То, что остаётся

      С потолка ангара свисают цепи и грузовые крючья; платформа, на которой уже установлены инструменты музыкантов — по центру, сейчас на неё бросает свет только один из восьми прожекторов. Несколько фрагментов металлической сетки, которой огораживают обычно спортивные площадки, образовывают высокий забор между площадкой и гипотетическими зрителями. Из присутствующих зрителей — только обслуживающий персонал и команда Кеннета Джексона, режиссёра, но смотреть пока что не на что, Mary Of Iron только-только собрались полным составом — с опозданием на четыре часа.       Не по вине Зака, Джошуа или Рэя, конечно.              — Чёрт. — Джексон смотрит на высокую, худую как смерть фигуру, расположившуюся на одном из раскладных стульев. — Я думал, он будет в лучшем состоянии…       — Да? — Заку сегодня не до шуток. А вот сарказма хватает: — С чего бы?       — Эй, эй! — Джошуа, должно быть затылком почувствовав тихий разговор, быстро подходит, глаза мечут молнии. — С ним всё в порядке, — злобно шипит он.       Рэй, наблюдавший за тем, как техники расставляют заготовленный антураж, оглядывается и улыбается — немного не до конца, как будто ему тоже неловко за вид вокалиста.       — Я уже не говорю о том, что он опоздал… — Джексону внезапно хочется просто бросить всё это дело. Плевать на аренду и прочее. Нет, он уважает музыкантов. И этих особенно. Он уже снимал для них видео раньше. Но тогда, по крайней мере, Лэйни был больше похож на живого…       — У нас есть ещё пять грёбаных часов, — цедит Джошуа сквозь зубы. Им уже пришлось изменить концепцию, когда стало ясно, что двигаться Лэйни не особенно может. Полчаса мозгового штурма — пока мистер Слендермен, как обозвал его один из техников, отдыхает после мучительной дороги до места съёмок — и, в итоге, было решено, что Лэйни будет заперт в клетке. В очень маленькой клетке. Так, чтобы не то, что двинуться, но и разглядеть его толком нельзя было. «Потому что иначе нас просто не пустят в эфир», — панически подумал Зак, а вслух сказал что-то совсем другое — даже не сообразил, что, но Рэй (неугасимое мексиканское солнце группы) засмеялся и даже Джошуа выдавил улыбку. Сейчас Джошуа крепится, ругается и старается не смотреть на Стэна, а когда смотрит — его обеспокоенный взгляд теплеет, Зак это прекрасно видит. Сам он не понимает, как такое вообще возможно. Как они до сих пор держатся, почему не распались. Четыре человека, двое из которых неотрывно смотрят на одного, а тот глядит в пустоту — разве это группа?       — Иии… чего решили?.. — Голос раздаётся неожиданно близко. Сам Стэн стоит тут как тут — его шаркающую походку заглушили технические шумы — улыбается, и от этой улыбки Заку ещё больнее, потому что она слишком похожа на прежнюю, но как будто копия. Словно невнятная репродукция «Моны Лизы».       — Решили, что запихаем тебя в клетку, чтобы под ногами не путался, — на одном дыхании выдаёт Зак со своим неизменным в последнее время покерфэйсом. («Мои доспехи».)       — Лады! — Стэн снова улыбается — мягко и по-детски. Внезапно Заку хочется ударить его, сильно-сильно, наотмашь, так, чтобы стереть эту улыбку, чтобы её больше не было. Уничтожить чёртову Мону Лизу. Как это подходит именно к сегодняшнему дню, к этой конкретно песне.       Ещё ужаснее то, что Джошуа тоже улыбается. («Что же ты творишь?!») Гитариста Заку ударить не хочется, нет. Но он бы очень хотел не видеть больше, как ледник в его глазах начинает едва-едва таять под солнцем, покрываться плёнкой воды. Сам Джошуа этого не замечает. Видят ли другие? Рэй, как обычно, сияет. Но это не его солнечный свет, нет. Это пламя догорающей свечи друга, который уже больше напоминает призрак, нежели человека.       Наконец всё готово, Джексон командует, «Ударь меня» звучит снова и снова, Стэн Лэйни, запертый в клетке, агонизирует, цепляясь за прутья своими убранными в чёрную кожу руками, и Заку хреново. Так хреново, как будто они не снимают клип, в хоронят кого-то заживо. И, запертый в клетке своих чувств, он может только предполагать, что ощущает Джошуа — Джошуа, который хохмит на грани истерики, лишь бы создать иллюзию, будто всё как три, четыре года назад. («Неужели прошло так мало времени?!»)       После съёмок — даже не слишком поздно ещё — все расходятся в разные стороны, едва попрощавшись. Думал ли Зак в двадцать лет, что всё будет… вот так?.. Он идёт к мотоциклу, припаркованному на стоянке возле ангара, где проходили съёмки. Шикарный «Шевроле» Джошуа — там же. Стэн жуткой тенью оказывается рядом с автомобилем:       — Подвезёшь меня? Меня сюда подкинули. Я обратно не знаю как.       — Не знаю, ага… — хмыкает Джош.       — Я могу подкинуть, — встревает Зак, но Стэн поднимает на него глаза так, как будто услышал только звук, не смысл. Две дыры.       — Куда везти? — Голос Джошуа слегка дрожит.       — Домой, — пожимает Стэн плечами.       Зак заводит свой «Харлей» и уезжает быстрее, чем ему самому хочется.              — Не понимаю, — скажет позже Джошуа, когда они с Заком встретятся в «Дикобразе» за стаканами чего покрепче, — почему он не купил себе какой-нибудь нормальный дом… Или хотя бы квартиру… у меня от той конуры мурашки по коже…       — Да где она вообще, эта конура?       — Фиг знает. — Джошуа задумывается. — Так вот сразу и не скажешь. Поздно было уже. Район незнакомый. Я не запомнил. — И он стирает последние воспоминания этого дня долгим глотком.