То, что остаётся

      В коридоре, в углу, валялся этот листок — может быть, его оставил кто-то из рабочих, выносивших вещи, или же он попал сюда как-то иначе — в любом случае, на пожелтевшей и слегка покоробившейся от времени бумаге была реклама магазина подержанной техники и обещалась скидка при предъявлении сего купона. Очень интересно. Конечно же, я решил зайти в эту лавчонку, потому что в доме не было ни видеомагнитофона, ни телевизора, а кассета была подписана заманчиво моей же рукой. Карточку не пришлось вставлять и даже пароль вводить не пришлось — очень хорошо, потому что я его не помнил. Славная пара заслуженных «Панасоников» — телевизор и видеомагнитофон к нему, я даже смог дотащить всё это до дома в один приём.       Всё подключил, расположился на матрасе, в одной руке — пульт, в другой — чизбургер, до чего же хорошо быть дома!       Я смотрел на то, как мы с Заком извиваемся в парном танце по горизонтали и не мог удержаться от улыбки. Здоровяк Закри. Захотелось его увидеть со страшной силой. Сколько я уже не виделся с ним? Время кажется мутной полиэтиленовой плёнкой, как в одном из наших первых клипов. Закри… я помню наши ночные рейды на кладбище. Ты и я на твоём ревущем «Харлее». Прятки среди могил. Почему-то всегда казалось, что здесь мы в безопасности — среди мертвецов, которые не видят, не слышат и не чувствуют больше, просто груда старых костей. Рядом с ними мы становились как будто ещё более живыми. Но самое главное, Закри, было — когда ты в конце концов ловил меня своими лапищами, своими здоровенными ручищами, в которых барабанные палочки всегда казались не больше палочек для еды — ты ловил и удерживал меня и, смеясь, рычал тихо: «Не пущу! Никогда!» — а я был готов оставаться так вечно. Но всё это заканчивалось, конечно же, и даже при мертвецах мы не решались сделать то, ради чего, наверное, приезжали сюда, то, что так и не повторили никогда — наш парный танец по горизонтали.       Нет, Закри, даю тебе слово — думал я — вот дожую этот божественный чизбургер (никогда не ел ничего вкуснее!) и пойду к тебе, не важно, что гараж опустел и мой славный «Додж Вайпер» испарился, как утренняя роса.       И мы дотанцуем.