- Я не мазохист...

       Тэ сидит на мягкой кровати, облокотившись на локти, едва утопая в пушистом одеяле пурпурного цвета, рассматривая белоснежный потолок с непонятными волнообразными линиями. — Зачем он держит меня? Или же… почему я не стараюсь сбежать? Я действительно настолько влюблён в садиста? — сам себе задаёт тихо вопросы Тэ, едва шевеля губами, потому что обидно за себя и за всю ситуацию в целом.        Чон стоит в проёме, скрестив руки на груди, наблюдая за монологом младшего, раздумывает над его словами, пытаясь разложить всё по своим местам, но в голове лишь одно: Тэхён сомневается. Для Гука это прямая пуля в ледяное сердце, которое едва может оттаять. И это через столько лет унижений со стороны одноклассников, родителей. Старший окоченел до единого атома в организме, нет ничего, что Чон любил, абсолютно ничего, кроме жестокости, ненависти ко всему, садизма. Но в его жизни появился лучик света, который Гук всё хочет потушить, думая, что все и вся против него, все вокруг лицемеры и ненавистники, даже этот невинный мальчик. Но несмотря на это, Тэ держится, понемногу сжигая себя, но не давая и шанса Чонгуку. Сейчас, смотря на умиротворённое лицо Тэхёна, Чон понимает, что делал всё напрасно, он бессилен перед этим комочком чистого света, испорченным самим Гуком, отчего старшему противно от самого себя. На репите Чон повторяет одни слова: «Чон, ты мудак! Ты полный мудак! Как ты мог испортить Тэ без его же разрешения?!». Ким опускает взгляд обратно, ибо шея начинает неприятно и болезненно ныть, и сталкивается взглядом с Чонгуком, который с нейтральным выражением лица наблюдает за задумчивым младшим. — Как долго ты здесь стоишь? — интересуется Тэхён, молясь всем богам, которые ему известны, о том, чтобы Чонгук ничего не слышал. — Достаточно долго, чтобы понять, что ты сомневаешься в своих чувствах ко мне. — спокойно выдаёт Гук, после опуская голову и потирая переносицу. — я понимаю, что ужасно обошёлся с тобой в тот день… но это моя сущность, впрочем, для тебя даже она уже не страшна, ведь я сам, хуже всего плохого во мне.       Тэ поджимает огорчённо губы, отводя взгляд в сторону. — Я до сих пор боюсь тебя, Чонгук.        На этот раз рушится мир Чона, глухо выбивая все мысли из головы. «Он боится. Что же я наделал?». — Но я всё равно люблю тебя, ведь ты тоже? — надежда сияет в глазах Тэхёна, которые медленно стекленеют.       Гук достаточно долго думает, перед тем, как ответить на поставленный вопрос. Примерно через 4 минуты с губ старшего слетает уверенное «я люблю тебя» и сердце Тэ замирает, слушая все звуки этой фразы. С ресницы срывается чистая слеза, говоря о том, что слова добрались до самого заветного уголка души и засели глубоко в груди, где-то в сердце. Три слова, буря эмоций внутри, невинные и любящие глаза — эстетика любви, которую можно прочувствовать всего лишь за несколько минут. Ким поднимается плавно с кровати, когда Чонгук подходит к нему, обнимая робко за талию, уткнувшись лицом в шею с едва заметными следами прошлых ночей и дней. — Люблю тебя, очень сильно люблю. Больше всей жизни. — шепчет уверенно Гук, прижимая к себе младшего, а тот лишь льёт слёзы, ведь сердце ноет от тех ран, что были понаделаны за столь короткий промежуток времени, болит и тело от сильных эмоций, вспоминается каждый синяк, кровоподтёк.       Чон не ждёт ответа, ибо знает его и без этого. Тэ любит, несмотря ни на что. Гук и благодарен ему за это. — Тэ… я должен был прекратить издевательства, но не смог сдержаться, потому что я слишком несдержан с тобой рядом, это невозможно — сдержаться. Ты манишь, заставляешь восхищаться, а я страдаю, ведь не могу с собой ничего поделать. Я двусторонен. Одна сторона до безумия хочет защитить тебя, а вторая присвоить, насильно, даже если ты будешь против. — всё так же шепчет старший, освобождая давно засевшие в груди слова       А Тэхён молчит, шмыгая покрасневшим носом, плотнее прижимаясь к Гуку, обнимая того за шею, сминая в захвате края футболки. — Я тоже люблю тебя, мой садист.