От лица Ханны.
Честно, я не знала как реагировать на это приглашение. Хотела найти ответ в лицах парней, поэтому мельком пробежалась глазами. Кажется, у всех была нормальная шоковая реакция. У всех… Кроме Чонина. Он медленно переводил взгляд с меня на Чана и обратно. Создавалось ощущение, что он уже знал, что я отвечу. — А… Я… Нет, не получиться, как-нибудь в другой раз, — я пошла и открыла дверь с максимально виноватым лицом. Все актрисы мира в этот момент заплакали. Чонин издал ехидный смешок и взглянул на меня с неким вызовом. Все начали выходить, но он не торопился, а на секунду остановился и посмотрел на меня. — Ханна, да? — он ещё и улыбался. — Ты уже успел забыть моё имя? Тут он внезапно взял меня за запястье и вытянул из руки телефон. Этот парень просто стоял и вводил свой номер. — Это на случай, если ты передумаешь, — он протянул мой телефон обратно, и я заметила, что идёт вызов. И что мне с этим делать? Он же знает, понимает, что я не позвоню. АйЭн всё это время наблюдал за мной, а потом, всё так же не отводя свой лисий взгляд, достал телефон. — Алло? Ханна? — говорил в трубку и продолжал смотреть. Продолжал улыбаться этой своей улыбкой. Он как будто знал что-то — что-то большее, чем остальные. Я тоже поднесла телефон к уху. — Думаю, тебе пора идти, — скинула вызов и кивнула в сторону лифта, где стоял уже только Чан и Хёнджин. Чонин кивнул мне и помахал рукой на прощание. Я смотрела ему вслед и понимала, что не позвоню. Скорее всего, он тоже понимал это. Обессилено рухнув на диван, и сквозь полузакрытые глаза, я смотрела на не разобранные вещи. Шторы тихо колыхались и играли с солнечными лучами. Атмосфера просто заставляла закрыть глаза и заснуть, но нет. Я поднимаю голову, затем опираюсь на руки и встаю. Квартира такая большая и пустая, что просто не знаю с чего начать. Кое-как раскладываю свои вещи в спальне и ванной, последним делом принимаюсь за зал и кухню. Ничего не должно напоминать мне о прошлом. Все важные вещи того времени я оставила в гараже тёти. Все, кроме гитары и пошарпанных блокнотов с текстами песен. Что странно, всю жизнь прожив в Корее, вся лирика именно на английском. Корейский звучал как-то не так. Пролистывая выцветшие странички, я потеряла счёт времени. На улице вечером было не так тепло, как казалось, поэтому я надела худи покрупнее и потеплее, спортивные штаны и кроссовки. Да, как классно чувствовать себя мешкообрарным человеком. Выходя из дома, я заметила, как мой автобус подъезжает к остановке. Начала бежать, но гитара на плече конкретно тянула в сторону. — Пожалуйста, придержите автобус! — кричала я хоть кому-нибудь. Дедуля в старой кожаной куртке придержал дверь и попросил водителя подождать. Я стремительно влетела в двери и схватилась за поручень. — О, Ханна, — проговорил тот, — неужели ты теперь здесь живёшь? У меня немного кольнуло сердце от страха. Такое бывает, когда волнуюсь. Но всё же, подняв глаза, я не увидела кого-то из неприятных знакомых. Хотя таких и нет. Это оказался дедушка, который держит у себя бездомных собак, выхаживает их, а потом раздаёт людям. Я часто играю недалеко от его дома и за деньги, которые получаю, покупаю корм его собакам. Он никогда не просил об этом и, тем более, ругал постоянно. Но мне это приносит удовольствие. К тому же, он угощает лучшим чаем на свете. Правда, я никогда не заходила в его дом. В ответ лишь улыбнулась, как можно дружелюбнее и кивнула. — Не дай бог ты снова будешь таскать этот корм, — он пихнул меня в плечо, — я не нищий, могу себе позволить. Ты ж мне как дочь, приходи просто так. Я ничего не ответила, просто снова улыбнулась и вышла вместе с ним из автобуса. Мы пошли в разные стороны, и он крикнул вслед: — Только попробуй! Я тебе обещаю, сама его есть будешь. — What? What did you say? I don't understand, sorry, — крикнула я на прощание и ушла с хорошим настроением. Пела я и играла на гитаре в разных местах. Мне постоянно нужно было обговаривать это со знакомыми, которые танцевали каверы на улицах. Когда я подходила к толпе, люди начали замечать меня, узнавать и здороваться. Удивительно, но сегодня здесь довольно много иностранцев. Этот район не так уж знаменит. Музыку приглушили, и я смогла подойти к микрофону. — Хей, ребят, как прошёл ваш день? — спрашиваю и одновременно достаю гитару. — Сегодняшний день особенный для меня, поэтому хотелось бы исполнить свою песню, которую ещё нигде не пела. (в фанфике я буду использовать песни исполнительниц, которые мне нравятся, надеюсь, это не вызовет у вас хейта, просто чувствуйте атмосферу сейчас) ~ включайте песню Billie Eilish — bellyache ~ Как только послышались первые аккорды, музыка стала растекаться по моим венам, от кончиков пальцев до мозга костей. Я закрыла глаза и представила себя у обрыва, на котором растут прекрасные жёлтые и синие цветы, чувствую как дует ветер, я чувствую внутри себя тепло, оно согревает не только меня — оно согревает всех, кто так же проникнут песней. Спутанные короткие волосы щекочут мой нос, глаз, подбородок. Струны старой гитары не кажутся такими жесткими. Но сам факт в том, что я подхожу всё ближе к обрыву, а сердце не начинает биться быстрее, тогда делаю ещё шаг и смотрю вниз: там по-прежнему темно, по-прежнему оттуда веет холодом, я чувствую это: по телу пробегают мурашки, но все ещё продолжаю петь. Чувствую на губах вкус собственной крови, она пробегает дорожкой по моему подбородку, я снова сижу на обрыве. Открываю глаза, когда заканчиваю петь и вижу обеспокоенные лица. Подношу руку к лицу и вытираю кровь. Она уже начала засыхать и стала неприятно жёсткой. — Всё нормально, не беспокойтесь, это просто давление. Такое бывает, вы же знаете, — я не могу смотреть им в глаза, когда говорю это. Поэтому бегаю туда-сюда взглядом. Некоторые начинают подходить и обнимать меня — как же люблю эти моменты. Так я чувствую себя нужной, частью чего-то. Люблю чувствовать аромат шампуня, духов, крема или просто естественный запах человека, с которым обнимаюсь. Так глупо, буквально же одну песню спела и уже расклеилась. Сдаю позиции, даже, как следует, не набрав высоту. Пока все возвратились на свои места, я начал заново перебирать различные аккорды. — Что мне спеть? — ничего не приходило на ум. Люди что-то выкрикивали, но было сложно разобрать. Я бегала глазами в поисках того, кто выберет песню. И тут я… Вижу Хана, который выходит из магазина с кимпабом в руках. Он один, и это меня немного насторожило, я пыталась вглядеться в его лицо под маской, как внезапно, не подумав, крикнула: — Стойте! Подождите! Тише! Я ничего не вижу! — тут замерла и я, и люди, и, к сожалению, Хан. Через секунду люди начали хихикать, но мне было как-то не до смеха, потому что Хан шёл ровно в направлении моего места прибывания так сказать. — Ну что, ты, — я ткнула в рандомного человека, — какая твоя любимая песня? — Troye Sivan — i'm so tired… — произнёс он как-то неуверенно. Хотя мой нервный взгляд и не мог вызвать другой реакции. — О, прекрасно, люблю эту песню! — протараторила я и, глубоко вдохнув, начала петь. Снова закрыла глаза. Теперь уже не от наслаждения, а от стресса. Окунулась снова в прострацию и отдалась музыке, спустя пару строк пришла в норму и продолжила петь. — Wanna go home? Wooaah… — последнюю строчку я пропела с открытыми глазами, при этом наблюдая за тем, как Хан подходит на опаснейшее расстояние моего личного простанства и кладёт денежку к остальным, собранным сегодня. — Я и не знал, что ты поёшь, — он был так близко, что только я могла услышать его. Возвращаясь в толпу, он начал хлопать, и многие подхватили эту волну. А после того, как стало тихо, я снова подошла к микрофону. — Простите, ребят… Я себя плохо чувствую сегодня, так что ожидайте нашей встречи через пару дней. Я обещаю, что останусь с вами на всю ночь, — мои руки слегка подрагивали. То ли от того, что мне и правда стало не по себе, то ли от нежданного гостя. Какая-то девушка вышла ко мне и просто обняла, потом ещё кто-то, и ещё… Я и не заметила, как вокруг меня собрались все эти люди. Пока собирала вещи и наблюдала за тем, как люди хаотично расходятся в разные стороны, Хан пропал из виду. Наверное, оно и к лучшему. Сейчас у меня есть не менее важное дело. Теперь я держу путь в магазин, в котором всегда покупаю корм для собак. Женщина за кассой мило мне улыбается, наблюдая, как я волочу по полу два тяжеленных мешка. — Ну где же твой кавалер? Когда ж тебе, маленькой девчонке, кто-нибудь поможет? Если бы во мне тикала атомная бомба, она бы сейчас разорвалась. От злости я смогла даже поднять от земли эти мешки и поднести к кассе. По моему лицу всё было понятно. — Кавалер на месте, он будет платить картой, — передо мной собственной персоной стоял Хан. Его беззаботная улыбка растянулась до ушей, если бы он мог, от своей прыгучести и оптимизма уже бы взлетел. Жаль, пакеты мне мешают, тоже бы не отказалась полетать. — Неужели, это твой кавалер? — раздался голос тётушки. Мне казалось, что по выражению лица людей можно многое понять. Видимо, моя злая гримаса была неубедительной. — Что? Нет! Хан взял мешки и направился к выходу. — Пошли, я всё равно уже всё оплатил. — Ешь этот корм сам! — от негодования я села на пол посреди магазина. — Или друзей угости. — Уж, пожалуй, я найду ему применение, — улыбка с его лица упала так же быстро, как я моё осознание той тупости, которую я смотрозила. Хан вышел из магазина, а я осталась сидеть на полу. — Ну? Ты что, не собираешься идти? Я собираюсь закрывать магазин, — женщина подергала меня за плечо. — Что за несносные дети! Всё-таки решила выбежать из магазина и притормозила в поисках Хана. Всмотревшись вдаль, я не увидела ни одной живой души. — Черт возьми, куда он мог испариться? Тем временем Хан подошёл ко мне со спины и незаметно склонился к уху. — Ты не меня ищешь? От неожиданности перехватило воздух, из-за чего я не могла вдохнуть. Такое бывает от волнения, да, многое от волнения случается. — Эй? — теперь он встал напротив и наклонился близко к моему лицу. — Я настолько неотразим? — Пакет… Бумаж… В чехле… — земля под ногами будто провалилась, и ноги перестали слушаться. Хан с круглыми глазами подхватил меня и судорожно начал расстёгивать чехол. — Ну ты проблемная, конечно… — бормотал парень, пока я, с суровейшим видом сидела на тротуаре и дышала через пакет. — Во-первых, людей нельзя так резко пугать, — начала было я… — Во-первых, я тебе хотел помочь. — А во-вторых, — продержала паузу специально, — если не просят помощи, значит, она не нужна. — Буду знать, — он просто. похлопал. Меня. По. Плечу. — Куда теперь? Кому корм? — Есть будем, угощайся! — Как есть? — Ртом. — Ты правда корм ешь? — я смотрела на его удивлённое лицо и думала: мне плакать или смеяться от того, что он сарказма не понимает? — Айщ! Ты дурачок? Парень посмотрел на меня с очень серьезным выражением лица и… Засмеялся. — Ну тогда тебе придётся поделиться, — он щёлкнул меня по носу, взял мешки и побрел по дороге. — Догоняй! А то всё съем! Конечно, мне было обидно, но я не смогла сдержать смех, и, пока он шёл впереди, я смогла спокойно посмеяться. Для того, чтобы его догнать, мне пришлось немного прибавить шагу. — Я видел, что ты улыбалась, не делай снова лицо кирпичом, — в нём, определенно, есть что-то раздражающее. Но, может быть, это его фишка? — Не веди себя, как ребёнок, — я пихнула его в плечо. Пусть не зазанаётся раньше времени. — Ребёнок? — Хан прыснул от смеха. — Кто бы говорил! — Вообще-то, сейчас нам нужно повернуть налево, — надо было перевести тему. Когда мы дошли до калитки дома, я придержала Хана за плечо. — Что? Не туда пришли? — Слушай внимательно: сейчас ты оставляешь пакеты здесь, я звоню в звонок и мы прячемся в те кусты, — говорила я вполне серьезно, но Хан, видимо, не понял. Тогда я позвонила в звонок и сама побежала в кусты. — Эй! — Хан дернулся за мной, — Ты это серьезно?! Я зацепилась за ворот его кожаной куртки, чтобы он сильнее наклонился. — Тщщщ… Тише, он убьёт меня, если увидит. — Кт…От лица Хана.
Она резко закрыла мне рот своей (прошу заметить, очень холодной) ладонью. Я присел ещё ниже. Что мне оставалось делать? Я сам себя впутал в это. Увидел, как она поёт и просто не мог не подойти. Когда она пела, она выглядела другой. Такой спокойной… Умиротворённой. Казалось, все проблемы этой жизни просто обошли её стороной. Она не просто жила музыкой — она ею была. А сейчас, сейчас я смотрю на её, по-детски обеспокоенное, лицо. Тусклый свет фонаря освещает часть лица: её взъерошенные волосы, её искусанные губы и блестящие глаза. Выражение лица было похоже на одно из тех, когда дети творили какую-нибудь пакость и следили за её результатом, удовлетворяясь своим коварным планом. «Кто ты такая? И о чем ты молчишь?» — пронеслось в моих мыслях.