Житейские истории Астрагора

      Василиса закончила работать с очередным клубком, и устало отбросила его в плетёную корзинку, доверху наполненную разноцветными шарами. Королева только недавно начала заниматься настоящим зодчеством, правда, пока ей разрешали менять судьбы лишь каких-то вещей, но даже они уже смогли изменить жизнь людей. Василиса поднялась со стула, поставила корзинку на стол и стала отправлять клубки в хранилища по одному. Делать это надо тоже осторожно, а не так, как она равнодушно швыряла их в корзинку. Миракл, конечно, не оценил бы этого, но его тут нет, так почему бы слегка не облегчить себе жизнь?       Наконец, когда дело было окончено, уставшая Драгоций покинула залу, специально выделенную для занятий зодчеством, и направилась в детскую проведать сыночка Давида. На часах было уже шесть вечера, а это значит, что и Фэш тоже освободился. Больше всего Василисе хотелось провести этот вечер в окружении семьи, ведь всю неделю они почти не виделись — каждый был занят своими делами.       Но, видимо, спокойная жизнь — это не про них. Только отворив дверь в детскую, Королева увидела такую картину: посередине комнаты, прислонившись спиной к комоду, сидел связанный Нортон с каменным лицом, а вокруг него крутился рыжий и грязный, как чёрт, Давид. Неугомонный мальчишка нарисовал деду большие усы, но Огнев-старший, видимо, уже сдался и отдался в руки внуку. Как Давид уложил его да ещё и связал, Василисе остаётся гадать. В другой стороне комнаты в кресле-качалке сидела Нерейва и вязала желтые носочки правнуку. А рядом, к большому удивлению Королевы, на скромной табуретке восседал Фэш и со скучающим видом держал в руках нитки. Он лишь поднял на жену взгляд и, тяжело вздохнув, передал Повелительнице Лютов чёрный клубок.       М-да, вот тебе и семейная идиллия. Однако взгляд Василисы уловил какое-то движение в самом дальнем углу комнаты. Это заинтересовало её.       — Что тут происходит? — спросила она, закрывая дверь. — Давид! Отстань от дедушки!       — Ай, — заныл Нортон, — меня уже не спасти.       Конечно, он говорил в шутку, отчего Давид ещё больше раззадорился и нарисовал Огневу большую и толстую монобровь.       — Ну конечно, стрелу-то свою ты не спас, — усмехнулась Нерейва, а затем пояснила ничего не понимающей Василисе:       — Сынок твой напортачил с эфером и закинул стрелу Нортона в неизведанные дебри безвременья. Теперь он сам её не достанет. Не представляю, что он будет делать без стрелы.       И Повелительница Лютов громко рассмеялась. Нортон рассердился и попытался распутать верёвки, но ему это не удалось, и он стих.       — Хм, — Василиса задумалась, — я что-нибудь придумаю… Давид! Развяжи дедушку!       Мальчик насупился, но всё же начал ковырять верёвки в попытках развязать их. А Королеве всё не давало покоя что-то двигающееся в углу. Она уже сделала несколько осторожных шагов по направлению к странному предмету, как её остановила бабушка.       — Не трогай его, — строго предупредила она, — у него ещё адаптационный период не прошёл. Отсидел, бедолага, двадцать лет взаперти, теперь боится высоких потолков и громких звуков.       Василиса взглянула на забитого в угол Астрагора и ей даже в какой-то степени стало жалко Духа. В «прошлой жизни» он был едва ли не самым могущественным часодеем в мире, а теперь что? Сидит, трясётся. В голове невольно закрутились недавние события, первая встреча с Астрагором за последние двадцать лет.       Наконец, бесформенная туча начала скручиваться в воронку, постепенно опускаясь, и принимать очертания человека. Когда же дым рассеялся, все собравшиеся часодеи не смогли сдержать изумлённого вздоха. Они увидели…       — Ну, наконец-то! — перед часодеями возник высокий мужчина в мундире, простых чёрных брюках и остроносых туфлях. — Здравствуйте, друзья… ой, — он вдруг задрал голову к высокому потолку, покрутился вокруг себя и упал на пол. Его лицо выражало крайнюю степень изумления и, скорее всего, у него сильно кружилась голова.       Василиса отметила, что Астрагор будто бы помолодел. Теперь он выглядел вполне прилично для своего тысячелетнего возраста. Правда, Королева не могла понять, в чьём он теле: у этого Астрагора волосы были русые с сильной проседью, да и выглядел он максимально добродушным. Что это за феномен с телами такой, Василиса не знала, но пообещала себе разобраться в этом.       — Ох, моя голова! — Астрагор схватился за голову обеими руками и жалобно застонал.       — Что, доигрался? — насмешливо протянула Чёрная Королева. — Теперь поплатись. Будешь привыкать к «большому» миру, помучаешься.       — Бабушка! — воскликнула Василиса и присела возле сидящего на полу Духа:       — Как вы себя чувствуете?       — Да вы рехнулись все что ли?! — в сердцах выкрикнул Нортон. — Он же притворяется! Сейчас войдёт к нам в доверие, выведает все тайны и нас всех засадит в эту же самую шкатулку!       Огнев-старший был в ярости.       «Кажется, — подумала Василиса, — ему пора немного отдохнуть. Надо будет передать его Нире, пускай помогает ей котлетки лепить на кухне».       — Успокойся, сын, — ледяным тоном произнесла Нерейва. — Он не притворяется. Есть такой побочный эффект. Он может возникать из-за резкой смены обстановки. А представь: просидишь ты двадцать лет в тесной шкатулке, а потом вдруг тебя бросят в огромную комнату. Комфортно тебе было бы, а?       Нортон задумался, почесал репу и махнул рукой мол: «Делайте, что хотите».       И с тех пор прошла почти неделя, а бедный Астрагор только начал привыкать к высоким и длинным коридорам Расколотого замка. Обещание своё он выполнил: ничего не крушил, не строил никаких коварных планов и в целом вёл себя весьма дружелюбно. Да и что же Астрагор может сделать, когда в любой момент он готов грохнуться в обморок? А чтобы Духу не было так скучно, его пристроили к Нерейве и Нортону, за которыми уже чётко закрепился статус нянек для маленького Давида.       Василиса мотнула головой, прогоняя навязчивые мысли и подошла к отцу, который уже к этому времени сумел распутаться из верёвок.       — Давай помогу, — предложила она Нортону, что пытался оттереть с лица художества внука. Тот благодарно кивнул и прикрыл глаза, ощущая, как под действием стрелы Василисы исчезают нарисованные усы и монобровь.       — Спасибо, — поблагодарил Огнев после того, как всё было окончено. — Ты сможешь достать мою стрелу?       — Конечно, — тепло улыбнулась Василиса. — Но сначала предлагаю поужинать. Я очень устала.       Никто не был против. Поэтому все, включая постоянно шарахающего Астрагора, отправились ужинать.