Детством из приюта

Всю ночь Лиам не спал. По началу он всё же пытался сделать это, безуспешно ворочаясь в постели, то и дело прислушиваясь к разным звукам, шорохам и несколько раз вставал, чтобы проверить Найла, но тот спал крепким сном. Но это не успокаивало Пейна и он всё равно безумно боялся, что после того, что было с другом, после того, что он рассказал, он может наложить на себя руки, сделать это прямо у него дома, он не мог такого допустить. Поэтому он решил оставить свои попытки заснуть и сидел внизу, контролируя ситуацию. Его охватила паранойя того, что Найл может попытаться спуститься и, скажем, снова выпить снотворное. Наверное, не так страшно умирать от того, что ты уже опробовал. Это перестает быть чем-то неизвестным, а неизвестности люди боятся больше всего. За окном светало мучительно долго. Лиам уже успел сбиться со счету, сколько чашек кофе он выпил, после того как достиг пятой. Прошел девятый час, десятый, одиннадцатый… Найл продолжал спать. Пейн успел зайти к нему по меньшей мере пять раз. И только когда пошел первый час дня, на лестнице послышались шаги. — Какие люди к нам вышли! — радостно сказал старший, выйдя к нему навстречу. — Как спалось, соня? — Так… Снились не самые приятные сны. Но не будем об этом. Лиам, спасибо за то, что спас меня, я правда очень благодарен тебе. — сказал Найл, пожимая руку, после чего пошёл открывать дверь. — Куда ты собрался? Тебе некуда идти! Останься! — Лиам, мне нет смысла оставаться. Зачем? На несколько дней? Ты же так или иначе уедешь. Навсегда! — Я знаю, но я не могу тебя просто так взять и отпустить, я боюсь за тебя. — Но мне всё равно нужно туда вернуться. Постой… Лиам, я же… Я бы мог поехать с тобой! — развернулся он к нему, но Пейн опустил взгляд. — Я бы мог поехать с тобой в Америку, верно?! — Прости… — Что? — не поверил он его словам и самому себе. — Не можешь ты со мной поехать. Прости, правда… — Дай-ка угадаю, это потому что у тебя другая семья? Любящие и заботливые родители, красивая девушка, верные друзья… Да, это нормально, я знаю. — Найл, пойми ты уже, наконец! — Да брось, я давно понял, что я лишний в твоей жизни. Но нет, Я… Я правда … — он вздохнул, — Послушай, я не обижаюсь, я знаю, как устроена жизнь. Я прошу лишь одного. Просто дай мне уйти. — Нет. Ты побудешь здесь пару дней, я хочу, чтобы ты пришёл в себя и подался в бой с новыми силами. Доверься мне, Найл… Если ты уйдешь — это будет ошибкой. Я не могу смотреть, как ты увядаешь у меня на глазах! Я не верю в это, это не тот Найл, не тот добрый и активный мальчишка, которого я всегда знал! Это общество медленно тебя убивает, а ты поддаешься ему, поддаешься обстоятельствам, а я прошу тебя, не дай им сломить себя, не дай изменить в худшую сторону! Что ты с собой наделал?! Ты тонешь в своей же одежде, у тебя тёмные круги под глазами, ты вял, в следах от побоев, замкнут в себе, не желаешь принимать какую-либо помощь! Я никогда не мог подумать, что однажды я увижу тебя таким, какой ты сейчас! И я хочу, пока я еще здесь, хотя бы немного направить тебя в другое русло! И я хочу, чтобы ты принял мою помощь. Ведь если с тобой что-нибудь случиться, теперь это уже будет на моей совести. Я в ответе за тебя, слышишь? — Но пойми, что я в итоге могу привыкнуть к тебе, а потом снова вернусь в свою привычную жизнь и это будет гораздо более сильный удар! — О том, что будет потом, я позабочусь позже. А теперь дай мне прояснить ситуацию. Во-первых, когда ты последний раз ел? — Вчера. — тут же ответил он, не раздумывая, смотря в глаза. — Вчера? — Да. Знаешь, там есть одна классная пекарня за поворотом, и… Что ты делаешь? Пейн открыл шкаф и начал щупать карманы куртки Хорана. — Что происходит? — Где же твой кошелек? — Я… У меня деньги так лежали, просто, без кошелька. — А сдача? — Я дал чаевые. Честно! — отчаянно утверждал он, прикрывая рукой нос, но Лиам смотрел на него также, как когда смотрит на него, когда тот врет. — Да ты чертов Шерлок Холмс! Знаешь, что?! Я не обязан тебе ничего докладывать, все! — Я неплохо готовлю, знаешь? Я испек блинчики, ты всегда их любил в приюте. — В приюте я любил бегать на крышу, пошли? — с издевкой сказал Найл. — А ты думаешь, я бы не пошел? — Пейн равнодушно глядел на друга, обошел его и пошел наверх. — Так ты идешь? — Стой, ты что серьезно? Ответа не последовало, Лиам просто ушел наверх, оставив Найла мучиться от раздумий, пошутил он или нет. Но делать было нечего. Он также вскоре последовал наверх, и когда обнаружил, что на втором этаже не было ни души, то поднялся на чердак. Здесь он еще не был. Весь дом был шикарно обуставлен — Пейн действительно позаботился о том, чтобы снять себе роскошное жилище даже на такой короткий промежуток времени. Вернее его опекуны, ведь пока он вряд ли способен столько зарабатывать. Значит, семья эта точно состоятельна. Но вот чердак был далек от роскоши. Здесь царил хаос, была куча ненужных вещей, валяющихся то там, то здесь, стены и пол были не в лучшем состоянии, стоял запах сырости. Вот она и обратная сторона медали. — Лиам? — ответа снова не последовало. Тут он увидел, что мансардное окно было открыто, и, подойдя, к нему тут же протянулась рука сверху. — Забирайся, не скромничай! — проговорил голос Пейна. Немного погодя, Найл все же вылез в окно и взобрался к другу, сидевшего на краю крыши. — Да брось, ты что боишься?! — усмехнулся тот, заметив страх в глазах младшего. — В приюте крыши не такие покатые. — Смотри, какие виды отсюда открываются… Отсюда виден Лондонский глаз! Погляди! — Да… Это прекрасно… — Ты, кажется, спрашивал, в чём смысл жизни? Я думаю, вот в таких моментах. Когда ты можешь просто сидеть, ни о чем не думать и наслаждаться моментом…Чувствовать эту самую жизнь. Вот в таких маленьких радостях и есть смысл. Иногда мелочи приносят нам счастья больше, чем какие-нибудь грандиозные, долго планируемые цели. Просто смотри на горизонт, вдыхай воздух полной грудью, прочувствуй себя, прочувствуй мир вокруг, этот момент… Найл вглядывался вдаль и делал все так, как сказал друг. На секунду ему и впрямь удалось прочувствовать все то, о чем он говорит. Но лишь на секунду, на мгновение, а потом мучительные вопросы снова перекрыли все на свете. Он опять пришел к мыслям о том, что это все иллюзия: временная и бессмысленная. Но все же решил остаться. Он сидел, смотрел на далекий горизонт и пропускал мимо себя речь Лиама, который снова начал наталкивать его на философское мышление, от которого Найл изрядно подустал. Воздух был свеж, словно ранним утром. Как в те самые времена, когда они проводили время на крыше на рассвете. Сейчас птиц в это время года слышно не было, но зато слух ласкал приятный шелест опавших листьев. — Правда? — этот вопрос заставил Лиама обратить на собеседника внимание. — Да, точно. — ответил он, толком не зная о чем идет речь. На крыше они пробыли по меньшей мере минут десять и сидели бы так и дальше, если бы не туча, принесшая в эту местность сильный ливень. — Хорошо, ты ловко увернулся от темы, Найл. А теперь садись за стол. — строго приказал Лиам, когда они спускались вниз. Он был уверен, что все будет в порядке и друг даст положительный ответ, ведь все было так хорошо, но он глубоко ошибался. — Так и быть, я сяду за стол, только никакой еды. — после этих слов он выполнил просьбу. — Нет, это не обсуждается! Все же было хорошо, какой черт тебя опять передернул?! Хоран упорно молчал. — Так, хорошо, отлично… Аппетит приходит во время еды, не правда ли? Вот сейчас посмотрим! — Лиам поставил другу тарелку с блинами перед носом, хорошо полил это все сгущенкой и всунул ему в руку вилку. Тот отложил вилку и отодвинулся от стола. — Слушай, — вздохнул Пейн, — я тебя прошу, не испытывай мое терпение! Найл поднял глаза на тарелку. Тут у него сложилось ощущение, словно он не видел еды уже около месяца. Он не понимал, что с ним происходило в тот момент. Он чувствовал невыносимый голод, и мысленно ощущал вкус этих блинчиков во рту, но вместе с этим его сопровождала и ужасная тошнота, к которой добавилась и головная боль. Но одно он знал точно — он не поддастся. — Испытывать твое терпение? — посмотрел он на Лиама. — Давай ты мне все же дашь уйти. — Нет, дорогой, теперь я тебе точно не дам никуда уйти, ведь так ты себя точно погубишь! Слышишь? Ты никуда не уйдёшь, пока не поешь! — Я не буду есть. — Нет, будешь! — Попробуй заставь меня, хренов помощник! Я тебя ненавижу! — вскрикнул он и толкнул Лиама, но тот ничуть не двинулся с места. — Слышишь?! Это по твоей вине у меня так сложилась жизнь! По твоей, а теперь ты лезешь все исправлять! — Ты сожрешь эти чертовы блины. — четко проговорил он, давая понять, что настроен серьезно. — Я не буду есть. — Будешь. — Я не буду есть! — Найл вскочил, но сильная рука мгновенно опустила его обратно, надавив на плечо. — Пошел нахер, кретин, со своей заботой! Эти слова окончательно смогли вывести старшего из себя. Ливингстон тяжело дышал, смотря на него, пока тот садился за стол на место напротив, не отводя от него глаз. — Значит так, — начал Пейн, стукнул кулаком по столу и громко устрашающе закричал. — Сейчас ты при мне жрешь эти чертовы блины, ты понял меня?! Все пять! И ты не отвертишься, и никаких этих твоих хитрых уловок, я тебе не Саманта Купер, а тебе уже не одиннадцать лет! Я буду сидеть здесь и не уйду до тех пор, пока я не увижу перед собой пустую тарелку! И только посмей меня ослушаться! У тебя нет выхода, ясно?! Подними голову, когда я разговариваю с тобой! Найл сидел, положив голову на стол и закрыв лицо руками, возможно так пытаясь уйти в свой маленький мирок подальше от реальности. — Ты слышишь меня?! — он снова всунул вилку ему в руку, когда тот поднял на него свои заплаканные глаза. — Хватит плакать, Хоран, я пытаюсь тебе помочь. А теперь ешь. Рука младшего дернулась, когда он снова посмотрел в тарелку. Через силу, боль и слезы он отправил маленький кусочек блина в рот, заставив Пейна облегченно выдохнуть. — Хорошо, молодец, ешь, как ты это всегда делал раньше. На то, чтобы расправиться с одним блинчиком, ему потребовалось полчаса. Полчаса слез, отрицаний и скверных слов в адрес друга. А тому в то время буквально адское терпение. Но второй и третий Хоран съел быстрее, после чего Лиам решил оставить младшего на первый раз в покое и предложить поесть немного позже. Он даже смог заставить его выпить немного чаю, чему был очень рад. — Боже Найл, неужели это все требовало всех этих нервов, слез и обид?! Вот увидишь, тебе очень скоро самому станет легче! Голубоглазый молча встал и пошел наверх. — И ты что же даже спасибо не скажешь? — Спасибо. — отрезал он и быстро удалился.