Эпилог

Когда Джорджа наконец отпускают из Мунго, за ним приходит Фред. Они хотят вернуться в Косой переулок — Фред хочет. Джордж хочет вернуться в Нору, но не спорит. В квартирке над магазином тихо и нет людей — именно это и нужно Джорджу. Он любит свою семью и любит свой дом, но находиться в окружении людей постоянно ему тяжело. Фред же надеется, что все вернется на круги своя. Они снова будут жить как раньше и вместе работать. Джордж слишком любит его, чтобы разубеждать. Ему придется сделать это, но только не сейчас, когда Фред так крепко обнимает его и говорит еще громче, чем обычно, и он так взбудоражен и все пытается растормошить Джорджа. — Мы идем домой! — радостно говорит он, закидывая руку на плечо брату. Разговор с Биллом забыт; все забыто. Есть только он, есть только Джордж — и они снова вдвоем против всего мира, и он сможет помочь Джо, сможет вытащить его. Джорджу тяжело трансгрессировать, но возвращаться через камин в Дырявый котел он совсем не хочет. Фред берет его за руку и направляет. С легким хлопком они заваливаются на крыльцо магазинчика. Джорджа тошнит, и он хватается за Фреда, пытаясь удержаться на ногах. Не получается, и он тяжело плюхается на ступеньки, утягивая за собой Фреда. Сидят долго, пока Джордж не встает наконец и не входит в магазин. — Мы дома! — возвещает Фред, когда они поднимаются в квартирку и усаживаются за кухонный стол. Джорджа раздражает, что Фред называет это место «домом». Это был их дом когда-то, Джордж сам верил в это, но только не сейчас. Сейчас Джорджу плохо здесь, и стены давят, и дышать совсем нечем. Фред пытается что-нибудь приготовить, Джордж сидит, уткнувшись в ладони. Ему нужно что-то исправить, но он не может понять, что именно. — Давай вернемся в Нору. Кажется, у Фреда что-то разбивается. — Что? — он поворачивается, и Джордж впервые замечает, какие у брата злые глаза. — Ничего, извини, — Джорджу очень хочется уйти отсюда, но он не испытывает судьбу. Фред не тронет его, но эта злость в его глазах пугает. Пугает слишком сильно, чтобы продолжать настаивать. Фред отворачивается. Джо знает — тот больше не спросит его ни о чем. Джордж не потерян для Фреда — никогда не будет — но что-то между ними ломается со страшным треском, и Джордж не знает, как это остановить. *** Ночью Джорджу становится еще хуже. Они спят на соседних кроватях, сдвинув их почти вплотную, как в детстве, и Джордж даже в темноте может разглядеть очертания брата. Фред спит на спине, отвернувшись, и Джордж никак не может видеть его лица. Зато видит волосы, растрепавшиеся по подушке, и руку, кажущуюся слишком белой в темноте. Она свисает с кровати, как неживая, и Джорджа мгновенно прошибает пот. Ему хочется разбудить Фреда, попросить прощения за все, что он говорил, за то, как вел себя, попытаться объяснить свои поступки. Но одергивает себя — Фред не поймет, ради чего его будят посреди ночи. Они так давно не говорили друг с другом. На Джорджа вдруг обрушивается осознание: он потерял Фреда. Все равно потерял. Фред жив, но это не Фред. Глупости. Всего лишь Джордж — это не Джордж. Вот что изменилось. Джордж засыпает в конце концов и снова видит похороны. На этот раз Фред не умирает — он садится в гробу, лицо так близко к лицу Джорджа, почему — черт его знает, а Джордж не черт, он не знает. Лицо Фреда белое-белое, глаза впалые, и он близко, слишком близко, а Джордж не может отвернуться, не может даже пошевелиться. Фред открывает рот и смеется — и глаза у него злые-злые, и эта злость захватывает Джорджа, и он умирает. Он не умирает, конечно. Распахивает глаза, видит лишь темноту, поворачивается — и утыкается в раскрытые глаза живого Фреда. Он не может даже закричать, его словно парализовало. Наверное, Фред замечает страх в глазах брата и протягивает руки вперед. — Все в порядке, — шепчет он, — это же я, Фред. Там тоже был Фред, думает Джордж. Может, говорит это вслух. Фред не злится. Он переживает — Джордж чувствует это — просто Фред совсем не знает, что делать. Он заставляет Джорджа сесть на кровати и крепко обнимает его, дыша прямо в ухо. — Я дышу, значит, я жив, — Джордж чувствует, как Фред улыбается, — все хорошо, все хорошо. Джордж высвобождается из его объятий, идет на кухню. Фред зажигает свет и идет следом. До рассвета остается несколько часов. Фреду хочется, чтобы в жизни тоже начало светать. Они пьют обжигающий чай. Джордж предпочел бы огневиски, Фред — тоже. Но они допили последнюю бутылку перед битвой за Хогвартс, а сейчас ночь, и даже Том не поймет их, если они ворвутся в его паб так поздно. Молчат. Фред замечает капли пота на лбу у Джорджа и его слегка сбившееся дыхание. Джордж чувствует острое желание поговорить с братом, и, наверное, это — самый подходящий момент. — Прости, — на выдохе, — я веду себя ненормально. Ненормально, кивает Фред. Не «неправильно» — ведь что такое «правильно», кто знает, — но действительно «ненормально». Не так, как обычно. Но ведь и жизнь их не такая, как обычно. — Это пройдет, — говорит Фред. И верит в это, верит в это так искренне и сильно, что Джордж начинает верить тоже. Фред не говорит: «я понимаю». Конечно, он понимает. Это же Фред и это же Джордж. Они понимают друг друга. *** Раньше Фреду не снились кошмары. Даже после битвы, даже когда Джордж не приходил в себя, даже когда он очнулся и сходил с ума, думая, что Фред мертв. Нет, Фред спит как убитый — он сильно устает и мало думает, и, наверное, это спасает его разум. А может, он просто забывает свои сны. Но в ту ночь он впервые сталкивается с кошмарами. Когда они с Джо решают вернуться в кровати, до рассвета остается всего ничего. Фред не может уснуть, пока не дожидается наконец размеренного дыхания брата, провалившегося в сон. Все хорошо, говорит он себе, все будет хорошо. В его сне умирает Перси. Закрывает его собой вместо Джорджа и оказывается под завалами. Фред пытается разгрести руками камни, чтобы добраться до тела брата, но только рассекает ладони в кровь. Камни тяжелые, и голова Фреда — тяжелая, и ему хочется кричать, но он не может издать ни звука. Перси смотрит прямо перед собой, его губы крепко сжаты, но глаза такие пустые-пустые-пустые, что Фред пугается до чертиков. Он пытается дотронуться до Перси и кричит: «Нет, нет, нет», — но никак не может дотянуться, а глаза Перси пустые, и Фреду кажется, что он тонет в этой пустоте. Он просыпается с судорожным вздохом и все никак не может прийти в себя. Прислушивается — Джордж дышит спокойно и все еще спит. Фред закрывает глаза руками. Он думает вдруг, что Джордж мог погибнуть. Он правда мог погибнуть, защищая его, Фреда, прикрывая его собой. А еще мог погибнуть Перси. И Рон тоже мог погибнуть. Они все были там, совсем рядом, слишком близко. И Джинни могла погибнуть. И Билл с Флер. Гермиона и Гарри. Отец. Мама. Каждый из них мог умереть. Они все могли умереть. Фреду кажется, что ему нечем дышать. Он вскакивает, идет к окну — быстрее, нужен воздух, немного воздуха. От холода из распахнутого окна на мгновение кружится голова, но это то, что помогает. Животный страх немного отступает, и кажется, он снова может дышать. На улице уже совсем светло. Фред смотрит на брата — тот выглядит так спокойно во сне. Он определенно живой: на щеках даже впервые появляется румянец, грудь размеренно поднимается, и иногда он шевелится, словно пытаясь устроиться поудобнее. Все хорошо. Решение приходит мгновенно: набросав записку Джорджу и натянув джинсы, Фред буквально выбегает из магазина. Он ненадолго останавливается, наслаждаясь прохладой. Затем трансгрессирует. *** Из них двоих Фред всегда спал дольше. Это Джордж любил вставать рано, чуть ли не раньше мамы. Они, конечно, всегда вместе спускались к завтраку, но это совсем не означало, что Фред, проснувшись, не мог обнаружить уже полностью одетого Джорджа, с увлечением читающего учебник по трансфигурации. Теперь же Фред вдруг понял, почему брат так любил рано просыпаться — Нора на рассвете была прекрасна. Солнце заливало все вокруг, мягкая прохлада позволяла дышать полной грудью, тишина успокаивала. Фред сам бы не смог объяснить, почему вдруг решил вернуться домой. Но осознав, насколько близко были они к ужасающей катастрофе, он не мог уже спокойно существовать, не убедившись (как бы глупо это ни звучало), что все действительно в порядке. Улыбнувшись, Фред направился к дому. И увидел вдруг Перси. Старший брат сидел на крыльце и курил, потирая лоб. Смотрел он куда-то вдаль и Фреда не замечал. Фред замер, наблюдая за ним. Маггловские сигареты, да еще в руках Перси, потрясли его до глубины души. Дурак, подумал вдруг он, какой же ты дурак, Фред Уизли. Ты потеряешь их всех, если не начнешь думать о ком-то, кроме себя. — Перси.