— Но мадам Ле О! — уже почти взмолилась хозяйка ателье. — Поймите, пожалуйста, это очень срочный заказ от крайне значимого челове…
— Я его здесь сейчас вижу? — холодно осведомилась высокая дама с чёрными волосами и в вычурном зелёном платье до пола, после чего тут же стала демонстративно оглядываться по сторонам.
— Нет, мадам, но…
— Значит, сейчас именно
я — самый значимый для вас человек! Ибо я — клиент, готовый заплатить за услуги
немедленно, — в её пальцах словно из ниоткуда возникла пластиковая карта. — Причём заплатить даже вашу смехотворно завышенную цену полностью!
Почти. Я в сфере торговли давно, и прекрасно представляю,
сколько именно стоят те или иные ткани.
Особенно, если приобретать их оптом от трёхсот рулонов.
— Н-но мы не закупаем такими партиями, к тому же, труд швей…
— Я, по-вашему, пришла сюда, чтобы выслушивать чьи-либо жалкие оправдания в том, почему вы никак не научитесь работать
эффективно?! — она высокомерно изогнула бровь. — Или чтобы забрать платье для моей любимой дочери, которой на днях предстоит выступать на сцене самой Оперы Гарнье? — ещё один уничижительный взгляд. — Или вы ослепли?! У вас же сейчас прямо под окнами вешают растяжку в честь премьеры!
— За платьем, конечно, но, понимаете, обстоятельства…
— Меня
не интересуют, — холодным тоном она буквально рубила предложение на куски, — Ваши. «Обстоятельства». Вы не справились с возложенной на вас работой в отведённый срок! И если не уложитесь в него ещё раз, то
обстоятельства могут сложиться для вас
крайне негативным образом!
И, явно посчитав разговор оконченным, дама пошла прямо к лестнице. Пошла мимо забившейся в угол маленькой, неприметной девушки с каким-то странным тюрбаном на голове.
«Опять всякой челяди развелось!» — брезгливо подумала дама, впрочем, её меркантильный мозг тут же высветил ещё одну важную цепочку ассоциаций.
— Да, кстати! — она застыла у самых перил и вновь обернулась к хозяйке заведения. — За доставленные мне неудобства вам придётся выложиться на бесплатную доставку платья курьером до моего особняка! Если уж вы не цените мой жест доброй воли,
моё время и бензин, потраченные на эту, как оказалось,
бесполезную поездку, то теперь вам придётся тратить ваши
собственные! — и она зацокала вниз по ступеням. — Жду платье
завтра! — донеслось уже с лестницы.
Вжавшая укрытую полотенцем голову в плечи Дюпэн-Чэн — а это, разумеется, именно она волей случая оказалась свидетельницей нелицеприятной беседы — поспешила закрыть за дамой дверь, чтобы та, чего доброго, не вернулась.
— М-мадам Линжэ… — пролепетала девушка. — П-простите, пожалуйста, мне так жаль, что… — она буквально побагровела от осознания того, что это именно
её неуёмное желание получить платье «готовеньким, быстро и задаром» послужило одной из причин только что случившегося скандала. — Что из-за меня…
— О чём вы? — с усталой улыбкой и ноткой недоумения ответила владелица ателье. — Вы тут совершенно ни при чём! Разве может обычная модель, «представительница целевой аудитории», или кем вы там у месье Габриеля Агреста, как-то влиять на его приказы?
«Ох, знали бы вы,
насколько близки к истине!» — девушка почувствовала, как в горле появляется отвратительный комок.
— Но даже если бы, чисто теоретически, вы и были в этом как-то замешаны, то к скверному характеру мадам Ле О вы уж точно никакого отношения иметь не можете, — она вновь попыталась улыбнуться. — В каком-то смысле, это
я должна перед вами извиняться за то, что вы стали свидетельницей всей этой некрасивой сцены. Да, к тому же, я ещё и во второй раз переношу вашу примерку буквально в последний момент… — она нервно хихикнула. — Знаете, вообще с этим платьем какая-то полная неразбериха творится! Я бы даже сказала, мистика! Представляете, буквально незадолго до вашего прибытия…
Требовательно зазвонил телефон.
— Ох, простите, — дама машинально схватилась за гаджет, а бросив взгляд на экран, скривилась так, словно съела что-то горькое.
Кажется, ей предстоял ещё один крайне неприятный разговор. Причём прямо сейчас.
— Может, мне уйти? — вымученно улыбаясь, предложила Маринетт, мечтая о том, как бы поскорее убежать отсюда, замуроваться в пекарне, настрочить несчастной мадам письмо с извинениями листов на десять, а для верности снабдить его ящиком свежеиспечённых макарун. Сожжённые нервы они, конечно, не восстановят, но хотя бы приятным вкусом побалуют.
Хозяйка ателье отрицательно качнула головою, показывая, что разговор не будет долгим, и нажала на кнопку принятия вызова.
— Да, месье Агрест, — выдохнула она в трубку, и Дюпэн-Чэн страстно возжелала провалиться сквозь землю.
К сожалению, прямо сейчас это сделать было бы
невежливо.
Иногда Маринетт просто ненавидела себя за подобные «приступы воспитанности», случавшиеся в самые неподходящие для этого моменты.
— Да, конечно, сделали, правда, тут возникла небольшая путаница, и…
Маринетт видела, как побелели чужие костяшки пальцев.
— Да, конечно, — процедила женщина сквозь плотно стиснутые зубы. — Нет, месье, я не хочу лишиться звания официального… Разумеется, я постараюсь…
Затем она несколько мучительно долгих секунд слушала чужую речь, а потом, наконец, не выдержала и отвела руку прочь от уха.
До слуха Маринетт невольно донёсся обрывок чужой речи.
— …вам
ясно?!
Этим голосом можно было бы убивать. Имей он жидкую форму, можно было бы смело отказываться от жидкого гелия, как от «недостаточно эффективно охлаждающего» вещества.
Девушку пробил озноб.
Она
никогда прежде не видела и не слышала Габриеля Агреста в подобном уничтожающем настроении!
Она видела его в ярости и гневе, когда сражалась с его акуманизированной формой, Коллекционером, но сейчас это было нечто другое. Это был кристально чистый, безупречно холодный расчет. Действие, призванное буквально раздавить несчастную владелицу ателье! Не указать ей на место, не мотивировать — пусть и пинками и угрозами — на доведение работы до конца — нет!
Это было желание
уничтожить. Уничтожить потому, что ему сейчас этого
просто захотелось!
Едва ли не впервые за всю свою жизнь Маринетт почувствовала не просто отвращение к какому-либо человеку, и не просто гнев на него. Она впервые почувствовала свою
пустоту. Пустоту к Габриелю Агресту — такую, словно она была готова просто-напросто
вычеркнуть его из реальности!
Где-то в глубине висевшей на бедре сумочки закопошилась Тикки, и Маринетт наконец-то очнулась от жуткого ощущения.
«Господи, да так и до акуманизации недалеко!»
Для верности, она растёрла пальцами веки. Отчаянно хотелось ещё и тряхнуть головой, но она сомневалась, переживёт ли подобное отношение укутанная в импровизированный тюрбан конструкция, которую добрых минут двадцать укладывала на её голове Алья.
— Д-да, ясно, месье, — произнесла хозяйка, мадам Линжэ, в уже оглохшую телефонную трубку.
В её голосе явственно звучали слёзы.
***
Находившийся в своём логове Бражник встрепенулся.
На секунду — всего на одну короткую секунду! — ему почудилось, что в городе зарождается некое доселе неведомое чувство. Причём столь мощное, что на его фоне остальные эмоции бледнели, словно звёзды при появлении солнца.
Он даже успел задуматься, а не стоит ли перенаправить акуму, уже с полчаса витавшую в районе рю де ла Пэ, 12, к новой цели…
Но эта вспышка исчезла столь же стремительно, сколь и появилась. Скорее даже, её и вовсе никогда не существовало.
Мужчина поморщился, на секунду коснувшись пальцами переносицы.
Нет, определённо, «марафон» с акуманизациями на этой неделе и ему давался отнюдь не легко! Хотя борьба со злодеями и последствиями от их действий и ложилась на плечи неунывающих героев, ежедневное создание акум всё равно требовало существенных усилий.
«Наверное, это всё из-за усталости и перенапряжения!»
Что ж, если у него прямо сейчас не выгорит дело с этой «ткачихой», то завтра он будет просто обязан устроить себе выходной.
В конце концов, злодеи тоже имеют право на нормированный рабочий график!
Вот только для акуманизации хозяйки ателье не хватало самой малости и, судя по всему, прямо сейчас женщине кто-то ещё и активно помогал успокоиться…
Мужчина протяжно втянул воздух носом. Словно принюхиваясь.
«Дюпэн-Чэн?!
Опять?!» — сжался запаянный в кожаную перчатку кулак.
— Ещё немного, и правда будет проще и быстрее выпустить энергию с той акумы и «зарядить» ещё одну прямо здесь, для себя…
Он осёкся, почувствовав, как возвращается чужой гнев, и ухмыльнулся.
***
— Вот, возьмите, пожалуйста, — Маринетт осознала, что протягивает женщине печеньку, уже после того, как рука сама нырнула в сумочку и взметнулась оттуда с угощением.
Следом она осознала, что эту самую печеньку, оказавшуюся последней в её закромах, вообще-то, уже немного погрызла Тикки, и от этого Маринетт густо покраснела от смущения. Правда, прятать лакомство обратно было бы ещё более глупо и невежливо.
— О-ох, спасибо, — от неожиданности выдохнула женщина, принимая чужой подарок.
— П-попробуйте, пожалуйста, — промямлила девушка, пытаясь хотя бы словами скрасить не самый презентабельный вид угощения. — Это по нашему семейному рецепту… Извините, что уж без упаковки — оно у меня последним оказалось… — сказала она и тут же мысленно дала себе по губам.
«Молодчина! Только что расписалась, что пытаешься отдариться какими-то объедками, неизвестно сколько провалявшимися в сумке!»
Впрочем, сама мадам Линжэ оказалась куда как более благосклонной к чужому подношению. Взрослых вообще редко радуют искренними жестами и подарками, оторванными, что называется, «от сердца».
— Да-да, конечно, — улыбнулась она. — Сейчас, кажется, где-то здесь чай был…
Она заозиралась по сторонам в поисках чашки, оставленной Кагами Цуруги, и неожиданно зацепилась взглядом за лист бумаги с каким-то текстом, пришпиленный спицей к мотку пряжи.
— С-секунду… — обронила женщина, с каким-то неприятным предчувствием направляясь к столь оригинальному посланию.
Глаза пробежали по строчкам, выведенным каллиграфическим почерком.
«
Я решила. Платье я заберу у вас завтра, примерно в 15:00. Мерки вы с меня снять успели, но, в крайнем случае, финальную подгонку проведём на месте. Мой экземпляр должен быть выполнен из шёлка красных оттенков. Понимаю вашу загруженность, но настоятельно рекомендую сделать всё вовремя, иначе компетентные органы могут заинтересоваться неправомерным использованием моих персональных данных. Кагами Цуруги.
И это стало последней каплей.
Что-то чёрное метнулось к женщине с потолка, а в следующую секунду в её голове чётко и громко зазвучал мужской голос:
«
– Здравствуй, Нефила! Сегодня все от тебя хотят роскошных костюмов, причём — так, словно у тебя шесть рук! Что ж, позволь, я восполню тебе количество конечностей до требуемой величины, чтобы ты могла заставить весь Париж облачиться в твои творения, хочет он того, или нет! А взамен я попрошу тебя принести мне Талисманы ЛедиБаг и Кота Нуара! Так готова ли ты отрезать лоскут от старого мироустройства и перекроить его по своему вкусу?»
И с её губ сорвались лишь два слова.
— Да, Бражник!
