Кислород

      Диана появляется в своей комнате ближе к утру, и только Моргана знает, где её носило всё это время, где ей было ночевать проще и приятнее, чем рядом со своей когда-то лучшей подругой.       Она тихо прокрадывается внутрь комнаты, стараясь ничего лишний раз не касаться, чтобы не разбудить Гермиону, но последняя всё равно садится на кровати, открывая глаза и протирая их тыльной стороной ладоней.       — Пришла? — сонно уточняет девушка.       — Как видишь. — недовольно бурчит в ответ Диана, незаметно морща нос в темноте и отворачивается к стене, теперь уже не пытаясь быть тише, она стягивает с себя мантию и с шумом бросает её на кресло в углу.       — Алектус рассказал? — аккуратно спрашивает Грейнджер.       — Само собой, у нас с ним нет тайн друг от друга, это только ты предпочитаешь всё скрывать от близких людей. — продолжает огрызаться Розье.       — Ди, я действительно собиралась рассказать вчера вечером, просто не успела, мне очень жаль, вы должны были узнать от меня, а не вот так. — виновато тянет Гермиона, стараясь быть убедительной, так как никакой вины внутри себя она не чувствует, только злость, что ей действительно приходится оправдываться за свои отношения, как когда перед Гарри с Роном.       — Я просто не могу понять, зачем?! — срывается Диана, стоя к ней спиной. — Это часть твоего плана? Ты думаешь, что это поможет будущему? Ты отдаёшь себе отчёт, что он самый настоящий монстр, что он терроризирует весь факультет? Ты сама его ненавидела, когда попала сюда!       — И после этого прошло пять месяцев, два из которых, мы общались, как лучшие друзья. — спокойной отвечает Грейнджер. — Я знаю Тома лучше, чем ты или Ал, и я знаю, что он не монстр, у него есть шанс стать другим.       — Ну и пусть становится, при чем здесь ты?! — в очередной раз взрывается девушка.       — Ди, мы с ним вместе, это значит, что я при всём. Его жизнь касается меня напрямую…       — Афелия, я тебя умоляю! Мы с Алом тоже вместе, но начни он себя вести неподобающе, или разорви наши родители помолвку, и он тут же исчезнет из моей жизни. — она выдыхает, опускаясь на кровать. — Том это совершенно не тот человек, который должен быть с тобой рядом, не знаю, с чего ты взяла, что вы можете быть вместе… хочется определенности с будущим и поддержки сейчас, напиши родителям, и они найдут тебе подходящего жениха. — жестко отрезает Розье.       — Ди… — шепчет Гермиона, едва выговаривая ее имя. — Ты говоришь о моем брате и Томе так, словно они вещи. Подарки, от которых можно отказаться.       — Конечно! Это ведь отношения! Как иначе я могу об этом рассуждать?       — Как?! Ты можешь любить человека… У тебя могут быть мурашки от его прикосновений, ты можешь скучать о нем, когда не видишь всего каких-то пару часов, ты можешь утопать в его глазах, а его голос может вызывать теплоту внутри. Тебе может казаться, что он часть тебя, твое отражение, что без него, ты будешь другой, будешь хуже.       — Мы говорим про отношения с парнями, Афелия, — с презрением в голосе прерывает монолог Гермионы Диана. — Это одно и тоже, что говорить про будущих мужей. Муж — это брак, а брак — это сделка. Ты в сорок пятом, здесь нет любви. И поэтому я тебя спрашиваю, какая тебе выгода от отношений с Томом? Зачем он тебе?       Грейнджер хлопает глазами, пока её конечности леденеют от ужаса осознания происходящего. Розье открывается с новой, пугающей стороны. Она буквально зубами выгрызала для себя внимание Ала, она боролась за него и врала ради него. Но совершенно не умела любить.       — Встречный вопрос, зачем тебе мой брат?       — Мы с ним оба одинокие люди, не нужные ни семье, ни друзьям. Вместе нам легче не сойти с ума. — спокойно отвечает Диана, как будто не сказала ничего из рук вон выходящего. — Ал уравновешивает меня и возвращает уверенность в себе.       — У нас с братом есть любящая семья, а свою ты сама отталкиваешь, сомневаюсь, что вы в этом сходитесь.       — Ты ни разу не видела ваших родителей и ни разу не обсуждала их с братом по-настоящему, сомневаюсь, что ты можешь что-то о них знать. И не собираюсь продолжать разговор в этом направлении. — Диана опускается на кровать, натягивая на себя одеяло. — Не мое дело просвещать тебя. Я просто хочу понять, чем Том лучше нас. Почему и ты, и она выбираете его?       — Почему вы все говорите о выборе? Просто смирись с тем, что я люблю Ала, как брата, а Тома, как парня. И не собираюсь между ними выбирать. В моём мире любовь существует, я её чувствую, она пульсирует во мне и заставляет бороться за людей. И у меня её достаточно, чтобы любить не только себя и выбор родителей, у меня хватает её на многих. И на тебя, Ди, в том числе, я люблю тебя, как подругу. И ты должна об этом знать. У тебя всегда буду я, и ты никогда не останешься в одиночестве, просто не отталкивай, как делаешь это последние месяцы.       Розье зарывается лицом в подушку Гермионы, несколько секунд лежит не шевелясь. Пальцы мнут одеяло, стараясь зарыться в него глубже.       — Только не обожгись, здесь не церемонятся с любовью и теми, кто считает, что имеет право любить. Она приводит либо к несчастью, либо к смерти. — сдавленно произносит девушка.       А потом выныривает из подушки, долго всматриваясь в темноту, на силуэт Гермионы, стараясь вызвать в памяти образ Афелии так же сидящей на этой кровати. Этот разговор не мог случиться между ними, хотя настоящая Лестрейндж тоже умела любить. Или ради чего тогда всё это было?

***

      — Неожиданно тебя здесь увидеть. — тянет Абраксас заходя в свою комнату. — Ты решила не мириться со своим братцем, а досадить ему ещё больше?       Гермиона отлипает от спинки кресла, поддаваясь вперед, чтобы ответить. И набирает в легкие воздух.       — Я одолжил твою мантию невидимку, все равно пылится без дела, а срок годности заканчивается. — вступается Том, не давая девушке начать дискуссию с Малфоем.       — Оу, ясно. Тогда могли бы предупредить, чтобы я погулял где-нибудь. Риддл, не мне тебя этому учить. — усмехается Абраксас, начиная пятиться обратно к двери.       Теперь Грейнджер заливается краской и прочищает горло, закашлявшись.       — Очень остроумно, Малфой. — фыркает на друга Том. — Но на самом деле всё это ради тебя, мы хотели поговорить так, чтобы нам никто не помешал, а кроме этой комнаты для нас троих безопасного места нет.       — Если вы думаете, что я опять что-то натворил, то это большая ошибка. — переходит в шуточную защиту блондин, теперь растягиваясь на своей кровати. — Тем более, что вы двое творите даже больше, чем я могу себе позволить. Мне только и остается, что успокаивать людей, увидевших вас вместе.       — Много болтают? — Том вскидывает подбородок вверх, чуть наклоняя голову в сторону.       Гермиона невольно засматривается на это движение. Такое простое, но в нём столько гордости. Его слова звучат раздраженно, но взгляд более, чем довольный. Ему нравится демонстрировать людям, что они вместе. Ему нравится, что их обсуждают.       — Ещё бы. Девушки планируют тебя проклясть, Лестрейндж. — с самым серьезным видом заявляет Малфой. — А я, как лучший друг, которому стали уделять меньше времени, собирался им помочь. Но долг велел провести с ними воспитательную беседу. Как и с твоим братом, который хотел написать родителям.       — Ты отговорил его? — обеспокоенно спрашивает Том, раньше, чем Гермиона успевает сообразить, чем ей это может быть опасно.       — Конечно. Но они всё равно рано или поздно узнают.       — Нужно просто продержаться до конца школы, дальше они над Афелией не имеют власти. Максимум — могут лишить наследства, да стереть из родословной. Но рядом со мной всё это не имеет значения.       Девушка невольно вспоминает своих настоящих родителей. Им бы она без проблем рассказала про Тома, да, утаила бы пару моментов, где он пытался её убить, но в остальном… Её родители были бы рады за неё.       К горлу подкатывает ком, и она с трудом сдерживает его внутри. Абраксас не в курсе, и она не сможет ему объяснить, что вызвало в ней эти эмоции.       — Ал сильно на меня рассержен? — наконец выдавливает Грейнджер, уводя тему от родителей.       — Не больше, чем год назад. Во всяком случае, он согласился тебя не сдавать. Но тебе придется пообщаться с ним самой, чуть позже, когда все успокоятся и вас с Томом привыкнут видеть вместе.       — Спасибо.       — Так, о чем таком секретном вы хотели со мной поговорить? — поднимает бровь Абраксас.       — Есть у нас одна тема для узкого круга. — печально усмехается девушка. — Идет четвёртый день, как гриффиндорцы вместе с нами патрулируют коридоры и рыскают среди учеников, а на предателя ни намека. — Гермиона, тяжело произносит каждое слово.       Ностальгия прочно впивается своими острыми, костлявыми пальцами в её мозг. Теперь Грейнджер вспоминает, как когда-то они собирались вот так же с Гарри и Роном. Тоже втроем, тоже она единственная девушка в компании. И тоже секреты, от которых зависели жизни. Можно было бы сказать, что для неё ничего не изменилось со сменой года, но на кровати напротив неё лежал дед человека, который пытался убить Дамблдора, а рядом с ней возвышалась фигура будущего маньяка.       Кто она в их тандеме, Гермиона понятия не имела.       Трясущимися пальцами она поправляет зеленый галстук, который словно змея, обвивает шею и сдавливает её в тиски.       Она среди них не лишняя, больше всего пугает именно это.       — Ты действительно решил, что узкий круг — это ты, я и Афелия, а не ты, я и Эдд Розье? — лицо Абраксаса моментально вытягивается, поворачиваясь к Тому. — Как насчет твоего: «Это не женское дело, не нужно втягивать её в это дерьмо»?       — Думаю, что Афелия куда полезнее Эдда в данном случае. — отрезает Том.       Абраксас садится на кровать, делая чересчур заинтересованное лицо.       — Что ж, должно быть у вас есть и версия, почему гриффиндорцы бесполезны в наших поисках предателя…?       — У меня есть теория, — Гермиона начинает раньше, чем тот успевает вставить едкое замечание. — Когтевран пострадал — смерть Сары, Гриффиндор и Хаффлпафф — испорченные входы в гостиные, это не равнозначные события, но, если бы у них получилось проникнуть, кто знает, чем это могло закончиться. Да и все их студенты достаточно напуганы, а полная дама так и вовсе отказывается возвращаться на место.       — Не трогали только Слизерин, — продолжает за неё Риддл. — Мы думаем, что предатель один из нас. Иначе почему наш факультет обходят? И он достаточно близко, чтобы мы каждый раз проходили мимо него. К тому же, мы единственные, кого гриффиндорцы не могут проверить.       — И вы подозреваете всех, кроме меня? — щурит глаза Абраксас.       — Да, потому что ты точно на стороне Риддла. — кивает Гермиона.       Малфой усмехается, снова растягиваясь на кровати.       — У меня другая теория. Следующее нападение будет на Слизерин, они постепенно идут через каждый факультет. Потом, возможно, повторят, а возможно смерти одного из змей будет достаточно, чтобы Диппет прогнулся, а Дамблдор согласился встретиться с Грин-де-Вальдом, последний этот шанс не упустит, будьте уверены, он либо завербует его, либо убьет, как и обещал. Так что нам нужно собраться вместе и выдержать удар, пока кто-нибудь не пострадал… — он делает паузу, сглатывая слюну и набирая воздух в легкие. — И ещё, это будет не чистокровный волшебник. Они слишком ценят эту кровь. Мы должны выяснить раньше Грин-де-Вальда, кто из нас полукровка или даже грязнокровка. Само собой, кроме тебя, Том. Кто бы ни был предателем, к тебе он не сунется.       — А с учетом всеобщего страха грязной крови на Слизерине и смерти Миртл, они не сознаются и под пытками. — задумчиво выдыхает Грейнджер.       — Да, но я на сто процентов уверен, что Грин-де-Вальд уже знает имя. И если мы не вычислим, кто это, сами, то очень скоро увидим труп. — кивает Малфой.       — Наша версия мне нравится больше. — сдавленно произносит Гермиона.       — Неудивительно. Мне она тоже нравится больше, но готовиться нужно к плохому. — пожимает плечами блондин.       — Нужно как-то обезопасить наш факультет. Сделать так, чтобы круг подозреваемых в предательстве сузился. — Том заканчивает мерить комнату шагами и садится на подлокотник кресла Грейнджер.       — Ты можешь заставить своих ребят ответить на пару вопросов под сывороткой правды. — Гермиона поворачивает лицо к парню, беря его ладонь в свои. — Мы можем заставить всех это сделать.       — Это кратковременное решение, сегодня они ответят правду, а завтра переметнутся на другую сторону. — отзывается Абраксас. — Мы должны сделать, что-то более масштабное и устрашающее, чтобы отбить желание предавать. Что-то, что доставляло бы боль человеку в случае предательства и привязывало к лидеру.       В комнате повисает тишина. Глаза Малфоя блестят в предвкушении, когда он сталкивается взглядом с глазами Риддла, лицо которого озаряется идеей. В то время, как Грейнджер старается сделать всё возможное, чтобы её ужас и неожиданно появившуюся бледность не заметили.       — Метка. — тихо произносит Том. — У нас даже есть её изображение.       — И единственный способ свести её — смерть. — подхватывает Абраксас.       Гермиона нервно сглатывает. Вот уж чего она точно не хотела, так это оказаться в моменте, когда Темный Лорд придумал клеймить своих Пожирателей.       — Что об этом думаешь, Лестрейндж, уж больно ты серьезной стала? — подстегивает Малфой без злобы в голосе.       — А? — она резко открывает взгляд от своих коленей. — Хорошая идея. Можно призывать друг друга через неё, чтобы быстрее реагировать на опасность. — что ты несёшь? Зачем ты им подсказываешь? Скажи, что это глупая идея, скажи, что это не нужно делать.       Но сейчас это не угроза и не глупость, это выход, самый настоящий выход. Они ведь просто хотят защитить факультет.       — Нам потребуется около месяца, чтобы доработать метку, вдвоем с тобой, Малфой, мы должны справиться. — подводит итог Том. А потом поднимается с места и снова начинает мерить комнату шагами.       — Я буду первым, кто её сделает себе. — нарушает тишину Абраксас. — Присягну тебе на верность и подам пример остальным.       — Значит я буду второй. — отзывается Грейнджер. По крайней мере так она сможет понять её природу, и даже если все выйдет из-под контроля, в будущем это может помочь ей остановить их.       — Исключено. — отрезает Риддл. — Она привяжет тебя ко мне, я так не хочу. Да и наша связь через магию, куда действеннее.       — Небо, романтичный Том, вылейте на меня воды, чтобы я проснулся. — со своего места усмехается Абраксас. И тут же получает порцию воды от Гермионы, вовремя взмахнувшей палочкой. — Я понял, почему вы вместе. — теперь уже ворчит блондин, убирая мокрые пряди с лица.       — Есть ещё кое-что, что я хотел рассказать вам первыми. — начинает Том. — Афелия, ты как-то сказала, что имя привязывает нас к прошлому, что оно ограничивает нас и сковывает. А потом я рассказал тебе про моих ребят, которые и так называют меня лордом, и ты сказала, что я лорд, победивший смерть, равный смерти.       Абраксас замирает, следя за другом. Глаза Лестрейндж расширяются, а руки невольно тянутся ко рту.       — Я ненавижу своё имя, имя, доставшееся мне от отца. Я хочу, чтобы мир узнал меня другим, хочу, чтобы мои люди называли меня иначе.       Он взмахивает палочкой, на стене появляется надпись: Том Марволо Риддл. А потом ниже выстраиваются в строчку новые буквы, образовывая имя лорд Волан-де-Морт.       — По мне, так звучит очень красиво. — гордо поднимает подбородок Том. — Полет смерти. — и чуть тише добавляет. — Моих врагов.       — И устрашающе. Ребята оценят. — подхватывает Абраксас.       Гермиона закрывает лицо руками, стараясь не пропускать вздохи. Она подтолкнула его к имени, которое не должно было возникнуть, пока она в прошлом, которое не должно было случиться.       — Тебе не нравится, Лестрейндж? — Малфой замечает её реакцию раньше Тома.       — Мне нравится, как звучит твоё настоящее имя, Том. — выдыхает девушка.       — Значит для тебя я останусь Томом. — он улыбается, садясь перед ней на корточки, и беря её руки в свои. — Но только для тебя. Мне это действительно важно, я не могу жить с его именем, это против моей природы. Я другой, я хочу доказать миру, что я лучше, чем мой отец.       — Я понимаю, прости, конечно, я должна поддерживать твой выбор. — выдыхает Гермиона.       — Вы сейчас такие милые, что мне хочется слезу пустить. — тянет Малфой.       — Может быть ты обольешь его ещё раз водой? — вторит ему Риддл.       — Ну уж нет. — блондин поднимается с кровати под смех Гермионы. — Лучше откроем бутылку вина в честь двух прекрасных идей.       — Я не пью, Абраксас. — поворачивается лицом к другу Том.       — Да, но Волан-де-Морт вполне может это делать. Тем более, что вино из закромов Малфоев — это особый напиток. — отстаивает свою точку зрения парень.       Гермиона ловит счастливый взгляд Тома и кивает ему в ответ, показывая, что согласна с Абраксасом. Через пару минут они втроем поднимают бокалы, полные напитка.       — За идеи, которые станут прекрасным началом для нашей миссии — сделать этот мир лучше! — торжественно произносит Малфой.       — За трио, благодаря которому мир перевернется. — усмехается Риддл. Бокалы со звоном сталкиваются.

***

      — Я прямо сейчас иду к Дамблдору и прошу его изолировать нас, пока мы не найдем способ вернуться обратно. — схватившись за голову заявляет Рон.       — Не смей! Я рассказала тебе всё это как другу, и ты меня не сдашь. — тут же огрызается Гермиона.       — Ты сама на себя не похожа… — он хмурит лицо, вглядываясь в её глаза. — Гермиона, что с тобой происходит? Ты не разговариваешь с Алектусом, стараешься не встречаться со мной взглядами, встречаешься в открытую с Темным Лордом, и боишься смотреть фактам в лицо…       — Я ничего не боюсь, Рон. Но это моя жизнь, ты можешь выслушать, помочь советом, но лезть я тебе в неё не позволю. И так достаточно тех, кто считает, что знает лучше, как мне жить.       — Герм! Открой глаза! Ты разбудила в нём силу, ты подсказала придумать имя и участвуешь в создании метки. Что дальше? Я подвел Сару к смерти, а Тиндарея, судя по тому, что я вчера видел и слышал, к знакомству с будущей женой и сумасшествию. Мы толкаем их в ту жизнь, которую мы видели, нам надо исчезнуть.       — С этим да, но это я помогла Вальбурге. Ты видел, какая она счастливая? Она собирается бороться со своей семьей после окончания Хогвартса, хочет сбежать, она не будет сумасшедшей матерью Сириуса, она будет его любить! Мы делаем лучше. Том тоже другой. Он добрый и заботливый. Мне просто нужно не сглупить и все будет хорошо. Темные метки не будут значить смерть, они объединят людей, которые хотят изменить мир к лучшему. — захлебываясь в своих эмоциях выплевывает Гермиона. — А вы с Ланой? Она не чувствует себя потерянной, она снова хочет жить!       — Ты сама веришь в то, что говоришь? — тихо спрашивает Рон с надеждой в голосе.       — Да. Я не могу их подвести и исчезнуть. Они мои друзья, они все. Но мне страшно, что я могу что-то испортить и вместо света мы придем к тьме, поэтому я с тобой об этом разговариваю, мне нужна твоя поддержка, а не палки в колеса.       — Сириус не родится, если Вальбурга не выйдет замуж за Ориона. — тихо, но жестко отрезает Рон.       И Гермиона молчит в ответ, кусая губы. А потом закрывает лицо руками и начинает плакать. Непослушные волосы прилипают к мокрому от слёз лицу, холодные карие глаза Афелии краснеют. Она старается вытирать новые слёзы тыльной стороной кулаков, но только больше размазывает их по лицу.       Уизли приходится пододвинуться к ней ближе и прижать к себе.       — Мне нельзя плакать, сейчас здесь появится Том. — она старается успокоиться, выравнивая дыхание. — Не хочу ему объяснять, что происходит, не нужно ему волноваться.       — С другой стороны, если он не родится, это значит, что ты права, мы исправляем будущее, а смерть Сары — это просто случайность, которая произошла бы в любом случае. — уже спокойнее добавляет Рон. — В нашем будущем Том не знал любви, а у Аббот точно был другой дед…       — Подожди, — тут же выпрямляется Грейнджер, успокаиваясь. — Если Лана предок Ханны, то она не могла передать ей свою фамилию, это просто глупо. Почему не фамилия деда?       — Может ей нашли чистокровного мужа-родственника, как Вальбурге? — после минутной паузы отвечает парень. Они оба остаются сидеть в тишине, переваривая эту информацию.       — Это время сведет меня с ума. — запрокидывает голову Гермиона, переводя взгляд на потолок. — Если уже не свело.       — И все его жители уже безумны. — добавляет Рон.

***

      — Твой брат пришел на собрание сегодня. — Том находит Грейнджер в библиотеке, и взяв нужные для себя книги, садится рядом.       — Он пришел к тебе? — она быстро отрывается от чтения, переводя взгляд на парня, пока её пальцы впиваются в страницы книги.       — Нет, он пришёл с Уизли. — спокойно отвечает Риддл. — Но это неважно, он пришёл, значит ещё не всё потеряно.       — Рано или поздно, но ему потребуется защита от Септимуса, он побежит от него. И скорее всего к тебе. Ты ведь примешь? — она закусывает губу, вспоминая, как Лукреция рассказывала о ненависти Уизли к Пруэтту из-за его наследства и положения.       — Его спасет исключительно родство с тобой.       — Спасибо, Том. — она дарит ему улыбку, в ответ на которую, Риддл кладет свою руку на её талию и притягивает, прижимая к себе. — Как он? Диана отказывается говорить об Алектусе.       — Знаешь, я думаю, что он сейчас как никогда нуждается в друзьях, это уже давно не тот Лестрейндж, который был подобен скале в своём одиночестве. Его подкосила смерть близнеца, ты можешь говорить и думать что угодно, но он её не пережил спокойно. — Том чувствует, как девушка начинает дрожать, и сильнее прижимает её к себе, пока Гермиона удобнее устраивает голову на его плече. — Пока он с Уизли, Поттером и Лонгботтомом, он счастлив, ему нужна компания, нужны друзья и нужен лидер. Это отвлекает его.       — Надеюсь, что он не обожжётся. — выдыхает Грейнджер. — Давай сменим тему, что там с твоими ребятами?       — Я рассказал им об имени, оно приживётся. — Риддл продолжает огораживать её от встреч с его рыцарями на тренировках. И удивляется, как просто она про них спрашивает, и как просто ему рассказывать ей о них. — А вот для метки придётся найти подходящее время и, возможно, мне потребуется твоя помощь. Я хочу, чтобы это было как-то по-особенному, понимаешь? Чтобы это было событие.       — Мы всё сделаем. — выдыхает Гермиона. — Есть новости из Лондона?       — Крэбб пишет, что планируется масштабная встреча последователей Грин-де-Вальда ближе к концу февраля.       — И наши родители либо будут там, либо будут охотиться на них…       — Да. — спокойно подтверждает Том. — Будет страшно, Афелия. Но рано или поздно мы сможем положить этому конец, мои ребята расползутся, словно змеи, во все уголки министерства, и когда я буду готов поднять голову, оно подчинится мне.       — А что дальше? — тихо спрашивает Гермиона. Выражение лица Риддла меняется, взгляд становится серьезнее, с лица исчезает мечтательное выражение.       — А потом будут годы работы. Волшебники должны чувствовать себя безопасно. Вот мой главный посыл. Каждый, кому подчиняется магия, должен чувствовать себя в своей тарелке в магическом мире, он должен знать, что ему ничего не угрожает. И это должно пройти без крови, мы не Грин-де-Вальд, мы не будем убивать неверных, мы будем их перевоспитывать.       Она прижимается к нему сильнее.       Тот Темный Лорд, которого она помнит, которого она ненавидела и боялась, рассуждал иначе. Том выбрал другую дорогу.

***

      — Может быть тебе поговорить с Игнатиусом? — Юфимия садится на длинную лавку в учебном зале рядом с Флимонтом.       — Он выбрал свой путь, я не буду на него давить. Это его право. — отрезает парень, не отрываясь от написания эссе.       — Да, но ведь ты его лучший друг, кого ещё он может послушать, если не тебя? — у неё невероятно нежный голос, она аккуратно дотрагивается до локтя Поттера, чем заставляет его перо остановиться.       — Да, но это он сказал, что ты портишь меня, что я становлюсь подкаблучником, это он сказал, что война не его, это он сказал, что не хочет иметь ничего общего с предателями крови. — он зажмуривает глаза и напрягает челюсть. — Он мой самый близкий друг, но, если надо выбрать, я выбираю тебя и Лонгботтома с Уизли.       — Но ты ему нужен, Флимонт. Лукреция ходит убитая, это он виноват, он доводит её. Ты должен…       — Юфимия! — Поттер дарит ей взгляд покрасневших от злости глаз. — Ты хотела, чтобы стычки со слизеринцами, провоцируемые мной, ушли в прошлое. Получи! Ты просила не смешивать не чистокровных с грязью, и я начал за них заступаться. Ты просила стать благоразумнее и подумать об объединении с Томом для отпора Грин-де-Вальду. Мы работаем вместе. Ты ведь не думала, что это пройдет без жертв?       Лицо девушки вытягивается, а в глазах появляется отпечаток боли.       — Пруэтт — это жертва, а Лукреция — случайно задетый человек. Но ты должна быть довольна, а не просить меня откатить всё назад!       — Но…       — Нет никаких но, Юфимия. Просто будь довольна, ты хочешь — я делаю. И ничего не прошу взамен, кроме твоей поддержки. Мы не можем остаться хорошими для всех.       — Либо работаем в тандеме, либо сломаемся. — вторит ему девушка.       — Именно.       — Ты всё правильно сделал. Надо дожить до конца этого года, сдать экзамены и…       — Научиться жить, как все. — подводит итог Флимонт.       Она поверить не может, что это действительно произнес он. Жизнерадостный, всегда веселый, всегда активный Поттер. Неужели это она сломала его своими проповедями?