Nothing

      «А не пошло бы всё к чертям?..» — подумалось мне, как только удалось раскрыть глаза после короткого сна. Такого, после которого жутко болит голова. Дела мои, в прочем, тоже обстояли не лучшим образом.       Эта Джоли Руж, пациентка W03A, совсем уж отбилась от рук. Правильней в её ситуации, всё же, сказать, что руки человеку отбила она. Очаровательная девушка. Столько в ней грации и изящества (отбросим всевозможные её кривляния и натуралистичность движений, — она ведь просто скрывается), сколько силы и мужества. Не говоря уже об уме. Хотя её опрометчивый поступок, вызванный вспыльчивостью характера, «умным» назвать тяжело, — её девочки остались без своей предводительницы и, видимо, крайне растеряны. Женщины… сколь же легко они идут на поводу у своих эмоций и желаний.       Сегодня мне стоит обговорить произошедший инцидент со своими коллегами и принять меры, относительно этого. Боже, уже через четверть часа я буду лицезреть их дряблые физиономии, искорёженные самомнением и беспочвенной гордыней. Кто они и кто я? Мы перестали быть людьми однажды. Начиная бороться за что-то, очень важно не растерять в себе остатки того человеческого, что в тебе есть. Нам это сохранить не удалось. И теперь мы словно статуи, способные двигать своими окаменевшими телами. Без чувств, без эмоций, без души. Противно смотреть на себя в зеркало, — хватает осмотреться вокруг, взглянуть на эти безликие изваяния, чтобы вспомнить, как выглядит собственное отражение. А память эта неприятна и горька, но все мы уже смирились с этой своей участью. И глупостью тоже. — Господа, — начинаю. — Сегодня мне хотелось бы обсудить вчерашнее нападение пациентки на доктора Клаймора. W03A нанесла ему жуткие увечья, в виде разрезанного рта и колющего ранения в руку. Таким образом, присутствовать на собрании этот человек не в состоянии. Я признаю свою обеспокоенность делами каждого из моих коллег, а потому меня интересует мнение каждого из вас. Да, доктор Лаймер? — Доброе утро, джентльмены. Надеюсь, никто не останется в обиде, если я скажу первым? Нет? Хорошо. Тогда представьте, что вам привели пациентку. Вы исполняете свой долг, и вот на вас внезапно бросается эта же девушка. Я был так же одним из первых, кто видел доктора Джона Клаймора сразу после нападения. Зрелище, поистине, кошмарно, пусть временами нам и приходится видеть ещё более отвратительные вещи. Подобное случалось с санитарами и медсёстрами, но с врачами — крайне редко.       Давайте попробуем разобраться в том, как к пациентке вообще попал инструмент. Учитывая то, что максимум, с чем мог работать Клаймор, — это шприц, сомнений не остаётся — девушка украла это в другом месте и спрятала. Следовательно, должно быть место, куда пациенты прячут краденые вещи от наших глаз. Обнаружить и изъять всё — дело безопасности каждого из нас. — То есть, вы предлагаете обыскивать всех пациенток? — подключился доктор Эметт. — Да, именно так. Кроме их самих, каждый дюйм учреждения. — Выполнить то, о чём вы толкуете, займёт достаточно много времени. — У мёртвых нет времени. — Что же, звучит убедительно. Но когда вы предлагаете это делать? Во время обходов? И кто этим будет заниматься? На врачах и так множество обязанностей, мы же не можем разорваться, чтобы всё успеть! — возмутился Кристофер Роланд. — Если вы не можете, они вам в этом помогут. И сделают это с улыбкой, будьте уверены, — продолжал ехидничать Лаймер.       Споры длились несколько часов. Не то, чтобы мы не могли найти решение, просто Лаймер яростно подогревал любой возникающий конфликт мнений. Поначалу выглядело это всё весьма забавно, но в какой-то момент мне наскучил этот балаган.       Собрание было окончено, и все разошлись по своим делам. Мне по своим тоже пора бы сходить, но я долго не решаюсь, продолжая сидеть на прежнем месте и уговаривая себя пойти поработать.       Через какое-то время моё уединение прерывает вошедший МакАллан — наш патологоанатом. Появился у нас несколько лет назад, а всё так же не привык к здешней атмосфере. И правда, я в своё время привыкал значительно дольше. Парнишка он застенчивый, но смышлёный: и лишних вопросов не задаёт, и не в своё дело не лезет.       Смущённый вниманием к своей персоне, Сэмюэл отводит взгляд в сторону и мнётся с ноги на ногу. — Доктор Стокилл?.. — робко спрашивает он. — Да? Чем обязан? — Я могу показаться вам сейчас не вежливым, но не могли бы вы ответить на один вопрос? Зачем всё так усложнять? Поправьте меня, если я чего-то не понимаю, но я видел, слышал и подделывал слишком многое, чтобы не знать, что здесь происходит. Эта девушка, судя по всему, опора для всех остальных пациенток (по крайней мере, их большей части). Тогда почему нельзя её устранить? Ведь тогда они не смогут ничего предпринять. — Потому что, Сэм, начнётся революция. Реки крови и горы покойников нам ещё здесь не хватало. — Если так выглядит революция, то это я её вижу у себя на столе. Периодически. Приходите посмотреть как-нибудь. — Мальчик, ты понимаешь, о чём говоришь? — обычно, этот человек не раздражает меня совершенно, но такое поведение же ни в какие рамки! — Резня — это не тихий спокойный осмотр патологоанатома. Трупы будут не только среди пациентов, но и среди нас. И в большей мере наши! Безумие делает их сильнее. Убей их Бога и они окончательно выйдут из-под контроля: перережут нас, как свиней, а затем уйдут за пределы Убежища и продолжат убивать. Да, на наших руках тоже есть кровь, — десятки и сотни загубленных жизней. Но загляни в будущее, Сэмюэл. Когда-нибудь наше общее дело приведёт к тому, что людей в домах для душевнобольных станет меньше. Это дорогого стоит, между прочим! Нет участи страшнее, чем потеряться в своём же рассудке. Такое существование хуже смерти. Не воспринимай всё это так близко к сердцу, они ведь уйдут. Придут другие и тоже уйдут. Ты видел мёртвых тел больше, чем я, ты живёшь смертью, дышишь ею. Так вот скажи мне, разве тебе не хочется это хоть на немного прекратить? — Я не хочу, чтобы ещё кто-то пострадал, вот и всё, — дрожащим голосом прошептал он. — Знаю-знаю, без жертв не обойтись, но если эта девушка останется в живых, разве она не нападёт снова? Разве сама не поднимет восстание? — Сама она ничего не сделает. Это стайный зверь. Ей необходимо кого-то защищать. Джоли Руж никогда не нападает просто так. Этот поступок был ответом. — Ответом на что? — На моё предупреждение. — Может, у неё это своего рода тоже предупреждение. — О, я уверен в этом. Но никто из них больше ничего не предпринял, а это значит, что мы получили личное послание. Если она так разошлась за девушку, с которой редко контактировала, то представь, что будет, если что-то случиться с той, кто действительно ей дорога? — Что вы хотите этим сказать? Вы хотите спровоцировать её? — Без своих «сокровищ» она беспомощна. — Не сказал бы. Помните, что случилось с графом? — Откуда тебе это известно? — Я не такой уж и глупый, правда? — он усмехнулся. — Она опасна, даже без оружия. Голыми руками весь персонал положит. — Если её саму вовремя уложат, то ничего страшного произойти не должно. Кроме того, что нам придётся сломать её. Она будет достаточно в сознании, чтобы сдержать неконтролируемый гнев других пациенток, и слишком слаба, чтобы атаковать. Мы подчиним их себе. — Надеюсь, оно того стоит… — Не надейся — знай.       День выдался тяжелым, хоть я не сделал и половины из того, что задумывал. Без конца думал о том, что происходит с моей жизнью, с этой работой, с людьми, которые меня окружают, с этим учреждением. Здание, в котором я живу, насквозь пропиталось болью и криками, кровью и трупным ядом. Вряд ли такое место можно было бы назвать «домом». Но только не для падальщика. За столько лет я превратился в нечто, похожее на это создание. К сожалению, или к счастью…