Друг для Эннарда

      Люди забавные существа. Если им сказали нельзя, они все равно будут тянуться и пытаться выяснить всё. Как там говорится… Запретный плод сладок? Да, именно. Эннард как-то слышал о таком, вроде это так называется. Особенно странные дети. В частности Элизабет.       Она без страха обнимает его, держит за руку и улыбается ярко, солнечно. Эннард никогда не видел солнце, но читал о нем. Солнце яркое, оранжевое, теплое. Элизабет похоже на солнце, его персональное солнце. Хотя порой она напоминает Эннарду Боннет. Милая девчушка с розовыми хвостиками и такими же кроличьими ушками, бодрая и веселая. Правда, в отличии от Лиз, у нее нет ни сердца, ни души. Совсем как у Эннарда, как у каждого из роботов пиццерии. — А у тебя есть сердце? — по-детски наивно интересуется Элизабет. Она заплетает Эннарду короткие хвостики, на что тот беззлобно ворчит. — Или душа? Она же у тебя есть, да?       Он пожимает плечами. Как бы она есть, но ее и нет. Его сердце — механизм, кучка проводов, железа и пластика. Души у него нет и впомине, а если и была, то тогда он не был бы роботом. Он, по сути, машина, запрограммированная на определенные действия, не более. — Папа говорил, что у хороший людей есть душа, — говорит девочка, после добавляет: — Ты хороший, значит, у тебя есть душа!       Робот хмыкает. Не то чтобы он был хорошим, он нейтральный. В отличии от остальных роботов, он не пытается убивать ночных охранников. Он просто наблюдает за тем, как Минирины затаскивают человека в костюм и заговорщически хихикают; морщится, слыша предсмертные хрипы и громкий бас Фредди; всякий раз вздрагивает, когда Бэйби обращается к очередной жертве. Он не участвует в кровавой расправе, он просто наблюдает. Иногда пугает до чертиков, но это уже когда ему действительно скучно. — Даже если бы я хотел убить тебя, то не стал бы этого делать, — говорит Эннард и поднимает голову наверх. — Зачем мне убивать свое солнышко?       Элизабет тихо хихикает и обнимает аниматроника за шею. Тот чуть улыбается, чувствуя легкий укол в районе грудной клетки.       Эннард не мог точно сказать, есть у него душа или нет. Одно он знал точно: у него всегда что-то екает внутри механизма, когда ребенок улыбается ему.