***
Они покинули Гринвилль на рассвете. Чарльз стал быстро выматываться. С Лоуренсом контактировать он не хотел, не поднимал на него взгляда, шипел, отмахивался, устало вёл за собой. Однако прогресс был — Джону удалось уговорить Чарльза не убивать так любезно согласившегося подбросить их извозчика. Правда последний все-таки остался без денег. — Чарльз, — разбивает тишину Лоуренс, когда они проходили через тихий пригород по пути к интересовавшему их городу. На этот раз они держали путь в сторону Мемфиса. — Я всё ещё настаиваю на том, чтобы эти наручники были с меня сняты. Я так с ума сойду. — Не здесь. Подобный ответ от Ли заставил не поверить своим ушам. Это впервые то, что хотел услышать Лоуренс. Односложное «обойдёшься» или «перехочешь» постоянно были ему ответом. Теперь Джон уже в предвкушении двигался за Ли, который скучающим взглядом оглядывал дом за домом. Полная глушь и отсутствие людского присутствия вынуждали прислушиваться к каждому звуку вокруг. Взгляд зацепился за пустовавший амбар. Лоуренс огляделся и склонил голову в немом вопросе. Они снова останавливаются. Слишком часто для людей, у которых ни на что не хватает времени. По земле ластился туман. Только иногда вдалеке в нём растворялся тусклый огонёк от факелов местных служителей закона. Ли недовольно свёл брови и нырнул в сторону, утащив за собой Лоуренса. От резкого движения металлический стук раздался в воздухе, но амбар встретил их тишиной. Джон скосил глаза на Чарльза, который снял с плеча набранный им за всё время груз. Позволил расслабить себе плечи и запустить пальцы в сальные волосы. Еле заметный жест его руки, и Лоуренс подходит ближе. Он не узнавал Ли. Тот был мрачнее обычного — очередной мучительный кашель заставил его содрогнуться. — Ли?.. — Руки, — командует сухо Чарльз и хватает Джона за запястья. Щелчок и кандалы громко падают на пол, а Ли сразу закрывает рот рукой, пытаясь побороть приступы кашля. — Всё… свободен. Джон не расплывается в улыбке — внутри что-то болезненно вздрогнуло. Потерев раздражённые запястья, ещё долго смотрит на Чарльза, который не поднимал на него глаз. Небольшая бордовая струйка на его губе стирается тыльной стороной ладони и Ли фырчит, размазывая кровь по руке. — Нам осталось немного до Луизианы. Не вовремя ты решил сдаться. — А тебя ебет, когда я сдаться решил? — Ли смотрит как побитый и обречённый щенок. Вдруг делает жадный вдох и тянет руки вверх, прогибаясь в спине и прикрывая глаза. Его заметно лихорадило. — Я в норме. Если ты считаешь иначе, то иди нахер. Ты теперь ко мне не привязан. Я снимаю с тебя поводок. — Ты думаешь, не дойдёшь до Луизианы? На слова Джона Чарльз глухо смеётся. Плечи его вздрогнули, а сам голос хрипел, словно он выкурил пачку дешёвых сигарет. — Поверь, у меня дойти до неё в таком состоянии даже больше шансов, чем у тебя. Джон уставши закатывает глаза и неожиданно падает на стог сена рядом. Тонкий луч солнца проникал в амбар и растекался по полу сквозь просвет между досками в потолке. Чарльз вопросительно выгнул бровь, обессилевший упав около Лоуренса. Пахло прелое сено, смолистый древесный запах щекотал нос. Напряжённое молчание повисло между ними. Только вдалеке кричали разбуженные первыми лучами певчие птицы. А так… тихо… — Ты спрашивал мою цель, — расслабленно начинает Джон таким тоном, будто разговаривал со старым другом, — и ты знаешь, что у меня контракт на одного человека в Луизиане. — Неужто на Гамильтона? — Ли самолюбиво улыбается, на сто процентов уверенный, что попал в яблочко. Лоуренс не торопится. — Я не могу сказать. Это и неважно сейчас. Мне хотелось, чтобы мы дошли до Луизианы вместе. Убили нужных нам людей и разошлись, как в море корабли. Всё. Говорю как на духу. — И в чём смысл?.. — Деньги. У меня их нет, в то время как у тебя есть. Ты довёл бы меня до Луизианы без помех и в нужный срок. Я убил бы двух зайцев сразу, не потратив ничего, — Лоуренс не стал добавлять и того, что хотел прирезать Ли, когда использует его. — Как тебе откровение? — Херня, — фырчит Чарльз и скашивает глаза на поблёскивающие на полу наручники, — я рассчитывал на многоходовочку достойную самого успешного детектива нашего времени. Разочаровал. Джон пожал плечами. Другого ответа он все равно не ожидал. Ли находился слишком близко к нему, слишком расслабленно и не тревожно, даже несвойственно ему доверчиво. Джон же прямо сейчас может перерезать ему горло. Лоуренс поднял одну руку вверх, оголив изрезанное запястье. — Знаешь, ты был первым человеком, кто поинтересовался насчёт этого, — Джон грустно вздохнул, прислонив подушечки пальцев к самому большому порезу, — и первый, кто назвал меня мазохистом вслух. Со стороны Чарльза раздался расслабленный смешок. Он вёл себя так, словно не открывал абсолютно ничего необычного. Джон мечтательно улыбнулся и продолжил: — Мне правда приносит это удовольствие. Иногда нравится вкус крови на языке. Контраст ощущений, когда холодное лезвие проходится по коже. Это помогает мне отвлечься. — Мазохизм — херня собачья. Завязывай с этим. — Ты потерял одну приставку. — Садомазо тоже херня. Ну, только если твой партнёр не ебанутый на голову садист, я считаю, — Ли долго смотрит в лукавые глаза Лоуренса практически не дыша, пока его мозг пытается сопоставить сказанное, — ох. Вдруг Джон заливается смехом и снова откидывается спиной в сено, кладя руки себе на грудь. Он не понимал, почему ему вдруг стало так легко. То ли от избавившихся оков, то ли от непринужденной беседы с человеком, которого ранее он был готов растерзать в клочья. Теперь приподнимается Чарльз, пристально смотря на Лоуренса и изучая его лицо. Резко напавшая на них тишина дёргала за невидимые ниточки и Ли коварно хмыкает. Его улыбка была жесткой и взгляд твёрдым, но не такой, как раньше. Сухие волосы, как солома, небрежно торчали чёрным ёжиком и чёлка с трудом прикрывала глаза. На потресканных губах застыла кровь. Сердце предательски ускорило пульс, заныло под рёбрами так протяжно и мучительно, что Джон невольно поджал губы. Чарльз предстал перед ним другим, словно из его мучащих желаний и снов, словно… — Всё-таки я ненавижу веснушки. Наёмник довольно нахально смял его губы, не требуя разрешения; с присущей ему грубостью укусил нижнюю, провёлся языком по ряду зубов, настырно проталкивался внутрь. Джон шикнул и приподнялся на локтях, чтобы он не дай бог не вздумал разорвать поцелуй. Небольшое напряжение натянуло струной мышцы и тугой узел затянулся внизу живота. От одних мыслей лицо налилось краской. Чарльз запустил пальцы в его густые спутанные волосы. Он не прерывался, настырно целовал и кусался и делал это так, словно это их первый и последний раз. Будто когда он оторвётся от губ Джона, смерть сразу заберёт его душу. Воздух с трудом стал поступать в лёгкие, словно был тягучей горячей ватой, заставлял задыхаться, а от нахлынувших чувств нервно пробегаться по пуговицам его одежды, своей, тянуться к ширинке собственных и чужих штанов. Хотелось всего и сразу, а в мыслях теперь только одно: «Боже, Джон, не упусти момент». Ли протяжно мычит и оголяет плечи. Проблемы отошли на второй план: контракты, убийства, кровь на их руках. — От меня никто не уходил недовольным, — выдыхает Чарльз Джону в губы, жадно делая глоток липкого воздуха. Ли по-собственнически обнял за талию, прислонил к себе и завалил на спину, впившись зубами Лоуренсу в ключицу. Из горла вместе с громким стоном выходят остатки воздуха. Кончик горячего языка Чарльза проходит по его шее вверх и Джон обхватывает ногами бёдра наёмника, ритмично подаваясь вперёд. Вдруг в руках Ли блестит кинжал — Лоуренс испуганно охает. — Расслабься и получай удовольствие… не сдерживайся. Мне хочется тебя слышать. Джон нервно сглотнул и подчинился, откинув голову. Его ладони легли Чарльзу на плечи. — Я весь твой. Пальцы Чарльза бессовестно сжимают выступивший бугорок на штанах Джона. Долго. Ему нужен он сейчас полностью, без лишнего, просто нужен. Он слишком соскучился по чьим-то ласкам, слишком долго был один и слишком долго держал Чарльза на расстоянии. — Ну же… — вырывается у Джона и он улавливает у себя под ухом издевательский смешок. Чарльз прикусывает ему мочку уха, утыкается носом в висок. Мурашки бегут по спине и горячий воздух со стоном снова срывается с губ. — Я даже ещё не начал, дурной, — по-змеиному тянет улыбку Чарльз. — Ну ты и куртизанка конечно. И стонешь также. — Заткнись и просто… делай. — Делаю, принцесса. Но я хочу полюбоваться на твоё раскрасневшееся личико. Не каждый день буду его лицезреть. — Если ты захочешь… будешь, лицезреть хоть каждый день по нескольку подходов. — Ли заливается смехом и во взгляде Лоуренс с удовольствием улавливает его молчаливое одобрение. Вдруг Джон чувствует острый холод и боль тянется по его груди от оголённого лезвия кинжала. Порез защипал сильнее, когда Чарльз прислонил к нему губы, медленно слизывая выступившую кровь. От такого исхода Лоуренса пробило разрядом тока, он натянулся струной и сильнее зарылся пальцами в волосы Ли. От нахлынувшей волны удовольствия он не знал куда деться. Снова лёгкий смешок срывается с губ Чарльза. Очередной порез и очередная боль смешивается с другим ураганом чувств внизу живота. Он чувствует в себе скользкие от крови пальцы Ли, тяжело дышит и поддаётся вперёд, бессловесно умоляя продолжить. Чарльз, кажется, вообще не думает о Джоне. Грубо входит в него и рычит ему уже в шею, проводя кинжалом по оголённому торсу леденящим лезвием. Крови немного. Она стекает вниз по животу, липнет к коже Ли с каждым его толчком, несёт в себе щиплющее удовольствие и холод заставляет дышать глубже, а с каждый близостью Чарльза — обрывистее. Мало. Всё ещё мало. Джон тянется к своему паху и в руку впиваются цепкие пальцы Ли, отдёргивают в сторону. Он сжал её так крепко, что от боли, кажется, будут синяки. — Нет, принцесса. Я сказал… тебе расслабиться, — рык Чарльза был пронзён раздражением и отдался более острой болью на плече. Джон дёрнулся от резкий ощущений, в порыве прикусывая кожу ему на шее и жмурившись. Сено неприятно кололо оголённую спину и прилипало к кровоточащим порезам. Ли сжал ладонь Лоуренса крепче и снова больно; везде больно, жутко больно, но от этого только интереснее. От этого перехватывало дыхание, от этого крик застревал где-то в горле и слезы катились по щекам. Постепенно становилось легче, боль утихла и Джон даже с долей возмущения глядит на Ли. Наёмник смотрит на него осуждающе, прикусывает губу и громко выдыхает Джону в губы. Всё тело пробила дрожь, Лоуренс плотнее жмётся к Ли и с болью и удовольствием коротко вздыхает. Пальцы Лоуренса невесомо постукивают Ли по спине, напряженным мышцам и шрамам. Ладони оглаживали его бока и бёдра, оголённой грудью он чувствовал сбитое неровное дыхание. Улыбка, слегка кривая от боли, делала Джона чуточку счастливее. И только сейчас ему удалось заглянуть в глаза своему партнёру, и только сейчас слышится раздражённый голос: — Почему ты такой?..***
Музыка плавно растворялась в воздухе. Играла скрипка, танцевали люди и бились друг о друга хрустальные бокалы. Берр задумчиво покачивал рюмку с коньяком, без малейших намёков на проявления эмоций. Не до них. Мысли лихорадочно стучали в голове и стоило моргнуть глазом — кровавая картинка заставляла струной натянуться каждую мышцу. Никакого отдыха. Вечный беглец от своего прошлого и себя самого. Он в таком элегантном костюме с фиолетовым отливом, без единой капли крови, идеально вычищенными ботинками и глаженными брюками. Так… некомфортно. — Бе-е-ерр, Вам стоит чаще улыбаться, — брюнет указательным пальцем проводит полукруг около своего лица, изображая улыбку, — сами же когда-то сказали мне. Говори меньше, улыбайся больше. Берр нахмурил брови, смотря куда-то сквозь Гамильтона. — Подлейте виски, — Алекс щёлкает пальцами и человек за барной стойкой плещет в их рюмки ещё янтарной жидкости. — Благодарю. — Не напивайся. Мы на задании. — Конечно, — Гамильтон вскидывает одну бровь и кокетливо ухмыляется, залпом осушая свою стопку. — Смотри в толпу внимательней. А не на меня. Берр преспокойно отворачивает взгляд и слушается напарника, найдя в его словах здравый смысл. А Берр во всем ищет здравый смысл. В дверном проёме появляется высокая фигура в роскошном наряде со своим менее примечательным спутником. Его голова чуть ли не упиралась главному виновнику банкета в плечо, а сам он в руке держал платок. Кашель был его вечным спутником. Берр мгновенно подметил изменившееся настроение публики. — В яблочко. Гамильтон угрожающе ставит на стойку опустошённую рюмку и пригибает голову, словно дикий кот. Если бы у него был хвост, он бы сейчас нещадно хлестал им себя по бокам. Джефферсон излучал слишком много уверенности и слишком был большого мнения о себе. С такими всегда проще — их слабость слишком очевидна. Однако Берр знал и понимал: один из самых влиятельных людей Америки явно не стал бы таковым, если легкомысленно относился к делам. Он начеку, в любом случае. Берр краем глаза уловил, как рука Гамильтона спустилась к поясу, а там к ножнам и кинжалу, скрытому за камзолом. — Нет, — шипит Аарон и впивается пальцами в его плечо, — не здесь. — А где ещё? — Берр прав. Нельзя лезть, не подготовив почву, — раздаётся голос с боку и Берр невольно закатывает глаза. Боже правый, исчезни, Христа ради, сгинь. Джон Лоуренс демонстративно спокойно прислонил к губам целую кружку пива. Глаза его задорно горели. Он чувствует его недовольство. — Ты не похож на человека из аристократических кругов, — едко подмечает Берр и Лоуренс только тянет улыбку. Опрятный, свежий и при этом еле стоявший на ногах. — Иронично, что в отличии от тебя, я он и есть, — он подмигивает ему и поднимает кружку выше. — Учитесь, пока я жив! Лоуренс лучезарно улыбается опешившему Гамильтону и заигрывающее проводится ладонью по его плечу, выходя в центр. Берр чувствует, как неприятная игла кольнула грудь, как что-то заставило плотнее стиснуть зубы. Алекс на действие Лоуренса в предвкушении щурится и откидывается спиной на барную стойку. — Леди и джентльмены! — Лоуренса заметно покачивало и Алекс саркастично хмыкнул. — Мы же с вами разделяем одни политические взгляды, верно? И всех здесь присутствующих объединяет одно — желание сделать Америку свободной!.. Со стороны толпы послышалось недовольное: «Это сын Генри Лоуренса?», «Они разве не были в серьёзной ссоре?», «Слышала, он лишил его всего наследства из-за…», «Погодите… а что он здесь тогда делает?». Гамильтон от напряжения начал жевать губы и настороженнее поглядывать на Джефферсона. Тот, как и все остальные, отвлёкся на уловку Джона. — Наш шанс, Берр! — Гамильтон рвётся вперёд, но цепкая рука напарника не даёт сделать шагу. — Я сказал не здесь. Не выйдет. Подымишь панику. Мы должны проследить за ним и сделать это тихо без лишних глаз. Или ты забыл наш план? — Трусишь? — Алекс шипит, словно змея, и Аарон видит его подрагивающие в нетерпении пальцы. — Так мне не мешай! Он с остервенением выдёргивает руку из хватки Берра и оставляет его за своей спиной. «Я трушу? Идиот». Гамильтон неопытный, импульсивный, безответственный… Аарон внутри себя выворачивался наизнанку, но внешне оставался невозмутимым камнем. Только сердце колотилось до чертиков быстро. Берр видит, как в руках Гамильтона блеснул кинжал. А дальше словно сорвало башню — кинулся вперёд, слышит крик и чувствует, как бок пронзила стрела острой боли и как бордовое пятно горячей крови растекается по камзолу. Ловит горящий взгляд Джефферсона и… … его волочат по полу. Открывает один глаз, затем второй. Опять страшная боль пронзает всё тело и с губ срывается болезненный стон. Снова холодный мрак накрывает его сознание. Теперь он перед собой видит тускло горящую свечу и побледневшее лицо Гамильтона, склонившегося над ним. Чуткий взгляд Берра замечает, как плечи его лихорадочно вздрагивали. Помещение давило на грудь. Казалось, что тяжесть всего мира навалилась на него. Хотя нет… это был просто Гамильтон. — Боже, — выдыхает он и смотрит Аарону в глаза, словно боится, что тот снова провалиться во тьму, — ты… знаешь что сделал? Самую большую глупость! Глупость!.., а я был её спонсором. А-а-а, так не должно было случиться! Ты не должен был закрывать меня собой! На ошибках учатся. Этот удар должен был пройтись по мне, по мне, понимаешь?! — Ты в порядке? — А? — Гамильтон с секунды молчит, с недоумением заглядывая ему в глаза. — Знаешь, из нас троих пострадал так только ты… хотя мог быть я. — Троих?.. — Джон. Он помог тебя приволочь в безопасное место. Еле успели дать дёру! Берр расслабленно выдохнул. Силы казалось только утекали из него и никак не наполняли тело. Бок всё ещё болезненно пульсировал и отчасти приводил в чувства. Хватит с него беспамятства. — Не хочешь спросить про Джефферсона? — бурчит Гамильтон и садится на краешек кровати, как-то смущённо отворачиваясь и избегая взгляда Берра. — Хочу. — Мы его упустили. Зараза, — он выдыхает сквозь зубы и стукает себя кулаком по коленке. — Ты был прав. Твою мать, ты всегда оказываешься прав. — Ты, как и Джон, не умеешь ждать. И вы оба не имеете голову, — Аарон всё ещё смотрит на Гамильтона. На его спутанные волосы и порозовевшее лицо в свете тусклой одинокой свечи. Если она потухнет, то погрузит их в ночную беспросветную темень. — Поэтому Вашингтон и сделал нас напарниками. Гамильтон заметно мрачнеет. Он теперь боялся, что из-за травмы Берра следующая миссия скорее всего пройдет без него. Кандидат в напарники на замену был только один… на данный момент. — Да, — Алекс скромно улыбается и облизывает губы, — поэтому. Да. Они молчат, слушая только уханье сов где-то в глубине леса. Берр не мог понять, где они находятся и как так вышло, что им удалось удачно сбежать. В голове не укладывался и пьяный Джон, и ранивший его Джефферсон. Однако расспросить о случившемся не поворачивался язык, но поворачивался для другого. Они одни. Когда ещё будет такая возможность? — Алекс, — тихо выдаёт Берр, словно шепчет, — буду ли я достаточно тактичен, если… спрошу о Джоне? Гамильтон не изменился. Сидел всё также в задумчивости, опустив взгляд под ноги и облокотившись подбородком о скрещённые пальцы. Тишина не тянется долго. Наёмник еле заметно кивает. — Между вами что-то есть? — Берр не осознал, сколько укора вложил в этот вопрос. Гамильтон выпрямился и в недоумении глянул на напарника. Ответ заставил себя ждать долго. И напряженно. — Нет. Нет между нами ничего, это… — Алекс смял пальцами подол рубашки, — это… нет. Мы слишком разные. Ему нужен другой человек рядом. Я уверен, он его найдёт. Найдёт того, кто примет его тараканов… я не смогу. Нет, между нами ничего нет, — он снова повторился, словно убеждал не Берра, а самого себя. — Я не в силах его поддержать. — Чем же так страшен Джон? — Берр в шоке замечает, что по его лицу скользнула улыбка. Улыбка облегчения. — Он попросил меня молчать об этом. Снова тишина между ними, которая начала потихоньку раздражать. Аарон приподнимается на локтях и смотрит на Гамильтона. Он не понимает, почему так сложно сидеть рядом с ним и почему он не может оторвать от него взгляда. И в целом почему многие слова застревают в горле, почему не может пошевелить губами и почему так странно на душе. Они всё ещё одни, в свете тусклой свечи, молчат, как незнакомцы. Берр сдаётся первым, толкаемый всё тем же невиданным ему порывом. Словно что-то стоит за его спиной, тянет за невидимые нити и аккуратно шепчет на ухо, подбивает. Аарон жмурится, произнеся одними губами: — Иди сюда. Гамильтон не понимает, а Берр уже настойчивее повторяет. — Иди сюда. Алекс противится только первые секунды, не до конца осознав происходящего. Не до конца осознаёт, как Берр крепко обнимает его за талию, как перебирает прядь шелковистых волос, прислоняется губами к его виску и тихо шепчет: «спасибо». Алекс замер, в страхе пошевелиться, отстраниться или наоборот продолжить. Но Берр был слишком аккуратен и нетороплив, уткнувшись носом с тяжёлым выдохом ему в плечо, ладонью гладя по спине и что-то нашептывая. Бледное пламя от свечи отбрасывало на стены их тусклые силуэты. Гамильтон решается, немного отстраняется от напарника и хочет наконец-то сказать, но… — Я могу зайти? «Черт бы тебя побрал, Лоуренс», — разочарованно рычит Берр, быстро отстраняясь от Гамильтона и заваливается на спину. Алекс неотрывно смотрел на него, практически шепотом бросив себе за спину: — Конечно, Джон. Что такое? Лоуренс с абсолютно непонимающим видом появляется в дверях. Берр вовсе не злопамятный, но это он запомнит надолго. А также то, как этот кудрявый чёрт познакомил Алекса с Элайзой два года назад. Ходячее бедствие, ходячее недоразумение. — Алекс, спустили приказ сверху, только что. Ты и я, миссия в Делране. — Что? — на слова Джона, Алекс и Аарон встревоженно переглядываются. — По какому поводу? Контракт? — Нет, такие вещи на контракт не дают… — шипит раздражённо Лоуренс и смотрит победно Берру в глаза, — кое-кто пускает дурные слухи о Вашингтоне. Нам поручено проучить этого мерзавца. Мерзавец из отряда Джефферсона. Так азартнее, правда? Берр тяжело вздыхает и откидывается головой на подушку. Он улавливает поддерживающий взгляд Гамильтона и невольно улыбается краешком губ. Он снова улыбается ему.