Кислород

      — Афелия? — настороженно произносит Том, когда девушка появляется из-за двери, ведущей в женскую спальню. Риддл сидел в кресле у камина, развалившись, но подскакивает и вытягивается в струнку, когда она появляется в гостиной.       — Доброе утро, а ты кого-то другого ожидал увидеть? — в непонимании тянет Гермиона, ещё не до конца проснувшись, она потирает глаза тыльной стороной ладони. Утро с похмельем дается ей не просто, хоть и первичные симптомы убраны магией.       — Я имел в виду… ээээ… ты… ну… настоящая Афелия? — он щурит глаза, всматриваясь в её лицо, запинается и ломает пальцы. — В смысле, кто-то умирал в сентябре?       Грейнджер окончательно просыпается и закатывает глаза, понимая, о чем он.       — Нет, у меня дурацкое чувство юмора. А вообще, мы с ней местами меняемся. Вот сегодня утром настоящая проснулась. — ядовито кидает девушка, на всякий случай, сжимая в руке волшебную палочку. Он ведь не собирается стереть её память? Он ведь не мог испугаться, правда? — У тебя все хорошо?       — Я думал, что мне это приснилось. — он падает в кресло, выдыхая в облегчении. — Мерлин, похоже, я все-таки чертов гений. — на лице Тома появляется улыбка, показывающая, что он крайне собой доволен. Она редкая гостья на его лице, он старается сдерживать её, когда вокруг находятся чужие.       — Что, прости?       Том поднимает взгляд, давая понять, что сказал это вслух не обдумав. И ещё то, что не собирается отвечать на её вопрос. Ну уж нет, ни за что, не сейчас, когда она ему снова доверяет. Грейнджер кивает, мирясь с тем, что не получит ответ. По крайней мере сегодня.       — Идём на завтрак. — бросает Риддл резко вставая с кресла. Его голос звучит так, что спорить бесполезно. Когда он вёл себя, как друг, было проще. Проносится в голове у девушки. Сейчас он снова будто выстраивает между ними стену из своего холода.       — Да, конечно. — удивлённо кивает Гермиона, направляясь к выходу.       Том открывает ей дверь, галантно пропуская вперёд. И на пару секунд замирает, смотря ей вслед.       Перестала ли она быть для него близким человеком, доверие которого он так сильно желал вернуть, после вчерашнего признания? Нет, она все та же девушка, настроение и эмоции которой он чувствует так же как свои. Стала ли она для него менее важной, перестав быть Афелией? Нет, наоборот, приобрела особую ценность, теперь он не сомневается ни секунды в том, что она такая же иная для этого мира, как он. Здесь, в Хогвартсе, для неё все были чужими, у неё не было настоящей семьи, не было настоящего дома. Как и у него.       Так что же тогда?       Том идёт за ней по коридорам Хогвартса отставая на пару шагов. Она даже не удосуживается оглянуться на него, не видя в этом смысла. Он точно идёт следом, он точно рядом, а если захочет — догонит сам. Ещё одно её преимущество перед остальными, она знает, когда ему не нужно навязывать свое общение.       Спина Афелии остаётся неизменно ровной, волосы вздрагивают от каждого нового шага. В ней, кажется, ничего и не изменилось. Такая же сильная, может быть даже сильнее настоящей Лестрейндж. Идеально вписавшаяся в их систему. Она интересовалась тем, что происходило вокруг, она пропускала все через себя. Она жила тем, чем жила Афелия и даже больше.       Но Тому становится её жалко.       Настоящая Афелия Лестрейндж была частью войны, она была втянута в неё со всех сторон — родители, друзья, и даже её брат, пусть косвенно, но был игроком среди сторон. У неё не было выбора. У неё не было шанса избежать этого.       Но девушка, которая сейчас была на её месте, не имела к этому аду никакого отношения. И Риддлу было до дрожи в руках страшно её в это втягивать. Он и так уже сделал чуть больше, чем хотел бы, сыграл в её жизни большую роль, чем мог бы себе простить.       Сейчас нужно просто оставить её вдалеке от событий, сделать всё, чтобы она не оказалась втянутой. Чтобы она смогла жить нормальной жизнью, после выпуска из школы. Чтобы она в принципе осталась жить после выпуска. Оградить, защитить, спасти.       И в первую очередь, от самого себя.       Было бы здорово её оттолкнуть, было бы здорово сделать так, чтобы она его возненавидела. Том уверен, что знает миллион способов, как это можно провернуть. И ещё знает, что не в состоянии отказаться от общения с ней. Отказаться от неё.       Нужно просто научиться держать дистанцию.       В конце концов, нет ведь ничего страшного, если они просто иногда будут общаться? Он оградит её от опасных тем, не будет рассказывать о своих переживаниях. Но зато сможет защитить в случае чего.       Хотя бы так.       Это чертова бездна — дружба с Афелией. Но Том всё равно бросается в неё с головой.

***

      Алектус спускается с поезда первым из студентов, спрыгивает с последних двух ступеней в снег, лежащий на платформе, и оборачивается, чтобы подать руку девушке, идущей следом. Практически сразу в него прилетает снежок, он одергивает руку и медленно поворачивает голову в сторону кидающего. Губы растягиваются в улыбку, и ещё через секунду руки Лестрейнджа смыкаются, прижимая сестру к его телу так крепко, как он только может.       — Как я соскучился! — он отрывает её ноги от земли, делая оборот вокруг своей оси. — Мама с папой тебе столько гостинцев передали, они так переживали, что ты осталась в холодной школе, когда у них целая библиотека около моря и ты могла бы спокойно заниматься там. Хотя признаться честно, заниматься даже около холодного моря практически невозможно! — он говорит быстро, видно, что он действительно скучал по сестре и сейчас не может сдержать радость встречи.       Но всё это исчезает в один миг, когда он наконец-то отводит взгляд от её лица, начиная замечать, что происходит вокруг. Гермиона тут же оказывается на земле, а руки брата размыкаются.       — А что он здесь делает? — Алектус не скрывает своей ненависти к Риддлу ни на секунду. Пожалуй, он последний из слизеринцев, кто настроен так категорично. После событий во время Хэллоуина авторитет Тома больше никем не оспаривался. Страх, родившийся внутри студентов сковывал и заставлял объединяться вокруг сильного лидера, но Лестрейндж продолжал вести себя с точностью наоборот.       — И тебе привет, Лестрейндж. — мило улыбается Том, протягивая руку.       — Он что, никуда не уезжал, и вы были всё это время в школе вдвоем? — губы Алектуса превращаются в тонкую полоску.       — Нет, я вернулся буквально пару часов назад, и как настоящий джентльмен решил, что твоей сестре не стоит в одиночестве прогуливаться с лесничим до перрона. — он врет не краснея, только что иногда поглядывает на Афелию, ища одобрения в виде плохо скрываемой усмешки. — Признаться честно, как джентльмен, я сначала пытался её отговорить вообще тебя встречать, как будто ты маленький и сам не сможешь сесть в карету до школы. Но она упряма, как дракониха, у которой на поезде приехало яйцо.       — Том, — Гермиона морщит нос, делая вид, что очень злится. — Сейчас, как дракониха, я плюну в тебя огнем. И это будет для тебя смертельно. — они оба выпускают в мир сдавленные смешки, заговорчески переглядываясь.       — Понятно, — закатывает глаза Лестрейндж, — он вообще никуда не уезжал, могли бы не врать. — он тяжело вздыхает, переводя взгляд на Риддла. — Просто знай, ты всё ещё мне не нравишься, даже если вы и помирились. — но ладонь в ответ протягивает, и они пожимают друг другу руки в знак приветствия.       — Ал, это все Малфой, он убедил меня, что Том уедет. — виновато пожимает плечами Грейнджер. — И, честное слово, я собираюсь ему отомстить за вранье.       — Мне он тоже пообещал одиночество. — в свою очередь кивает Том. — Как ты понимаешь, в следующий раз на разведку я буду отправлять другого человека.       К этому времени на платформу успевают выйти все ученики Хогвартса, приехавшие с каникул. Морозный воздух наполняется гоготом от разговоров, смеха и криков. От ртов поднимается пар, образуя дымку над головами, девушки сильнее кутаются в свои мантии. А потом лесничий дает команду, и все рассаживаются по каретам, чтобы добраться до Хогвартса.       — Малфой, ты самоубийца? — вежливо уточняет Гермиона, когда блондин закрывает за собой дверь кареты и поднимает бровь в вопросе, смотря на повернутые к нему лица Тома, Афелии, Алектуса и Дианы.       — Нет, я просто хотел доехать до школы со своим другом. — спокойно отвечает Абраксас. — Как, кстати, каникулы прошли? Неожиданная компания, Лестрейндж, вы с Розье не ошиблись местами?       — Он ещё и издевается. — хмурит брови Ал. — На твоем месте я бы постарался не попадаться на глаза ближайшие дня два ни этим двоим, ни мне.       — Да бросьте вы, все же хорошо закончилось! — продолжает улыбаться Малфой. — Том не срывается на каждого встречного, Афелия не похожа на человека, который планирует самоубийство. Я заслужил как минимум услышать «Спасибо». Кстати, мама мне с собой положила в сумку печенье, не хотите?       На секунду в карете повисает тишина. Том успевает несколько раз пожалеть, что решил поехать не со своими ребятами, а с Афелией, теперь ему кажется эта идея абсолютной глупостью, и она на все сто процентов противоречит его изначальному плану. Гермиона в свою очередь успевает пожалеть, что решила, что ничего страшного не случится, если в одном помещении окажутся её брат и Риддл, появления Абраксаса она само собой даже не предполагала. Диана жалеет о том, что не настояла на женской компании, тогда бы никаких глупых пауз не возникло, как и сплетен, которые наверняка уже вечером поползут по школе, после того как они впятером проедут в одной карете.       Абраксас же жалеет исключительно о том, что взял только шоколадные печенья, надо было положить ещё клубничные и фисташковые.       — Малфой, ты готов к игре? — прерывает тишину Алектус, меняя тон с враждебного на примирительный. Непонятно, что страшнее, пообщаться с этими двумя или второй раз потерять сестру. Нет, понятно, для него даже слишком очевидно, чтобы продолжать злиться или ругаться.       — А? — отрывается от своих мыслей парень. — Конечно! Мы зададим им жару!       — Мы планируем нарисовать плакат в поддержку на всю трибуну, и чтобы ваши фигуры там двигались! — подхватывает Диана. — Эскизы уже готовы, вот-вот начнем, это будет потрясающе!       — За каникулы я разучил Трансильванский блок, только представьте себе лицо гриффиндорцев, когда я его применю! — смеется Алектус, теперь уже всецело переключая свое внимание на квиддич.       — Да ладно, серьезно? — Малфой подается всем телом вперед. — Ты обязан нам всем его показать на тренировке, если вся команда научится его делать… Ух, не завидую соперникам! — кажется, он забывает о присутствии Тома с Афелией. В конце концов, квиддич это своего рода болезнь, а они ещё и в одной команде. — Я на каникулах натренировал морскую звезду на палочке. Для ловцов это просто необходимо.       — У тебя она, кажется, получалась пару раз, правда ты тогда не смог дотянуться до снитча, так как был больше сосредоточен на том, чтобы удержаться за метлу. — тянет Диана.       — Точно! Но теперь она у меня выходит на автомате, больше никаких упущенных побед.       — Хорошо, что ты тоже не любишь квиддич. — тихо произносит Том, от чего Гермиона сдавленно хихикает в кулак.       — Тихо ненавижу его, если честно.

***

      — Итак, что у вас произошло? — Диана, Вальбурга, Друэлла, Лукреция и Лана садятся вокруг Афелии на кроватях в их с Розье комнате после отбоя.       — Ничего. — тянет Гермиона, но щеки все же трогает краска смущения от повышенного внимания. Им стоило с Томом держать дистанцию на людях, как и раньше. Но после совместных праздников и дней в ссоре это казалось практически невозможным. Риддла бросало из стороны в сторону, он то становился холодным, как лёд и отталкивал, то превращался в самого заботливого человека в этом мире. И только одно оставалось неизменным, их всегда тянет друг к другу с одинаковой силой.       — Ничего… — вторит ей Лукреция. — Вы снова разговариваете, Том носит твои книги и провожает до платформы, а ещё пожимает руку Алу, если верить Диане.       — Вы шептались за обедом и ужином, а потом сидели с довольными улыбками, сдерживая смех. — подхватывает Диана. — Если бы я не видела всё это своими глазами, то ни за что в жизни бы не поверила, что Риддл действительно может так с кем-то общаться.       — Хорошо, мы друзья. — сдаётся Гермиона. — На каникулах мы помирились и начали снова общаться. Вопрос закрыт? — не нужно было соглашаться на женские вечерние посиделки.       — Вопрос не в том, что вы помирились, а в том, что у вас было на каникулах? — заговорчески тянет Друэлла.       — Ну… Мы праздновали его день рождения вместе, а потом разговаривали, разговаривали, разговаривали… Я…       — Ты… — Лана чуть наклоняется вперёд, вся во внимании.       — Я не хочу рассказывать подробности. Это наше с Томом дело. Но если вам интересно, сколько книг мы прочли вместе за каникулы и какие заклинания выучили…       — Вы оба такие скучные, у вас в распоряжении были целые Подземелья… — тянет Лукреция, обнимая Гермиону в привычной для себя манере. Ещё одна ее особенность, которая была чужда слизеринцам, а потому лишний раз подчеркивала, насколько она была другой и ласковой по сравнению с ними. — Но такие милые и правильные. Ты не хочешь познакомить его с родителями?       — А ты не хочешь рассказать нам про вас с Игнатиусом? — вторит ей Грейнджер.       — Они бы точно время зря здесь не потеряли. — смеется Вальбурга.       — И вам с моим братом стоило бы у нас поучиться. — шутливо морщит нос Лукреция. — Меньше бы проблем было.       — Не хочу обсуждать с тобой эту тему. — складывает руки на груди девушка.       — Ты не представляешь, что теряешь, отказываясь от любви… Это так здорово, когда в мире есть твой человек, который поддерживает, понимает… И всё это вопреки мнению друзей.       Гермиона с Вальбургой понимающе переглядываются.       — Но на вопрос ты так и не ответила. И где наши приглашения на свадьбу? — меняет тему Гермиона.       Девушки заливаются смехом и вечер продолжается в обсуждении музыки для первого танца и платьев подружек невесты.

***

      — Здесь направо. — подсказывает Том, на что Гермиона легонько толкает его локтем в бок. — А это профессор Крэгг. — она дарит ему раздраженный взгляд. — Ну я же не знаю, что ты успела запомнить, а что нет. — он разводит руками и не сдерживает смешок.       — Я здесь полгода и за это время ни разу себя не выдала. Так что я знаю, как зовут профессоров и куда поворачивать. — язвит в ответ девушка.       — И ещё знаешь несколько способов, чтобы закончить жизнь самоубийством. — она снова одаривает его злым взглядом. — Не хочешь, чтобы я о тебе заботился так и скажи.       — Ты меня раздражаешь, Риддл!       — Такого Афелия бы точно не сказала. Играй её роль убедительнее, смотри на меня влюбленными глазами.       Она фыркает в ответ.       — Я иду к девочкам, а ты скучай в одиночестве.       — Вообще-то, у меня отличная компания, Джин весьма симпатичная девушка… Я бы на твоем месте ревновал. — он мечтательно закусывает губу, поднимая брови и тут же срывается на смешок. Но также быстро, как он входит в состояние обычного человека, он возвращается к своей маске и холодному взгляду. — Встретимся за ужином. — кивает Том, поворачивая в сторону места старосты.       Она ненавидит квиддич. Но вскакивает, когда забивают первый мяч и хлопает в ладоши, визжа. Она скандирует вместе с толпой: «Блэк, Блэк, Блэк!», пока староста Слизерина заходит на новый круг с квофлом под мышкой.       Она обменивается кивками с кем-то с трибуны Когтевран, когда вратарь делает оборот вокруг метлы, ловя мяч.       Она прижимает руки в тёплых варежках к лицу, когда вместе со всеми кричит: «Малфой, вперёд! Снитч будет наш!».       Она так переживает и следит взглядом за каждым из игроков, что Том невольно жалеет, что не играет сейчас сам. Ему хочется, чтобы она так же жадно следила за его полётами, так же счастливо выкрикивала его фамилию. Ему хочется принести ей эту чёртову победу в матче, чтобы она радовалась.       Она радовалась. Она радуется. Афелия никогда не показывала больше эмоций, чем требует ситуация. Она сорвалась лишь единожды. Риддл старается восстановить в памяти тот день. Её крик, её взгляд, это единственный раз, когда настоящая Лестрейндж вела себя так же, как эта, новая. И именно из-за этого он повелся.       Он закрывает глаза, набирая воздух в лёгкие и медленно выдыхая. Ты повелся, потому что видел обе её стороны, повелся, потому что это и правда было достаточно просто.       Но несмотря на схожесть в чем-то глобальном, мелочи её выдавали, она ведёт себя совершенно иначе. Том не может оторвать от неё взгляд, понимая, насколько был слепым. Конечно, это не Афелия, как можно было поверить. Конечно нет. Она совершенно другой человек. В ней все иначе.       Риддл ненавидит себя за слепоту и за то, что успел привязаться. С самого её признания он искал причину оправдать свою глупость, найти в ней изъян, перестать общаться. Причин не находилось, а изъянов наоборот было достаточно. Но желания заканчивать дружбу не приходило. И с каждым днём он становился всё больше и больше зависим от неё, продолжая винить себя в том, что этим совсем не защищает её.       Том погружается в свои мысли, совершенно не следя за полем. Раньше он был куда больше заинтересован в игре, его не интересовал квиддич, только очки, которые он мог принести. И кубок, чтобы его факультет в очередной раз стал лучшим. Но сейчас ему не до школьных соревнований.       На него навалилось слишком много. Он старается разделить свое время между Афелией, Темной магией и своей компанией. И понимает, что не сможет преуспеть во всем. Нужно сделать выбор.       Лукреция цепляется за ладонь Гермионы, когда Игнатиус в последний момент уворачивается от бланджера, запущенного слизеринским загонщиком.       — С ним все в порядке.       — Ненавижу эту дурацкую игру. — одними губами шепчет Блэк. — Слишком многое мне приходится из-за него ненавидеть. Уж лучше бы он учился на Слизерине.       — Думаю, что это нормально переживать за любимого человека. — старается выдавить улыбку Грейнджер.       — За любимого человека, за брата, за родителей. Хорошо, что переживать за себя времени не остается. Просто притворяйся счастливой. — она выплёвывает фразу на автомате. Поворачивает лицо к Лестрейндж, чтобы проследить за её реакцией, но видит только, что она уже потеряла интерес к беседе и снова хлопает в ладоши из-за нового забитого мяча. Лукреция выдыхает.       Гермиона доигрывает свой актерский этюд безразличия до конца. Блэк будет не комфортно, если она покажет, что расслышала её последнюю фразу. Ей будет не комфортно наблюдать за ней, если она будет в курсе, что сказала при ней лишнего.       Грейнджер хочется наблюдать за ними за всеми. Потому что всё, что они делают, никак не приближает их к событиям её времени.       Спустя час, а может и больше, трибуны вскакивают. Всего на одно мгновение над стадионом повисает тишина, а потом студенты Слизерина разрывают перепонки друг друга визгом и криками.       Гермиона не может до конца поверить, что кричит вместе с ними, не может поверить, что сливается с ними в единое целое. Она находит глазами Рона на противоположном секторе, чтобы вернуться к реальности, он одобрительно кивает и улыбается, но кажется не ей. Грейнджер переводит взгляд на Тома, он тоже встал со своего места и сейчас хлопает ладонью о ладонь, медленнее, чем все остальные. Он делает это с таким видом, будто не ожидал ничего, кроме победы. Взгляд спокойный, направленный в одну точку на поле, кажется, что даже мимо команды.       Ей бы хотелось знать его хуже и не чувствовать, что он подавлен, не понимать, что он сейчас мыслями не здесь. Гермиона подбирает полы зимней мантии до пола и первой направляется к выходу с трибуны, расталкивая ребят на своем пути. Она хочет быстрее переодеться и оказаться на ужине, чтобы спросить у него, что случилось. Чтобы постараться помочь.       Риддл не появляется на ужине, как и все ребята из его компании.

***

      Грейнджер ещё ни разу не видела гостиную Слизерина столь шумной и праздничной. Она специально задержалась после ужина в ожидании Тома и вышла из зала сильно позже последнего из слизеринцев. Едва открыв дверь, ей приходится зажмурить глаза от яркого мерцающего света, она морщит нос, от громких звуков праздника. Гостиная едва ли напоминает темные подземелья сейчас, а по шуму вечеринки легко может дать фору Гриффиндору.       — За ловца! — поднимает кубок Вальбурга.       — За охотников. — салютует Абраксас.       — За загонщиков. — подхватывает Эдд.       — За вратаря. — поднимает бокал Блэк.       — За Слизерин! — заканчивает цепочку любезностей долговязый парень с пятого курса, стоящий на кольцах. Гостиная взрывается одобряющими криками.       — Принести тебе выпить? — Грейнджер вздрагивает от неожиданно появившегося сзади неё Тома.       — Где вы были с ребятами?       — Отвечать вопросом на вопрос — не вежливо. Будешь пунш? — он игнорирует, давая понять, что не будет перед ней отчитываться.       Естественно. Само собой. Риддл не тот человек, который будет вообще перед кем-то оправдываться и объясняться. Ей повезло, что он хотя бы иногда выходит из своей роли рядом с ней.       — Первым уроком руны, хочу быть свежей.       — Думаешь, что кто-то из них проснётся вовремя и урок состоится?       — Можем сделать ставки. — усмехается Гермиона. — Так всегда происходит после победы в дерби?       — Последние четыре года да, им только дай повод.       — Том, как думаешь, мы ведь сможем не потерять это чувство праздника, желание радоваться? Они такие счастливые, когда двери Подземелий закрываются…       — Как будто они и правда могут защитить их от внешнего мира. — продолжает за неё Риддл. А потом морщит нос и с презрением добавляет. — Скопище идиотов.       — Интересно, ты всех таковыми считаешь?       — Практически, так проще жить, если ни от кого ничего не ждёшь.       — Сложно ни от кого ничего не ждать. Любовь и дружба необходимы человеку, а они предполагают определённые ожидания. — Гермиона решает идти ва-банк.       С её признания прошло около трёх недель и все это время он ведёт странно, то он самый лучший друг, едва ли не соперничающий с теми отношениями, что были у неё с Гарри и Роном когда-то, то возвращается к себе в начале их знакомства. Но это так фальшиво и так противоестественно тому, что происходит внутри них.       Том ловит её полный решимости взгляд и делает шаг назад, когда она хочет приблизиться, кладя ей на плечи свои руки и таким образом, выстраивая дистанцию.       — Любовь и дружба — это слабость. Это тормоз прогресса. То, что между нами происходит, тоже слабость. Ты многое про меня знаешь, но понятия не имеешь, насколько опасно быть со мной рядом. А я и из-за тебя торможу, переживаю и никак не приближаюсь к своей цели. И все равно общаюсь. Не усугубляй наше положение. Нам не нужно сближаться больше, чем есть сейчас. Не становись моим уязвимым местом.       Он словно давится каждым своим словом, в то время, как глаза Гермионы становятся стеклянными, а тело ватным.       — Я пойду спать. — произносит она в ответ сдавленно и отворачивает от него лицо, опуская глаза.       Руки Тома падают вдоль его тела, словно плети. Он зажмуривает глаза, закусывая губу почти до крови.       Ты всё сделал правильно. Это не её война. Она не должна пострадать из-за тебя. Ты не должен останавливаться из-за неё.       — Ты что уже спать? — Диана сталкивается с Грейнджер, когда последняя хочет зайти в комнату.       — Да. — тихо, потерянно, отстранено. — Не хочу об этом разговаривать.       — Э… Хорошо. А мы с Алектусом ещё, наверное, отдохнем. Если что, буду поздно. — она натянуто улыбается и исчезает за следующей дверью.       Гермиона ложится на кровать, уставившись в темноте в потолок. Если долго смотреть в одну точку не моргая, то появятся разноцветные искры, если включить немного воображение, можно представить, что это волшебные существа, может быть эльфы. Она так делала в детстве, когда долго не могла уснуть. Смотрела в одну точку, пока искры не появлялись, а потом рассказывала им о том, что её мучает.       Но сейчас говорить не хотелось. Всё шло практически идеально, но Риддл решил, что не готов привязываться, что ему проще одному.       Один он был в её будущем, один он был монстром.       Гермиона резко захлопывает веки и проваливается в сон. Она подумает об этом завтра, когда пелена обиды спадет с её глаз.

***

      Риддл просыпается среди ночи от сигнала тревоги из гостиной, кто-то привёл механизм старинных часов в действие. Он толкает Малфоя на соседней кровати, тот отбрыкивается, забираясь с головой под подушку.       — Абраксас, мать твою! — рычит Риддл. Парень нехотя отодвигает подушку.       — Отстань, пожалуйста, я вернулся полчаса назад и очень хочу спать.       — Малфой, часы бьют. Мне наплевать, конечно, можешь остаться в комнате, если тебе не интересно, что случилось, если кто-то решил, что ради этого целесообразно собрать нас всех в гостиной посреди ночи.       Парень тут же садится на кровати, протирая глаза кулаками.       — Мерлиновы панталоны, Моргану в бабушки, дементора в женихи, я просто хотел поспать. — бурчит Абраксас себе под нос и нехотя тянется к палочке на тумбочке, а затем притягивает к себе одежду.       — Идем. — Том спрыгивает с кровати, натягивая мантию поверх пижамы. И быстрыми движениями пальцев застегивает её на все пуговицы до выхода за дверь.       — Я этому шутнику сейчас руки засуну в одно место, — зло ворча, шаркает ногами об пол Абраксас. — В три ночи такой перезвон устраивать… Профессор Слизнорт?       Декан факультета стоит в центре гостиной в пурпурной ночной пижаме и мягких тапочках, бледное лицо, широко раскрытые глаза и рука, сжимающая палочку. Все это не предвещает ровным счетом ничего хорошего.       — Все в сборе? — он делает оборот вокруг своей оси, окидывая студентов взглядом, особо не вглядываясь в лица. — У вас пять минут собрать все необходимое в том числе вещи для завтрашних уроков. Вальбурга, Орион, как старосты, проследите за младшими курсами.       — Что мать его происходит? — кривит рот Абраксас.       — Пойду, выясню. — Том словно оказывается в вакууме. — Найди Афелию и проследи, чтобы она дошла до зала в безопасности, хорошо? Её братец-идиот будет занят невестой. Увидимся. — он быстрым шагом выходит в коридор, оставляя Малфоя в полном непонимании.       — Лестрейндж? — Абраксас прорывается через толпу, прижимая к себе сумку с вещами.       — Где Том?       — И хоть бы один из вас, спросил как у меня дела. — складывает руки на груди Абраксас. — Давай свою сумку и пойдём в зал.       — Я сама, спасибо. — Гермиона закусывает губу. — Диана ушла с Алектусом и не успела вернуться. Мне нужно её найти.       — Ты серьёзно? — он закатывает глаза, но быстро понимает, что она не шутит. — Ладно, идём искать Розье. И когда только слизеринцы начали переживать за кого-то, кроме себя…       В это время Вальбурга собирает первый курс в группу, успокаивая тех, кто сильно нервничает и выдает им, неизвестно откуда взявшиеся в её мантии, конфеты. Орион заканчивает проверять комнаты и открывает дверь Подземелий, чтобы студенты один за одним покинули гостиную. У всех бледные, уставшие лица. Кто-то проходя мимо заталкивает ногой под диван бутылку огневиски, пока Слизнорт отворачивается. И всё это время бьют часы, нагнетая и без того неспокойную обстановку.       — Афелия! — на девушку налетает брат в коридоре, — с тобой всё в порядке?       — Твоими молитвами. — бурчит Абраксас из-за её спины. — А вот и Розье нашлась. Мы можем теперь вместе со всеми пойти в Большой зал?       Грейнджер кивает парню и тут же переключает свое внимание на Алектуса с Дианой, превращаясь в голодную гарпию.       — Где вы были, хвосторога тебя задери?!       — Уснули. — краснеет Диана. — Мы, эээ…       — Давай ты ей потом расскажешь наедине подробности, я не готов о них слушать. — Малфой берет Грейнджер под локоть, стараясь увести вперед. — Идем, нужно добраться до Большого зала и узнать наконец, что произошло.       — Давно ты начал ходить под руку с моей сестрой? — Лестрейндж морщит нос, забирая сумку Афелии.       — Том мне будет должен по гроб жизни. — вздыхает Малфой, в очередной раз за вечер закатывая глаза. И продолжает спокойным тоном, смотря на своего товарища по команде. — Ал, ты с невестой, Том с директором, все наши парни помогают Слизнорту и старостам с детьми. Не оставшимся же девчонкам я твою сестру доверю? Тем более, что мы понятия не имеем, что случилось в Хогвартсе. В очередной раз.       — Как же мне всё-таки нравилось, когда она с вами не общалась после Рождества. — рычит Лестрейндж, но пристраивается рядом.       Гермиона, убедившись, что ребята не собираются разжигать конфликт, переключает свое внимание на Диану. Девушка бледнее обычного, не шутит, не смеётся, не плачет. Только смотрит в одну точку и кусает губы.       — Ты в порядке?       — А? Да, всё хорошо. — она улыбается и хлопает ресницами в знак подтверждения своих слов.       — Мой брат что-то сделал не так, верно? — Диана поднимает на неё немного раздраженный взгляд. Но быстро берёт себя в руки, снова выдавливая улыбку.       — Потом, хорошо? Много людей вокруг.       Они замолкают и в тишине идут к залу, куда стекаются ученики со всех факультетов.       Директор Дипетт стоит на своем привычном помосте, рядом с ним собираются преподаватели, сбоку, выпрямившимся, словно проглотил стержень, стоит Том.       — Студенты, друзья… — начинает директор. — Сегодня ночью произошло ужасное. Грин-де-Вальд покинул фронт магглов и вернулся в страну. С сегодняшней ночи в магической Англии введено военное положение, всю входящую и исходящую почту будут проверять, я советую вам написать родителям и делать это каждый день, потому что скорее всего, они все будут вынуждены вернуться в Англию и выбрать сторону, а значит все мы в опасности. Охрана школы будет усилена. Сегодня ночью были испорчены входы в гриффиндорскую и хафлпаффскую гостиную, кто-то пытался в них проникнуть. Пока авроры проверяют школу, вам придется переночевать здесь.       В толпе студентов поднимается недовольный гул.       — Тихо! Нам нужно быть вместе в это время. Это ради вашей безопасности.       — Это правда, что он оставил послание? — выкрикивает Уизли. Том закрывает глаза на несколько секунд, набирая воздух в грудь и медленно выдыхая.       — Нет. Его здесь не было. Вам не нужно тревожиться, скорее всего входы в гостиные были испорчены кем-то из студентов, авроры проверят это, и я уверен, что уже завтра вы вернетесь в свои комнаты, а виновный будет наказан. Пожалуйста, располагайтесь. Я буду держать вас в курсе.       Он кивает, показывая, что закончил, и студенты начинают переговариваться между собой.       Том спускается с помоста. Как староста школы, он вынужден сновать между студентов, отвечать на вопросы, помогать разложить вещи, проверять, все ли в порядке. И он бесится, внутри разрывает от чувства ненависти. Небезопасно. Снова небезопасно. Он готов срываться на каждого, кто попадается ему под руку. Но вместо этого сдавленно улыбается и учтиво кивает. Чтобы не происходило вокруг, он будет идеальным примером выдержки и спокойствия.       Наконец Риддл выходит из зала, чтобы сделать обход по близлежащим коридорам.       Гермиона следует за ним ровно до двери, и когда последняя захлопывается, она протягивает руку, чтобы её открыть и выйти следом.       — Туда нельзя. Возвращайся и ложись спать. — мягко осаживает её Вальбурга.       — Блэк, мне нужно поговорить с ним прямо сейчас. — твердо отвечает девушка.       — Там опасно, я твоя подруга и должна тебя защитить.       — Там Риддл, не думаю, что он даст меня в обиду.       — Афелия…       — Пока Джин не вернулась, и ты ещё на посту, просто отойди в сторону.       Вальбурга раздумывает пару секунд, после чего оглядывается по сторонам и убирает руку, давая Гермионе возможность открыть дверь.       — Будь аккуратна, и, если что — кричи. — Грейнджер кивает и шагает вперед в надежде догнать Риддла, но он не успевает далеко уйти, и девушка замирает недалеко от двери.       — Том? — знакомый голос вырывает его из мыслей.       — Что ты здесь делаешь? — взрывается парень. — Вернись в зал, быстро!       — Мне показалось, что тебе сейчас не помешает поддержка. — чуть тише произносит девушка.       — Сейчас мне мешает твое присутствие вне Большого зала, вернись обратно, там хоть какое-то подобие безопасности.       Но она продолжает стоять, не трогаясь с места.       — Афелия, не раздражай меня ещё больше! Вернись в Большой зал.       — Том, пожалуйста, нам надо поговорить. — она смотрит на него умоляющими глазами. В какой момент он сломался, в какой момент он начал сходить с ума? Если бы она только точно знала, когда родился Лорд Волан-де-Морт, может быть прямо сейчас? Может быть после этой ночи? Она не может оставить его одного, чувствуя, какая злость вырастает у него внутри. — Выдохни, успокойся и давай просто пообщаемся.       — Ты разве не понимаешь, что мы беспомощны перед ним? Легкие мишени, запертые в замке. Какой успокойся? Чувствую себя идиотом. Я готов на стены бросаться в этом дурдоме. И я хочу это изменить. Не мешай мне, пожалуйста. Это мой выбор, не твой. Не хочу, чтобы ты стала жертвой, не хочу выбирать между тобой и своей целью. Пожалуйста, уйди! — его трясет.       — Том… — в растерянности шепчет Гермиона.       — У меня хотя бы есть запасная жизнь. — рычит он, подходя к ней на расстояние вытянутой руки. — Вернись в зал, у тебя её нет, я не хочу за тебя переживать больше, чем переживаю, и хоронить тебя в случае чего, тоже не хочу. — продолжай стоять на своем. Ты всё делаешь правильно, ты должен её оттолкнуть, сейчас самое время. Это защита.       — Ты со мной сильнее, чем без меня, значит, я не слабость. — набрав воздух в легкие, начинает Грейнджер. — Не хочешь выбирать, хорошо, расскажи мне о своей цели, покажи мне свой мир до конца, и я стану его частью. И это не твой выбор, а мой. — она видит, как на его лице сменяются эмоции, чувствует, что злость утихает и это придает ей сил. — Это не моя война, но я здесь, и я хочу быть её частью. И лучше я буду на твоей стороне, не заставляй меня выбирать министерство или Грин-де-Вальда.       Она медлит пару секунд, стоя в тишине после своего монолога. Ни она, ни Том не решаются заговорить.       — Не надо решать за меня, как мне будет лучше. Мне лучше с тобой. Ты мой выбор. — наконец заканчивает девушка, опуская взгляд в пол.       Том смотрит на неё не моргая, а через секунду срывается с места, впечатывая её спиной в стену, прижимаясь своими губами к её. Она удивляется такой реакции в первую секунду, но потом её рука зарывается в его волосах, вторая ложится на шею, и она отвечает ему. Том бросается в поцелуй, как в пропасть вниз головой, не думая о последствиях, не думая о том, что их могут увидеть. Он не отдает ей инициативу ни на секунду. Жадно впивается в её губы, ласкает руками шею, спускается ими вниз, прижимая девушку за талию к себе. У них не выходит сделать поцелуй нежнее, чем в первый раз. Гермиона понимает, что, засыпая, она будет чувствовать, как болят ее губы. Он не жалеет её ни на секунду. Он отдает ей свою боль, свой страх, свою неуверенность, свою злость. И она готова всё это впитывать.       Риддл перемещает губы на её шею, оставляя красные следы, заставляя Грейнджер издать тихий вздох удовольствия. И как только слышит его, тут же снова накрывает её губы своими, желая поглотить этот звук, распробовать на вкус.       Он прижимает её к себе так сильно, как будто хочет слиться в одно целое. Пальцы впиваются в спину, как в спасательный круг.       Молодец, это отличная защита, ты смог мастерски перестать с ней общаться.       Она отстраняется, всего на чуть-чуть, их кончики носов могут соприкоснуться при малейшем движении вперед. Гермиона проводит ладонью по его лицу, облизывая губы и улыбаясь.       — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я тебя там жду. И что я рядом, на твоей стороне, чтобы ты не сделал. Это мой выбор. И мне не страшно, Том. Не страшно, потому что я знаю, что ты сможешь меня защитить.       — Спасибо. — выдыхает он. А потом усмехается. — Если ты пообещаешь мне ещё один поцелуй, то я готов прямо сейчас найти Грин-де-Вальда, сразиться с ним и убить.       Она улыбается, оставляя на его губах легкое прикосновение своих и исчезает за тяжелой дверью зала.       Том Риддл выдыхает. Паники внутри больше нет, гнев и злость сменяет спокойствие и трезвый ум. Он спокойно шагает вперед, заглядывая во все классы по дороге. А когда встречается с аврором вместе с профессором Суам, кивает, докладывая, что все чисто, и возвращается в Большой зал.       Сегодня ночью больше ничего не случится, он знает это на сто процентов. Он ощущает это каждой клеточкой.       Вернувшись, он доходит до своего факультета, ловит движение Афелии, он не видит её глаз в темноте, но знает, что она смотрит на него, и теперь, увидев его силуэт, наконец сможет уснуть, и падает на единственное свободное место, между Малфоем и Розье. Зал затихает, преподаватели выходят за дверь.       — Риддл! — тихий шепот, раздается над его ухом, Том открывает глаза, сжимая кулаки и садится. Чуйка, кажется, подвела.       — Внимательно тебя слушаю. — раздраженно, не скрывая презрения в глазах. Рядом с ним отрывают от подушек головы Абраксас и Эдд, садясь с палочками в руках.       — Что было написано на стене? — потревоживший его сон явно не сильно смущается.       — «Я близко. Либо подчинишься, либо смерть». — зачем-то честно отвечает Том. — Идите спать.       — Риддл, мир? На время, пока его не остановят. — протягивает руку Уизли. За его спиной одобрительно кивают Поттер и Лонгботтом.       Том несколько секунд всматривается в их темные лица, пытаясь найти подвох.       — Мир. — он протягивает в ответ свою руку. Абраксас ухмыляется, протягивая в свою очередь руку Флимонту.       — Он должен знать, что Хогвартс един, когда нужно защищаться.       — Нам стоит сделать график дежурств, кто-то из студентов им помогает, и этого кого-то нужно найти.