***
Мощь. Неконтролируемая мощь, растекающаяся по телу.Moj mir ogromen,
Мощь, выплёскивающаяся наружу сквозь пальцы, струны и звук.A ya tak skromen.
Мощь, незримыми щупальцами спрута накрывающая, оплетающая, захватывающая всех, кто стоял перед сценой и вокруг неё.Vsya zhizn' spektakl' —
Мощь, по воле которой теперь уже они будут плясать под его дудку!YA v nej aktyor.
Ну, или гитару.***
Адриан Агрест воспитывался на классике, но искренне любил творчество Джаггеда Стоуна.Aktyor-licedej,
Во имя перспектив бизнеса он учил китайский, и в соответствии с образом аристократа — фехтовал.Dobryak i zlodej,
Примерный сын дома (насколько это вообще возможно со столь «холодным» отцом) и открытый нараспашку паяц, едва тело окутывает зелёная волна трансформации.Ne radi lyudej,
Он вообще обладал множеством различных граней и талантов.A radi iskusstva;
Но прямо сейчас, заслышав всего лишь отзвуки демонической мелодии, все части его сознания заорали в один голос: СПАСАЙ! МАРИНЕТТ!***
Вряд ли это входило в стандартные спецэффекты.Po zhizni igrayu, ya vse sekrety vashi znayu.
Ну, или кто-то из осветителей и впрямь ухитрился нажать на рубильник, едва Лука открыл рот.Vy v zale sidite,
Так или иначе, но вместе с первыми аккордами на сцену и зрителей обрушилась тьма.I vashi nervy, slovno niti,
Но даже сквозь эту тьму Маринетт буквально кожей ощутила, как по залу расползаются потоки чужой воли.Nadyozhno prishity k pal'cam moim…
И на её фоне давешняя паутина Нефилы казалась дрянными, побитыми — ха-ха! — молью нитками!***
Кагами знала, что последняя фраза Луки про развязавшиеся шнурки — ложь и наглая провокация.Vas obmanuli,
И всё равно чисто рефлекторно посмотрела вниз.V gryaz' okunuli.
Чтобы мгновением позже уйти в сторону резким перекатом, едва ли не сшибая попавшихся на пути людей.Ob etom vskore
Потому что как действовать иначе, когда в миллиметре над головой…Uznayut vse!
… проносится сама Смерть?!***
Лила как никогда мечтала, чтобы к её звериному чутью добавилась ещё и такая же ловкость.Pridvornyj aktyor
Она не видела «противника», но почти слышала, как невидимые нити с шелестом рассекают пространство, захлёстываясь вокруг шей, рук, тел и ног своих жертв.Umyon i hityor.
Она бежала, как никогда в жизни, понимая, что игры закончились, чувствуя, как блекнут, растворяются окружающие её люди, даже если внешне они и не менялись.YA tut s davnih por.
Да, какое-то время её скрывали чужие тела. Но потом она опрометчиво попыталась «выскочить за флажки», выбежать из коллежа.Naskvoz' ya vas vizhu!
Она ещё успела в последний раз скользнуть взглядом по сцене, ещё успела почувствовать, как тонкая нить с хрустальным звоном вонзается ей в позвоночник, и как от этого всё тело становится каким-то невесомым, незначащим, прозрачным. А дальше…***
Она даже не заметила момент первого рывка.Ugrozy, nasmeshki, korony primeryayut peshki,
Просто поперёк груди и живота вдруг резко упёрлась чужая рука, перехватила, крутанула, на секунду смешивая пол и потолок, и помчала прочь, прочь…Na licah otmetki, chto vse oni marionetki.
«Прямо как в тот раз, когда Кот спасал меня от Игрока!» — неожиданно всплыло уже полузабытое воспоминание.— Ej, kukly! Begite! Esh'te menya!
И на глазах невесть почему навернулись слёзы.Vot on ya!
Может, потому что теперь это был Адриан?***
Первая волна тёмной мощи утихла, позволяя новому Вершителю чуть сбавить напор и полюбоваться своей армией.YA rol' — vy syuzhet.
Глаза заволокло роем зелёных пикселей на широких очках-маске. Он воздел руку, словно замахиваясь перед очередным аккордом,Prol'yom miru svet!
…и едва пальцы коснулись струн, во мрак помещения, до этого расшитый лишь тонкими лазерными лучами, вгрызлись широкие, голодные языки прожекторов.Kto prav, a kto net —
Они рыскали по толпе, на миг выхватывая из небытия чужие маски и фигуры, и тут же отбрасывали их обратно во тьму, так и не находя нужных ему!Pust' sudyat drugie!
И неудержимая волна поднялась в его душе вновь!***
Они не видели, но чувствовали, как незримые нити, переплетаясь с лазерными лучами, жалили, рассекая не тела, но души своих жертв — и потому им оставалось только бежать.Ugrozy, nasmeshki, korony primeryayut peshki.
Вернее, убегал только он, держа её почти как принцессу — так, как она всегда этого заслуживала!Ukoly ih metki, no vse oni marionetki.
Так, чтобы у него был хотя бы минимальный шанс закрыть её собственным телом, если они не успеют.— Ej, kukly! Begite! Esh'te menya!
Но когда до спасительных дверей подсобки оставались последние метры,Vot on ya!
…он вдруг понял, что только что зацепился за что-то ногой! А сзади их по пятам уже преследовал широкий яркий луч.***
Кагами не раз сожалела, что практически не видела молодёжных концертов даже в записи, но впервые досаду вызывала не сама пропущенная музыка.Peredo mnoyu vy sidite,
Потому что сейчас она бы с радостью отказалась от музыки вообще, лишь бы знать, как обычно двигаются осветительные приборы.I vashi nervy, slovno niti,
Сейчас же ей оставалось лишь бежать и молиться о том, чтобы её не задело по касательной.Nadyozhno prishity
Потому что каким-то боковым зрением, а то и пресловутым шестым чувством она заметила, как на другой стороне зала на пол упал не просто юноша с девушкой на руках, а один из двух героев Парижа!K pal'cam moim…
И было ещё большим вопросом, успеет ли появиться вторая?! А пальцы наконец-то обжёг холод дверной ручки.***
Облачённая в тёмные одежды фигура на сцене медленно оседала на колени. То ли копируя её движение, то ли и впрямь присягая на верность, на колени опускались и все те, кто был во внутреннем дворе коллежа, на лестницах и галереях верхних этажей, на сцене и за кулисами — всюду, докуда дотянулась его музыка, его воля. Мощные прожектора замерли, подсвечивая какие-то случайные на первый взгляд места в зрительном «зале». Вон, приоткрытая дверь кладовки, вон — край главных ворот, фигура, осевшая прямо на ступенях, некто, упёршийся лбом в перила второго этажа… Полное безмолвие, полная неподвижность, полная покорность. Губы исказились в кривой усмешке. — Лила Росси! — лицо над переносицей озарилось едва различимым свечением, словно бы заполняясь элегантной полумаской с венецианскими мотивами, и он медленно встал на ноги. Рваными, механическими движениями, словно сопротивляясь чужой воле, недалеко от главного входа коллежа с пола поднялась девичья фигура в платье, перенявшем красоту и самолюбование нарцисса. — Лила Росси! — вновь, уже твёрже повторил юноша со сцены, поймав взгляд своей жертвы. — Отныне и впредь! Ты больше не посмеешь досаждать людям своей ложью. Ни прямым обманом, ни полуправдой ты больше не будешь рушить чужие судьбы, и даже искреннее заблуждение в собственной правоте не будет спасением или оправданием для тебя! Я запрещаю тебе всё это! Отныне и впредь! — его голос рокотал подобно грому. — Отныне и впредь! — эхом отозвалась девушка, хватаясь за вырез платья с такой силой и яростью, словно собиралась вырвать собственное сердце прямо через ткань и грудную клетку. «– Лицемер», — неожиданно прозвучало в его сознании, а вокруг венецианской маски замерцали тонкие неоновые линии, складываясь в причудливые крылья бабочки. На секунду юноше почудилось, что такая же «вторая маска» появилась и у склонившей голову Лилы. «– Твоё правосудие наконец свершилось, и мир отныне защищён ото лжи этой девицы, а теперь…» — Вообще-то, я ещё не закончил! — криво, дерзко усмехнулся акуманизированный. «– Разумеется», — с мнимой сговорчивостью отозвался главный злодей Парижа. — «Не удивлюсь, если свысока, со сцены тебе лучше видны все их…» — Бражник, — венецианская маска будто растворилась в воздухе, уступая место узкой маске-домино, в которой — если отбросить все агрессивные выступы и шипы — ещё угадывалась маска Луки Куффена. В ту же секунду слабое свечение со стороны ворот также прекратилось. — Чисто из любопытства, ты ведь наверняка видишь всё, что здесь происходит? — в его голосе слышался неподдельный интерес, а на губах играла странная, чуть безумная улыбка. — Не «моими» глазами, конечно, а, скажем, через телевидение, или что-то подобное… Кажется, здесь даже была парочка репортёров… Маска на его лице коротко замигала, словно сменяя каналы на телевизоре, и из толпы коленопреклонённых людей поднялись двое: Надья Шамак и её напарник-оператор. Работники ТВ не стали заморачиваться с полноценными костюмами, но хотя бы надели импровизированные маски-очки, а платье на ведущей было скорее вечерним, чем деловым. Стеклянный глаз покорно нацелился на сцену, на которой юноша машинально перебирал струны. Лицемер не мог видеть этого, но прекрасно представлял, как Бражник, на секунду отвлекшись от общения с ним, бросает короткий взгляд на какой-нибудь планшет, телевизор, проекцию из набалдашника его трости, или какое уж там у него было устройство. Представлял и, что важнее, чувствовал. Губ юноши вновь коснулась улыбка, полная безумия и азарта, и кое-что в его образе вновь изменилось. «– Ну?!» — произнёс мужчина, и фиолетовый контур крыльев вспыхнул чуть ярче. — «И чего ты хоте…» — он осёкся, услышав странное эхо в собственном сознании. Интуиция забила тревогу, но холодный рассудок упорно ждал подсказки от памяти, которая точно сталкивалась с чем-то подобным. И это промедление стало решающим. — Бражник! — в голосе Лицемера зазвучали властные нотки, от которых Повелитель Мотыльков недобро нахмурился. «А мальчонке-то пора напомнить, кто здесь главный!» — мысленно фыркнул мужчина в маске-капюшоне. — «Впрочем, послушаем, что этот юнец хочет до меня донести», — и промолчал, даже не догадываясь, что теряет последние секунды своего преимущества. — Тебе понравился мой вступительный аккорд с Лилой? — тем временем, продолжал Лицемер, медленно прохаживаясь по сцене. — Тогда надеюсь, что и остальное шоу окажется незабываемым… — Габриель почувствовал, как отчего-то невольно сжимаются кулаки. — А теперь — заткнись и не мешай мне!***
Долговязая фигура под сводом гневно пристукнула тростью. «– Д-да как ты смеешь?!» — хотел рявкнуть мужчина, и вдруг с ужасом понял, что не может этого сделать! Челюсть просто отказывалась его слушаться! Усилием воли он послал разряд боли своему марионетке, попытался отозвать акуму… и понял, что все его потуги остаются тщетными. И лишь в этот момент, посмотрев на планшет, он понял, какую деталь упустил. Словно дождавшись этого момента, Лицемер демонически захохотал, запрокидывая голову назад и скрывая фрагмент маски самого Бражника!***
Адриана прошиб холодный пот. Он замер в коленопреклонённой позе, опустив голову вниз, а прожектор, словно большой ленивый кот, своей яркой лапой придавил его ногу к полу. Его откровенно мутило. Сознание плыло, окружающее воспринималось, словно сквозь толстую подушку или старые очки с плохими линзами, но и тех крох информации, что доходили до него, хватало, чтобы понять весь ужас происходящего. Потому что даже боковым зрением он видел, как точно такими же безмолвными болванчиками замерли соседние с ним зрители. (А прямо перед ним, словно издеваясь, лежала та самая опрокинутая кадка с фикусом, за которую он столь неудачно зацепился.) Потому что даже сквозь гул собственной крови в ушах он слышал, как злодей на сцене приказывает Лиле Росси подчиниться, а откуда-то из-за спины раздаётся лишь безвольно-покорное «отныне и впредь!» Потому что столь демоническим мог бы быть смех у самого Бражника. Потому что Адриан нутром чувствовал, что он — следующий! Но даже с учётом всего происходящего он молил лишь об одном: чтобы Маринетт успела сбежать! От напряжения сквозь полуприкрытые веки почудилось какое-то мерцание сбоку… И тут он услышал рядом с собою чужие, издевательски лёгкие шаги.***
Маринетт закусила кулак практически до крови, лишь бы не разразиться длинным, истошным, безумным воем! «Я убила его!» — пульсировала в сознании одна-единственная мысль. — «Я (!) убила Адриана Агреста!» Все аргументы разума о том, что юноша ещё вовсе не мёртв, и, скорее всего, вообще не пострадает за время сражения, сметало одним сплошным адреналиновым ураганом. «Я! Я! Я!!! Потому что это меня он попытался спасти из-под удара! Меня он в последний миг отбросил в сторону двери! В мою сторону смотрел с паникой и мольбою во взгляде! А я его просто оставила там! Оставила, даже не попытавшись спасти или хотя бы затащить сюда же!» Она уже не была уверена, действительно ли сама видела сквозь захлопывающуюся дверь подсобки, как стекленеет чужой, полный бесконечного ужаса взгляд, или же эту картину дорисовало её собственное воспалённое воображение, но просто каким-то шестым чувством ощущала, что так оно и есть! — Тикки, что мне делать?! — трясущимися губами прошептала она сквозь слёзы, и от одного упоминания своей квами девушке стало ещё хуже. Потому что ей тут же вспомнился Кот, который точно также десятки, сотни (!) раз жертвовал собою ради ЛедиБаг! «Кот, который, скорее всего, сегодня пришёл сюда, чтобы признаться в любви и раскрыться перед Кагами!» — безжалостно добавило сознание. — «И который, вполне возможно, так и не успел покинуть здание!» Она с леденящей душу чёткостью поняла, что, скорее всего, осталась в этой битве одна. Совсем одна! «Господи, вот бы всего этого не было!»***
Где-то в своём логове Бражник схватился за голову от дикой, пульсирующей боли, словно бы разрывающей череп изнутри. «– Какого?!» — беззвучно выплюнули губы в муке. И в кои-то веки мужчина понял, что в битве с акуманизированным проигравшими могут оказаться не только Защитники Парижа.***
— Маринетт! — хлёсткая пощёчина от крохотной лапки оказалась неожиданно сильной. — Маринетт! — настолько сильной, что голову девушки едва не запрокинуло назад! — Маринетт, очнись! Далеко не с первой попытки брюнетке удалось сфокусироваться на алом создании с большим чёрным пятном на голове. И хотя из-за почти полного отсутствия света в подсобке девушка не могла различать цвета, на миг ей показалось, что квами сама матово светится изнутри. — Тикки, — прошептала она одними губами. — ЧТО мне делать?! А перед глазами, словно в бешеном калейдоскопе, сменяли друг друга Адриан Агрест и Кот Нуар, жертвующие собой ради спасения девушки. — Маринетт! Соберись! — в голосе квами прозвучали стальные нотки, а в нахмуренных бровях читалась непреклонность. — Да, возможно, Адриан умышленно жертвовал собою, чтобы спасти тебя! Ну так пусть же его подвиг не будет напрасным! Сейчас ЛедиБаг как никогда нужна Парижу и особенно коллежу Франсуа Дюпон! Так сделай всё, что в силах героини! — она выставила вперёд крохотный кулачок, словно для привычного удара. Брюнетка моргнула, неверяще уставившись на квами, а потом на её губах появилась серая, вымученная, но всё же улыбка! — Ты права, Тикки. Сейчас — не время рефлексировать! И я обязательно сделаю всё возможное, как героиня, — в уголках губ затеплилась дерзость и привычный азарт. — Но сперва мне надо кое-что сделать, как Маринетт! В ладонях словно сам собою возник телефон, и пальцы заскользили по экрану.***
«Ну и кто тут теперь «главный»?!» — мысленно ухмыльнулся Лицемер, каким-то шестым чувством улавливая тщетные потуги Бражника нанести ответный удар. Что ж, похоже, сегодняшний урок будет полезен не только Лиле Росси… Он покачал головой. Самоуверенность — вот одна из главных причин поражений злодеев не только на книжных страницах, но и в реальной жизни. Что ж, он не собирался повторять чужие ошибки, а потому сделает всё, чтобы его собственное маленькое представление со — ха-ха! — срыванием масок продлилось как можно дольше! — Но, кажется, кому-то шоу пришлось не по вкусу, и он решил покинуть нас раньше времени, не так ли? — с кривой усмешкой он поднял взгляд на две почти симметричные двери на противоположных сторонах внутреннего двора. Он не был уверен, но во время его «дебюта» ему послышался громкий хлопок. Обычно в фильмах ужаса с таким звуком глупая жертва закрывает дверь родного дома, спасаясь от маньяка. А затем, тяжело дыша, приваливается прямо к той же двери спиной — чтобы удобнее было топор затылком ловить. — Лотерея «один из двух», — задумчиво пробормотал Лицемер себе под нос, прикидывая, куда же лучше направиться? — Кажется, звук шёл слева… Он сделал в выбранном направлении несколько широких шагов, но заметил одну важную деталь, ранее скрытую от него головами новообращённых слуг. — Горшок… — протянул злодей, и на его губах появилась кривая усмешка. — Упавший горшок! Крутанувшись на носках, он лёгкой стремительной походкой направился к новой цели, тихонько напевая детскую считалочку: — Мышь одна, а может — две Бегали у нас в траве. На миг из-под двери сверкнуло красным, и он перешёл практически на бег. — Я одну за хвост поймал, Поварятам показал. * Пальцы сомкнулись на дверной ручке, и он был готов поклясться, что в этот момент одна из ближайших фигур, облачённая в чёрное, нервно дёрнулась, но вдруг откуда-то сбоку коротко прозвучало знакомое оповещение. Нахмурившись, Лицемер обернулся к сцене. Короткое мерцание над переносицей, и диджей Нино, красующийся теми же очками-гуглями, что и его новый хозяин, услужливо метнул гаджет в нужную сторону. Лицемер скинул руку, перехватывая импровизированный снаряд, и посмотрел на экран. — Хм?! — злодей наклонил голову, будто это могло открыть ему скрытый смысл изображения на экране. — Что за… — он скрипнул зубами, нутром чувствуя, что с пришедшим сообщением что-то не так.***
Привалившись к стене, Кагами честно пыталась выровнять дыхание. И что толку от всех этих уроков фехтования и условно-легальных частных курсов с закосом под «техники ниндзя», если ни одни из них не готовят к главному: ДИКОМУ выбросу адреналина, напрочь срывающему крышу?! (А, ну и ещё они умалчивали о том, насколько НЕРЕАЛЬНО трудно бегать на шпильках!) Наставники и авторы пособий рекомендовали для засады открывать двери тихо и осторожно, а закрывать за собой неплотно, оставляя крохотную щель, через которую внутрь просачивалось бы достаточно света, чтобы не оказаться в кромешной темноте. Но нет, она ввалилась внутрь практически кубарем, громыхнула дверью у себя за спиной и лишь затем вспомнила, что нужно, вообще-то, быть потише и оставить пресловутую щель! К счастью, дальше рефлексы всё же взяли верх над напором эмоций, и она быстро исправила прошлую ошибку, а затем спряталась «по уму», со стороны петель — так, чтобы обеспечить себе несколько секунд форы и импровизированный щит из всё той же двери, если кто-либо рискнёт сунуться внутрь. Вот только едва она привалилась к стене и задышала через рот, стараясь унять сердцебиение, а в ушах появились ещё какие-то звуки помимо шума крови, как снаружи донёсся демонический смех, а ещё через несколько секунд — чьи-то шаги. «Чьи-то?! У тебя сейчас правда больше одной версии есть?!» — фыркнул опыт, но девушка лишь отмахнулась, обшаривая взглядом ближайшие предметы в поиске чего-либо, пригодного в качестве оружия. Где-то впереди был стеллаж со всякими швабрами и щётками, но до них было слишком далеко, к тому же, луч света из-за двери наискось пересекал половину инвентаря, а девушке не улыбалось быть замеченной. К счастью, шаги почти тут же изменили направление, и Кагами позволила себе короткую перебежку до заветных швабр, чтобы вооружиться одной из них. Но тут она увидела кое-что получше — дверь в ещё одно помещение! И, если ей не изменяла память и умение ориентироваться в пространстве, дверь эта должна была вести в учебный класс, а значит, её шансы на побег увеличивались! Вот только едва она обогнула стеллаж и дёрнула за заветную ручку, как увидела в полумраке класса ковыляющую на неё фигуру! В сознании ну очень вовремя всплыли обрывки рекламы про очередную зомби-ленту. К счастью, похоже, фигура в первый момент не замечала Кагами. К несчастью, едва девушка задумалась, прикрыть ли дверь и отсидеться в кладовке, или всё же рискнуть и на опережение юркнуть под ближайшую парту, как у «зомби» что-то тренькнуло, лицо создания коротко озарилось неверным светом, и раздался истошный боевой клич.***
— Ха-ха-х! — детали головоломки сложились, и Лицемер позволил себе короткую кривую усмешку. — Вот уж действительно, мнительность бывает полезной, если против тебя плетут заговор, но губительна, когда пытаешься найти подоплёку там, где её нет… — рука с гаджетом плавно опустилась вниз. — Такая милая попытка отвлечь внимание. И такая наивная, — и вторая рука сильнее надавила на ручку двери. — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-РГХ! — здание буквально тряхнуло от душераздирающего вопля, оборвавшегося на следующую же секунду. — Что?! — резко крутанулся на месте злодей, но звук был столь громким и коротким, что точного направления угадать было невозможно. — Ускользнул ещё кто-то?! На его лице стремительно замелькали маски, словно фокусник тасовал перед собою колоду карт, а зубы сами собой стиснулись в звериный оскал. — Обыскать! — рявкнул он, широким жестом указывая на наиболее подозрительную часть здания. Десятки и сотни гостей бала, ныне обращённые в его верных слуг, в едином порыве вскочили на ноги и, повинуясь чужой команде, уставились в указанном направлении, но сам злодей явно не собирался мелочиться. — Перерыть здесь всё вверх дном! — армия послушно крутанулась, рассредоточив внимание по кругу. — Проверить все помещени-вяк! — и Лицемер был тут же сбит одним не в меру исполнительным приспешником. А в следующую секунду, словно кегли, посыпались на пол и все остальные фигуры. Безмолвно, без единого стона, словно манекены, а не живые люди! Наступившую тишину нарушил громкий хлопок — дверь подсобки, открытая слишком резко, отскочила обратно — а затем и тихий, горький смех злодея. — А-ха-ха-х… Верно ведь люди говорят! — он крутанулся на спине вокруг своей оси, перетекая из положения лёжа в стойку на одном колене, и вслед за ним, с отставанием всего на секунду или две это движение повторили и остальные. — Чем хороши роботы? — он выпрямился, порождая вокруг себя расходящуюся «волну» таких же встающих. — Тем, что исполняют приказанное им в точности! — он шагнул к ближайшей фигуре, лицо его вновь озарилось светом, и через секунду уже выбранный им болванчик послушно повернулся на зов повелителя. Две совершенно идентичные маски уставились друг на друга. — Но и плохи они тем, что исполняют именно приказанное, а не то, что вы хотели, чтобы ни сделали! Злодей на секунду замер, вглядываясь в чужую маску, словно в собственное отражение, а затем глубоко вдохнул — при этом стороннему наблюдателю могло бы показаться, что у него вообще исчезла часть лица — и рявкнул: — Вперёд! Здание заполнил грохот и цоканье чужой обуви. Лишённые собственной воли, слуги спешили исполнить чужую. Вот только в общую какофонию каблуков вдруг вплёлся ещё один звук. Глухое постукивание. Лицемер недоумённо обернулся и понял, что оно исходит из-за вновь закрывшейся двери подсобки. И судя по ритмичности ударов, причиной тому был тот самый не в меру исполнительный малый, который не только ухитрился при первом приказе сбить с ног собственного хозяина, но теперь оказался заперт в крохотном помещении, из которого и пытался найти выход. — «Ро-оботы», — с усталой досадой злодей коротко помассировал пальцами свой лоб. — Вот уж действительно, «Заставь дурака Богу молиться…» С другой стороны — чем не кармическая расплата? — и с самодовольной усмешкой он отправился на собственные поиски юркой добычи.***
Последним, что чётко помнила Хлоя, был мрак учебного класса, в котором почему-то пару минут назад вышибло весь свет, а также короткая трель-уведомление о новом сообщении в чате организаторов мероприятия. (Не то, чтобы она действительно собиралась как-либо помогать или, тем более, участвовать в подобном, но её наличие в этой группе было уже вопросом статуса и принципа.) Ах, ну да. Ещё была крохотная аватарка рядом с текстом сообщения — собственно, из-за неё она так и закричала. Всё, дальше всё вокруг резко кануло в небытие. А прямо сейчас она очнулась от ощущения крайнего неудобства во всём теле. Кто-то, двигаясь в сторону большого окна, нёс её на руках, поддерживая под коленями и у самой-самой шеи, так что она почти падала при каждом чужом шаге. Хуже того, этот недоумок ухитрился схватить её за волосы, да так неудачно, что постоянно оттягивал их, а широкая прядь вообще оказалась зажата во рту, словно какой-нибудь кляп! — Вумхву! — возмущённо промычала блондинка, когда волосы впились в губы особенно сильно. — Фух, очнулась! — раздался голос… — Фавамы?! — вытаращилась Хлоя на наклонившееся к ней лицо японки. — Орать не будешь? — строго, но почему-то тихо спросила та. Хлоя замычала, желая высказать этой «понаехавшей» всё, что она о ней думает, но короткая встряска привела девушку к пониманию реальности, и она отрицательно мотнула головой — ну, насколько это позволяли чёртовы волосы во рту! — Вот и славно! — с явным облегчением выдохнула Кагами, аккуратно ставя свою ношу на пол, и, удостоверившись, что Буржуа и сама держится на ногах, ослабила хватку на волосах. — Ты чего так визжала-то?! — А ты бы не визжала?! — мигом завелась блондинка, разве что ножкой не топнула. — Меня, между прочим, взломали! — Ч-чего?! — недоверчиво прищурилась японка. Хотя в первый момент благородное воспитание и личный кодекс бусидо заставили-таки её помочь блондинке, она уже начинала сомневаться, правильно ли было спасать кого-то с настолько специфичной шкалой ценностей. — Да-да, взломали! — не унималась Хлоя. — И, главное, где?! Когда?! Прямо во время моего разговора с папочкой! — пальцы девушки несколько раз мазнули по экрану, и секунду спустя в нос Кагами упёрся красочный постер с несколькими разновозрастными версиями Арнольда Шварценеггера. — «Да ну всю эту скуку маскарадную!» — прочла брюнетка вслух. — «Айда лучше ко мне, на марафон по Терминатору! Четыре части гарантирую точно!» — ниже был ещё какой-то ролик, но просмотреть его девушка не успела, потому что Хлоя резко выхватила свой телефон обратно. — Видишь?! Видишь?! — всё сильнее распаляясь, зашипела Хлоя. — Чтобы я, да приглашала на такое?! Ум-фу-фу-уф! — окончание фразы она уже мычала сквозь чужую ладонь на собственных губах. — Тише ты! — шикнула на неё Кагами, на одних рефлексах спиной вжимаясь в высокую каменную колонну в попытке спрятаться от кого-то, пролетевшего за окном. Потому что ни Леди, ни Кот не перемещались с таким кличем!***
Адриан бился головой о захлопнувшуюся дверь подсобки, стараясь не заорать в голос. В ту самую секунду, когда акуманизированный Лука отдал команду обыскать все помещения, Агрест понял, что это — его первый и последний шанс. Он рванул в заветную подсобку, готовый вновь закрыть Маринетт собою от всей остальной толпы порабощённых зрителей. (И плевать, что в тот момент он мог бы сослужить гораздо лучшую службу, причём всему Парижу, будучи в облике героя!) Но тем сильнее был его ужас, когда, оказавшись в полутёмном помещении, он вдруг понял, что девушки там нет! В голове разом промелькнули сражения со всеми предыдущими злодеями, вроде Пикселятора или Геймера, которые «развоплощали» своих жертв, но потом он увидел аккуратно отставленную в сторону решётку вентиляции, и рвущийся из груди крик ужаса мигом сменился столь же неудержимым смехом — пришлось даже закусить манжеты, чтобы не дать этому звуку вылететь наружу. Он что, правда ожидал, что Маринетт просто возьмёт и забьётся в угол, отказавшись от борьбы?! Та самая Маринетт, которая выдвинула свою кандидатуру на пост президента класса наперекор Хлое и выиграла у неё?! Маринетт, которая вновь публично унизила Хлою, уличив ту в краже своих эскизов на конкурсе шляп дерби. Маринетт, которая, оказавшись в жутком цейтноте при организации бала, подключила к делу не много не мало, самого Джеггада Стоуна с его менеджером?! Маринетт, которая, чёрт побери, скакалкой сражалась с самой Фемидой-Олимпией во вторник, а буквально вчера обычными ножницами кромсала золотые нити паучихи-Нефилы?! — Бог мой! — едва выдавил Адриан сквозь пересохшее горло. — Кажется, я влюбился в тебя ещё раз, Дюпэн-Чэн! — Ты с акумой-то делать что-нибудь собираешься?! — кажется, его квами в кои-то веки решил проявить инициативу. — Или так и будешь вздыхать о своей зазнобе? — ну, или поиздеваться над хозяином. — Ты прав, — кивнул Адриан. — Похоже, мне придётся прибегнуть к явному жульничеству — просто чтобы не отстать от тебя, Маринетт! — и чувствуя, как бешено стучит в груди сердце, выдохнул. — Плагг, когти! Тело окутала привычная трансформация, и он наконец-то вдохнул полной грудью. «А ведь герою Парижа действительно лучше прибыть в коллеж откуда-нибудь извне!» — подумалось ему, когда взгляд вновь зацепился за отставленную решётку вентиляции. Но мгновением позже голову посетила совсем другая мысль: «Интере-есно… Может, если поторопиться, я ещё смогу нагнать Дюпэн-Чэн прямо в этом узком жестяном воздуховоде, а?» И появившейся на губах героя ухмылке позавидовал бы любой Чеширский Кот.***
От возмущения Хлоя дёрнулась, и Кагами, для верности, перехватила чужие руки за спиной, сильнее вжимаясь в колонну. — В здании полно марионеток нового злодея! — коротко шепнула она на ухо своей «пленнице», краем глаза отмечая, что названный «уличный» гость наконец-то скрылся за углом здания. — Вловея?! Тьфу! — мотнув головой, Хлоя сбила прочь чужую руку, но ответила достаточно тихо, чтобы японка вновь ослабила хватку. — Я что, болтала с папочкой настолько долго?! — Когда ты вообще ухитрилась с ним поговорить?! — не удержавшись, она чуть отстранилась, чтобы лучше видеть лицо собеседницы. — Ну… Как только поняла, что нас всех опять обманули и подсунули вместо Джеггеда Стоуна какого-то гитариста-самоучку… — Он не «какой-то»! — невольно выпалила Кагами, опасно тыча в собеседницу указательным пальцем. — О-о-оу! — вытянула губки Хлоя со слишком понимающим выражением на лице. — Неужели, на этого оборванца-Луку кто-то, да запал?! — в её глазах заплясали бесята. — Если он — «оборванец», то почему же ты его знаешь по имени? — хищно прищурилась Кагами, парируя словесный выпад. — Ах ты ж… А вот теперь она — спасибо фехтованию — мигом парировала и выпад физический. — Знаешь, — несмотря на хрип, в голосе Хлои слышалось торжество, — Ты меня за последние пять минут уже раз третий зажимаешь весьма двусмысленным образом! Ты точно не лесбиянка? — Чт?! Ах ты! — не сдержавшись, Кагами с силой оттолкнула от себя Хлою, но той каким-то чудом удалось удержать равновесие. — Зачем вообще я решила спасать тебя отсюда?! Давно бы уже была снаружи, звала на помощь! — Спасать?! Меня?! — фыркнула блондинка. — Да ты хоть знаешь, что будет с тем, кто вздумает причинить вред мне, дочке мэра?! — она криво усмехнулась. — Так что тебе повезло, что никто нас не застукал в столь двусмысленном положении, а то без трупа бы не обошлось! — она высокомерно задрала нос. — Сгорела бы со стыда? — насмешливо вскинула брови фехтовальщица. — Устранила бы свидетелей, — не менее мрачно процедила Хлоя, принимая вызов. И не известно, чем бы закончилась вся эта перепалка двух фурий, (видимо, окончательно забывших, где и при каких обстоятельствах они находятся,) если бы в эту самую секунду со стороны окна не раздалось: — Хэх! Так это вы, девчонки! А я-то думал, звёзды на сцене разборки устроили! С судорожным вздохом обе отшатнулись прочь от окна, таращась на тёмную фигуру, зависшую снаружи здания на чём-то длинном и широком. — Ну так что? — он ступил одной ногой на раскрытую раму, и неверный отсвет улицы подчеркнул рельеф его мышц. — Вы мне дорогу к сцене сами покажете, или сразу у кого-нибудь ещё помощи просить? — произнёс он, спрыгивая внутрь, и девушки отпрянули ещё на шаг назад. Потому что это был не Кот! А из-за дверей класса уже доносился топот чужих ботинок. Примечание: * Мышь одна, а может — две… — фрагмент детской французской считалочки, литературный перевод которой сделал Владимир Микин. Полная русская версия звучит так: «Мышь одна, а может — две Бегали у нас в траве. Я одну за хвост поймал, — Поварятам показал. Поварята говорят: «Их сырыми не едят! Замочи ее пока Ты в стакане молока — Мы для бабушки Марго Приготовим эскарго!» (Эскарго — блюдо из улиток) В оригинале же текст таков: Une souris verte Qui courait dans l'herbe Je l'attrape par la queue, Je la montre; ces messieurs Ces messieurs me disent: «Trempez-la dans l'eau, Ca fera un escargot Tout chaud.»