***
Люка, как его и просили, честно выждал несколько минут перед тем, как обратиться к взвинченной девушке за стойкой обслуживания клиентов. — Здравствуйте, — максимально вежливым тоном обратился он к ней. — О-ох! — схватилась несчастная за сердце. — Да что ж вы все подкрадываетесь-то, а?! — Извините, — искренне потупился музыкант. — И в мыслях не было вас пугать. Скажите, пожалуйста, а к вам недавно не заходила девушка с иссиня-чёрными волосами, стройной фигурой и восточной внешностью? — Молодой человек! — нахмурилась Амели. — Вы чего вообще хотите?! И что за попытки докопаться до кого-либо из наших клиентов? — Вы, наверное, решили, что я какой-нибудь маньяк или просто негодяй, преследующий ни в чём неповинную девушку? — по его губам скользнула усмешка. — Что ж, давайте я не буду вас разубеждать, чтобы не усилить столь… м… специфичное впечатление. Но на всякий случай уточню, что её зовут Кагами Цуруги, и что она приехала по какому-то странному приглашению в СМС, которое ни вы, ни кто-либо из ваших знакомых, коллег или начальства никому не рассылал. При этом, по странному стечению обстоятельств, кое-что для неё всё равно оказалось готово. Не так ли? — в последний вопрос он добавил всю проницательность, на какую только был способен. — Да уж, вы не маньяк! — наконец, выдохнула девушка, когда чуть отошла от шока. — Вы просто псих какой-то! Или частный детектив! — О, нет, всего лишь музыкант… — оглядевшись по сторонам, он взял стоявшую в углу швабру и перехватил её на манер гитары. — Хмм?.. — прищурилась собеседница, недоверчиво вглядываясь в странного посетителя, а потом… — Люка?! Люка Куффен?! — не веря собственному счастью, взвизгнула она, буквально выскакивая из-за стойки. — Э… да, — теперь стушевался уже парень. — Люка-Люка-Люка! А можно автограф?! — зачастила сотрудница ателье, буквально вешаясь на шею гитариста. Тому стоило немалых усилий, чтобы не использовать швабру в качестве боевого шеста. — Ой, а эта самая Кагами — она тебе кто? (Ничего, что мы уже на «ты», да?) Девушка, или просто знакомая? Может, одноклассница? Потому что если не девушка, то я… Могло ли хоть что-нибудь сделать происходящее ещё хуже? А как насчёт уставившихся на него трёх изумлённых пар глаз, одни из которых принадлежали мадам Менделеевой, вторые — Алье Сезер, а третьи… — Э-гхэм, спасибо, — как можно убедительнее произнёс Люка, под ошарашенным взглядом Маринетт стараясь максимально аккуратно пятиться к двери. — Давайте-ка, я лучше на улице подожду, хорошо? — и, вывалившись из дверей заведения, тут же ухитрился запихать обратно нежданную фанатку, оставив в её руках в качестве сувенира всё ту же швабру. — Ну во-о-от! — обиженно вздохнула девушка, обнимая и слегка укачивая длинную ручку так, словно та была самим Куффеном. — Он такой классный, а я даже не смогла с ним нормально познакомиться… — она звучно шмыгнула носом, с явной неохотой возвращаясь за своё рабочее место. Потом задумчиво покрутила древко в пальцах, и в её глазах вновь вспыхнул нездоровый блеск. — Да этой же швабры касался САМ Люка Куффен! Я просто обязана забрать эту реликвию к себе домой! — и она, воровато оглядевшись по сторонам, юркнула куда-то в подсобку. Не иначе, как прятать свою «прелесть» от насмешливых взглядов тех, кто не ценил музыканта столь же сильно, и от загребущих рук тех, кто, напротив, любил его не менее рьяно. В помещении повисла пауза. — Знаешь, Маринетт, а в чём-то это даже хорошо, что ты все эти годы робела вешаться на Адри… — Э-гхэм… — выразительно кашлянула учительница, всем своим строгим видом советуя переключиться на более актуальные темы. — Кажется, у нас ещё не все вопросы по контрольной закончились, так что давайте-ка вернёмся к ним, — она зловеще блеснула очками. — Надеюсь, вы внимательно выслушали последний, и мне не придётся его повторять? Маринетт с пластиковой улыбкой поспешно уставилась в зеркало прямо перед собою, словно надеясь найти там ответ на недавно озвученный вопрос учительницы о реакции щёлочи с различными индикаторами. Как назло, её взгляд тут же упёрся в фигуру Куффена, замершего у витринного окна и пристально смотревшего на девушку. Как будто её сердце и без того не ёкнуло в тот самый момент, когда на шею музыканта повесилась какая-то наглая, совершенно незнакомая… Маринетт отчаянно тряхнула головою, прогоняя крайне неуместные мысли из головы. — Эй! — тут же возмущённо воскликнула Алья. — А ну, не дёргайся! Всю красоту убьёшь! — Ага! — брюнетка поспешно выпрямила спину. — Точно! — выдохнула она, едва подруга вновь взялась за причёску. — Фенолфталеин в щелочной среде краснеет! Мадам Менделеевой оставалось лишь сурово поджать губы, признавая правоту чужого ответа. Но не успела Маринетт перевести дыхание, как вновь поймала внимательный взгляд Куффена, замершего недалеко от приоткрытой двери. Поняв, что обнаружен, парень заговорщицки подмигнул девушке, лишь усиливая её и без того неслабые душевные метания, и тут же начал… Чертить что-то пальцем на стекле?! Лишь секундой позже девушка поняла, что только что прослушала половину очередного вопроса, а, в довершении всего, ещё и Алья отошла к «штатной» парикмахерше салона, чтобы одолжить какое-то оборудование. И когда взгляд, полный ужаса, вновь метнулся к Куффену, моля о помощи, тот, словно издеваясь, лишь вновь коснулся пальцем стекла… I — вывел он первую букву…****
Серебряная ложечка медленно помешивала напиток в тончайшей чашке из костяного фарфора, не издавая при этом ни единого звука. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что фигура, застывшая с чайной парой в руках у окна — призрак, или некая трёхмерная проекция с отключенным звуком, если бы не… — Мадмуазель Цуруги, — чужой голос оторвал девушку от созерцания происходившего на улице, и в этот самый момент ложечка впервые коснулась стенки чашки, издав мелодичный звон. — Да, мадам Линжэ? — отозвалась японка, не отводя, впрочем, взгляда от окна. Напротив, её глаза даже прищурились, выдавая повышенный интерес. Там, за стеклом разворачивалось то ещё шоу. –Я ещё раз прошу прощения за всю эту неразбериху, видимо, в системе произошёл сбой, и… — В ваших извинениях нет нужды, — Кагами на секунду оторвалась от происходившего на улице и, повернувшись к хозяйке заведения, одарила её вежливой улыбкой. — Для меня самой всё произошедшее было в высшей мере неожиданным. Скажу больше, я вообще удивлена, что это платье оказалось мне почти впору. Видимо, у нас с моделью, на которую оно шилось изначально, довольно схожие фигуры. — Видимо, так, — уклончиво ответила мадам Линжэ. Она чуть отвела взгляд в сторону, тем самым выдавая собственное волнение. — К ещё большему сожалению, я не смогу приказать портнихам переделать всё прямо сейчас — у нас есть срочный заказ от одной из важных персон, к тому же, буквально сейчас должна прийти ещё… — Я же уже сказала, в извинениях с вашей стороны нет никакой нужды, — чуть резче, чем следовало, произнесла фехтовальщица, всё же повернувшись к собеседнице и встретившись с ней взглядом. — Скорее, это я должна просить у вас прощения за доставленные неудобства, — она мельком оглянулась в сторону окна, а затем, чуть поджав губы, продолжила. — Я искренне вам благодарна за уделённое мне время, но теперь у меня самой есть некоторые неотложные дела. Тем не менее, если вдруг я надумаю заказать у вас эту модель, то непременно позвоню или напишу, — она легонько коснулась нагрудного кармана, в который убрала изящную визитку хозяйки заведения. — И, не поймите меня неправильно, но есть ли у вас чёрный ход? — Е-есть… — чуть опешила от подобной просьбы мадам Линжэ, но, как известно, желание клиента — закон, так что… — Тогда покажите мне его, пожалуйста, — Кагами безупречно чётким движением поставила блюдце с чашкой на стол — поверхность напитка даже не дрогнула — а пальцы машинально схватили узкий длинный пакетик тростникового сахара. Раз уж она даже не пригубила чай, надо было выразить уважение к чужому гостеприимству и хлебосольству хотя бы в такой урезанной манере. Теперь надо было каким-то чудом сохранить самообладание, если она сейчас ещё раз встретится с этим невероятно назойливым, этим вездесущим Люкой! Люкой, на шею которого только что вешалась какая-то девица из сотрудниц заведения! Её губ коснулась тень усмешки. Желание обнажить клинок возникало у неё никак не реже, чем дважды за любую из встреч с Люкой Куффеном! Но едва ли не впервые это желание было направлено не на самого гитари… Фехтовальщица коротко, но резко тряхнула головой, прогоняя неуместные мысли! Взгляд случайно зацепился за одно из рабочих мест в помещении, где рядом с классическим канцелярским выдвижным лезвием лежали… — О, и можно мне одолжить у вас одну вещицу… — её зрачки сузились в предвкушении. — Буквально на пять минут?..***
Он оторвал палец от стекла, завершая невидимую запись, содержавшую, помимо прочего, знак сложения и равенства, и внимательно посмотрел на Маринетт, проверяя, правильно ли она поняла его послание. И буквально в следующую же секунду почувствовал, как за спиной у него клубится чужое желание убивать. — Не думала, что вам импонирует амплуа дона Жуана, месье Куффен, — раздался сзади голос холодный и острый, как сталь обнажённого клинка. — Что ты здесь делаешь?! — подобное шипенье сделало бы честь самой ядовитой в мире змее. — Кажется, сейчас — не лучшее время для ситуативных каламбуров и двусмысленных фраз… — невесело усмехнулся Люка, даже не предпринимая попытки не то что развернуться, а просто пошевелиться, ибо прямо позвоночником чувствовал, как к его спине приставили что-то острое. — …да, Кагами? Он почувствовал, как чуть повело конец чужого оружия. Повело из-за дрожи в чужих руках. В чужом сердце. — Назови мне хотя бы одну причину, по которой я не должна прямо сейчас вогнать тебе вязальную спицу меж позвонками так, чтобы ты после этого остался прикован к инвалидному креслу до конца жизни, — холодно потребовала фехтовальщица. — Я допускаю обманные выпады от партнёра во время спарринга, но не терплю лицемерия и игры с обманом в обычной жизни! И тем меньше терплю я преследование меня! Ещё раз, что ты здесь делаешь?! — М… — закусил парень губу, взвешивая все за и против, а потом легко, почти беззаботно хмыкнул. — Ну, раз не терпишь ни шельмовство, ни игру (на гитаре ведь тоже считается?), то у меня просто нет шансов… Чужое оружие начало вгрызаться в его спину. Ну, по крайней мере, в его толстовку. Пока в толстовку. — Подсказываю Маринетт ответы контрольной по химии? — озвучил он свою версию, на всякий случай, выбрав вопросительный тон. Чужое острие замерло в нерешительности, на краткий миг продолжая давить в спину на грани болевых ощущений, и тут же дёрнулось прочь, словно само обожглось о свою цель. — Демоны тебя побери, Куффен, — выругалась Кагами, и, ухватившись за чужое плечо, резко крутанула парня к себе лицом. — Большего бреда я в жизни не слышала, но именно из твоего змеиного рта это звучит, как чистейшая правда! — она требовательно вперилась взглядом в чужое лицо, а потом медленно, тихо проскрежетала зубами. — Ты просто невыносим! — Извини, — парень послушно отвёл взгляд в сторону, но собеседница продолжала пристально изучать его. — Как такое вообще возможно?! — наконец, произнесла Кагами. — Сперва ты заигрываешь со мною. Затем я застаю тебя после первого урока едва ли не целующим руку этой хитрой лисе Лиле. Пять минут назад на тебя вешалась какая-то девица из ателье, а теперь ты и вовсе пишешь что-то пальцем на стекле для Маринетт, которая сидит в салоне красоты и отвечает на вопросы мадам Менделеевой, пока её подруга Алья колдует над её причёской! Нгх! — она в отчаянии схватилась за голову. — Это же просто сюр какой-то! О, Боги! Куффен, неужели, хаос сопровождает тебя везде, куда бы ты ни шёл?! В ответ парень смог лишь открыто улыбнуться и развести руками. — Не мы такие, жизнь такая. — Анргх! — почти прорычала Кагами. — Я знаю, что пожалею об этом вопросе, но что, демоны побери, ты только что писал на стекле?! — Формулу, — честно моргнул он в ответ. — Какую ещё формулу?! — чуть не взорвалась Кагами. — Йодоводо*… — к его губам требовательно прижался чужой палец. — Нет! Ни! Звука! — почти прорычала она, никак не решаясь, выцарапать ей чужие глаза, или утонуть в них без остатка, зашить чужой рот, или запечатать его собственными губами. — Иначе я чувствую, что просто сойду с ума, и… — Молодые люди! — прямо от двери прозвучал проникновенный голос мадам Менделеевой. — Не могли бы вы выяснять отношения где-нибудь в другом месте, а? Несмотря на всю абсурдность ситуации, здесь отвечают на контрольную и вы, ребятки, мешаете это делать моей ученице! — её взгляд нацелился персонально на Люку. — Месье Куффен, — её улыбка стала более хищной. — Если вы уже нашли свою «нулевую — или какую там по счёту — ноту», то извольте терзать её в каком-нибудь уединённом месте, а не прямо под стенами Оперы Гарнье. Я ещё надеюсь посетить это великолепное заведение, так что… — и, не окончив фразу, она демонстративно вернулась обратно в здание, выразительно хлопнув дверью. А всего секунду спустя раздался ещё один звонкий хлопок — Кагами, не стесняясь, влепила музыканту звучную, размашистую пощёчину. — Я была лучшего мнения о твоих поэтических талантах и запасе комплиментов для девушек, Люка! — холодно заявила японка, едва не сплюнув чужое имя. А затем выпрямила спину и с независимым видом призраком скользнула мимо Куффена. Впрочем, её эффектному уходу помешали аж две машины, с разницей в минуту чуть не сбившие её с тротуара. Из первой вылезла дама высокого роста, с ещё более высокой «раздвоенной» причёской из тёмных волос и, судя по надменному выражению лица, с совсем уж завышенным самомнением. Она скользнула по Кагами беглым взглядом, явно не нашла в ней ничего интересного и, не снизойдя даже до брезгливо поджатых губ, отнесла девушку куда-то между категориями «понаехали туристы всякие» и «мусор, случайно попадающий под колёса». Не успела фехтовальщица оправиться от столь высокомерного отношения к своей персоне — о чудо, в кои-то веки желание обнажить клинок возникло не из-за Люки — и продолжить свой путь к чёрному ходу в здание с ателье, как буквально перед нею затормозил подозрительно знакомый седан, на заднем сиденье которого угадывался… — Адриан?! — в изумлении вскинула брови Кагами, и, повинуясь какому-то странному порыву, юркнула в подворотню прежде, чем блондин успел даже поздороваться с нею. Прислонившись спиной к стене здания, она перевела дух и ещё раз прокрутила в памяти всю только что произошедшую сцену — и неведомо как вычислившего её местоположение Люку, и вешавшуюся на его шею девушку, и Маринетт с её странной причёской, и непонятно зачем появившегося здесь Адриана… Словно заметив во всех этих осколках некий общий мотив, японка прикрыла глаза, стараясь увидеть весь этот узор чётче и ярче. Кусочек головоломки вставал рядом с кусочком, постепенно формируя единую картину. Она не знала точно, сколько времени успела простоять так, минуту или десять, но когда она вновь выпрямилась, на лице её уже играла чуть зловещая улыбка. Память настойчиво подсовывала ей кусочек лекции по арахнологии, касавшийся бахромчатой портии — «милого» паука, не просто охотившегося за счёт чужой паутины, а регулярно пожирающего её создателя! Бесшумной тенью скользнув обратно на второй этаж здания, фехтовальщица вновь очутилась во владениях мадам Линжэ, но в основном помещении никого не увидела, а судя по голосам, сама хозяйка заведения в этот момент общалась с кем-то по телефону на повышенных тонах и явно не была расположена к ещё одной личной встрече с японкой. Кагами не придумала ничего лучше, как написать сообщение на листке бумаги и пришпилить его возвращённой вязальной спицей к большому мотку пряжи. Довольная собою, фехтовальщица ещё успела скользнуть обратно к запасному выходу, но уже в дверях её слуха достиг странный, смутно знакомый, словно бы бурлящий звук… И чужие очень, очень недобрые слова. — Да, Бражник!