Кислород

      Том продирает глаза, просыпаясь от звука колокольчика. Кто-то настойчиво звенит, будто над самым его ухом. Он садится, окидывая зал взглядом, открывающаяся картина даже хуже, чем он мог себе представить. Растрепанные, перепуганные накануне студенты, словно собственные тени отрывают свои головы от подушек. В зале стоит терпкий запах от человеческих тел, их слишком много даже для такого большого помещения. Тем более, что зал предпочли отапливать, как обычно, и многие скидывали с себя одеяла во сне, потея.       Директор Дипетт останавливает звон и сообщает, что авроры всю ночь прочесывали школу, и не обнаружили ничего, чтобы подтверждало бы, что виновник все еще в школе, а значит, что студенты могут вернуться в гостиные.       Невероятная глупость.       Риддл наблюдает за реакцией на лицах студентов. Кто-то из них должен себя выдать. Кто-то, кто в этом виновен. Но все, как один, разочарованы, что ночной вредитель не пойман, что они все ещё в опасности, и что теперь школа под охраной. Все, как один, напуганы.       Может кто-то действует под Империусом? Или кто-то слишком близко к нему, что он слепнет на таком расстоянии?       Он встречается взглядом с Уизли. Он тоже обеспокоен, ему тоже страшно, и он ищет поддержку во взгляде Тома. Последний ухмыляется. Что ж, раз ищет, значит найдет.       Студенты собирают свои вещи, старосты снова снуют между рядами, помогая и подсказывая. А потом все разбредаются по своим гостиным, создавая давку на выходе из Большого зала.       Не доходя до тяжелых дверей, Том ловит ладонь Гермионы, она резко оборачивается, не готовая к такому контакту, но встретившись с ним взглядами, улыбается, переплетает их пальцы и тянет вперед. В толпе такой мелочи, как их соединенные вместе ладони — не видно, а когда люди вокруг них исчезают, они расцепляют руки, словно ничего и не было, и они просто друзья.       — Иди за мной. — тихо шепчет Том ей на ухо, сворачивая на движущуюся лестницу, Грейнджер только и успевает, что оглядеться вокруг, и поняв, что Диана с Алом ушли далеко вперед, следует за ним, взбегая на ступеньки.       Он идет не оборачиваясь, пока наконец не останавливается перед одной из дверей в полумраке коридора.       — Ты уверена в том, что сказала мне вчера? Уверена, что это твой выбор, а не эмоции? — произносит Том смотря не ей в глаза, а на свои пальцы, лежащие на ручке двери. Никогда не задавай вопросов, ответ на которые не готов услышать. Это правило успешно забыто.       — Уверена. — твердо произносит Гермиона.       — Потом не отказывайся. — он толкает дверь, заходя во внутрь.       Они так долго петляли по школе, то поднимаясь, то спускаясь, что Грейнджер в какой-то момент потеряла какие-либо ориентиры. Она думала, что он приведёт её в Выручай-комнату, но то, куда он её привел было куда более неожиданным и ужасающим. Дверь женского туалета, закрытого в её времени, она бы ни с чем не перепутала.       — Том! — послышался сладкий женский голос, — я думала, и ты обо мне позабыл. — призрак появляется сквозь дверь туалета со сладкой улыбкой на прозрачном лице. Но она быстро сменяется гримасой злости. — О, а с кем это ты?       Дементор. В будущем Гермиона расскажет ей, с кем он был. А может совсем скоро, если он потащит её в подземелья, она расскажет ей это уже в образе призрака.       — Сейчас я занят, Миртл. — огрызается парень, стремительно пересекая туалет и идя к умывальнику, наклоняется и что-то шепчет, после чего плита двигается, отъезжая в сторону. — Ты ведь помнишь, что это наш с тобой маленький секрет, — он продолжает разговаривать с призраком. — Я зайду к тебе позже.       Призрак кивает, сцепляя руки в замок и с брызгами ныряет в туалет.       — А она в курсе, что… ты, ну её… — тянет Гермиона, стоя с глазами полными шока.       — Конечно, нет. Но мы с ней много общались, пока не появилась ты. Миртл умеет хранить секреты. И я чувствую перед ней некую вину, — девушка подается вперед. Вину, он сожалеет, он ещё не законченный убийца. — Что она осталась в этом мире в роли призрака, было бы лучше, если бы она исчезла совсем.       Грейнджер сглатывает. Или превратился. Или прав, и призраком действительно быть хуже. Она всматривается в бледное лицо Тома. В его острые скулы и темно-зеленые глаза. Это говорит твое милосердие или монстр, живущий внутри?       — Держи меня за руку и ничего не бойся, и не поднимай глаза, пока я тебе не разрешу. — Гермиона ругается про себя, но ладонь протягивает. Пальцы Тома сжимают её руку словно тиски, не позволяя передумать.       Ей приходится сесть сзади него, после чего поверхность уходит из-под её тела, и они оба летят вниз, а когда останавливаются, он перехватывает её ладонь, помогает встать и тянет вперед.       Её окутывает сырость, где-то вдали капает вода, а звук от их шагов разлетается эхом во всех направлениях.       — Смотри себе под ноги. Только под ноги. — тихо напоминает Том.       Гермиона слышит, как что-то огромное движется к ним. Слышит шипение, шорохи. И чувствует свой собственный страх, словно его можно сейчас потрогать, словно у него есть запах. А потом слышит шипение Тома. Ей это не впервой, Гарри так уже делал перед ней, так разговаривают змееусты. Так разговаривают со змеями.       Вряд ли здесь есть змеи, кроме Василиска.       — Подними взгляд.       Она сильнее цепляется за его пальцы, моля о помощи. Сомнений, что перед ней огромная змея-убийца — нет. И взгляд желтых глаз, приходящий к ней в кошмарах после второго курса, на этот раз убьет её.       — Подними взгляд, Афелия. — настойчивее повторяет Риддл.       Она закусывает губу, прощаясь с жизнью. Конечно, ему не нужна слабость, конечно, он не хочет привязываться к людям.       И она ему тоже не нужна.       Интересно, где найдут её тело? И что он скажет школе? Очередное нападение Грин-де-Вальда, должно быть.       Ты знала, на что идешь, ты с самого начала знала, что он опасен.       — Ты ведь сама сказала, что доверяешь мне, разве что-то изменилось? — настойчиво спрашивает Риддл.       Она чувствует вкус крови на губе и понимает, что на его руке останутся синяки от её пальцев, он быстро сможет их убрать магией. Он быстро сможет всё это забыть, объяснив себе необходимость этой смерти тем, что должен был убрать препятствие на пути к цели. Интересно, сможет ли чистая кровь Афелии уберечь её от Василиска?       Она поднимает взгляд. Быстро и решительно. Больше одного раза умереть не получится, меньше тоже. Значит терять нечего.       Огромная змея лежит перед ними свернувшись клубком, закрыв глаза. Точно такая, как описывали её Гарри с Роном. Точно такая, какая снилась ей после их встречи на втором курсе.       — Это Василиск, он здесь больше тысячи лет и ждет наследника, чтобы избавить школу от грязи. — спокойно произносит Том.       Дар речи не сразу возвращается к ней. Гермиона молча хлопает глазами, хватая ртом воздух.       — И он слушается тебя? — едва слышный шёпот вырывается в мир, она в шоке, что вообще может что-то произнести, сердце бешено стучит, желая вырваться из груди.       — Абсолютно и беспрекословно. — подтверждает Риддл. — Из нас двоих, он оружие, монстр всегда наследник.       Том с интересом наблюдает за ее реакцией. Исчезает осанка, расширяются глаза, бледнеет цвет кожи. Она дрожит от ужаса, сковывающего её. Она боится.       — Дотронься до него. — без каких-либо эмоций произносит Том. Он не предлагает и не спрашивает, это звучит жестко, и Гермионе понятно, что он не примет никаких возражений. — Сейчас.       — Я…       — Ты сказала, что доверяешь мне, что это твой выбор, что я твой выбор. Докажи, что не боишься этого выбора. Дотронься до Василиска, Афелия.       Она сглатывает, и кажется, что это происходит так громко, что звук разносится по всему подземелью, но на самом деле, его едва ли уловил, стоящий рядом Том.       Грейнджер делает шаг вперёд. Перед ней огромная змея, способная убить одним взглядом, сзади неё Риддл, с черными глазами, кто из них сейчас опаснее для неё — неизвестно, она боится и того и другого. И всё же парень кажется ей куда более жестоким, поэтому она делает ещё один шаг и вытягивает руку вперед.       Холодные трясущиеся пальцы приближаются к чешуйчатому телу змеи.       Вздох, она прикрывает глаза, набирая воздух.       Выдох, она задерживает дыхание и делает последнее едва заметное движение вперед, касаясь подушечками холодного тела. Чешуя Василиска похожа на непробиваемую броню. Ледяную броню, скользкую и невероятно опасную.       Она закусывает губу, кладя всю ладонь на него и проводя рукой в сторону, изображая поглаживание.       — Ты должна понимать, какая сила мне подчиняется. Ты должна понимать, что я уже давно сильнее смерти, она подчиняется мне. Я могу убить любого в этом замке, едва прошептав его имя. Но вот меня с первой попытки уничтожить не выйдет. Ты говоришь, что я твой выбор, но готова ли ты к тому, что у меня есть другая сторона, которая была от тебя скрыта всё это время? Готова ли ты смириться с тем, что всё то, что ты называешь ужасом, не сможет сравниться со мной? Я — зло, Афелия, самое настоящее. Оно у меня в крови, оно у меня в голове, оно у меня в роду.       — Василиск здесь, чтобы убивать грязнокровок, но ты не дал ему свободы на очищение школы? — не отрывая взгляд от своей руки, лежащей на теле змеи, спрашивает Грейнджер. Это дается ей не просто, приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы слова звучали ровно.       — Нет, я не считаю всех грязнокровок бесполезными, однако же мне хотелось проверить, на что он способен, Миртл стала не самой удачной жертвой, случайной жертвой. — в непонимании отвечает Риддл.       — Получается, что ты не использовал его по назначению, получается, что ты человечнее, чем хочешь казаться. Ты привык называть себя злом, ты привык думать о себе так, но ты ошибаешься. Ты, возможно, сильнее, чем кто-либо из живущих, но еще не зло.       — Идём, я хотел показать тебе не только его. — он одергивает её руку от змеи, больно сжимая запястье, и тянет вперёд, всё дальше и дальше отходя от входа.       Гермионе кажется, что она узнает зал, примерно так его описывали Гарри с Роном. Тяжелые своды, огромная голова. Если бы только Уизли знал, где она сейчас, с кем она здесь…       Может быть она может сделать что-то, чтобы оставить им помощь в будущем, может оставить следы, указывающие, как дойти сюда?       Может она не имеет права здесь сейчас находиться, может это изменит её реальность?       Том дает ей возможность оглядеться, спокойно стоя в стороне. И когда её взгляд возвращается к нему, он пододвигает носком ботинка к Гермионе камень, направляет на него палочку.       — Piro! — тихо, она с трудом различает, сказанное им. Камень вспыхивает. — Мы все умеем поджигать те предметы, которые горят, но сделать костер из камня, способна лишь темная магия, её не преподают в Хогвартсе. И она не была подвластна мне с такой легкостью до Хэллоуина.       Пока Гермиона не отрывает взгляд от камня, Том достает из сумки лист бумаги и бросает его на пол.       — Papyrus Verto a serpens! — лист дергается и трансфигурируется в змею. — Есть свод правил трансфигурации, есть заклинание, которым можно наколдовать змею. Но превратить лист во что угодно… — он тянет каждое слово с удовольствием, наблюдая, как преобразовывается змея на полу и обретает возможность двигаться. — Imperio! Тело змеи дергается, заворачиваясь в узел. Распутывается, кажется, подпрыгивает, и ползет к ногам Гермионы, заставляя её попятиться.       — Gledius! — невидимое лезвие разрубает змею на куски. — Я мог сделать это проще, простая Авада сделала бы это без следов. Но ей могут пользоваться почти все, в чьем сердце есть хоть немного боли и злости. Мне это неинтересно, я изучаю более тонкую материю магии, я хочу разобрать все её части, хочу разделить её на мелкие кусочки и каждый из них впитать в себя. Я хочу быть самым могущественным волшебником в этом мире.       Он взмахивает палочкой, на этот раз пользуясь невербальным заклинанием. Перед ними появляется чёрная метка. Её Гермиона видела в будущем достаточно, чтобы узнать с первого взгляда.       — И наконец, мои ребята. Все они хотят свободы и власти. Все они хотят изменить этот мир. И большая часть из них тупые, жестокие ублюдки, которые ни перед чем не остановятся. Я объединил их идеей и верой в то, что они особенные. Это наша метка, наш знак, герб, а они словно мои рыцари, желающие победить смерть, объединившиеся вокруг своего Лорда.       — Лорда, который уже её победил… И твоё имя для них синоним смерти. — слова слетают с её губ сами собой, она лишь произносит то, что и так знает.       Том усмехается в ответ.       Он снова достает лист бумаги, на этот раз превращая его в ветку жасмина. И пока трансформация происходит наблюдает за реакцией Афелии, она выпрямляет спину, в её глазах уже давно нет страха, она впитывает новую информацию, как губка, и во взгляде появляется интерес, любопытство, восхищение.       — Таким ты меня тоже выбираешь? — он протягивает ей ветку с белыми цветами.       Она касается её тремя пальцами, чуть выше пальцев Тома, так, что они едва соприкасаются. Он отпускает свой подарок, а она притягивает ветку к себе, поднося цветы к лицу и втягивает носом их аромат.       — Люблю жасмин. — тихо шепчет Гермиона. Губы Тома трогает улыбка, он делает шаг ей навстречу, проводя рукой вдоль скулы, кладет руку на шею и притягивает девушку к себе, вовлекая в поцелуй.       В этот раз нежно.       Она в ответ обвивает руками его шею, веточка жасмина касается волос парня. Магия, связывающая их, вырывается наружу, создавая вокруг кокон, она мягкими волнами заполняет комнату, она нарастает внутри каждого из них, увеличивая желание.       Том впервые перестает чувствовать себя одиноким. И впервые понимает, что на самом деле готов защищать кого-то кроме себя. Может быть даже ценой одной из своих жизней. Потому что в момент, когда она берет в руки ветку, отвечая на его немой вопрос, заданный на языке цветов, который она безусловно понимает не хуже его самого: «Примешь ли ты меня таким?», она действительно его принимает со всем тем, что он сам не всегда готов принять в себе. Принимает, чувствует, видит. И кажется любит, раз до сих пор не сбежала.

***

      — Ты же не хотела, чтобы нас видели вместе, и просила не подходить к тебе днём? — Рон поднимает брови в вопросе.       — Ситуация вышла из-под контроля. — девушка нервно сглатывает. — Они вдвоем ушли в неизвестном направлении, он утащил её так стремительно, что она даже не успела никого предупредить.       Уизли тут же вытягивается, как струна, крепче сжимая сумку в руках.       — Они вчера ругались… — бормочет он себе под нос, соображая, где можно было бы их найти. — Он был хмурым весь день.       — Не думаю, что проблема в том, что они ругались, угроза может быть снаружи, лишь бы они не решили покинуть Хогвартс. — взволновано, а потом слишком быстро, проглатывая окончания слов, говорит Лана.       — Лишь бы он не испугался и не решил сделать новый крестраж с её помощью. — потеряно шепчет Рон.       — Ты говорил, что следующий будет только после школы…? — хмурит брови девушка отчего на лбу появляются морщинки.       — В моей реальности у Тиндарея была девушка в школе, у тебя, кстати, тоже отношения начались в школе с будущим мужем. Том не умел чувствовать, а о Афелии Лестрейндж не осталось ни одного упоминания. Как ты понимаешь, мы всё меняем.       — Зачем я только во всё это ввязалась. — вздыхает Аббот, закрывая рукой лицо.       — Потому что я тебе нравлюсь. — со смешком выпячивает вперед грудь Рон, но тут же получает толчок рукой от девушки. — И потому что я бы без тебя не справился. Присматривать за ней постоянно было бы невозможно. — тихо добавляет он. — Пойдем, нам надо их найти. И если ей действительно угрожает опасность, то есть только одно место в замке, куда он мог её повести, в противном случае, у них просто свидание и мы помешаем.       Рон аккуратно берет ладонь Ланы в свою, а потом сжимает и тянет вперед, к входу в Тайную комнату.       Аббот всю дорогу кусает губы. С тех пор, как Рон вышел из-за маски Джордана, её жизнь круто поменялась. Он нравился ей и раньше, но был просто симпатичной, загадочной картинкой. А потом начал меняться в сентябре. И она потеряла голову.       А потом был Хэллоуин, после которого её вызвал к себе Дамблдор. Если бы всё можно было вернуть обратно, Лана не знает, как бы поступила. Скорее всего так же.       Разговор был долгим, она отказывалась верить, что Джордан и Афелия погибли при странных обстоятельствах, и еще больше отказывалась верить в то, что человек, который ей нравится, и к которому она боится подойти — из будущего и нуждается в её помощи. Аббот отчетливо помнит, как вернулась в тот день в гостиную и долго наблюдала за Лестрейндж. Она могла вернуться к профессору и попросить избавить её от этого знания, попросить всё отмотать обратно. Но Лана ненавидела свою пресную жизнь и Слизерин с его чуждыми для неё порядками.       Ей показалось, что идея подружиться с Джорданом и защищать Афелию, это максимальное вредительство своему факультету. Но как это переросло в то, что Рон её поцеловал, она и сама не поняла. После этого жизнь точно перестала быть пресной. В неё вошла любовь, открыв дверь с ноги. И слежка за Гермионой с Томом, благо это было намного проще, чем всё остальное.       — Джо, Лана? — женский голос вырывает её из мыслей. Она тут же отскакивает от парня, отпуская руку.       Афелия с Томом и сами делают тоже самое. Вернее, это делает Лестрейндж. Риддл совершенно не стесняется её общества. И наоборот делает шаг к ней, вопреки её сопротивлениям, обнимая за талию и притягивая к себе. Весь его внешний вид кричит о том, что он гордится этой близостью. Гордится, что их застукали вместе, гордится ей рядом с ним.       — Том и Афелия? — вторит её тону Рон. — Неожиданно. Ну, мы пойдем дальше. — чуть замешкавшись бросает парень, черкнув по каменному полу ботинком.       — И вечером ты мне всё расскажешь. — Гермиона дотрагивается до руки Аббот, когда они проходят мимо. — Все подробности.       — Взаимно. — кивает девушка, краснея.       — По крайней мере, нам не пришлось их долго искать. — выдыхает Рон, когда они сворачивают за угол.       — По крайней мере, теперь весь факультет будет говорить о том, что я встречаюсь с когтевранцем. — рычит Лан.       — Это всё ещё такая проблема?       — С когтевранцем полукровкой. Вот это проблема. — выдыхает Аббот.       — Послушай, — останавливается Рон. — Посмотри мне в глаза. Ты ведь счастлива? — она кивает. — Тогда какая разница? В будущем, это не будет иметь никакого значения. А вот то, что мы делаем, изменит мир к лучшему, спасет сотни жизней. И да, в моей реальности я чистокровный волшебник. — он не добавляет про предателей крови, это все у его деда ещё впереди.       — А что если ты ошибаешься? Что если ничего не меняется? — выдыхает девушка.       — Есть только одно в этом времени, в чем я уверен на сто процентов. Это мои чувства к тебе. И их точно не могло быть в будущем. Даже если все остальное ошибка, это нет. Не сомневайся в нас.       Она кивает, обнимая парня. И Рон в ответ обвивает её руками, крепче прижимая к себе. И откуда в нем столько правильных слов? Были ли они в нем с самого начала или это наследство Джордана? Плевать, главное, что они есть.

***

      — Они пожали руки. — бросает Лукреция, поравнявшись с Игнатиусом в коридоре после занятий.       — Не уверен, что у них был вариант действий глупее этого. — безразлично бросает Пруэтт.       — Но это ты добивался мира! — огрызается в ответ Блэк.       — Мира? Лу, не с Уизли. Мы с ним по разные стороны, и всегда будет так.       — Стоп. — девушка резко тормозит, ее лицо краснеет. — Ты дружил с ним семь лет, из-за него, в большей степени, ты предпочитал скрывать наши отношения. Ты принял решение перейти на сторону моего брата. А сейчас, сейчас что, Пруэтт? Все ведь складывается идеально!       — Я семь лет дружил с Поттером и Лонгботтомом, и терпел присутствие идиота Уизли. Семь лет! С меня хватит! Если Риддлу без разницы, кому пожимать руку, это не значит, что мне тоже! — парень краснеет от негодования, в то время, как у Лукреции опускаются руки.       — Мы же с тобой обсуждали, что это правильно…       — Да, и я помню, что ты веришь, что Том прав. Знаешь в чем проблема, Лу? Ты веришь, что у одной из сторон правда. А это величайшая глупость. Ты ошибаешься, как и все они. — подводит итог Игнатиус.       Блэк прижимает к груди сумку, вцепляясь в нее тонкими пальцами, желая спрятаться за ней от реальности. Она кусает губы, быстро моргает, стараясь сдержать подступающие слезы.       Пруэтт останавливает шагов через десять, замечая, что его спутница отстала.       — Обидно за правду? — бросает парень.       Девушка молчит, внутри словно фейерверк, взрываются внутренние обиды, которым не суждено вырваться наружу. Ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем. Лукреция идеальная девочка Блэк.       — Это твой выбор, и, как будущая жена, я поддержу тебя в любом случае. — словно мантру произносит Лу, смотря между глаз Игнатиуса, на его переносицу. Идеальное место, чтобы твой собеседник не заметил, что ты не хочешь встречаться с ним взглядом.       — Вот и хорошо, ты всегда была мудрой девушкой. — выдыхает Пруэтт, протягивая ей руку. — Мы с тобой выше этой войны, нам просто нужно выжить в ней и не растерять семейное состояние, возможно, я слишком поздно это понял, но главное, что ещё есть возможность выйти сухим из воды.       Блэк снисходительно улыбается жениху, беря его под руку. Очень мудро, как всегда очень мудро. Чрезвычайно мудро.       Её едва ли не тошнит, пока они вместе идут по коридору к подземельям, конечно, он проводит её до самой гостиной. Конечно, он не позволит ей показать эмоции в коридорах школы, оставшись в одиночестве. Нет, он доведёт её до самой двери, чтобы убедиться, что она сорвётся в своей комнате, а не в одном из пустых классов школы.       Чем ты отличаешься от тех, кого делал вид, что ненавидишь всё это время, Пруэтт?       Лукреция сильнее сжимает зубы, запирая внутри эмоции.

***

      — Давай я сначала с ними поговорю, хорошо? — ноет Гермиона, пока они с Томом неумолимо приближаются к комнатам Слизнорта. — Он меня не простит, если узнает так.       Том медленно отпускает её руку за несколько метров до двери.       — Обещай, что поговоришь с ним сегодня же. Я не собираюсь постоянно скрывать, что ты со мной. Тем более, что Абраксас догадливее твоего брата и может проболтаться.       — Да, просто нужен момент…       — И уже второй день, как он не находится. Ты просто боишься ранить брата, Афелия, но ранишь его сильнее, если будешь продолжать молчать. — он поправляет волосы и воротник мантии, прежде, чем войти во внутрь. — Улыбайся, иначе Слизнорт решит, что мы опять ссоримся.       Они заходят в комнаты декана Слизерина друг за другом. Кивают всем присутствующим и проходят к свободным местам. Их осталось больше чем два, и можно выбрать, садиться вместе или нет, но Том в этом беспрекословен, он отодвигает стул для девушки, помогает сесть и сам опускается рядом. В конце концов, он делает так довольно часто, чтобы хоть кто-нибудь смог удивиться.       Гермиона никак не может привыкнуть к тому, как много ребят собираются здесь в клубе Слизней. Не то чтобы Гораций уже в сорок пятом менее избирателен, нет, просто в школе действительно очень много талантливых студентов, и еще больше наследников древних семейств. Они все восседают на своих стульях так, будто это трон, не меньше.       Риддл фыркает, когда перед ним появляется вазочка с клубничным мороженым, но все равно тянется к резной ложечке, чтобы попробовать и сделать комплимент хозяину вечера.       — Профессор Слизнорт, это невероятно вкусно. — сдержанно кивает парень.       — О, Том, мой мальчик, благодарю. Вашего любимого ванильного в этот раз не было, пришлось заменить на клубничный сорбет. — всплескивает руками декан Слизерина. — Мистер Пруэтт, вы начинали рассказывать о делах ваших родителей, так как они? Я давно не получал от них писем. И передайте вашему старшему брату, что меня очень порадовало его приглашение на свадьбу, безусловно я счастлив за него. Конечно, я и сам написал ему об этом, но вы всё равно передайте!       Слизнорт тараторил слова так быстро, что казалось перебить его просто невозможно. Это в любом году было неизменным.       Гермиона его практически не слушает, ее внимание приковано к Алектусу, который смотрит на них с Томом исподлобья, сжав губы в тонкую полоску. Он ведь не мог ни о чем догадываться? Просто не должен был.       Она переводит взгляд на Вальбургу, и та понимающе кивает, улыбаясь. Нет, все-таки может догадываться. Грейнджер нервно сглатывает, наконец притрагиваясь к своему десерту. У Ала должно хватить такта не начинать разборки здесь, при всех. А в Подземельях… что ж, она объяснит ему, она всё ему объяснит.       Десерт заканчивается под совсем не увлекательный рассказ Игнатиуса. Гермиона притягивает к себе новую вазочку.       — Мисс Лестрейндж, вы наконец-то поверили в свою идеальную фигуру и слезли с диет? — смеется Слизнорт, замечая её последнее действие. — Уверенность в себе, девочка моя, это очень важно, я рад, что у вас она появилась.       Грейнджер выдавливает из себя улыбку. Это выходит совсем не эстетично, её рот заполнен сорбетом, а зубы сводит от холода.       Том кладет руку на её колено под столом, чтобы поддержать, и от этого её выражение лица становится совсем не спокойным.       Слизнорт переключается на другого ученика, давая ей возможность проглотить десерт. Гермиона прочищает горло и снова утыкается в вазочку. Рука Риддла продолжает лежать на её колене. Когда второй десерт заканчивается, её собственная рука соскальзывает со стола, находит ладонь Тома и сжимает.       Проходит еще минут десять за «увлекательным» диалогом за столом. На соседней стороне стола раздается звон, упавшей на пол ложечки.       — Все хорошо, мальчик мой, эльфы все уберут и принесут вам новую. — улыбается Гораций. Но Алектус пропускает его слова мимо ушей, наклоняясь вниз.       Белая скатерть свешивается со столешницы совсем на немного. Как будто дразнит, делая вид, что скрывает все тайны, но на самом деле демонстрирует их каждому, кто захочет посмотреть.       Глаза Лестрейнджа ищут ложку, пальцы тянутся к холодному серебру, чтобы подцепить и поднять. Он хватает её за ножку, притягивая к себе, и уже хочет выпрямиться, чтобы снова сесть ровно за стол, но именно в этот момент его глаза натыкаются на туфли сестры, взгляд скользит вверх по ноге и попадает на ладонь девушки, зажатую в руке Риддла.       Он выпрямляется молниеносно, как будто кто-то дернул за нитку, заставив его это сделать. Одновременно с этим ложечка снова ударяется об пол, и звук от удара, разносится по всей комнате. Алектус сверлит сестру глазами, желая сделать на её месте дырку. Но когда перехватывает её взгляд, демонстративно отворачивается.       Риддл крепче сжимает руку Гермионы, замечая перемену в настроении Лестрейнджа и то, как начинает дрожать её тело.

***

      — Ал, подожди! — Гермиона срывается на бег тут же, как за её спиной закрывается дверь в комнаты Слизнорта. Лестрейндж первым покидает вечер профессора. Следом за ним выскакивает сестра.       Он не оборачивается, ускоряя шаг. Задыхающийся из-за своей гордости, он не позволяет себе сорваться на бег. И потому проигрывает в гонке Грейнджер, которая хватает его за локоть, с силой разворачивая к себе лицом.       — Поговори со мной! Не сбегай! — на выдохе произносит девушка.       — О чем?! Ты перешла все границы! Ты отвратительна! — выплевывает парень. — И ещё ты врешь мне. — его лицо искажается до неузнаваемости. Интересно, когда Гермиона злится, она выглядит так же?       — Я просто не успела тебе всё рассказать, боялась реакции, хотела подготовить. — оправдывается Грейнджер.       — И выставила идиотом! Знаешь, что, ты хуже, чем когда-либо была. Я тебя ненавижу! Я думал, что ты все поняла, что ты увидела, какой он на самом деле! Я думал ты следишь за ним, но в это не входит держаться за руки!       — Ал, он лучше, чем мы думали, мы с ним вместе лучше, чем по отдельности, попробуй понять… — защищается девушка.       — Он у тебя всегда лучше, все наши проблемы и ссоры из-за него, Афелия. Тебе не надоело?       — Ал…       — Сейчас ты её из-за меня отталкиваешь, а не наоборот. — голос раздается в коридоре, словно гром посреди ясного неба.       — Пошел ты к дементору, Риддл! — выплевывает парень.       — У тебя шоковое состояние, Лестрейндж, ты не отдаешь себе отчет за слова. Иди в свою комнату, отдышись, и подумай о том, как ты сейчас обидел свою сестру. Она тебя за Диану не осуждает, и за то, что тебя не было рядом, когда ты был нужен. Я был с ней всё это время, а не ты. Подумай об этом и возвращайся с извинениями.       Взгляд Ала тускнеет, он глотает ртом воздух, тяжело дыша. И без того бледное лицо, бледнеет ещё больше, а губы начинают дрожать, под тяжелым взглядом Тома.       В конечном итоге, он разворачивается на каблуках и быстрым шагом удаляется в сторону подземелий.       — Спасибо… — чуть слышно произносит Гермиона, отходя от ссоры.       — Он точно в курсе, что ты не Афелия? — прерывает её жалость к себе Риддл.       — Ну, конечно, он первым узнал. — непонимающе подтверждает девушка.       — Думаю, что он иногда забывает, что ты не его сестра. Я слышал ваш разговор, и у меня сложилось впечатление, что он говорил не с тобой новой. — подводит итог Том, подходя к ней ближе и прижимая к себе. — Все будет хорошо, он придет в себя, и вы помиритесь. А если что, ты прекрасно сможешь жить дальше и без брата.       — Тебе легко говорить, у тебя нет брата… — сама не понимая зачем бросает Грейнджер, но тут же осекается.       — Безусловно, и семьи тоже нет, я ведь сирота и никогда об этом не забываю. — стискивает зубы Том.       — Я не это имела ввиду, прости… Я слишком сильно переволновалась из-за Ала. — она сильнее прижимается к нему, ища защиты.       — У вас все в порядке? — из-за поворота появляется Вальбурга. — Вы так стремительно выбежали, я с трудом… оу, прошу прощения. Я думала ты с братом. — усмехается девушка, увидев обнимающихся ребят.       Гермиона тут же делает попытку отскочить, но Том не дает ей этой возможности.       — Уже да. Но если у тебя будет время промыть Лестрейнджу мозги, будет здорово. — сдержанно произносит Риддл.       — Конечно. — она кивает, опуская взгляд в пол. — Ладно, оставлю вас вдвоем. — она исчезает в темноте, не дав Гермионе возможности её остановить.       — Она тоже среди твоих ребят? — вопросительно поднимает бровь Грейнджер. — Интересно, а что с ней было после Рождества? Она поэтому тебя теперь слушается беспрекословно?       — Думаю, что ты знаешь ответы на вопросы, которые тебе нужны, а остальные наша с Блэк тайна. — в этот раз Том выпускает её из своих рук и направляется к гостиной.       — Откуда? Ты ведь не рассказывал. — в спину ему продолжает Гермиона.       — Провоцируешь на разговор о болтливости Вальбурги? — резко спрашивает Том. — Давай сменим тему, за последние два дня ты и так много всего увидела и услышала, иногда нужно сделать паузу в получении информации, чтобы переварить старую.       И ещё спустя несколько метров он снова берёт её за руку, крепко сжимая ладонь. Если бы она только появилась в его жизни чуть раньше, когда было спокойнее. Но смогла бы она появиться в другое время?