Рost scriptum

      Спать вновь разошлись по разным половинам. Том скормил Рею две таблетки снотворного, чтобы отдых действительно был отдыхом, а не повторил опыт предыдущей ночи. К тому же седация снижала уровень гормонов, или, в данном конкретном случае, не дала бы подняться выше. Омега уснул, стоило только голове коснуться подушки. Этот день вымотал, вытянул последние силы. Том отдавал себе отчет в том, что дальше сопротивляться не сможет. Никакие убеждения и воспоминания о покалеченном прошлом, никакие рациональные мысли о том, что они уже давно не пара, не помогут. Не поможет ничто, потому что альфа и омега нашли друг друга. Спустя годы и целые жизни. После взлета и падения. У них была жизнь «до», будет и жизнь «после», но в «сейчас» они не в силах ничего изменить. Проклятие всей их жизни — 100% совместимость, даже не смотря на искалеченный генетический код омеги.       Том проснулся резко. Неуловимые картинки из сна продолжились в реальности, на него враз обрушилось все то, от чего он отвык: запах, звук и желание. Причем, именно в такой последовательности. Запах был густым, заполняющим, подчиняющим. Омеге казалось, что он вновь и вновь тонет в огромном море кофе с толченым миндалем. Едва заметный запах жареного ореха терзал ноздри, будоражил мозг, а на корне языка оседал вкус горького шоколада, едва заметный, если не знать или не прислушиваться, можно не заметить. Том знал. Он втягивал аромат, дыша полной грудью, улавливал все оттенки, все составляющие его персонального наркотика — единственного запаха доступного ему в этой жизни. Он был настолько оглушен, что не сразу расслышал звуки за стеной. Легкий шелест ткани заставил Тома додумать, что могло происходить там, по ту сторону. Рей спит и, под воздействием сильнейших снотворных, наверняка видит невероятные сны. Легкий стон был ответом. И после этого проснулось желание. Омега смирился с неизбежным, но к столь быстрому ходу событий оказался не готов.       Том зашел на другую половину, и зацепился взглядом за открытую грудь, футболка сползла пока альфа ворочался, за торчащие вершинки сосков. Омега подошел ближе, провел раскрытой ладонью по горячей коже. Как давно он этого хотел, как отчаянно он хотел прикоснуться к своей паре вот так, лаская, а не просто выполняя очередную манипуляцию. Нет, тогда, вначале этого фатального заточения, желания не было и в помине; был страх всеобъемлющий, парализующий страх, что он опоздал, не успел, не смог. Но сейчас все слишком изменилось. Том понимал, что это не течка. Пока еще не течка, но и ее время придет. Это был гон, и омега не могла оставить свою альфу. Том при всем желании не мог отступить, а если говорить честно, не очень то и хотел. Препятствием были другие принципы, убеждения и чувства: вина, ложь, обида, злость, отчаяние, непонимание, стыд. Но сейчас это все не имело значения. У них не должно быть выбора. Его и нет. На ближайшие несколько дней здесь нет Тома и Раймонда, только альфа и ее омега.       Продолжая блуждать ладонью по груди и животу альфы, Том любовался своей парой. В предрассветном полумраке комнаты Рей выглядел красиво. Волосы, чуть вьющиеся, разметались по подушке, на лбу блестела капелька испарины. С приоткрытых припухших губ срывалось тяжелое дыхание, иногда переходящее в стон. Легкое одеяло валялось на полу за ненадобностью, Том наступил на него и даже не заметил. Ладонь скользнула вниз, замерла, когда под пальцами оказалась грубая резинка спортивных штанов. Том перевел взгляд на вздыбленную вполне однозначно ширинку, и свое собственное желание разлилось вдоль позвоночника, стекая вниз толпой мурашек.       Проворные тонкие пальцы стянули штаны, альфа застонал, когда резинка скользнула по возбужденному члену. Том любовался открывшейся картиной, смотрел, как прозрачная капелька стекает по стволу вниз. Он поддался одному единственному инстинкту и желанию — слизать непослушно ускользающую каплю смазки. Пробежать языком по стволу вниз и вверх — так знакомо, так естественно, так правильно. Том ласкал головку, боясь без подготовки взять член полностью. Он помогал себе одной рукой, пока другая все так же раскрытой ладонью скользила по груди и животу альфы.       Том увлекся, с каждым движением насаживаясь все глубже, вбирая все больше. Альфа стонал, пару раз его ладонь смазанным движением пыталась то ли схватить омегу за волосы, то ли оттолкнуть. Том прижимал к кровати непослушную руку и сам не заметил, как оказался в захвате. Омега в очередной раз отстранился, слизнул языком тонкую нить слюны, тянущуюся от головки к губе, и замер под тяжелым взглядом альфы.       — Том… — прорычал Раймонд и вцепился в руку, когда омега попытался вырваться.       Борьба была не долгой, а ее финал — известным. Рей рывком опрокинул на себя Тома и впился в его губы жадным страстным поцелуем. Их губы сцепились в поцелуе не на жизнь, а на смерть. Каждый пытался перехватить инициативу, каждый пытался подчинить, каждый вкладывал в эти несчастные минуты всю боль от пережитого, делясь этой болью, выплескивая ее на партнера. Стоны в поцелуе. Рык, зарождающийся в горле. Вкус крови.       Том отстранился первым, оттолкнул альфу, сделал шаг назад. Он облизал распухшие губы, особенно задерживаясь кончиком языка там, где была свежая ранка. Несколько глотков воздуха, как передышка перед большим, гораздо большим. Омега всем своим телом чувствовал волны желания исходящие от альфы, манящие, приглашающие, лишающие разума. Том наощупь пытался справиться с пуговицами на своей рубашке ни на миг не отрывая взгляда от своей альфы. Когда последняя пуговица была побеждена, он словно забыл про ткань и, быстро избавившись от брюк, добровольно отдался в объятия своей пары. Рей, неотрывно следя за каждым движением омеги, стянул и так болтавшиеся в районе колен штаны, футболка поддалась еще быстрее. Он знал свою строптивую омегу и готов был в любую минуту предотвратить любой его выкрутас. Но такового не последовало, что было величайшим благом.       Том оседлал берда своей альфы и они вновь сцепились в поцелуе, менее ожесточенном, но все равно грубом, властном, жадном. Рей изучал тело своей омеги, скользя раскрытыми ладонями по спине, груди, плечам и бедрам. Он действительно изменился и не изменился одновременно. Ребра и позвонки выступали сильнее, но стоило скользнуть чуть с нажимом по пояснице, как Том привычно выгибался, прижимаясь грудью к груди альфы. Стоило на выдохе провести губами в опасной близости от кожи, задевая едва заметные волоски, как Том отзывался стоном, знакомым, жарким, распаляющим.       Рука Рея сползла ниже, огладила ягодицы, пальцы коснулись входа. От альфы не укрылась дрожь, прошедшая по телу омеги. Дрожь предвкушения, дрожь желания. Том перехватил инициативу. Чуть приподнялся, устраиваясь коленями удобнее по обе стороны от бедер альфы. Когда он завел руку за спину и, взяв член альфы, направил его в себя, Раймонд со стоном уткнулся в плечо омеги. Он целовал кожу в ямке над ключицей, слизывал небольшие капельки пота, все что угодно, лишь бы отвлечь себя от ощущений внизу. Том опустился медленно, вбирая в себя плоть альфы, сделал несколько неспешных движений на пробу, прислушиваясь к своим собственным ощущениям. А потом началась скачка. Том резко откинулся назад, опираясь одной рукой на кровать, другой держась, за плечо альфы, Раймонд успел подхватить его в последнюю секунду. И омега начал двигаться быстро и резко, сводя с ума свою альфу. Рей зарычал от забытых ощущений. Находясь в таком положении, альфа мог только наблюдать, как вздымается грудь его любовника, как в такт стонам ходит кадык на шее. Единственным, до чего мог добраться Рей была рука, намертво вцепившаяся в его собственное плечо, но, когда альфа хотел поцеловать каждое напрягшееся сухожилие на предплечье наткнулся на сбитую ткань рукава. Это стало последней каплей.       Удовольствие растекалось по телам. Жар нетерпения подгонял их обоих. Рей резко рванул Тома на себя, обнимая, прижимая еще крепче и ближе. Обмен жаркими быстрыми поцелуями, стон и вскрик омеги, который он заглушает в изгибе шеи своей альфы. Том оказывается на сбитой простыне, неровности простыни и задравшейся рубашки мешают, он пытается улечься удобнее, но напор, с которым Раймонд начинает свой раунд, не оставляет шансов.       — Не перетрудись, — со смешком шепчет Том на ухо своей паре, и Раймонду срывает голову.       Омега скрещивает затекшие щиколотки на пояснице альфы, обвивает шею руками и выгибается на кровати в предоргазменных судорогах, повторяя единственное имя.       Сцепка. ***       Они лежали голые, взмокшие, переплетенный руками и ногами и лениво целовались. Омега вновь отстранился первым, приложив палец к губам своей пары.       — Надо предупредить Этьена. А то он собирался прийти.       Том легко чмокнул Рея в кончик носа и сел. Приятная боль пронзила все тело. Мышцы, отвыкшие от нагрузки, ныли, особенно досталось ногам. Бедра казалось горели, от этого шаги вышли неловкими. Том, добравшись до перегородки, с наслаждением облокотился на нее, приятная прохлада холодила горячую кожу. Омега обернулся и бросил злой взгляд на альфу. Рей, давивший до этого усмешку, рассмеялся в голос.       — Я бы на тебя посмотрел, — ворчливо пробурчал Том и скрылся на жилой половине.       — Только не говори, что тебе не понравилось, — крикнули ему в след.       Том не отреагировал. Он отыскал планшет, слова для сообщения не находились. Просто запретить приходить? Объяснить? Что вообще в таких случаях говорят детям? Том терзался сомнениями глядя на мигающий курсор в белой строчке.       Раймонд подошел почти неслышно, бросил кучу грязного белья и смятой одежды на соседнее кресло, и обнял со спины. Том откинул голову ему на плечо. Альфа тут же воспользовался положением и цепочкой поцелуев стал прокладывать дорожку от уха к ключице. Ладони заскользили вниз, оглаживая подтянутый живот, бедра.       Том одной рукой забрался в волосы Рея, потянул, отрывая альфу от шеи и прижимаясь припухшими от поцелуев губами к губам. Внизу живота так знакомо и незнакомо свело. Омега всхлипнул, отстранился, поймал во взгляде альфы знакомые и забытые искорки желания.       — Рей, — почти простонал он, — ты можешь сделать так, чтобы нам не мешали?       Альфа кивнул со всей серьезностью на которую был способен и скрылся на другой половине. Том все же дописал сообщение длинною в три слова. Планшет выпал из ослабших пальцев. Он приложил ладонь к животу и почувствовал волну болезненных спазмов. А через каких-то несколько минут, уже в душе, Том почувствовал, как по внутренней стороне бедра потекла смазка.       Рей уловил изменившиеся нотки в запахе Тома, все утро они щекотали нос и были навязчивы. То, что изменившийся запах был предвестником течки, он понял, когда Том вышел из душа. Последнее на что его хватило — поменять количество дней, сколько его стоило не беспокоить, в сообщении Роберту Хартманну.