Найти свою Леди

       «Всё-таки, как хорошо, когда рядом есть Тикки с её неисчерпаемым жизненным опытом!» — с улыбкой на губах подумала Маринетт, помогая в художественной мастерской то одному, то другому собирать некие элементы декора, которые будут прилаживать на места только в пятницу после обеда, но которые требовали времени, чтобы клей схватился получше.        «Она как всегда оказалась права! Именно бурная деятельность — лучшее лекарство от хандры!»       Девушка глянула на часы — до окончания первого урока было ещё почти полчаса, но отчаянно хвататься за повторение чего-либо перед ненавистной контрольной уже не было никакого смысла. Всё равно ведь много не запомнишь, а то и забудешь что-нибудь из кое-как впихнутого в голову накануне.       К тому же, это было бы нечестно по отношению к остальным, не имевшим подобной возможности.       — Марине-ет! — пробираясь сквозь гомон чужих голосов, до неё долетел оклик Альи. — Подойди на минутку, помощь нужна!       — Подожди, пожалуйста, у меня же не шесть рук! — крикнула в ответ брюнетка, как только заметила подругу в дверном проёме.       — О, спасибо, ты и так очень помогла, — ответил Жан Дюпарк. — Дальше я уже сам справлюсь.       Маринетт, благодарно кивнув, поспешно поднялась с колен и побежала к подруге.       — Ну, что такое? — спросила она, едва выйдя в коридор.       — Помощь нужна, — жалобно повторила Алья, направляясь к лестнице на первый этаж.       — Да я уж поняла, — хохотнула девушка. — А в чём именно?       — Постеры привезли… — каким-то убитым тоном ответила собеседница.       — Ого! — восхитилась Маринетт. — Вы ещё и постеры заказать успели?!       — Ну… — неопределённо протянула подруга, ныряя в какой-то то ли слишком широкий закуток коридора, то ли недостаточно большую кладовку, и одновременно отводя взгляд в сторону и начиная машинально играться с одной из прядок. — Типа того… Теперь разгружать надо вот…       — Ну так и в чём проблема? Давай кликнем нескольких парней, пусть таска…       — НЕТ! — в полнейшем ужасе воскликнула Сезер.       — Что?! — брови Маринетт взметнулись вверх, и тут же губы сами собою сложились в хитрой усмешке.        «Алья тушуется?! Да где-то сдохло что-то крупное! Нет, правда, это что ж такое должно было случиться-то?!»       — Ты что, случайно отправила на распечатку вместо нормальных постеров коллаж Хлои с её селфи? — хохотнула девушка.       — Хуже! — абсолютно замогильным тоном ответила собеседница и, затравленно оглядевшись по сторонам, хотя в крохотном помещении и так никого не было, выудила откуда-то из-за спины лист плотной бумаги примерно с А4. — Вот, — и протянула подруге с таким видом, словно на одиноком листке содержался компромат на саму Алью, уличающий её в распространении наркотиков, беспорядочных половых связях, взломе счетов в Национальном Банке Франции, а до кучи ещё и подробную статистику прогулов школы во время фотоохоты за ЛедиБаг.       Повисла пауза.       — Ну и… — нахмурилась Маринетт, разглядывая принт и честно прикидывая, что же могло вызвать столь бурную реакцию подруги. — Платье на тебе сидит идеально. (*примечание автора: тоже мне, профессиональная деформация швеи со стажем! *) А поза, ну…       На картинке была изображена собственно сама Сезер, облачённая в хорошо знакомое Маринетт платье, которое она сама мысленно называла «тигровой лилией».       Рыжая ткань достаточно простого кроя плотно обтягивала верх фигуры выше пояса, выгодно подчёркивая изгибы спины и (значительно более внушительные, чем у самой Маринетт) формы спереди. Правда, конкретно сейчас их было почти не видно, поскольку Сезер в кадре стояла практически спиной к фотографу, лишь чуть повернувшись корпусом, зато кокетливо подмигивая точно в камеру и игриво касаясь пальчиком губ. (Конечно, некоторые ханжи могли бы заявить, что фотография вышла слишком откровенной, с явным эротическим подтекстом, но эти ребята просто не видели, как это платье смотрится на Алье спереди — там, где был вырез, изящно задрапированный мельчайшей сеткой.)       Рукава платья были примерно до локтя, но дополнительные «лепестки», предназначенные для нижней части руки, доходили почти до запястья, но на постоянной основе крепились лишь в локте. При необходимости, их можно было «надевать», используя кольца из ленточек, на средний палец, либо позволить им изящно спадать вниз, как собственно, это и было продемонстрировано на руке, касавшейся губ.       Ниже пояса шли довольно пышные юбки в два-три слоя, также по крою напоминавшие большие лепестки лилий. Общий эффект подчёркивался чёрным кантом и редкой чёрной же прострочкой нескольких складок. Впрочем, и эта часть платья была практически не видна на кадре, поскольку в него попал ракурс максимум до верха бёдер.       По большому счёту, в кадре не было буквально ничего, что могло бы заставить Алью так сильно нервничать или смущаться. Не считая, конечно, того факта, что при создании этого образа Маринетт в наглую вдохновлялась костюмом Рены Руж, хотя, конечно, надо было обладать недюжинной наблюдательностью и неординарными аналитическими способностями, чтобы найти в этом платье отсылки к «исходному» супергеройскому стилю.       С другой стороны, спина подруги в обтягивающей ткани, вкупе с прижатым к губам пальчиком и игривым подмигиванием…       — Матерь Божья! — вырвалось у Маринетт, когда она наконец-то поняла, в чём дело. — Это что, маска?! — ахнула она ещё раз, тупо пялясь на… — Кружевная?!       — Н-ну-у-у-у… — как-то совсем уж вымученно протянула девушка, отчего по спине у Дюпэн-Чэн пробежал противный холодок. — Это не совсем маска… Вернее, это не планировалось быть таковою… — и она потупилась, зачем-то сцепив пальцы на уровне бёдер.       Дюпэн-Чэн нахмурилась, словно бы ища подсказку в чужом неосознанном жесте, и…       — Погоди, это что, кружева от чулок?! — в памяти настоящей атомной бомбой вспыхнула сцена, как однажды Алья хвалилась по скайпу новой покупкой, беззастенчиво демонстрируя, как эффектно тянутся зажатые в руках предметы нижнего белья, и во всю нахваливая те самые кружевные узоры.       — Угум, — ответом ей было безмолвное кивание.       — Ты надела чулок на голову, чтобы использовать кружево в качестве маски?! — выдохнула Маринетт, всё ещё не до конца веря в то, что она произносит это собственным языком.       — Что?! — вспыхнула Алья, упираясь кулаками в бока и чуть подаваясь вперёд, что мигом превратило её их покорной пай-девочки в готовую ко всему бой-бабу. — Так вот, значит, какого ты мнения о своей лучшей подруге, да?! Признаюсь, я, конечно, порой бываю эксцентричной, но чтобы…       — Погоди-ка… — пробормотала Маринетт, машинально закусывая уголок губы и пристальнее вглядываясь в фотографию.       Что-то в этом изображении никак не давало ей покоя. Нет, что картинку фотошопили, было понятно и так — убрали ретушью несколько моментов, подправили изгибы и контуры ткани, перевели всё в чуть более «плакатно-рисованный» стиль и прочее по мелочам.       Она прищурилась, и…        «Ну конечно же, волосы!»       И действительно, надень Алья чулки прямо на голову, волосы бы не могли выглядеть столь пышно, к тому же, на них должна была бы быть видна сама ткань…       — Ты отрезала кружева от чулок, чтобы… — она осеклась, чувствуя, что от сказанного происходящее не становится более реальным и осмысленным.       — Так! — обиженно надулась Сезер, с независимым видом отводя взгляд в сторону и явно колеблясь, стоит ли продолжать. — Нет уж, давай-ка я лучше сейчас сама тебе всё расскажу, пока ты не напридумывала в своей голове невесть что!       Алья глубоко вдохнула, выдохнула и, наконец, призналась:       — В общем, изначально это должен был быть чуть отфотошопленный эскиз твоего платья.       — ЧТО?! — выкрикнула Маринетт в полном ужасе.       Только теперь она поняла, насколько неразумно было отправлять этой так называемой «подруге» фотку обновлённого эскиза платья, чтобы эта двуличная ведьма «помогла с выбором причёски».       — Ты… Да как вообще… ЗАЧЕМ ЭТО?! — буквально задохнулась брюнетка от бронебойного сочетания страха и негодования.       Тот факт, что прямо сейчас в её руках был постер с совершенно другой картинкой, нисколько не облегчал всю тяжесть полученного удара.       — Эй! — возмутилась Сезер, демонстративно складывая руки на груди и с вызовом глядя на собеседницу. — Я, между прочим, из тебя собиралась звезду всего бала сделать! Моей целью была твоя победа, и никак не меньше! Все потенциальные кавалеры должны были пускать на тебя слюнки ещё с сегодняшнего числа! Особенно один зеленоглазый блондин!       Маринетт невольно поёжилась, представив себе Адриана Агреста, истекающего слюной в лучших традициях зомби-апокалипсиса.       — Нда?! — насупилась девушка, ещё раз глянув на постер в руке, просто чтобы убедиться, что картинка на нём сейчас не изменится с Альи на неё саму. — И что же заставило тебя отказаться от столь гениального плана, позволь узнать? Не просто отказаться, а решиться составить мне полноценную конкуренцию, м?       — Так уж сложилось, — с едкими нотками в голове ответила Сезер, — что сперва, чисто для проверки настроек и цветопередачи, я распечатала свою собственную чуть подправленную фотографию, — она на секунду притихла, чтобы выпустить тяжёлый вздох. — А потом на моё горе и твоё «счастье», у меня ноут сломался, а с ним, сама понимаешь, и оригиналы в электронном виде улетели. Равно как и контакты полиграфии. Так что пришлось сканировать нашу распечатку и отсылать Максу, у которого контакт должен был сохраниться.        «Знаешь, уже на своеобразный технологический изврат смахивает!» — чуть не ляпнула Маринетт, но что-то в выражении лица подруги остановило её.       — И? — вместо этого протянула она, подбадривая Сезер, вновь начавшую заливаться краской.       — Ну, и чисто случайно выяснилось, что на стекле сканера лежали мои чулки, — залилась краской Алья.       Повисла пауза.       — Ага, — наконец, осторожно кивнула Маринетт, подозревая, что если она прямо сейчас не произнесёт хоть звука, то подруга прожжёт собою все полы и перекрытия их коллежа. А затем вбурится в земную кору и будет проплавлять её до тех пор, пока не доберётся до верхних слоёв мантии.       И ещё вопрос, кому не поздоровится от этого больше.       Едва ли не впервые в жизни Дюпэн-Чэн имела уникальную возможность посмотреть со стороны, как выглядит смущение её уровня мощности. Тем более, в исполнение Альи.       Где-то в самой глубине души она понимала, что совершенно точно не следует задавать следующий вопрос, но любопытство было сильнее её.       — А чулок оказался на стекле сканера потому, что…       Рыжеволосая собеседница подняла взгляд, и Маринетт поняла, что лучше уже ей самой поспешить на встречу с раскалённой мантией планеты. Потому как иначе она повстречается с разгневанной Сезер.       — Ты. Этого. Знать. Не хочешь! — произнесла она с убедительностью, достаточной, чтобы переспорить Йоду из Звёздных Войн.       Да какой там! Сам Император Палпатин охотно бы отрёкся от престола и пошёл садовником в дом престарелых, если бы ему сказали сделать это таким тоном.       — Нино! — догадка вспыхнула в сознании и добралась до кончика языка быстрее, чем Маринетт успела захлопнуть рот обеими руками.       — Нгх! — застонала Алья, едва ли не падая на колени. — Да-а-а… — обречённо выдохнула она, понимая, что главный бой уже проигран, а важнейшую тайну не спасти.       — Аль, правда, я…       — Ой, да ладно тебе! Уж теперь-то чего из себя благородную корчить?! — вяло отмахнулась собеседница. Она вся как-то разом сгорбилась, прикрыла глаза, словно собираясь сжечь последний мост за спиною, а затем всё же устало произнесла. — Ладно уж, как говорится, коготку увязть — всей птичке пропасть…       — Погоди, так вы что, с ним уже… — не совладав с собою, выдохнула Маринетт в ладошки, едва не начиная светиться от собственной версии.       — ЧТО-О-О?! — тут же вновь фурией взвилась Сезер. — Да как тебе вообще такое в голову влезть могло?! Фех! А я ещё считала тебя самой невинной в нашем классе!       — Э… — вот теперь Маринетт окончательно запуталась.       С её личной точки зрения, чулки имело смысл надевать, собираясь либо на панель, либо на последний и решающий этап соблазнения парня. Снимать же их… Ну, в общем… Как бы после…       Или, в каком-то смысле, даже перед?       — О-ох, Марине-ет! — расплылась в тёплой улыбке Алья, протягивая руки к собеседнице, ставшей сейчас не просто пунцовой, а буквально свекольного цвета. — Иди сюда, глупышка моя!       За что Дюпэн-Чэн искренне любила свою лучшую подругу — так это за её уникальную способность читать мысли. Ну, по крайней мере, лично её мысли, и по крайней мере в моменты, подобные этому.       Чёрт возьми, это реально избавляло Маринетт от необходимости пантомимой объяснять, что она имела ввиду в том или ином случае. Потому как чем произносить подобное вслух, она бы с большей охотой откусила себе язык.       — О-ох, моя ты маленькая, наивная девочка, — с почти отеческой заботой погладила она всё ещё красную собеседницу по голове. — Ну! И чего ты только надумать там себе успела?       — Эм… я… ну… — промямлила она, с чудовищной силой отвоёвывая у собственного горла право издавать хоть какие-нибудь звуки.       — Ладно, если родители упорно продолжают сдувать с тебя пылинки, то всю тяжесть твоего секспросвета придётся взять на себя мне, — наигранно вздохнула эта сумасшедшая и немедленно привела свою угрозу в исполнение!       И в следующие пять минут Маринетт, не осмеливавшаяся даже дышать, узнала о таком чудовищном явлении, как флирт по телефону с пересылкой прозрачных намёков и фотографий соответствующего содержания.       Выяснилось, что и сама-то фотография Сезер, использованная для создания плакатов, получилась более чем спонтанно. Изначально Алья с Нино вообще собрались просто для разработки нескольких «рекламных» баннеров.       Разумеется, как всякий нормальный здравомыслящий и энергосберегающий представитель рода человеческого (a.k.a «лентяй» или «мужчина»), ди-джей честно предложил «по-быстрому скачать подходящую картинку с гугла, потереть чужие водяные знаки, тиснуть свои, добавить пару записей, да и не тянуть с этим».       Алья, как всякая ревнительница совершенства и неповторимости, заявила, что это ниже её достоинства.       На уточняющий вопрос «Тырить чужие идеи?» от Нино девушкой был немедленно дан ответ «Использовать готовые решения!», окончательно выбивший парня из колеи.       После демонстрации эскиза, признания его не совсем пригодным для выбора в качестве официального плаката и непродолжительных споров было принято решение привлечь к фотосессии кого-нибудь из их знакомых, чтобы подстегнуть общий интерес к происходящему. Но поскольку время было уже достаточно поздним, этим самым «кем-нибудь» вызвалась стать сама Алья.       — О-ой, — наконец, смогла побороть немоту Маринетт. — Просто признайся уже, что хотела покрасоваться в бальном платье перед парнем!       — Не покрасоваться, а простимулировать! — с важным видом она прикрыла глазки и поучительно вскинула указательный пальчик. — Э-эм… в смысле, чтобы он тоже в чём-то официальном пришёл, а не в очередном своём балахоне! — поспешно добавила Сезер, заметив, как щёки собеседницы начинают буквально светиться, а локоны рядом с ушами — трепещут от стравливаемого через них пара.       Маринетт облегчённо выдохнула.       Ну, а дальше, как говорится, понеслось по накатанной.       Алья, несмотря на всю свою продвинутость, всё же выставила парня за дверь на время переодевания. Однако она не была бы собою, если бы не начала в мессенджере описывать половину того, что делала. Как вполне ожидаемый результат, буквально под самый конец примерки Нино, не выдержав напряжения, ввалился в комнату девушки и потребовал прекратить издеваться над ним.       Вместо ответа девушка успела игриво коснуться своих губ — собственно, этот самый кадр и запечатлела камера ди-джея — а потом начались гонки на выживание. В ходе которых была разгромлена половина мебели в комнате Сезер («Ох, и пришлось нам потом генеральную уборку устраивать!»), выпотрошены парочка ящиков одежды — привет злосчастным чулкам! («Ты бы видела, как он потом раскраснелся, когда нашёл ещё кое-что кружевное чуть ли не у себя на голове! А-ха-ха-х!») — и сметён со стола ни в чём неповинный ноут. («А вот тут действительно обидно вышло!»)       — Аля, — елейным тоном решилась уточнить Маринетт. — Слушай, правда, а какой реакции ты ожидала от нормального, здорового парня в самом расцвете гормональной перестройки, (да ещё и наверняка скрючившегося у замочной скважины,) когда ты строчила ему о том, как, скажем, «мягкая ткань медленно и томно скользит вверх по твоим точёным ножкам, лаская их»?       На секунду повисла пауза.       Алья таращилась на Маринетт из-за стёкол своих очков.       Тикки таращилась на Маринетт сквозь щёлку приоткрывшейся сумочки.       Господи, да практически сама Маринетт таращилась на саму себя, если бы это было возможно чисто физически.       — Я что, только что произнесла… — она механическим жестом поднесла руку к лицу и коснулась подушечками пальцев собственных губ. — В смысле. Я. Сама. Этими самыми…       — Я смотрю, ученик превзошёл учителя! — блогерша покровительственно приобняла подругу за плечи одной рукою. Вторую она простёрла перед собою и Маринетт, устремляя её куда-то ввысь, прямо сквозь нависающий над ними потолок, туда, к бесконечно далёким и прекрасным звёздам. — Когда-нибудь, когда у меня будут брать интервью о том, как я познакомилась с самой крутой во всей Франции писательницей эротических романов…       — АЛЬЯ! — красная как рак Дюпэн-Чэн с силой пихнула подругу кулаком под бок и в ужасе отшатнулась прочь от неё, но рыжая бестия лишь рассмеялась чужой реакции.       Маринетт, насупившись, демонстративно сложила руки на груди и отвернулась и, пожалуй, лишь поэтому заметила, как на другом конце коридора возник…       — Люка?! — непонятно отчего стушевалась девушка.       Вернее, конечно, она прекрасно помнила, как вчера вечером накричала на него, обвинила на пустом месте чуть ли не во всех смертных грехах, а потом просто убежала прочь, грубо пихнув на прощанье.       Но прямо сейчас это конкретное воспоминание билось где-то на задворках сознания, а всю остальную часть воображения заполонила собою картина мира, в котором Люка слышал весь их с Альей предыдущий разговор.       Особенно её последнюю реплику про «ткань, скользящую…»       — Привет, — с привычной тёплой улыбкой поздоровался парень, медленно опустив веки и вновь распахивая их. — Я тут краем уха слышал…        «О, Господи! О, Господи! О! ГОС–ПО–!!!..»       — …что вам нужна помощь в разгрузке чего-то тяжёлого, — он ещё раз моргнул, но на этот раз с нормальной скоростью и тут же одарил брюнетку пристальным, чуть обеспокоенным взглядом. — Маринетт, с тобою точно всё в порядке? У тебя лицо горит!       — Ох, поверь мне, это естественное состояние нашей тихони! — всё ещё не совладав с хохотом, ответила Алья, чем тут же заслужила злобный взгляд от самой Маринетт. — Кстати, привет, Люка! И… какими судьбами?       — Вообще, мне нужно было пересечься сегодня с Нино, чтобы кое-что уточнить по поводу завтрашнего репертуара, — пожал плечами парень, — но мне буквально с полчаса назад пришло СМС от незнакомого номера. Сообщили, что в коллеже чуть ли не общий сбор трубят, каждые руки на счету. Ну, я и подумал, почему бы не приехать чуть пораньше. Хоть как-то помогу.       — Ага, — хитро блеснула очками Алья, явно желая подколоть собеседника. — И, значит, как только вошёл сюда, сразу же осведомился, не нужно ли что-то «главной организаторше мероприятия», не так ли, м? — и она коротко стрельнула взглядом в сторону Дюпэн-Чэн.       Для Маринетт, пожалуй, навсегда останется загадкой, как именно Сезер относилась к Люке или, точнее, каким видела его отношение к самой Маринетт.       С одной стороны, Алья истово «берегла» свою подругу «ну или хотя бы твою нежную ручку и трепетное сердечко» для «полного и безраздельного властвования Агрестом младшим», а потому якобы периодически отгоняла прочь неких наполовину мифических «альтернативных кавалеров».        «Ха! Да какие у меня кавалеры помимо Кота?! Да и тот плетётся за ЛедиБаг, но никак не за мною! Хотя нет! Пожалуй, в качестве альтернативы всё же найдутся ребята вроде Куртцберга, от избытка чувств ко мне аж акуманизирующиеся в злодеев, или вроде Нино, которые при первом же побеге зверей из зоопарка переключаются на более привлекательную кандидатуру!»       Однако с такой точки зрения Алья никогда всерьёз на Люку не наезжала.       С другой, порою, она именно что демонстративно начинала упрекать Куффена в том, что он якобы положил глаз на Маринетт.       Девушка тряхнула головою, прогоняя явно неуместные сейчас размышления. И, кстати сказать, как раз вовремя, чтобы услышать достойный ответ самого Люки.       — Нет, почему же? — музыкант, охотно приняв игру, сделал ещё шаг вперёд и демонстративно привалился плечом к стене. — Я просто увидел, что у входа стоит какой-то грузовик и методично выгружает наружу несколько стопок постеров. Я мельком глянул — показалось, что лицо на них смутно знакомое… — теперь уже щёки Альи начало заливать румянцем, однако коварный гитарист словно бы вовсе не заметил этого. — Но, главное, смотрю, что забирать-то груз никто и не торопится! Непорядок! Вот я и кинулся искать организаторов. Ну, а уж когда увидел вас обеих здесь вместе, то сразу понял, что…       — Так, всё-всё-всё! Срочно забирать постеры! — завопила на опережение Алья и под хихиканье Маринетт судорожно бросилась куда-то в сторону лестницы.        «Хорошо хоть не прямо через окно сиганула, чтобы время сэкономить!» — позволила себе мысленную шпильку в отношении подруги брюнетка.       — Хм… чего это она? — наигранно изумился Люка. — Я ведь всего лишь хотел сказать, что понял, что вы банально не в курсе, что доставка приехала, — и его глаза хитро блеснули, вызывая у Маринетт новую волну смеха.       Секундой спустя к ней присоединился и сам Люка. Однако отсмеялся парень почти сразу же, и теперь смотрел на знакомую каким-то странным, серьёзным взглядом.       — Маринетт, — позвал он, едва почувствовав, что чужое веселье идёт на спад.       И что-то в его голосе заставило девушку резко оборвать смех и поднять взгляд на собеседника. Где-то в самой глубине её глаз мелькнул… страх?!       — Маринетт, — ещё раз, всё столь же мягко, но и столь же непреклонно произнёс парень. — У тебя точно никаких проблем нет? В смысле, в последнее время ничего серьёзного с тобою не случалось?       — П-почему ты спрашиваешь? — неожиданно для самой себя заикнулась девушка.       В ответ юноша лишь прикрыл глаза, чуть наклонил голову вперёд и неопределённо мотнул ею из стороны в сторону.       — Я не могу так просто объяснить. И не уверен, что стоит это вообще делать, но всё же прошу тебя. Будь честной. Если не со мною, то хотя бы с самой собою.       Маринетт нахмурилась, не понимая, к чему он клонит.       Люка машинально повернул голову в сторону, поджал губы и мазнул пятернёю по затылку и шее, словно приглаживая волосы.       — Помнишь, ещё тогда, на катке я сказал тебе, что мне нужно писать новую песню?       — Да-да… — выдохнула девушка, невольно подтягивая к груди сжатые кулачки. Сердце неприятно затрепетало, словно предчувствуя всю тяжесть грядущих чужих слов.       Слов?! Или всё же такого ненужного, неуместного сейчас признания?!        «Господи, ну почему всё так сложно, почему у меня в голове сплошная каша, а сердце никак не может окончательно определиться?!»       Явно заметив чужое напряжение, парень нахмурился и поспешно пошёл на попятный.       — Нет, прости, это было плохой идеей. Мои слова лишь вызывают сумятицу в твоём сознании, в твоих чувствах. Я допускал подобное, предполагал, но, если честно, надеялся, что этого не произойдёт. Я понимаю, что уже совершил ошибку, начав этот разговор, и не уверен, удастся ли мне хоть как-то нивелировать последствия от него, но я всё же хочу сказать, — он двинулся вперёд, неожиданно оказавшись перед Маринетт буквально на расстоянии вытянутой руки, и тут же легонько коснулся ладонью чужого плеча. — Сказать, что ты всегда можешь рассчитывать на меня. Как на друга и соратника. Даже как на жилетку, если вдруг станет совсем невмоготу. И я клянусь тебе, что, пока я в здравом уме, твёрдой памяти и собственных силах, я ни в коем случае не дам тебя в обиду. Никому!       Эти слова буквально оборвали что-то внутри Маринетт, и она неожиданно для себя почувствовала, как что-то тёплое и влажное струится по щекам.        «Слёзы?!» — она даже в мыслях поверить не могла, что зарыдает в присутствии Люки, что зарыдает от его слов, от его… признания?!       Но в этот самый момент — очень уж некстати — вернулась Алья с горящими глазами и боевым настроем.       — Ну где вы там пропадаете, а?! У меня, между прочим, не шесть рук, чтобы… Э! Что у вас тут вообще творится?!       — П-простите! — пролепетала Маринетт, стремглав выскочив из закутка.       Люка не предпринял ни малейшей попытки остановить знакомую — лишь развернулся, глядя вслед ей с откровенной тревогой и болью в глазах.       — Эй, ты, гитараст несчастный! — сориентировавшись за считанные доли секунды, Алья немедленно накинулась на парня, обличающее тыча его в грудь идеально наманикюренным пальчиком. (*примечание автора: ох, и «везёт» же на это дело Луке в последнее время! *) — Да если ты! Хоть в мыслях…       Вместо ответа он просто посмотрел на неё сверху вниз, и в чужом взгляде Сезер прочла явственное «Не пори чушь!»       — Чёрт возьми! — ругнулась блогерша, тряхнув головою и отходя в сторону. — Что у тебя вообще за отношения с Маринетт?! То ты её на катке на руках носишь, чуть ли не на седьмое небо подбрасываешь и песни ей посвящать готов, то за считанные секунды до слёз доводишь! Ты хоть знаешь, что…       — Она страдает по другому? — тихим голосом ответил парень, не отрывая от собеседницы взгляда столь спокойного, что иные буддийские монахи выглядели на его фоне неврастениками. — Конечно.       — Тогда, чёрт возьми, что ты вообще творишь?! — волна злости внутри Альи встретилась с не менее мощным потоком недоумения.        «Если он и в самом деле догадывается, пусть даже и без имён… Неужели, Куффен всего лишь очередной беспринципный…»       — Я не могу ответить, — серьёзным тоном произнёс парень. — Вернее, могу, но ты всё равно не поймёшь.       — Нда?! — она позволила себе скептическую усмешку. — А ты давай, попробуй! Не стоит раньше времени принижать мои интеллектуальные способности.       Музыкант лишь грустно улыбнулся.       Как объяснить человеку, что такое «муза», если сам этот человек пока в лучшем случае страдал лишь одержимостью по эффектной супергероине, а в сердечных вопросах делал лишь первые робкие шаги?        (Не то, чтобы сам Куффен когда-либо был ловеласом, просто он слишком рано научился слышать музыку, в том числе и классическую, львиная доля которой как раз и была написана из-за любви.)       А как теперь вообще объяснить, что в мире бывают люди, звучание мелодии которых значительно важнее, чем кого бы то ни было ещё?       Люка не верил в судьбу — по крайней мере, в тот «однозначно предопределённый и единственно возможный вариант развития событий» — нет! Может быть, в «формате» бесконечно ветвистого древа, единственно возможного лишь «в общем и целом», но бесконечно хитро переплетающегося самим с собою корнями и ветвями, так что и за всю вечность невозможно пройти его снизу доверху, хоть раз в точности повторив свой предыдущий маршрут…       Как бы то ни было, он понимал, что в мире нет каких-либо «избранных» и «предначертанных». «Блатные» и находящиеся на более выигрышном старте — вполне возможно, но «единственно правильные»…       Нет, вся мелодия мира говорила об обратном. Ибо, хоть она и играла фоном для большинства людей, но и сама она сплеталась из бесчисленных мелодий душ, звучащих в ней сейчас, звучавших ранее и ещё лишь собирающихся звучать в будущем. Но каждую из них человек играл сам! Да, под аккомпанемент других, под отзвуки далёких оркестров, но именно сам. (Пусть где-то далеко-далеко и был некий гениальный Главный Композитор и Дирижёр, в общих чертах обозначивший чьи-либо партии, качество исполнения определял не Он.)       Но тем важнее было, чтобы мелодия таких людей, как Маринетт, сохранялась как можно дольше и звучала как можно чище и громче.       Ведь даже самым идеально настроенным инструментам иногда нужен камертон…       И если сломается он сам…       — У одного зарубежного автора, — наконец, произнёс Люка, отчаянно стараясь найти в своей памяти подходящую аналогию, — по имени Терри Пратчетт есть серия книг о вымышленном Плоском Мире. И, в числе прочего, там есть роман, называемый «Soul music», «Роковая музыка» или «Музыка Рока», уж какое издательство как перевело. Так вот, если вдруг знакома с этим произведением, перечитай там фрагмент про нулевую ноту.       В закутке повисло напряжённое, гнетущее молчание.       — Твою… — вновь ругнулась девушка. — Слушай, ты и правда тот ещё мастер нагнать туману! Признавайся, специально так витиевато изложил всё?! Просто, чтобы я почувствовала себя глупой, да?!       — Ладно, попробую проще, — вздохнул парень, не очень-то надеясь на успех. — Мелодиями Бизе или Дебюсси можно и нужно искренне восхищаться. Можно и нужно вдохновляться ими, чтобы создать что-то своё. Но ни в коем случае нельзя пытаться присвоить сами эти мелодии себе!       И вновь пауза.       — Нет, приятель, даже если Маринетт и нашла в тебе что-то, то я не смогу увидеть в тебе это даже под угрозой расстрела! — наконец, решительно рубанула она ладонью воздух. — Во всяком случае, когда трезвая… — она выдержала короткую паузу, а потом подозрительно прищурилась. — Вы точно на своём корабле ей ничего алкогольного не подсовывали?       А Люка позволил себе лишь ещё одну усмешку, в которой горечи было больше, чем прежде.        «Конечно, не видишь. Ты ведь уже нашла компаньона для своей музыкальной партии…» — чушь про выпивку он и вовсе пропустил мимо ушей.       Юноша подавил тяжёлый вздох.        «А Маринетт во мне, похоже, находит лишь ложные миражи и собственную боль и смятенье…»       Словно в ответ на какую-то внутреннюю ноту парня, здание окутала переливистая трель звонка, знаменующая окончание урока. А когда через несколько секунд центральный двор наполнился гомоном учеников, покидающих классы (собственно, практически все ученики и так уже были там, и, по сути, на временную свободу вырвался лишь класс Маринетт, сдававший контрольную у мадам Менделеевой), изо всех школьных динамиков раздался громкий, чуть жестяной голос самой Дюпэн-Чэн:       — Р-ребят! — от слёз в её интонациях не осталось и следа, но тонкий слух всё равно улавливал общую усталость от всей этой неразберихи. Улавливал небольшой душевный надлом. — Минуточку внимания! Важное объявление по поводу завтрашнего бала! Прекрасно понимаю, что, мягко говоря, поздно со всем этим к вам обращаюсь, но буквально только что пришли к окончательному решению! Завтра, в ранее оговоренное время состоится не просто бал, а бал-маскарад, посвящённый тропической и цветочной тематике! Девушки, прошу, пожалуйста, подбирайте соответствующие наряды и маски-домино. Первые, уверена, у вас в гардеробах найдутся, вторые — ну, купите где-нибудь или, на худой конец, сделайте сами на скорую руку. Если у кого-нибудь что-нибудь совсем уж не будет получаться — обращайтесь ко мне и Алье Сезер до конца сегодняшних занятий, может быть, что-нибудь и успеем придумать. Парни! На вас, как я понимаю, надежды значительно меньше, — по зданию прокатилась всеобщая волна смеха, в том числе и от самих парней, — так что постарайтесь прийти хотя бы просто нарядными, а не как обычно.       Динамик щёлкнул, сообщая об окончании послания, и по всем классам и коридорам прокатился ещё один вал смешков, ещё более радостных.       — Умничка ты, моя девочка! — в искреннем восторге вскинула вверх сжатый кулак Алья, салютуя организационному таланту и небывалой смекалке подруги. — За мною теперь точно что должок!       И только один слушатель понимал, сколь вымученными были эти шутки в чужих устах.       А буквально в соседнем кабинете довольно скалила зубки одна хищная лиса, прекрасно знавшая и о появлении Куффена, и о том, как после встречи с ним одна брюнетка выбежала из коллежа в слезах.