I try to kill you with your poison love,
Falling in darkness.
Hope you try to kill me
And poison my heart.
Drowning in darkness,
Hope.
Lacrimas Profundere - And God's Ocean.
С самого утра лил холодный не по-летнему дождь. Люди прятались от него в своих домах, проклиная его появление именно в выходной день. Я же был ему рад. Медленно попивая горячий крепкий кофе, я гладил маленького чёрного котёнка, которого мне принёс вчера Марсель. Семь, счастливое число. Как не странно, котёнок сразу пошёл ко мне на руки, то ли тому виной был кошачий, везде преследующий меня запах, вместе с комками шерсти, то ли миска молока, которую я предложил ему сразу же.
Марсель весь вечер обеспокоенно поглядывал на меня и, видимо что-то для себя решив, остался на ночь. Он мирно спал на диванчике в гостиной, на нём лежали сразу три кота, но его это похоже не волновало. Я знал причину, по которой он явился, но говорить с ним об этом не хотелось. Кирилл наверняка рассказал ему об отведённом времени для моей мишени и моём решении. Я был благодарен Марселю, его молчаливой поддержке и присутствию. После потери Ника мне было особенно хреново, хоть я и не говорил ни с кем об этом и он стал для меня спасательным кругом, за который я теперь отчаянно хватался. Мой талантливый хакер никогда не пытался встать на место Ника, хоть и желал быть мне близким другом. Нам было легко друг с другом и сейчас это было как никогда важно и необходимо.
Кирилл же от меня не отходил ни на шаг после моей
небольшой истерики. Полночи он приводил кабинет в порядок и весь следующий день развлекал фильмами и разными вкусностями, пока вечером не пришёл Марсель со своим подарком. С ними двумя дыра в груди становилась не такой заметной и я мог себя сдерживать и вести себя почти нормально. Правда когда эти два идиота решили почитать мне сказку на ночь, перед этим предварительно завернув в одеяло, как ребёнка в кокон, я вспомнил, что являюсь киллером и хотел их придушить голыми руками. Но был повержен и стиснут между ними так сильно, что мог лишь ворчать на итальянском, припоминая все известные проклятия.
Два любимых идиота.
Сев за рабочий стол в кабинете и включив ноутбук, тихо вздохнул. На экране была отображена кухня в доме Волкова, сам он также сидел за столом, держа в руках большой бокал. Весь его вид выдавал напряжение, взгляд был холоден и сосредоточен на лежащих перед ним бумагах. Мы не говорили с ним после того раза и я сам себе не мог ответить почему. Он не стремился приблизиться, я стремился убежать.
В голове было пусто, как и в душе. Принятое мной решение, казалось, уничтожило что-то внутри меня. Сегодня был назначенный заказчиком день, сегодня всё должно было закончиться.
Громогласный мат по ту сторону камеры заставил подпрыгнуть. Влад скинул все бумаги на пол и бокал из его рук полетел в стену. Мне тотчас захотелось позвонить ему и выяснить, что с ним происходило, но я не мог. Только не сегодня. И никогда больше.
Взяв себя в руки, решил пойти разбудить этих сонных хорьков, но одного из них на месте не оказалось. На месте Марселя по-прежнему лежали коты, но постель уже была остывшей. Я слегка нахмурился, не понимая, почему друг не позвал меня, но ответ оказался рядом и весьма неожиданным. Марсель обнаружился в моей спальне. Прислонившись к косяку, он внимательно смотрел на распластанного по моей кровати Кирилла, тихо посапывающего во сне. Прежде я никогда не видел, не обращал внимания, так как не было такой возможности, увидеть, как именно он смотрел на Кира, когда думал, что этого никто не видит. В его взгляде было что-то такое, от чего я смутился, словно поймал его на чём-то действительно личном и, решив пока не вмешиваться, по-быстрому ушёл обратно в кабинет. Когда он будет готов, сам поговорит со мной. Сейчас ни он, ни я не могли начинать эту тему.
Звонок телефона заставил подпрыгнуть, на экране снова высветился номер Ника и я тихо взвыл. Игнорировать его всё ещё было больно и сложно. Уверен, он знал бы, что сказать в этой ситуации. Хотя скорее надавал бы мне по морде.
Сразу после звонка начали приходить сообщения от него же, из-за которых дыра в груди, казалось, стала ещё больше.
Я ненавижу тебя, Марк. Правда ненавижу.
Ты мог бы хотя бы проститься со мной.
Я не идиот. Знаю, что что-то не так с тобой. Я бы всё принял.
Придурок.
Может он и прав, но подвергать его такой опасности нельзя. Лучше потерять всё, но при живом друге.
Мой взгляд снова вернулся к экрану ноутбука. Влад не сдвинулся с места и беспорядок убирать тоже не стал. Его глаза были прикованы к фотографии в руке. Приблизив камеру, мне удалось увидеть, что завладело вниманием моей мишени. На фотографии предсказуемо оказались мы на фоне Эйфелевой башни.
- Мог бы разбудить, - Марсель, зевая, завалился в кабинет, сразу развалившись на кожаном диванчике, чуть не раздавив маленького котёнка.
- Ты и так поздно лёг.
- Мамочка волновалась. И перестань пялиться на него.
- Это моя работа.
- Кому ты врёшь?
Говорить о том, что я не один любитель пялиться, я не стал, только улыбнулся. Марсель же на мою улыбку ответил хмурым взглядом.
- Это ведь сегодня, да?
Слова прогремели, хотя были произнесены тихим голосом, почти шёпотом. Они повисли в кабинете душным облаком тумана. Говорить ничего на это не хотелось, но выбора не было. Эта тема сегодня будет обсуждаться, нравится мне это или нет.
- Да. Сегодня, - отвернулся к окну. На улице всё ещё лил сильный дождь.
- Как ты это сделаешь? - это уже было сказано хриплым сонным голосом Кирилла. Он стоял, ничуть не стесняясь, в одних боксерах, прислонившись к стене, сложив руки на груди. Марсель неловко отвёл взгляд. Бинго.
- Я выманю его в наше место, - слова давались с трудом, словно колючий ёжик проталкивался в горло. - Там рядом никого нет, это у обрыва. Его долго никто не найдёт.
- Я проверю место, затем мне придётся уехать. Я нужен тебе? - он внимательно посмотрел на меня. - Если нужен, я останусь.
- Я буду с ним, - Марсель пожал плечами. - Не волнуйся.
После завтрака все подключились к работе. Марсель через камеры следил за Владом и его телефоном, чтобы точно знать, что он никуда не денется, я же пошёл проводить Кира, который отправлялся на место.
- Ещё не поздно, - он обернулся ко мне. - Я не хочу снова собирать тебя по частям, как тогда. Во второй раз может не выйти.
- Я справлюсь. Доверься мне, - я впервые так откровенно врал ему. Не справлюсь. Я умру без него.
- Я вернусь утром.
Пора было вспомнить, кто я.
Для работы требовалось хорошенько размять тело, особенно сейчас, после перерыва во время поездки. Для этого отлично подходила пробежка, поэтому я быстро собрался, взял наушники и отправился к набережной, постепенно увеличивая скорость. От долгого отсутствия тренировок, мышцы протестующе ныли, но я не обращал на это внимания, пробегая один километр за другим, пока не почувствовал, что ещё немного и просто рухну. Видимо, вернувшись домой, выглядел я и правда не важно, потому что Марсель при виде меня, вспомнил далеко не одно ругательство и пинком под зад отправил меня в душ, а сам, с чувством выполненного долга, пошёл назад к ноутбуку.
Прохладная вода смывала усталость и отрезвляла мысли. Сейчас мне нужно было подготовить оружие и хорошенько продумать свои действия. Влад напуган и взбешен чем-то, не хотелось, чтобы он послал меня и порушил все планы. Ещё мне следовало хорошенько спрятать "Лилию", чтобы он её не заметил, для этого следовало надеть специальные джинсы, в которых сзади могло поместиться лезвие кинжала, через них нельзя было его почувствовать. Сегодня не должно быть ни одного промаха.
Необходимо было подточить лезвие ножа, для этого пришлось спуститься в подвал под кабинетом. Здесь было прохладнее, чем в доме и царила идеальная чистота. Ничего, кроме арсенала оружия, портупей и чехлов не было. Привычная обстановка возвращала холодный рассудок. Мне следовало успокоить нервы и заточка "Лилии" в этом отлично помогала. С каждым моим действием металл становился острее. Едва коснувшись кончиком запястья, покатилась струйка крови. Надавив сильнее, как завороженный, я наблюдал её путь от запястья по ладони и вниз на пол. Боли я не чувствовал. Я вообще ничего не чувствовал.
Кровь напомнила мне, как Влад рассказывал в Париже поверье, что любящие люди связаны красными нитями на запястьях, которые не могут порваться ни при каких обстоятельствах. Были ли мы связаны? Алая струйка оплела запястье, словно отвечая на мой вопрос. Сегодня на "Лилии" будет его и моя кровь.
Оружие готово.
Рассматривая небольшой, но глубокий, порез, я вспоминал, как пришёл к этому дню. Большинство моих мишеней были ворами, насильниками и просто нечистым на руку людьми, многие из них заслуживали того, что получили. Среди них были даже киллеры, которым просто не повезло добраться до той ступени, которой достиг я. Порой бывали и люди со светлой душой, добрые и искренние в своём желании помочь, но увы не тем людям. Твари, погрязшие в деньгах, сжирали их через меня. Бывали и неудачи, но лишь поначалу. Я провёл кончиками пальцев по старому шраму на шее. Большая ошибка, которой сегодня не место.
- Хей, ты в порядке? - Марсель спустился по лестнице ко мне, но вдруг резко замер. - Какого чёрта?
Сначала я не понял, почему он так смотрел на меня, но затем проследил за его взглядом и усмехнулся.
- Я не суицидник, не бойся. Просто иногда хочется...
- Почувствовать себя живым? - тихо закончил за меня друг, садясь рядом и зажав в своей ладони моё окровавленное запястье. - Я понимаю, - закатав рукав левой руки, он обнажил предплечье с огромным шрамом на всю длину. Я видел его, но никогда не спрашивал, не решаясь лезть.
- Что случилось?
- Ты ведь наверняка задумывался, почему я никогда не говорил тебе о своих родителях? - я кивнул и он продолжил. - Они шибко верующие. Жить с ними было настоящим Адом, как бы забавно это не звучало. Когда мне было шестнадцать, они узнали обо мне кое-что очень личное. Любили рыться в моём компьютере, - Марсель вздрогнул и устремил взгляд в пол, на небольшое алое пятно. - Они кричали и били меня, говорили, что я грешник и попаду в Ад, что я позор всей семьи. Тогда и появился этот шрам. Сначала я хотел просто... почувствовать, что я ещё есть. Порез был слабым, но боли не было. Тогда я усилил давление. И знаешь, - он запнулся и я сжал его руку сильнее, - я хотел, чтобы этого было достаточно.
Произнесённые слова моим другом стали для меня настоящим шоком. Марсель. Всегда улыбающийся, шутящий, душа компании, близкий друг, который всегда поддержит - когда-то пытался покончить с собой. В это не хотелось верить. Что могло так сильно сломать это чудо? Этот парень всегда был таким светлым, он так резко отличался от нас с Киром, что это сразу бросалось в глаза. Он был составляющей нашей семейки. И тут вдруг это. И от родителей. Кому мы больше всего доверяем с рождения.
- Что было дальше? - тихий вопрос, вызвавший самую грустную улыбку у друга, которую я видел.
- Да ничего. Подлатали в больнице. В школе сказали, что разбил вазу, так и поранился. Я извинился. Убедил их, что понял. Они сказали, что так я очистился, - надтреснутый смех, от которого хотелось заткнуть уши.
- Что... что они нашли?
- Порно, - Марсель помолчал. - Гей-порно.
- Погоди, то есть? - увидев его сегодня утром, я догадывался, но хотел, чтобы он сам рассказал.
- Мне нравится то, какие вы с Кириллом открытые. Вам абсолютно плевать, кто и что про вас думает. Вы просто... чувствуете и берете от жизни всё, что хотите. Я так не смог. Я не смог принять себя и в восемнадцать женился на Ксю. Она знает про меня. Надеялась, что я полюблю её, но не смог. Мы скорее друзья. Поэтому её мать и ненавидит меня, знает, что не люблю её дочь. От своих родителей я прячусь, послал их сразу после свадьбы.
- Ты так и планируешь прятаться? - пальцы Марселя медленно оглаживали окровавленное запястье. - Ты чуть не умер. Но смог вырваться из всего этого. Как бы ты не старался, убежать от себя не выйдет. Ты делаешь несчастным не только себя.
- Она с кем-то познакомилась. Но боится сказать мне, - друг усмехнулся. - Я отпущу её, если захочет, но для меня ничего не изменится.
- Ты влюблён в Кирилла.
- А он влюблён в тебя.
- Мы давно уже, - я замолчал на секунду, - между нами уже нет романтической связи. Мы любим друг друга иначе. Сильнее и больше. Это выше понятия любви. Мы просто одно целое. И ты ему симпатичен, - подмигнул удивлённому парню. - Он пьяный как-то признался, что у тебя классная задница и мордашка. Знаешь, для Кирилла это почти признание, учитывая его высокомерие и вкусы, - я засмеялся, получив тычок под рёбра. - Нет, ну правда.
- Всё бросить ради горячего итальянца. Я такое только в кино видел.
- Ради убийственно горячего итальянца. Это многое объясняет.
Марсель улыбнулся и я теперь был спокоен. Мамочка с папочкой могут сойтись. Пора переходить из киллеров в свахи.
- Это никогда не выход. Кир тебе голову оторвёт, - парень нежно провёл по порезу, кровь почти не текла больше. - Ты жив, пока чувствуешь боль. Это правда. Но иногда боль внутри отупляет. Ты готов?
- Умереть? - улыбка. - Всегда готов.
Вернувшись в кабинет, Марсель, по природе своей курочки-наседки, забинтовал моё запястье, порез на котором оказался сильнее, чем я думал. После этого, подавив все чувства и эмоции, я заставил себя набрать Волкова. Голос его был спокойным, в нём слышалась улыбка. Мы договаривались, что подъедем к нашему месту к семи часам, каждый сам по себе. Честно говоря, я не помнил, что наплёл ему насчёт отказа поехать с ним. Голос мой не дрожал, не выдавал бушующей внутри боли, но сам я готов был упасть.
Ещё несколько часов. Осталось несколько часов до нашей смерти.
Запах дождя и мокрого асфальта я мог бы вдыхать вечно. Машина Марселя неслась к месту встречи, оставалось не больше пары километров. Он должен был остановиться среди деревьев, чтобы его машина не привлекала внимания, но не слишком далеко для меня.
Такое место обнаружилось быстро, до обрыва идти всего несколько минут.
- Я рядом, - Марсель повернулся ко мне и слегка сжал напряжённую руку. - Справишься ты с этим или нет, я рядом.
- Спасибо, - я взглянул в золотистые глаза. - Ты спрашивал верю ли я в Ад. Так вот. Верю.
Не дав ему ответить, я вышел из машины и отправился к ожидающему меня Владиславу. Ноги становились ватными с каждым шагом, я не мог дышать. Взять себя в руки было сложнее, чем хотелось бы. Ещё пара шагов.
Он был как всегда прекрасен. Растрепанные белоснежные волосы, серые глаза, что внимательно изучали меня, безупречная чёрная рубашка и обтягивающее брюки.
Эта незабываемая улыбка.
Этот взгляд. Тот, который дарован лишь мне одному.
Как же мне будет этого не хватать.
Отпуская боль, нежно улыбаясь. Притягивая к себе так сильно, как никогда. Дай мне почувствовать тебя. Твоё дыхание и биение сердца. Твою жизнь и тепло твоего тела.
Чувствовать. Что может быть лучше биения твоего сердца?
Watch me fall against my will,
Holding my last breath of life.
Suffocated by divine.
Watch me fall against my will,
Losing my last drop of blood,
You buried deep inside your mind.
- Я скучал по тебе, mon amour, - жаркие объятия, что сжимали почти до боли и трепетный шёпот в шею с последующим поцелуем, от которого подгибались колени.
- Ты не представляешь, как скучал я. Невыносимо. Так чертовски невыносимо, - не имея больше сил терпеть, я притянул его к себе и поцеловал.
Это было нечто иное. То, чему нет названия. Когда смешиваются все чувства и ты уже просто не знаешь, где он, а где ты. Страсть, боль, любовь и ненависть, печаль и отчаяние растекались по венам, словно расплавленное серебро. Ещё немного и всё закончится. Последние минуты вместе, последний раз я чувствую его рядом. Последний раз он мой.
Я не могу дышать.
- Почему ты исчез? - я не ожидал, что этот вопрос сорвётся именно с моих губ и видимо он тоже.
- У меня были проблемы. Но теперь всё в порядке, - улыбка Влада не смогла меня обмануть. С каких пор ты врёшь мне?
- Я надеюсь на это. Пойдём?
Мы подошли поближе к обрыву, но не смогли постоять и несколько минут, как снова зарядил дождь. Хорошо, что машина Волкова стояла здесь и мы сразу забрались в неё. Погода словно повторяла то, что творилось в моей душе. Я должен был всё закончить. Здесь и сейчас. Но тянул время.
- Ты всё равно какой-то напряжённый, - попытался я прощупать почву. - Хочешь поговорить?
- Я много думал о нас после приезда.
Больше никаких слов, но эти звучали для меня, как приговор. Так я был причиной его срывов? Он что, хочет бросить меня?
Забавно, учитывая, что собрался сделать я. Бросить его. Предать.
- Твоё откровение сильно ударило по мне, но всё же я рад, что ты наконец доверился. Но это ничего не говорит о твоих чувствах.
- Моих чувствах?
- Je t`aime, - такое привычное сердцу и тёплое признание. Я прикрыл глаза, позволяя боли отступить перед этим сияющим теплом. - Я думал, что Париж что-то изменит. Но ты так и не сказал мне ни разу ничего в ответ. Я не смог? Не справился? - Влад прикусил губу. - Кто я для тебя?
- Ты несбыточная мечта.
И снова поцелуй, уже наполненный лишь одним чувством. Болью. Всепоглощающей, разрывающей сердце на части. Это последний поцелуй. Последний раз, когда я принадлежу ему. Моей маленькой мечте, моему прекрасному цветку.
Укусы и крепкие объятия. Как я оказался на его коленях, уже не имело значения. Я прижимался к нему, желая слиться. Хотелось кожа к коже, но мешала одежда. Словно услышав мои мысли, он стянул с себя рубашку, позволяя мне коснуться цветов, сначала руками, затем и губами.
- Моя мечта, - тихий шёпот и нежный поцелуй в ушко. - Несбыточная, но такая прекрасная.
- Я весь твой, - это было сказано таким отчаянным тоном, что хотелось всё бросить и убежать прочь. Но я не мог. Прошептав ему на ухо пару слов, сказал уже громче.
- Ti amo con tutto il cuore, - самое честное, что я когда либо говорил ему. На глазах были слёзы. Я незаметно вытащил кинжал. - Но я никогда не проигрываю.
Резкий удар точно в один из цветов. Влад вскрикнул, вцепившись в мою ладонь, но я был сильнее. Слёзы стекали по моим щекам, на руку стремительно стекала тёплая кровь из груди Влада. В его глазах было столько боли, но я заставил себя смотреть в них. Чувствуй, Марк, чувствуй и умирай.
- Я твой самый страшный кошмар, - не вынимая острия кинжала, прошептал я. - Ты должен был это понять.
Такое же резкое движение. Теперь "Лилия" была только в моей руке. Из раны в груди Влада стремительно вытекала кровь, он тихо хрипел, пытаясь зажать её руками.
- Марк...
Я не мог его слышать. Не мог его видеть. Вылетев из машины, я бежал к спасительному Марселю, пока мог. Бежал от окровавленного преданного Влада, бежал от себя, от невыносимой боли, понимая простую истину, которой не хотелось верить.
Я убил не его. Я убил себя самого.
Но я знал, что всё сделал правильно. Теперь всё будет на своих местах.
