы ты говорила, милая! Лучше вам будет посетить того, кто не боится совершать Великую магию. — После этого Эдем многозначительно поглядел на Игниса. Тот, пусть и не обладал очень оперативным мыслительным процессом, но сразу понял, о чем, а вернее, о ком шла речь. И это пугало Огненного. — Я пойду с вами, — оповестил Авалон, улыбаясь своим очаровательным фавновским лицом, и с некоторой радостью шевеля большими ушами, — вам же нужен смышленый дипломат, правда? А еще надежный защитник! Маири улыбнулась ему, согласно щуря большие голубые глаза, подплыла к младшему из лесных титанов и осторожно обняла его, преисполненная благодарностью.