Башня Старка, Нью Йорк, наши дни.
Затянувшееся молчание прервал Тони: — Слушай, Тор, а твой братец случаем на Землю до всех этих событий с кубиком не наведывался? — Возможно, и бывал, но вряд ли на столь долгий срок, чтобы прожить целую жизнь. Да и Мидгард он презирал всей душой… — Ну… сколько Кингу там было на момент исчезновения, лет тридцать? В 1913-м он родился, Пятница? — Предположительно, мистер Старк. Паспортную систему тогда еще не ввели, и регистрация населения велась из рук вон плохо, и данные можно было легко сфальсифицировать. Это легко заметить, если рассматривать период с 1932 по 1933 годы, тогда при высокой детской и общей смертности от голода... — Неважно, Пятница. В любом случае, не такой уж большой срок. По асгардским меркам. Ну, и учитывая проблемы с регистрацией, опять же, по сути, он мог просто появиться там, назваться этим Кингом и позажигать лет пять-десять… — В качестве кого? Шута? Локи, король Йотунхейма, принц Асгарда — и вдруг развлекает простых смертных? — Кого? Последователя Зевса Громовержца, к примеру. Мужик в свое время себе ни в чем и ни в ком не отказывал, а фантазия у него была, надо сказать, дай бог каждому. Детишек по всей земле настрогал столько, что на небольшой городок хватило бы. А ведь тоже небожитель, Владыка Олимпа, Повелитель небес и прочая. И, кстати, чтоб ты знал, девушки любят знаменитостей. На этой фразе Тони Тор завис. — А… при чем тут девушки? — Оу… так Локи у нас из другой лиги? Хотя Зевс вроде тоже не брезговал… — В смысле? — Локи нравились нежные мальчики? Или брутальные красавцы-воины, м? — Тони выразительно подвигал бровями. Стив на это изобразил движение рука-лицо и уже хотел что-то сказать, как отмер Тор. — А какая разница? Вот тут уже подвис даже Тони. — Локи проводил время и с теми и с другими, — продолжил Тор. — Какая разница, если приязнь взаимна? — То есть в Асгарде однополые отношения были нормой? — заинтересованно спросил Старк. — А у вас нет? Но Стивен же… — Ну, еще каких-то двадцать-тридцать лет назад, скажем так, народ трепетную любовь Капитана к своему другу и боевому товарищу не одобрил бы. И никакие заслуги перед отечеством не помогли бы. В тысяча девятьсот пятьдесят втором в Англии самому Тьюрингу предложили на выбор тюрьму или химическую кастрацию за любовь не к тому полу. Он согласился на кастрацию, а потом просто покончил с собой. А кое-где, например, в Саудовской Аравии, за подобное и сейчас вполне могут и убить. — В тех же сороковых годах в армии нас обоих бы отдали под трибунал, если бы узнали. Причем мы бы потом даже работу нормальную не смогли бы найти. Законы против содомии тогда действовали по всей территории штатов, — мрачно добавил Баки. — Это все, конечно, очень познавательно, — вмешалась Романова, — но, позвольте спросить, с чего вы вообще взяли, что это Локи? Не спорю, похож. И? — Наташа права. Есть даже теория, что у каждого человека на земле существует минимум семь двойников. Разделенных пространством и временем, но чисто теоретически… — Беннер обвел глазами присутствующих и добавил. — Вероятность наличия двойника больше, чем у воскрешения Локи из мертвых, да еще каким-то неведомым образом появившегося в прошлом. Да даже у теории Тони с секс-туризмом больше шансов. — Он уже воскресал. — Начнем с того, что он и не умирал до этого по-настоящему, — парировал Тони Тору. — Я должен убедиться. — Как?! — Стрендж поможет. — Забудь. Он не согласится. “Нельзя менять прошлое...бла, бла, бла...” Вот увидишь, именно так он и скажет. А потом уйдет через портал обратно в свой тибетский монастырь по-английски, не прощаясь. — А мы и не собираемся менять прошлое, верно, Тор? Уговорим. — Серьезно, Стив? — ошарашенно посмотрел на Роджерса Тони. — Погоди, а тебе-то это вообще зачем? Теперь с удивлением смотрели на внезапно оживившегося Роджерса уже все, даже Баки. — Стиви? — Бак, ты помнишь тот плед, который мы получили той зимой, когда я загремел в больницу с воспалением легких? Вместе с громадной корзиной еды, которой весь дом можно было накормить, а не то что двух тощих подростков? Барнс хмуро кивнул. — Там еще какие-то таблетки были, ты после них быстро на поправку пошел. Стив молча поднял с колен и расправил перед глазами Баки… любимый клетчатый плед Тони, который Роджерс приватизировал едва ли не с первых их совместных посиделок. А потом продолжил: — Так что Стивена мы уговорим. Мы же не собираемся ничего менять, как раз наоборот, повернем историю в нужное русло, раз мы там уже были. — Ты все это время знал? — Нет, — покачал головой Стив. — Хотя как увидел плед в первый раз, подумал: “Бывают же такие совпадения!” А когда ты на прошлой неделе уголок случайно порвал… — пожал плечами Стив, мол, дальше сам знаешь. — Тогда еще в магазин нужно будет по дороге заехать, — мгновенно переключился в рабочий режим Баки. — И в аптеку. Только я не знаю, что это были за таблетки. — На месте разберемся. И эти двое, не переставая обсуждать список покупок, покинули гостиную под гробовое молчание остальных. — Это что сейчас было? — отмер Беннер. — Кажется, ты только что лишился пледа, Тони. — Да я его лишился в первый приход этих двоих сюда, — махнул рукой Тони на замечание Наташи. — Меня больше другое интересует: они что, и правда собираются с Тором в прошлое... чтобы найти Локи? — Похоже на то. Хотя вряд ли они туда ради этого Короля Кантри собрались. — Все равно не понимаю. Тор, ну вот найдешь ты его, и? Так просто заявишься к нему и скажешь: “Здравствуй, Локи, я твой брат! Пошли со мной назад в будущее, а то мир со вселенной спасать некому”? А если Беннер прав, и это не он? Да тебя сразу в дурку упекут. — Тони… ты не понимаешь… — Да все я понимаю, — вздохнул Старк, нервным движением массируя переносицу, а потом хлопнул в ладоши и снова заговорил: — Так, Пятница! — Да, сэр? — Собери всю доступную информацию по этому Кингу, вплоть до случайного попадания в кадр и воспоминаний соседей, светских сплетен и газетных статей. Все, что найдешь в документах того времени, включая биографии. И придумай этим троим прид… путешественникам во времени сносную легенду. Или еще кто собрался поиграть в ролевую под названием “Назад в будущее”? Остальные молча покачали головами. — Отлично. Хоть это радует. — Это займет некоторое время, мистер Старк. — А мы пока никуда и не торопимся, Пятница. Затем окинул Тора взглядом и добавил: — Вам бы еще одежду сменить. — А что не так с одеждой? — непонимающе оглядел себя Тор. — Обычная, земная. — Пятница? — обратился к ИИ Тони, закатив глаза. — В 30-40-е годы застежка-молния уже существовала, однако широко не применялась из-за неудобства конструкции и дороговизны производства. Футболки также использовались исключительно в армии в качестве нижнего белья для солдат. В качестве верхнего, самостоятельного предмета одежды они стали применяться определенными слоями населения и представителями неформальной молодежи лишь в 50-х годах, на фоне выхода кинодрамы “Трамвай “Желание”, где главный герой предпочитал подобный вид одежды. Принты же появились и вовсе в 60-х годах. Кроссовки… — Я понял, Пятница, не продолжай… — Я бы посоветовал магазин винтажной одежды, но не уверен, что там будут ваши размеры. В крайнем случае можно сшить на заказ, хотя бы один комплект. Остальное, если вдруг надумаете там задержаться, можно будет и на месте приобрести. Думаю, несколько дней задержки погоды не сделают, зато кипиш не устроите своим фееричным появлением, как с тобой уже было, когда ты молот свой приперся искать. Там за вами ЩИТ подтереть следы уже не сможет. Кстати, с деньгами из двадцать первого века туда тоже не стоит соваться. Лучше иметь с собой что-то из ювелирки, там уже продать все скупщику. Ну, или заработать, опять же, можно, если хотите попутешествовать в режиме “полного погружения”. Хотя с работой в тот период вроде было все более чем печально. — Безработица до 23,6%, мистер Старк. Это пиковое официальное значение на 1932 год. — Спасибо, Пятница, — Тони порой казалось, что он сделал ИИ слишком самостоятельной и инициативной. Эволюционирует еще до очередного Альтрона... — В общем, раз уж делать, то делать как следует… Отправитесь без подготовки — дров наломаете. Пусть даже для Роджерса и Барнса это время знакомо, но сколько лет прошло? Оба уже настолько адаптировались к современной жизни, что могут и не вспомнить сразу голодные и холодные молодые годы. К хорошему вообще быстро привыкаешь. Так что будем считать это очередной операцией Мстителей.Монтгомери, штат Алабама, октябрь 1933 года.
— Эй, парень! Эй, ты в порядке, парень? Давай же, очнись уже, дружок, ну… Эк тебя приложило-то! Хриплый голос говорившего с трудом проникал в сознание, вызывая волну боли в гудящей голове. Кажется, его тормошили, пытались поднять… Кое-как ему удалось открыть глаза, однако он тут же резко зажмурился и отвернул голову. Яркий свет слепил и причинял дополнительную боль. Попытка разделить пересохшие губы и сказать хоть что-нибудь также не увенчалась успехом. Горло издало лишь сиплый стон. — Вставай, парнишка, чай не лето на дворе! Да что ж ты будешь делать… Ну не бросать же тебя, бедолагу, а сам я тебя и поднять-то не сумею. Погоди, сейчас Орсона на подмогу кликну, ты уж извини, сам не справлюсь. Потерпи еще чуток. Он даже почувствовал что-то вроде облегчения, когда его, наконец, оставили в покое. Впрочем, навалившиеся вновь темнота, тишина и холод вскоре стали причинять дискомфорт. Захотелось, чтобы тот человек, мужчина, вернулся. А тот, как назло, обратно не торопился. Пустота снаружи, пустота внутри… и ни малейшей мысли, где он. И вообще, он — это кто? Дальнейшее развитие мысли было прервано звуком шагов и голосами. — Матерь божья! Кто ж его так? — Да кабы я знал. Нашел таким вот, не бросать же, молодой ведь, видно, что не из бродяг. Напали на него, может. Или набарагозил от души, подрался с кем. Так не пятница ж вроде вчера была, а среда. Кто ж среди недели гулянки устраивает? — И что делать теперь? Ему в больницу бы надо… — На какие барыши? У него денег нет, проверил уже. Говорю ж, напали на парнишку да ограбили, ладно живой. И потом, будто не знаешь, кого в первую очередь и загребут за это, если мы в больницу или к полицейским с ним сунемся. Даже разбираться не станут. Давай оттащим его ко мне, там придет в себя, видно будет. — И охота тебе возиться с этим белячком, Ти-Тот… Думаешь, благодарен будет? Держи карман шире, дождешься от них, как же. — Хорош языком молоть, как баба. Тащи давай, ты с той стороны, я с этой. Кажется, от резкой смены положения тела его сознание снова отключилось. Пришел в себя он в очередной раз от невыносимой жары — тело по ощущениям было укутано сразу в несколько одеял. Вновь попробовал открыть глаза. В темном помещении сумел рассмотреть слабо светящийся огонек от свечи, стоявшей на столе чуть в стороне от того места, где он лежал. За столом сидел темнокожий полноватый мужчина с ярко выделяющимися на черных как смоль коротких волосах прядями седины. Тот что-то строгал ножом из деревянного бруска размером с ладонь, напевая при этом какую-то замысловатую мелодию. Словно почувствовав на себе чужой взгляд, мужчина обернулся к нему и хмыкнул. — Очнулся, наконец, парень? Понимаешь меня? Он кивнул, даже не пытаясь выдавить хоть слово саднящим горлом. — Вот и хорошо, вот и ладно, — засуетился с улыбкой мужчина. — Тут хозяйка моя, миссис Фармер, бульон тебе принесла, самое оно в твоем состоянии. Вкусный, я немного попробовал, а то ведь и сам с тобой давно ничего не ел, не в обиде, а, парниш? Почти сутки за тобой гляжу. Давай я тебя напою, а то сам ты слабый, как кутенок новорожденный… Вкус у бульона был странным и не слишком приятным на его вкус, каким-то сладковатым. Но его желудок, похоже, был рад даже такой пище. После он кое-как справил нужду в стоящее рядом с кроватью ведро, все так же с помощью мужчины, а затем снова лег в постель. — Раз ты пришел в себя, то я тебя оставлю ненадолго, — мужчина уже было вышел за дверь, прихватив с собой металлическую фляжку и старую потрепанную гитару, но затем вдруг неожиданно обернулся. — Ох, совсем забыл. Я Руфус. Руфус Пайн. Твоего имени пока не спрашиваю, сможешь нормально говорить, тогда и познакомимся. Ты пока отдыхай, выздоравливай, тебя здесь никто не тронет. Руфус вернулся лишь к утру, принявшись сразу кружить над ним, как наседка над цыпленком. После большую часть дня он проспал, а вечером снова ушел. Так продолжалось несколько дней, в комнату Руфуса никто, кроме него не заходил, хотя по звукам, доносившийся из-за двери, можно было понять, что в доме живет еще несколько человек. Сам найденыш, как его с улыбкой начал называть Руфус, стал чувствовать себя намного лучше и уже мог самостоятельно вставать и понемногу двигаться по комнате. Но вот память все не желала возвращаться. В один из вечеров он решил поговорить, наконец, со своим спасителем, тем более что тот в кои-то веки, похоже, решил остаться дома. — Руфус, — голос был все еще немного хриплым, но дискомфорта при попытках говорить уже не ощущалось. — Мы можем поговорить? — О, найденыш, заговорил, наконец. Не болит горло-то? — Все хорошо, Руфус. Я очень благодарен за твою помощь. Но я не об этом хотел поговорить. Когда ты меня нашел, у меня были какие-нибудь вещи? Где, кстати, ты меня обнаружил? — Да в паре кварталов отсюда, на границе района нашего. Как раз с заработков возвращался, а тут ты в канаве. Поначалу думал, не живой вовсе. А вещей кроме одежды не было никаких. Так как тебя величать-то, парень? Откуда ты такой взялся-то, да еще в нашем районе? — В том-то и дело, Руфус. Я не знаю. Не помню ничего, даже имя свое забыл. Кто, откуда… ничего. — Да-а-а… — почесал голову Пайн. — Дела… Видать, крепко ты головой приложился, слышал, бывает такое. Ну хоть дурачком не стал, и то хлеб. Обмозговать надо бы. Ты не думай, я тебя не гоню, оставайся, пока нужно. Но здесь тебе тоже не место. Можно попробовать у полиции узнать, не ищет ли тебя кто. Но туда тебе лучше самому идти. Я покажу куда. Они меня, конечно, знают хорошо, но мало ли… береженого бог бережет. После они еще долго говорили, Руфус рассказывал про местную жизнь, что знал сам. А на следующий день с утра Руфус вывел его на улицу. Их жилищем оказался двухэтажный старый деревянный дом, огороженный покосившимся редким забором со скрипучей калиткой. И его еще можно было назвать самым приличным в той череде построек, которую успел рассмотреть найденыш по дороге в центр города. А еще за все время, что они шли по улице, им не встретилось ни одного белого. Все редкие в этот час прохожие — в основном женщины и босоногая ребятня — были темнокожими, как Руфус. И большая часть встреченных глядела на пришлого настороженно. Но картина резко поменялась, стоило им переступить какую-то невидимую черту. Грязные тротуары бедных кварталов сменились чистыми спокойными улочками пригорода, а затем — шумными и суетными центральными. И теперь уже настороженные и даже брезгливые взгляды вызывал сам Руфус. Впрочем, вид найденыша тоже едва ли вызывал у прохожих доверие. Из вчерашнего разговора с Руфусом он уже знал, что находятся они в Америке, в городе Монтгомери, штат Алабама. Город достаточно крупный для южного, как объяснил Пайн, но в последние несколько лет многие предпочли перебраться на север, спасаясь от безработицы, вызванной кризисом. Причем уезжали все, независимо от цвета кожи. Из белых особенно пострадали фермеры и те, кто успел взять кредит на покупку дома. Впрочем, и обычный люд без работы и с перспективой подохнуть от голода снимался с насиженных мест целыми семьями. Было ли им лучше в и без того переполненных промышленных городах — неизвестно, мало кто из уезжающих возвращался назад — но поток мигрантов не иссякал. Впрочем, кто-то приезжал и в Монтгомери, но в основном это были все те же бродяги и бездомные в поисках места, где они могли бы осесть. И это не слишком радовало оставшихся старожилов. Наконец они добрались до местного отделения полиции. — Дальше сам. Я подожду здесь неподалеку, за углом. Увы, в полицейском участке выяснить тоже ничего не удалось. Нет, хоть к нему и отнеслись настороженно, но выслушали и даже проверили сводки на предмет поиска пропавших со схожими с его внешностью приметами. Таких попросту не было. Там же, кстати, он смог, наконец, увидеть себя сам. В огромном, в полный рост, зеркале отражался высокий, худощавого телосложения, сероглазый мужчина с длинными, до плеч, темными волосами. Его можно было бы даже назвать красивым, если бы не общий неухоженный вид и синяки и ссадины, расцветившие бледную, без следа загара, кожу. Да и одежда с чужого плеча шарма не добавляла. Руфус в ответ на его рассказ о посещении участка лишь ободряюще похлопал найденыша по плечу, и они направились обратно к дому Пайна. Вообще, по словам Руфуса, дом принадлежал той самой миссис Абигейл Фармер, а он лишь снимал у нее одну из комнат. Когда-то здесь жила большая семья, но в какой-то момент умер муж Абигейл, лично этот дом построивший. А потом, в первую мировую, погибли и оба сына. В живых из всех детей осталась лишь дочь Эбони, но она вместе с мужем и детьми года два назад уехала на север. С тех пор Абигейл о ней ничего не слышала. Старушка осталась одна и, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, рукодельничала и сдавала свободные комнаты. Кстати, тот самый бульон, которым сердобольная старушка поделилась в первый день пребывания мужчины в ее доме, был из голубей. Местная детвора иногда приносила ей всякую пойманную ими мелкую живность в обмен на пару центов или что-нибудь из уже готовой еды. Здесь каждый выживал как мог. Именно поэтому ему было стыдно и дальше сидеть на шее у Руфуса, но что делать дальше, мужчина представлял смутно. Своими мыслями на эту тему он и поделился по дороге с Пайном. — Да не кипишуй ты, найденыш! Разберемся. Говорю же, не гоню никуда. Абигейл тоже не против лишнего жильца, а деньги… Найдем мы тебе какую-нибудь работенку, хоть на первое время. Ты парень молодой, крепкий. Окончательно оклемаешься и можно попробовать тебя пристроить, да хотя бы в порт. На фабрики сейчас соваться бесполезно — они и так недавно опять рабочих поувольняли, а оставшимся часы сократили. И, кстати… раз уж про тебя ничего так и не удалось узнать, надо бы тебе имя, что ли, придумать. А то негоже без имени. Слышал поговорку, как корабль назовешь, так он и поплывет? А ты парень видный, и явно не из этих мест. Ни говором, ни внешностью на здешних не похож. Чувствуется в тебе что-то… Точно! Будешь Кингом! Глядишь, с таким именем и правда выбьешься повыше, коль даже не вспомнишь ничего. Кинг Уильямс! — Почему Уильямс? — Ага, значит, против Кинга нет возражений? — хитро улыбнулся Руфус. — Так нашел я тебя на улице Уильямса! Ну как? Новоявленный Кинг улыбнулся в ответ и пожал плечами. — Мне нравится. Все лучше, чем найденыш. Руфус в ответ расхохотался и хлопнул мужчину по плечу. А Кингу сразу стало легче дышать. Пусть у него не было прошлого, но с появлением имени в его жизни будто появилась хоть какая-то определенность, что-то по-настоящему свое.