Научи меня любить

— Стив, — Джеймс окликнул друга, застав его в его комнате за сборами перед очередным полетом в Америку. — Да? — Капитан обернулся, поспешно закидывая на плечо небольшой рюкзак. — Ты знал? — с момента неожиданного признания Сэма прошло уже около недели, а Баки решился спросить об этом Роджерса только сейчас. — Да, — Стив улыбнулся своей мягкой улыбкой, — Связь двух соулмейтов — личное дело, не хотел встревать… К тому же, я доверяю Сэму. — Ясно, — отвечал Джеймс, — Ты в Нью-Йорк? — Ненадолго, надо кое-кого прихватить на обратном пути. — Смотри не попадись полиции, герой-любовник, — усмехнулся Джеймс и после короткого кивка Роджерса поспешил уйти к себе — странная тоска и неясные сомнения снова в который раз одолевали его. Собственная комната встретила Барнса неприветливой полутенью и легким беспорядком, его взгляд упал на мятую фиолетовую футболку Сэма в приоткрытом шкафу — он украл ее у законного владельца при первом удобном случае и оставил у себя, сам не зная, зачем. Его любимого одеяла на кровати не было — оно осталось у Уилсона… Джеймс искренне благодарил судьбу за такого соулмейта, как Сэм и искренне наслаждался каждой минутой, проведенной с ним рядом. Ему очень хотелось верить, что Сокол сказал ему правду — что скрыл от него их связь, чтобы не напугать, не вызвать неприязнь, но… Что если Сэм сомневался в том, нужен ли ему соулмейт вроде Джеймса, бывший убийца, калека с изувеченным сознанием? Что если Уилсон не решался ничего ему сказать, так как хотел от него отказаться? В любом случае Баки понимал, что не имеет права осуждать Сэма — тот уже трижды едва не погиб от его руки. Кроме того, Барнс не знал, сможет ли он когда-нибудь по-настоящему почувствовать связь со своим человеком. — Эй, отморозок! Идешь на тренировку? — крикнул из коридора Сэм, и Баки, ощутив, как пропустило удар его сердце, вышел к своему соулмейту сразу же, получая возможность снова на несколько часов раствориться в своем обретенном счастье и забыть обо всех своих тревогах. *** Джеймс открыл глаза и вдруг увидел над собой безоблачное голубое небо, а вокруг — густой, зеленеющий лес, переполненный звуками пробуждающейся природы. Он почувствовал, как пробирается в душу липкий страх — он не мог заставить себя вспомнить, где он и как здесь оказался, не понимал, как ушел из дома и что делал все это время. Попытавшись подняться, он едва не упал с дерева, на ветке которого, как оказалось, задремал — его спасла лишь скорость реакции суперсолдата. Коснувшись своей щеки, покрытой легкой щетиной, он осознал, что не брился около двух суток — от одной мысли о том, что он мог натворить за это время, становилось жутко. Ловко цепляясь за ветви дерева, Баки взобрался выше и сразу увидел в нескольких километрах шпили изящных небоскребов столицы, возвышавшиеся над лесом. Джеймс уже собирался соскочить с дерева и направиться в королевский дворец, когда до него донеслись обрывки разговора, и он прислушался, замерев среди узловатых веток. Он не сумел разобрать слов, но опознал голос Старка, недавно прибывшего в Ваканду вместе со своим соулмейтом — и соскользнул с дерева, направившись на голос. — Сэм был бы против… — донеслось до него несколько слов, сказанных, видимо, Стивом. — Не будь ребенком. Сэм уже пару дней как молчит, — с раздражением бросил Тони в ответ, — Ждешь, пока твой дружок ворвется к нам ночью и зарежет обоих? Не дождешься. Я этого не позволю. Не заморозишь его — привезу сюда пару костюмов. — Не говори так. Он… — голоса звучали все громче по мере приближения Баки к говорившим. — Он себя не контролирует! Уилсон уже расплатился за свою наив… В ту же самую секунду Джеймс выбежал на узкую тропинку, прерывая разговор, и застыл в нескольких шагах от Стива и Тони, заставив Старка отшатнуться и закрыть лицевую пластину брони. — Баки? — настороженно спросил Капитан, одним плавным движением снимая щит с креплений за спиной и непроизвольно прикрывая Тони собственным телом. Обе репульсорные перчатки Железного Человека уже предостерегающе гудели, направленные на Джеймса. — Я… Стив, помнишь, ты не хотел… Искать замену своему соулмейту, ты верил, что твой человек найдется, хотя на твоем теле ничего не было, — торопливо проговорил Барнс, пытаясь сообразить, что именно нужно сказать Роджерсу, чтобы добиться его доверия, — У Старка на плече есть три шрамика, которые ты оставил на себе сам. Баки не сводил взгляда со Стива — тот сомневался, стоя неподвижно, готовый в любую секунду атаковать Зимнего Солдата. — Он не опасен, — наконец произнес Роджерс, обращаясь к Тони, и убрал за спину щит. Старк опустил руки, сбивая прицел репульсоров, однако лицевую пластину так и не поднял. — Что произошло? — спросил Джеймс, — Где Сэм? — Он… Во дворце. В лаборатории, — ответил Стив прежде, чем его соулмейт успел вставить слово. Сэм и вправду оказался в столице, в мастерской принцессы Шури. Его не решались вывести из комы — опасались, что не справится организм. В ту минуту, когда Джеймс увидел на больничной койке безжизненное тело своего соулмейта, внутри него что-то дрогнуло и будто оборвалось, причиняя невыносимую боль, ломающую изнутри ребра. От одной мысль о том, что Сэм мог умереть, что находился на волосок от смерти, его сердце будто разрывалось надвое. Он остался рядом с Уилсоном и просидел возле него всю ночь, сжимая его запястье в живой ладони и механически, словно часы, отсчитывая пульс. Принцесса говорила с ним, кажется, даже пыталась накормить, но он не двигался и не сводил взгляда с лица Сэма, продолжая считать, бессменный часовой на своем посту — боль была слишком сильна, а страх потерять нить кардиограммы медленно подтачивал сознание, сводя с ума с каждой секундой. Окойе говорила, что Солдат неожиданно появился среди бела дня, а Уилсон перехватил его на выходе из здания, чтобы удержать — и получил две пули и обрывки углепластика вместо новых крыльев… Оставив Сокола умирать, Зимний незаметно выскользнул из дворца и исчез в лесах, где ему удавалось два дня успешно скрываться от преследования. А сам Джеймс не помнил о той ночи ровным счетом ничего. На следующий день к ним спустился Стив. Он звал Баки с собой, но тот уйти не решился. Каждая секунда казалась вечностью, его новый мир, так осторожно выстроенный им и Сэмом на руинах старого, разрушенного и зараженного, рассыпался в прах с невероятной быстротой. А ночью, когда Барнс задремал, случайно выпустив руку своего человека, вдруг вернулись воспоминания. Образы, отрывки… …Сокол стоит перед ним, смотрит в глаза — крылья сложены, пистолет в его руке направлен на Джеймса, он говорит что-то спокойным, уверенным голосом… …Крыло легко рвется под его руками, словно бумажное, оглушительно трещит углепластик, Сэм пытается отбиться от него… …Он вырывает пистолет из чужой руки, почти не задумываясь, снимает с предохранителя, отстраняется от противника, выстрел, второй — Сэм падает на пол, по зеленой футболке растекается бурое, уродливое кровавое пятно… Джеймс очнулся с криком, в холодном поту, судорожно дернулся вперед, упал — и вдруг заметил, что сломал стул, на котором сидел — а напротив него все так же бежали на черном экране одна за одной ниточки кардиограммы, все так же лежал на кушетке Сэм. В лаборатории было темно и тихо, лишь гудели за толстым стеклом груженные вибраниумом вагонетки. Баки снова посмотрел на сломанный стул — уродливо смятый, словно оплавленный пластик, согнутая, безнадежно испорченная металлическая ножка. Опасный. Орудие. Убийца. Он вдруг почувствовал, что не может больше позволить себе оставаться здесь, наедине с Сэмом, не может больше находиться рядом, подвергая его жизнь опасности… Он не помнил, сколько времени провел в темноте и одиночестве в собственной комнате. Внезапно появившиеся голоса в голове шептались, переговаривались, шипели ему что-то жуткое, пробирающее до костей, перед глазами стояло то безжизненное лицо его родного человека, то голые, грязные стены какой-то базы, заляпанные багровыми пятнами… Сломанный. Бесчувственный. Недостойный. Недостойный иметь соулмейта, а особенно такого, как Сэм. — Баки? — он не сразу услышал лёгкий стук в дверь. Стив, такой родной и знакомый, понимающий… Стив, который несколько лет назад стал очередной жертвой его гнева. Его объятия были живыми и слегка неуклюжими — Джеймс смахнул слезы и уткнулся в его плечо, наслаждаясь лишней секундой надежности и тепла чужого тела. — Я так больше не могу, Стив. Не могу позволить себе быть с ним рядом, — шепнул Баки ему в плечо, — Я опасен. — Ты знаешь, что ты не виноват, — возразил Кэп, — я уверен, что Сэм все поймет. — Он поймет, — кивнул Джеймс, — Опять примет, опять оставит при себе… А потом опять появится Солдат. И так будет продолжаться до тех пор, пока… Пока Сэм не погибнет. Но тогда будет поздно. Я не могу быть с ним рядом. — Но ты ведь любишь его. — Люблю. Поэтому выберу криокамеру, — твердо произнес Джеймс. — Его будут выводить из комы через, — Стив посмотрел на часы, — Десять минут. Идешь? Баки кивнул и последовал за ним. И только тогда Стив заметил, что на нем чужая фиолетовая футболка с разорванным воротником. Благодаря вакандским технологиям и уровню медицины, Сэм очнулся практически здоровым человеком — лишь небольшие шрамики напоминали о двух опаснейших пулевых ранениях. Но никому не хотелось думать, что случилось бы с Уилсоном, если бы он получил эти повреждения вдали от Ваканды. Сокол просто открыл глаза, словно ложился на часок вздремнуть, снял кислородную маску и хрипловатым голосом спросил о том, удалось ли отыскать Джеймса. Баки уговорил Сэма разрешить ему лечь в криокамеру, но Уилсон настоял на том, чтобы ночь перед заморозкой они провели вместе. Где-то в первом часу Сокол неожиданно обнаружил в шкафу Барнса черную подводку, которую Стив тайком привез для него из Америки. Джеймс лишь прикрывал глаза, откидываясь на спинку стула, позволяя Сэму наносить темные тени на нежную кожу вокруг глаз, ощущая его мягкие, нежные касания, теплоту его пальцев… Получилось гораздо приятней и красивее, чем боевой окрас Зимнего Солдата, а напоследок Сэм мазнул темной краской кончик его носа. — Не хочу, чтобы ты проходил через это снова, — тихо сказал Уилсон, разрисовывая оставшейся на пальцах подводкой основание шеи Барнса, — Боишься? — Немного, — отвечал Баки, — Это было… Далеко не самым страшным. — Понимаю, — Сэм невесомо поцеловал его в плечо. — Ты дождешься меня? — вопрос вырвался у него неожиданно, даже против его воли. — Конечно. Я же люблю тебя, Джейми. Люблю с чертова первого взгляда. Ладони Сэма лежали на его плечах, Баки посмотрел прямо в темные глаза напротив — и с какой-то небывалой легкостью позволил себе поверить в слова своего человека. А наутро Джеймс сделал последний вдох и затих за толстым стеклом капсулы криокамеры. По его бледному, будто обескровленному лицу прямо на глазах Сэма расползлись тонкие, блестящие паутинки изморози. — Спокойных снов, солдатик, — проговорил Уилсон, коснувшись холодного стекла.