1
Банни Коркоран. Так звали погибшего. Фрэнсис пришел в ужас, когда узнал, потому что учился с ним на одном курсе актерского мастерства. Банни был раздражающим и неряшливым, иногда он смотрелся в какой-то степени неуместно на фоне других, но он не заслуживал смерти. Происшествие выбило из колеи многих. Студенты потерянно бродили по кампусу, нервно перешептывались друг с другом, пересказывая подробности. В толпе можно было распознать мрачные фигуры преподавателей. Как говорил Шекспир: «Горе налегает сильнее, если заметит, что ему поддаются». Весь колледж был охвачен трауром – ведь люди так любят быть причастны к горю, а к чужому – вдвойне. Фрэнсис не помнил, чтобы у Банни было много друзей, но к обеду следующего дня он обзавелся ими в достатке. Было тошно смотреть, как они прямо на ходу сочиняют небылицы о том, каким чудесным другом был Банни. Нет, не был. Фрэнсис знал, что Банни был утомительным и вечно совал нос в чужие дела. Он так отчаянно искал себе компанию, что все обходили его стороной. На вечеринках он пил и шумел больше всех и рассказывал «правдивые» истории о своей жизни. Такое поведение очень скоро всем надоело, поэтому Банни перестали куда-либо приглашать, но тогда он стал бесцеремонно приходить сам. Когда Фрэнсис услышал историю о том, как именно убили Банни Коркорана, то похолодел от ужаса. – Банни нашли в его собственной машине с перерезанным горлом. Убийца не забрал ничего, потому что бумажник так и остался лежать у Банни в кармане. Есть предположение, что он прятался на заднем сиденье машины, но пока что трудно судить. Этой историей с Фрэнсисом поделился Ричард Пэйпен – парень с режиссуры. Они вместе трудились в редакции колледжа, поэтому хорошо ладили. Ричард стал рассказывать что-то еще, но Фрэнсис уже не слушал его, потому что ему вспомнилась газетная вырезка. «На заднем сиденье кто-то есть». Чарльз рассказывал эту самую историю еще вчера, черт возьми. Там, в холодном красном свете, он вкрадчиво делился историей об убийце, который перерезал своей жертве горло, когда она ничего не подозревала. Что же это – совпадение? Фрэнсис размышлял об этом около кабинета Джулиана Морроу – профессора по фольклору. Через пятнадцать минут должна была начаться его лекция. Тише, Фрэнсис, успокойся. Это просто совпадение. Так бывает. А что, если нет? Что, если Чарльз как-то причастен? Фрэнсис вспотел; ему сделалось ужасно душно. Кто-то из сокурсников поинтересовался о его здоровье, но он только неопределенно качнул головой. Фрэнсис попытался заставить себя размышлять логически. Если бы Чарльз сделал это, то стал бы он рассказывать кому-то то, что может выдать его? Фрэнсис почти поверил в то, что произошедшее – всего лишь совпадение, но стоило Маколеям появиться в поле зрения, и все пропало. Камилла была сонной и уставшей. Она прижимала к груди учебник и смотрела куда-то мимо людей. Чарльз – в белой рубашке с широкими рукавами, с непослушными светлыми волосами – выглядел, как принц датский. – Маколей! Фрэнсис и сам не знал, кого конкретно из близнецов он позвал, но они оба остановились и оглянулись на него с одинаковым вопросом во взгляде. Фрэнсис соскользнул с подоконника и направился к Чарльзу и Камилле. – Какого черта? – зашипел он, поравнявшись с близнецами, – какого черта произошло? Камилла нахмурилась. – Ты о чем? – О том, что случилось с Коркораном, – мгновенно отозвался Чарльз, – вероятно. Фрэнсис метнул в его сторону быстрый взгляд. – Ты что-то знаешь? – Не больше твоего, – Чарльз пожал плечами, – а сейчас мы пойдем. Нам с Камиллой нужно занять места. Близнецы стали разворачиваться, но Фрэнсис рывком схватил Чарльза за плечо и дернул на себя. Он обернулся; в его взгляде мелькнуло раздражение. – Что? – запальчиво спросил он, – что, Абернати? Чарльз выглядел насмешливо. Как будто состояние Фрэнсиса забавляло его и доставляло радость. – Такого не может быть, – зашептал Фрэнсис, – чтобы человека убили полностью в соответствии с историей, которую ты мне рассказал. – Боже, Абернати, – фыркнул Чарльз, – ее ведь не я выдумал. Эта легенда существовала до того, как ты о ней услышал. Так что оставь меня в покое, хорошо? Чарльз стряхнул с плеча руку Фрэнсиса, провел ладонью по волосам и скрылся в широкой аудитории. Все остальные студенты уже были там, поэтому Фрэнсис остался в коридоре совершенно один. В какой-то момент ему захотелось все бросить и запереться у себя в комнате, но вдалеке послышались шаги профессора, поэтому он с тяжелым сердцем перешагнул порог, понимая, что не взял с собой ни ручки, ни тетради. Джулиан Морроу был из тех преподавателей, которые никогда не призывают своих студентов к тишине, потому что они и так молчат, слушая лекцию с неподдельным интересом и обожанием в глазах. Он говорил негромко, поэтому студенты всегда старались занять первые ряды. Джулиан носил причудливые вещи, но подбирал их со вкусом, любил хвалить студентов, а во время занятий то и дело заваривал себе чай. Фрэнсис забился в угол. На этот раз ему не хотелось сидеть прямо перед Джулианом. Ему нужно было собраться с мыслями и прийти в себя. В начале занятия Морроу выразил соболезнования всем, кто знал Банни. Он сказал, что ему очень жаль – он скорбит со всеми, кому Банни был дорог. – Что ж, а теперь перейдем к теме занятия, – с печальной улыбкой объявил Джулиан и вывел на доске размашистое: «Кровавая Мэри». Студенты зашуршали тетрадями. – Стоит начать с того, что исследования датированы тысяча девятьсот семьдесят восьмым годом, когда Джанет Ланглуа написала эссе об этой легенде. Джанет была фольклористом, поэтому знала, о чем говорила. Джулиан потер переносицу, прошел вдоль аудитории и продолжил: – Впрочем, о Мэри заговорили гораздо раньше. Я учился на третьем курсе, когда впервые услышал эту историю. Вы и сами должны хорошо ее знать. Кто мне поможет? Может, мистер Пэйпен, вы? Ричард начал медленно вставать. – Нет-нет, – заулыбался Джулиан, – не поднимайтесь, давайте с места. – Ну, – нерешительно начал Ричард, – я знаю, что ритуал проводят перед зеркалом. Когда я был ребенком, то мы с другом попробовали вызвать Кровавую Мэри, но у нас, конечно, ничего не получилось. – А я слышала, – в разговор вмешалась Джуди Пуви, что сидела рядом с Ричардом, – что однажды какая-то девчонка во время ритуала сказала, что не верит в Мэри, а после этого споткнулась о косяк и сломала бедро. – Интересно, – хохотнул Джулиан, словно история его позабавила, – кто-нибудь еще? Знакомый вкрадчивый голос с южным акцентом раздался слева от Фрэнсиса. Близнецы сидели совсем рядом. – Говорят, – Чарльз смотрел на Джулиана и только на него, – если вместо «кровавой» говорить «адская», то в зеркале можно будет увидеть отражение самого Сатаны. – Что ж, вы все правы. Существует множество версий, поэтому и первоисточник определить невозможно, – сказал Джулиан. Фрэнсис слушал его вполуха. Он смотрел на Чарльза и все надеялся заметить что-нибудь необычное в его поведении, но Маколей был целиком поглощен занятием – в этом не было ничего странного. – А какую историю рассказали вам? – спросил кто-то из студентов, – тогда, когда вы услышали ее впервые. Джулиан улыбнулся. – Ту, которую называют классической. Нужно зайти в темную комнату с зеркалом и начать повторять шепотом «Кровавая Мэри». Постепенно шепот должен перерасти в крик. На тринадцатый раз Мэри должна появиться прямо в комнате. У нас по университету ходил слух, что одна студентка попробовала этот ритуал на себе, а потом с криком выбежала из ванной. Когда ее спрашивали о том, что произошло, она начинала трясти головой и рыдать, отказываясь признаваться в том, что видела. – И вы тогда поверили? – спросил Ричард, поглядывая на профессора с интересом. – Господи, Ричард, – фыркнула Джуди, – девчонка просто обкурилась прямо во время ритуала. – Говори за себя, – холодно отозвалась Камилла, но Джуди ее не услышала. Зато услышал Фрэнсис. Он удивленно вздернул бровь. Обычно Камилла была куда сдержаннее. – Вообще-то, – Джулиан взял со своего стола песочные часы и повертел их в руках, – это единственное логическое объяснение. Мы тоже решили, что девушка что-нибудь приняла. Джуди выглядела довольной. – Теперь поговорим о личности самой Мэри, – Джулиан обвел аудиторию взглядом, – считается, что Мэри была ведьмой, которую казнили несколько столетий назад, но некоторые упорно верят в то, что истинная Мэри – это Мария Первая из Англии, которая якобы убивала молодых девушек и принимала ванны с их кровью, чтобы оставаться вечно молодой. Явление болезни Дориана Грэя в чистом виде, но это не та легенда, которая нам нужна. Историю Марии упорно путают с Елизаветой Батори.* О ней мы говорили в прошлом семестре. Все помнят? Фрэнсис уныло покивал головой вместе с остальными. Он вдруг вспомнил слова Камиллы о том, что это профессор Морроу посоветовал им поговорить с ним насчет городских легенд. Интересно, что скажет Джулиан, если он прямо спросит его об этом? Фрэнсис устало прикрыл глаза. Ему смертельно захотелось оказаться у себя дома, включить Баха на всю громкость и хорошенько покричать из окна. – Мария получила свое прозвище не из-за того, что купалась в крови убитых девушек, – продолжал Джулиан, – все дело в том, что она казнила несколько протестантов. Она хотела вернуть не свою молодость, а страну к католичеству. – И с чего бы людям по всему миру вызывать королеву Англии, которая жила сотни лет назад? – не выдержал Ричард. – Это лишь догадка. С таким же успехом Кровавой Мэри может оказаться и королева Шотландии, которую тоже звали Марией. Вы почти верно задали самый главный вопрос, мистер Пэйпен. Давайте же вместе постараемся на него ответить. Итак, почему дети и подростки, несмотря на пугающие истории, продолжают призывать ведьму, которая может их убить? Почему они гасят свет, зажигают свечи и замирают перед зеркалами? – Потому что опасность привлекательна, – сказал кто-то. Фрэнсис обернулся. В дискуссию вмешался Генри Винтер. Он сидел у окна, на его парте тоже не было вещей, но они были ему не нужны. Каждый знал, что Генри с драматургии – гений. Ему не нужно записывать за профессорами, чтобы что-то запомнить. – В какой-то степени люди нуждаются в страхе, – продолжил Генри, – без страха нельзя полностью оценить чувство безопасности. – Неплохая точка зрения, мистер Винтер, – кивнул Джулиан, а потом посмотрел на часы, – о, подумать только! Наше время уже вышло. Увидимся в следующий четверг. Не забудьте ваши конспекты. Фрэнсис, не думайте, пожалуйста, что я не видел, что вы ничего не записывали. Фрэнсис хотел было возразить и сказать, что Генри тоже ничего не писал, но промолчал. У него не было настроения спорить. Да и Винтер был любимчиком профессора – об этом все знали.2
Вечером Фрэнсис бродил по кампусу. Он замерз, но возвращаться в общежитие хотелось меньше всего. Кутаясь в длинный черный шарф, Фрэнсис дышал на покрасневшие ладони, разглядывая потрескавшуюся землю у себя под ногами. – Эй! К нему приближался Чарльз с сигаретой в зубах. Фрэнсис остановился. – Думаешь, я не видел, что ты пялился на меня всю пару? – резко спросил Маколей. Фрэнсис нервно ухмыльнулся. – Может быть. Чего ты так распереживался? – Послушай, я не знаю, что у тебя в голове, но уясни вот что: мы всю дорогу были вместе. Да, я рассказал тебе чертову историю, но я никуда не отлучался. Когда Банни убили, мы только садились в машину, чтобы поехать к колледжу. – Ты знаешь точное время смерти? – Представь себе, – огрызнулся Чарльз, – услышал утром, когда полицейские разговаривали с деканом. Поэтому перестань цепляться и лучше следи за собой. Я слышал, что весной у параноиков случается обострение. Смотри, не вышиби кому-нибудь мозги, как твой дядя. С этими словами Чарльз развернулся и пошел в обратном направлении. Около дверей общежития его ждала Камилла. Фрэнсис обнаружил, что сжал кулаки до того сильно, что ногти впились в кожу. Чарльз задел его за живое, нащупал то больное место, где Фрэнсис был уязвим. Он всегда боялся, что унаследовал от Оуэна что-нибудь... такое. Фрэнсис судорожно порылся в карманах пальто, нашел пачку сигарет, но она оказалась пуста. Ночью он выкурил все до единой. Черт, черт, черт. Фрэнсис обернулся через плечо, но вокруг было пусто. Только какие-то первокурсницы бежали прочь от общежития. Они весело смеялись и что-то кричали друг другу, но поднявшийся ветер заглушал все слова. Фрэнсис поморщился. Не побежит же он за ними, чтобы попросить сигареты. Смотри, не вышиби кому-нибудь мозги, как твой дядя. Фрэнсис судорожно вдохнул и выдохнул. Чертов Маколей. Сверкнула молния; вот-вот должен был начаться дождь. Фрэнсис плотнее обмотал шею шарфом и засунул ледяные ладони глубоко в карманы. Он поднял голову и посмотрел на верхние этажи общежития. В комнате Банни горел свет.