Свадебные браслеты

Тишина пустынных коридоров разительно отличалась от шума пиршественной залы. Айрис слышала лишь эхо тяжелых шагов – своих и мужа. Провожатая, старая гномка с длинной, почти до самой земли, по-праздничному завитой бородкой, ступала бесшумно, будто плыла в своих церемонных одеяниях. Айрис плавным шагом похвастаться не могла – вся её ловкость и грациозность закончилась ровно в тот момент, как она скрылась с глаз толпы. Разительная перемена, должно быть, удивила мужа – по крайней мере сама Айрис бы удивилась, если бы кто-то рядом с ней в одночасье растерял всяческую способность ходить, не запинаясь не то что о подол одеяния, но о собственные ноги. Они двигались куда-то в глубину горы, и спустя несколько минут и множество поворотов Айрис окончательно потерялась. Город был необъятен – и чем дальше они уходили, тем чаще встречались следы многолетнего правления огнедышащего ящера. Гномы чужого королевства старались вернуть Эребору красоту и стать, но даже самое огромное желание и работы, не прерывающиеся сутки, не могут так быстро исправить всё на свете. Гномка завернула за угол и Айрис попала в совершенно волшебное место – коридор, что разительно отличался от тех улиц, по которым они проходили только что. Нет, он всё так же буквально дышал драконьим духом – но старинные, почти нетронутые огнём и временем барельефы, искусно выточенные прямо в стенах, показывающие батальное прошлое королей, захватывали дух. Двери в покои – всего Айрис насчитала пять дверей – были настоящим произведением искусства. Высокие, уходящие ввысь, теряющиеся в вышине горного коридора, с резными петлями, выточенными из цельного куска минерала, изукрашенные искусной резьбой. Айрис не увидела замочной скважины или ручки – только сплошной камень, будто влитой в проём. Гномка-провожатая поклонилась, опустившись до земли так, что бородка коснулась пола, и, не разворачиваясь, спиной покинула коридор, оставив их одних. Айрис вслушивалась в удаляющиеся легкие шаги, почти неразличимые в напряжённой тишине, что оставила их наедине, вдвоем. Гном – муж, поправила Айрис себя, муж – не спешил действовать. Он задумчивым взглядом скользил по изукрашенной двери, не открывая её – если она вообще открывалась – и не спеша заговорить с ней, будто не замечая её присутствия. Айрис же боялась шелохнуться, не зная, чего ей ожидать, оставшись наедине. - Это – покои короля Траина Первого и его жены, королевы Эйлы. Он правил в Эреборе еще до великого переселения в Серые горы, в первый расцвет Эребора. Траин не любил незваных гостей, потому и дверь в покои смастерил так, чтобы зайти в них мог только он и его жена. Ключ всегда будет при тебе, его не потерять и не забыть, - Кили поднял левую руку с тяжелым брачным браслетом и приложил к выступающему узору – небольшой выемке. Гномий король поднимал народ за собой, высоко держа боевой молот с сияющим камнем в рукояти. Именно к этому камню гном и приложил браслет. Айрис вздрогнула, услышав, как в глубине скалы задвигались старые механизмы, приводя двери в движение. - Самое надежное место в королевстве. На твоём браслете точно такой же камень, - Кили неожиданно подхватил руку Айрис, порывистым движением развернув, показывая. Айрис вздрогнула, дернула рукой – отстранится, убежать, но поймала непонимающий и какой-то отчаянный взгляд карих глаз, удивленно-смущенное выражение лица гнома – и вернула руку, позволив показать большой ограненный сапфир – крепкий камень с четко обозначенными гранями, острыми, словно наточенный нож. Он не бросался в глаза, но явно выделялся из общей вязи узора, будто задуманный уже после, вделанный в готовое изделие. Айрис как наяву представила гнома, часами просиживающего в мастерской, подбирающего самые чистые камни и самые изящные узоры, представляющего, как застегнет браслет на любимой руке. Всему этому было не суждено сбыться – сапфир-ключ перечеркнул выверенный узор, продуманный до мелочей. Её свадьба перечеркнула чью-то любовь. Тяжесть браслета стала нестерпимой, тяжелое платье давило на плечи. Кили отпустил её руку, отошёл на шаг, будто смущаясь своих действий – и отвернулся, отступил, молча пропуская Айрис вперед. Что ж, что бы его взгляд не искал в её лице и взгляде, вряд ли он это нашел. Айрис первая зашла в покои, что должны теперь стать её новым домом. Множество светильников зажглись в один момент – отблески драгоценных камней освещали покои, давая равномерный холодный свет. Айрис окинула взглядом комнату и улыбка против воли показалась на её лице – так здесь было уютно. Понятно, что покоями не пользовались очень давно – всё вокруг дышало старостью, давними временами. Каменная софа, укрытая шкурами, слюдянные светильники, красивый резной стол и изукрашенные стулья – Айрис всё в доме напоминало комнаты бабушки Торсы и дедушки Ориса. Не хватало только кресла-качалки и запаха трубки, что впитался в саму комнату. - Здесь уже давно не жили, и покои, возможно… - Айрис удивленно посмотрела на Кили. Он смотрел на неё со странной смесью ожидания и вины, запустив левую руку в волосы, взлохматив обрядные косы. Лицо его было безмерно усталым, полным тоски и чего-то еще, неуловимого и непонятного, незнакомого Айрис, - Если тебе здесь не нравится, ты можешь всё исправить, теперь это твой дом. Айрис помотала головой, чуть смущенно улыбнулась – и двинулась дальше, застыв в проходе, не смея шагнуть в другую комнату. Супружеская спальня. Широкая каменная кровать с синим балдахином. Айрис замерла посреди комнаты, не зная, как ей быть. Здесь и сейчас за ней не следили тысячи глаз, не ждали её промаха. В комнате был лишь гном-муж-Кили – единственный свидетель того, что будет происходить здесь в ближайшие сутки. Они могли сказать, что были вместе. Они могли соврать, и никто не проверит этого. Они могли забыть про все традиции и провести эти сутки не так, как завещали старцы. Всё равно вся её свадьба сама по себе – отрицание всех заветов и традиций. Айрис повернулась лицом к мужу, застывшему, как и она, посреди опочивальни и аккуратно развязала тесемки на верхнем платье. Тяжелая ткань скользнула на пол изумрудной волной, собралась около ног. Стало зябко – Айрис обхватила себя руками, будто защищаясь. Кили чуть заметно улыбнулся, будто выходя из оцепенения – и подал руку, помогая выбраться из тканевого плена. Айрис вышагнула из платья и застыла, осознав – они рядом, на расстоянии руки. Только они и никого больше. Её не защищают чужие взгляды, чужие гномы, её не защищает даже тяжелое изумрудное одеяние. Только она сама. Кили шумно задышал, несмело поднимая руку к волосам Айрис, касаясь непослушной кудрявой пряди, что выбралась из толстых девичьих кос. Айрис вздрогнула от прикосновения горячих пальцев, но послушно повернулась, позволяя руке расплести заплетенные волосы. Гномьи косы- самая древняя традиция её народа, бессловесный язык, которым пользуется каждый гном, принадлежащий и к знатным семьям, и к роду простых рудокопов. Когда девушка начинает невестится – а это может произойти и в девяносто, и в сто пятьдесят, и даже никогда не произойти – она меняет косу. Вплетает стеклянные бусины родовых цветов, убирает защитный оберег из волос, что вплетает мать дочери в самом детстве. Теперь она готова перейти в другой род – пусть только найдется достойный гном. Когда же девушка надевает брачный браслет, она заплетает брачную косицу – тонкое, почти невесомое плетение из десяти прядей сложнейшего узора. Его тренируют невесты и женихи до свадьбы – и каждый заплетает своему избраннику, украшая бусиной из девичьих кос. Никогда не расплетают эту косицу, до самой собственной смерти – а если судьба будет немилостива и избранник отправится в чертоги раньше, бусина сменяется на черную. Гномка покрывает голову платком, пряча от всех свои волосы в знак своей скорби. Айрис почувствовала прикосновение гребня к своим волосам и замерла, ожидая боли, но её не последовало. Муж распустил косы, подержал кудри в руке – будто любовался – и аккуратно отделил прядь. Любоваться было чем – Айрис гордилась собственными волосами. Густые, тяжелые и непослушные кудри волной опускались до пояса, напоминая льющуюся медь. Гномка замерла, ощущая непривычную дрожь в коленках, когда горячие пальцы нет-нет, но задевали уши или шею. Кили плёл аккуратно и очень медленно, то и дело опуская правую руку, замирая, держа все пряди в левой. Айрис терпеливо ждала, не мешая – но, когда коса стала длиннее, отвела руку назад, придерживая лишние пряди – и скорее почувствовала, чем увидела благодарность Кили. Айрис поняла, что плетение закончено – бусина, закреплявшая косу, коснулась спины, задев металлическим холодом. Гномка нашла косицу, перекинула вперед и вгляделась в искусное плетение. Теперь то же самое предстояло сделать ей. Айрис тренировалась на младших сестрах – но до жути боялась, что ничего не выйдет. Кили послушно развернулся спиной, подставляя Айрис макушку с уже каким-то чудом спутанными праздничными косами. Гномка дотронулась до волос – твердых, будто тонкая проволока, медленно расплела и нерешительно остановилась, не зная, как расчесать. - Не стесняйся, не осторожничай, - Кили разрушил неловкую паузу. Айрис почудилась улыбка в его голосе, - с волосами у меня мог совладать только дядя, но я верю, у тебя всё получится. И действительно – плелось легко. Айрис не задумываясь переплетала пряди, соединяя их в магический узор. Пальцы дрожали от осознания – возможно, в этот момент и нет у неё никого ближе, чем этот незнакомец-муж, которому она доверила самое важное – и который доверился ей. Хотелось засмеяться, хотелось убежать, хотелось остаться – Айрис сама не могла разобрать тот невообразимый клубок эмоций, что неожиданно проснулся в ней в этот важный момент. Гномка закрепила бусиной косицу и отвела вперед, передав в руку Кили. - Никогда не умела плести волосы, - Айрис внезапно поняла, что не сказала ещё ни слова после произнесения брачных клятв. Муж, казалось, не ожидал от неё слов – обернулся, улыбнувшись, вновь встретившись с ней взглядом. - Я тоже. Но, кажется, у нас получилось, - Кили протянул руку, неуверенно коснувшись её ладони, аккуратно переплетая пальцы, - если ты этого не хочешь, Айрис, я пойму. Мы можем сказать что угодно, я скажу, что ты моя. Ты и я, мы… Кили говорил сбивчиво, на одном дыхании, перескакивая с фразы на фразу. Айрис боялась – до смерти боялась этой минуты, хоть и прекрасно знала, что должно сейчас произойти. Брак не будет благословлён, если муж и жена не соединились на брачном ложе. И это – правильно. Айрис взглянула на Кили, ища в его лице отвращение к себе. Ни один обычный гном не должен отказываться от жены и брачного ложа. Кили смотрит на пол с нечитаемым выражением, а Айрис едва может дышать от понимания – сейчас всё зависит только от её выбора. Едва ли ей хочется чего-то больше, чем покинуть эту комнату и никогда больше не принимать таких решений. Не заставлять саму себя сомневаться в том, на что уже давно решилась. Айрис встаёт с постели, подходит к мужу и распускает завязки нижнего платья. Ткань скользит, оголяя молочно-белые покатые плечи, небольшую упругую грудь и крутые бедра. Айрис знает, что красива, но завороженные, разом будто потемневшие глаза мужа служат лишним подтверждением собственным мыслям. Кили подошел, прижался близко-близко, так, что Айрис оказывается лицом к лицу с гномом. Она провела пальцами по его плечам, ощущая толстый слой бинтов, покрывающий правое предплечье, спину, руку. Где-то внутри поселилось незнакомое чувство – смущение пополам с болезненным ожиданием. Айрис чувствовала горячее, сбившееся дыхание Кили, его руки, что прикасающиеся к спине, лопаткам, волосам. Мурашки разбегались по телу, заставляя сердце биться чаще. Кили наклонился вперед, наконец целуя – и Айрис поняла, отчего именно о поцелуях всегда вздыхают гномки. Сладкое, пьянящее чувство кружило голову, заставляло ноги дрожать – руки судорожно цеплялись за рубашку мужа как за последнюю соломинку. Айрис почувствовала вкус табака, вина и чего-то неуловимого, незнакомого, волнующего. Через мгновение они оказались на кровати, и гномка даже под пытками бы не созналась – как же это произошло. Тонкая ткань рубашки, празднично изукрашенная, безжалостно смялась, зажатая между двумя телами. Сквозь тканевую преграду Айрис ощущала бесконечный жар чужого тела, что невольно передавался и ей, разжигая где-то внутри неё незнакомый доселе огонь. Она прижалась губами к опасно дергающейся вене на шее, ощущая, как пульсация убыстряется. Кили навис над ней, темным взглядом прошелся по оголенной груди и прижался губами, заставляя болезненно вскрикнуть. Никогда Айрис не ощущала на своем теле прикосновения чужих губ – горячо до боли и стыдно от собственного желания растянуть этот момент в бесконечности. Кили завозился, пытаясь развязать одной левой рукой плотно затянутые шнурки праздничных бридж. Айрис боялась помогать – успех Кили означал переход к самому страшному моменту сегодняшнего вечера. Наконец, спустя долгие мгновения он избавился от одежды. Гномка отвела взгляд, сосредоточилась на выемке над кроватью - так страшно было оглядеть Кили. Она не стеснялась наготы - помогала перевязывать раненных воинов, что возвращались с неудачной охоты - но его тело... Его тело вызывало в ней непреодолимое желание зажмуриться. Мягко сдвинув Айрис на середину кровати, он навис над ней, прижавшись всем телом. Грудь у него была удивительно гладкая, почти безволосая - даже у самой Айрис волос было больше - и удивительно горячая, как печка. Гномка не увидела, почувствовала, как что-то коснулось её будто судорогой сведенных ног – что-то незнакомое и подрагивающее. Инстинктивно Айрис сжалась, пытаясь прикрыться, отодвинуться от Кили - но тот провел теплой рукой по низу спины, вверх, забрался рукой в густую копну волос - и Айрис расслабилась, доверившись ему. На выдохе, будто погружаясь под воду, она раздвинула ноги, позволяя Кили двигаться дальше. Однако замер муж – поймав взгляд Айрис он остановился, закусил губу, замедлил темп разворачивающихся событий до почти полной остановки. Несколько невыносимо долгих мгновений они смотрели друг на друга - будто испытывая, будто ища готовность и уверенность друг в друге. Огонь в глазах Кили горел всё жарче - ореховая радужка потемнела до черноты. Айрис не понимала и не выдерживала этого взгляда – но ей хотелось, чтобы Кили продолжал. Она приподняла бедра, сама двигаясь ему навстречу - и Кили не выдержал. Сосредоточившись на поцелуе, Айрис очнулась, ощутив опасную болезненность между ног. Кили, поймав испуганный взгляд Айрис, прижался еще ближе. - Всё будет хорошо… - шепот казался едва слышным. Айрис испуганно сжалась, не зная куда деться от неприятно-ошеломительной боли, что волной раскатилась по всему телу – но Кили вдруг замедлился, позволяя привыкнуть к себе. Острая, разрывающая изнутри, боль сменилась на неприятно-ноющую – Айрис не чувствовала ничего, кроме тяжелых рук, сжавших ее предплечья. Минута, полчаса, час - Айрис застыла где-то между временем и пространством, потерявшись в своих ощущениях. Тепло разливалось где-то внутри, наполняя болью напополам с удовлетворением каждую клеточку тела. Где-то вдалеке Кили шептал что-то успокаивающее, но Айрис не понимала ничего. В ушах набатом стучало собственное сердце, размеренным быстрым ритмом. В капкане теплых рук было удивительно хорошо, а абсолютно счастливое лицо мужа заставляло поверить, что в её жизни что-то ещё может получиться правильно. Традиции были соблюдены.