омежка Чуечка

Вернулись Чуя и Осаму поздно, когда уже давно рассвело. Но казалось, что никто и не обратил внимания на отсутствие парней в это время. После общего завтрака, снова Элис убежала в комнату отца. Мори ушел в свой кабинет, сказав, что у него важные дела есть по работе. А пара взяла большую подстилку, чтобы не на песке валяться, и отправилась к морю. Дом Мори стоял на небольшой горке-холмике, который потом переходил в довольно высокий обрыв, и чтобы попасть на пустынный дикий пляж, надо было спуститься с горки и обойти этот холм. А оттуда уже открывался вид на небольшую бухточку, где и был, собственно, пляж, огражденный с боков двумя обрывами. Сами склоны поросли, в основном, степным высоким ковылем, выжженным до красивого желто-серебряного оттенка, и степными травами и цветами, яркими пятнами выделявшимися среди покачивающегося степного моря. - Вот такой вот у нас домик для отдыха, - с тихим смешком произнес шатен, увидев, что рыжий уставился на покачивающуюся траву, восхищенно округлив глаза и открыв рот, не в силах подобрать слова для того, чтобы описать это великолепие. И Осаму его отлично понимал. Парни спустились в бухточку. До этого момента бухты закрывали деревья. Но когда деревья расступились, пропуская парней в бухточку... Высокие скалы по обеим бокам и изящный полукруг, почти идеально ровный, внутри. Прозрачная, как стекло, вода, спокойная, едва что-то бормочущая на своем языке. Белоснежный песок вперемешку с ракушками и небольшими белыми камешками, в чем-то напоминавшими кварц с какими-то прожилками разных цветов, в основном, желтого. И отражающееся в кристально чистой воде круглое жаркое солнце, уже наклонившееся к западу так, что тень от тонкой нежной листвы бесстыдниц падала на песок, создавая уютный тенечек, в котором можно было укрыться от палящего взора небесного светила. - Прибыли, - вдоволь налюбовавшись на обалдевшее от восхищения лицо парня, Осаму ухмыльнулся и стянул с себя голубую футболку, прогнувшись в спине. Вот что-что, а эффектно подавать себя молодой альфа умел, и даже сейчас смог заворожить своего омегу, который вполне уже насмотрелся на тело шатена. Эта гладкая бледная кожа, эти волосы, крепкое тело, изящное и мускулистое одновременно... На солнце стали видны многочисленные шрамы, тонкими линиями украшавшие спину парня. Чуя с трудом сглотнул, стараясь слегка отвлечься на травку и цветочки, однако взгляд упорно возвращался к альфе, уже стянувшему с себя темные брюки. - Что с твоей спиной? - с злыми нотками спросил омега, и одновременно стягивал шорты свои. Почти рывком стягивая с себя немного великоватую футболку, обнажавшую красивые угловатые плечи. Впрочем, развито тело этого парнишки было не по годам, и под еще более бледной кожей, словно ни разу не бывавшей на солнце, были заметны сильные и крепкие мышцы, отчего-то напомнившие Осаму кошачьи своей слаженностью и податливостью. - Ты про шрамы? Ты же знаешь, чем я увлекался раньше, и ты же меня назвал суицидником-неудачником. - шатен неловко улыбнулся и передернул плечами. Когда Чуя наклонился, а лучи солнца высветило бледную спину омеги, а его плавки были довольно низко, мысли альфы начали принимать нежелательное сейчас направление. - Я в воду.. - пробормотал Осаму и не совсем твердым шагом направился к прозрачной водной глади, игнорируя возмутившегося внутри альфу, которому не дали хотя бы поглазеть на очаровательного партнера. Ничего, еще будет время. И отчего-то в голове всплыли слова Куникиды о том, что у многих омег именно в эти каникулы начнется течка. Накахара же, нисколько не подозревая о направлении мыслей своего альфы, вытащил из кармана солнцезащитный крем, чтобы намазаться после купания, и побежал к воде, шипя от жара камней, тут же обжигавших нежную кожу ступней. Вода была довольно холодной - прозрачность, как у стекла, не давала лучам солнца зацепиться за нее, и поэтому свет доходил до дна, сверкающими ломаными линиями отражая каждую волну по каменистому дну. Море ласково касалось уже успевшей нагреться кожи, вызывая стайки мурашек по спине и неприятное чувство холода, щекотавшее где-то у затылка. Дазай уже вовсю купался неподалеку, широкими гребками удерживая себя на поверхности: несмотря на кристальную чистоту, уже через три-четыре метра берег резко уходил на глубину от двух-трех человеческих ростов до того момента, когда дно переставало быть видным и превращалось в черную непроглядную мглу. Но до этого момента оно оставалось таким же кристально-чистым, таким же прозрачным, таким же холодным. Волны уже коснулись живота, заставляя рыжего слегка вздрогнуть и втянуть воздух сквозь зубы. И Чуя нырнул - сразу к самому дну, царапнув грудью по маленьким камешкам, чувствуя, как щеки нежно поцеловала мягкая прохладная вода, как по спине игриво прошлись изгибы поднятой им волны, а руки словно запутались в шелке мягкого моря. Два резких рывка руками - и вот уже рыжий отфыркивается на поверхности, встряхивая огненные волосы от воды и все еще не открывая глаза, хватая чуть посиневшими губами раскаленный жаркий воздух. Истинное наслаждение. Чуть позже, когда оба парня уже выдохлись от долгого купания, Чуя лежал рядом с Осаму на мелкой, почти до состояния песка, гальке и украдкой рассматривал его. Сильный альфа сейчас выглядел вполне себе обычным юношей, даже слегка как бета. Выдавала в нем его сущность его почти дьявольская красота. И какое-то неуловимое ощущение уюта и спокойствия, смешанного с едва уловимой опасностью. Это сквозило в каждом движении, даже в мимолетной дрожи ресниц. Пальцы Накахары бездумно рисовали на груди задремавшего Осаму какие-то узоры, едва-едва касаясь кожи и порой щекоча, отчего шатен морщился и тихо пофыркивал, передергивая плечами. Чуя лишь едва слышно посмеивался, наблюдая за реакцией на свои действия. Было жарко, и даже тень от деревьев и близость моря не слишком облегчали эту жуткую и достаточно неприятную жару, отчего помимо сентиментальной белиберды в голову стали лезть и другие мысли, далеко не самого приличного содержания. Возможно, это было и влияние смеси запахов: море, нагретая земля, зелень, горячий песок, горячий шоколад... Чуя резко перевернулся на живот и рвано выдохнул, вдоль позвоночника пробежал легкий электрический разряд, и тело наполнила приятная истома. Хотелось тереться кожей о песок и мурчать, как большому коту, выгнувшись и слегка приподняв бедра, царапать пальцами податливую поверхность под собой и нежиться на теплом солнце. Абсолютно кошачьи желания окутывали мозг рыжика, заставляя кусать губы и едва не стонать от приливов тепла. - Чуечка? - Осаму сонно приоткрыл глаза, услышав возню рядом с собой и приглушенное пищание омеги, и втянул носом воздух, тут же с тихим матом закрыв нос и встряхивая головой. - Что случилось? - слегка низким голосом спросил рыжий, прикусывая губу от очередной порции тепла по всему телу. Чуя и сам удивился этой перемене с собственным голосом. Истому в потемневших голубых глазах сменило недоумение. - Куникида оказался прав, - с тихим смешком произнес шатен, скрывая неловкость и отвечая на невысказанный вопрос. - В эти каникулы некоторые омеги станут взрослыми. С этими словами шатен подхватил Чую на руки и быстро пошел к дому. Каким бы ни было решение рыжего - мучиться в одиночестве или принять посильную помощь от Осаму, - но оставаться здесь было дальше нежелательно.