Тварь

Он стоял смирно, покорно ожидая, когда Рокэ удовлетворит свое любопытство, неторопливо обходя вокруг, вглядываясь, изучая. Занятное существо, выглядевшее как хорошенький мальчик, но таившее в себе, одному Анэму известно какую силу, всем своим видом выражало готовность повиноваться, и Рокэ, будь он простаком, довольно легко купился бы на это притворство. И именно это — осознание идущей от Ричарда неявной опасности, рождало в потомке Раканов азарт. С одной стороны, тягаться с порождением заката ни одному смертному не по зубам, но с другой… шестнадцать дней всего… Что страшного с ним, таким трезвым, не заблуждающимся в реалиях происходящего и здравомыслящим может случиться? Тварь полностью подвластна. Во всяком случае, именно это написано было в свитке, а так ли это на самом деле, предстояло еще проверить. — Что ты можешь? — спросил Рокэ, наконец, когда полностью изучил стоящего перед ним юношу. Ричард… Произнесенное молодым красивым голосом продолжало вибрировать где-то внутри Рокэ, тонко раздражая память, словно было что-то… Впрочем, будет время еще об этом подумать. Алва покосился на стоявшего рядом Эмиля, тот выглядел напряженным и взволнованным, хотя виду не подавал. Оно и понятно, будучи ученым, Миль не признавал вещей не вписывающихся в сложившуюся у него картину мира. Все странности описанные и измененные были разъяснены и разложены на составляющие, а стало быть делались понятными. Вышедший из сиреневого тумана мальчишка не вписывался в привычное и был выше научных трактовок и теорий. — Все, что пожелаете, монсеньор, — Ричард склонил русую голову в почтительном поклоне. — Приказывайте, и я исполню любое ваше пожелание. — Деньги? Богатство? Власть? — усмехнулся Рокэ, перечисляя наиболее распространенные у людей запросы. — Легко, — отозвался юноша, не поднимая головы, — одно только ваше слово. — Слишком мелко, — парировал Алва и, ухватив юношу за подбородок, приподнял его лицо, заглядывая в серые глаза, точно зная, что может позволить себе подобное обращение, — у меня все это есть. Не жди от меня тривиальности. — Рокэ! — предостерегающе зашипел Савиньяк… — Все в порядке, правда ведь, Ричард, — улыбнулся Рокэ, отмечая неожиданный румянец на щеках юноши, словно тот и в самом деле был простым и неиспорченным мальчишкой, которого смутило вольное поведение Рокэ. — Ты же не причинишь мне вреда до тех пор, пока не истек срок нашего соглашения. — Нет, монсеньор, — отозвалась Тварь немедля, — в пределах оговоренного срока я полностью в вашей власти. Определитесь только с желаниями. — Я подумаю, — пообещал Рокэ, отпуская подбородок Ричарда, неожиданно продолжая ощущать подушечками пальцев мягкость и тепло его кожи. — А пока ты можешь чувствовать себя как дома, но не переходя границ человеческих. Располагайся, — Алва жестом указал на одно из кресел, которые были раздвинуты перед началом эксперимента. Ричард кивнул. А потом, взмахом руки, привел библиотеку в привычный для нее вид, вернув мебель на места*. Начертанный мелом на полу квадрат истаял, не оставляя после себя следа, свечи тоже исчезли. Изящная и довольно внушительная демонстрация сил и недоступных простым смертным возможностей. Рокэ хмыкнул. Эмиль нахмурился. Юноша совершенно спокойно опустился в одно из старинных кресел, помнящих еще самого легендарного Первого маршала, то, в котором никогда не сидел сам Рокэ, но облюбованное Джастином. Где-то внутри царапнуло чувство вины — вызванное из небытия существо успело увлечь Рокэ настолько, что тоска по Придду несколько притупилась. Алва отмахнулся от самоедства расценивая возникший интерес сугубо с развлекательной точки зрения. Скучно больше не было. Тварь занимала, а вид, который она приняла, кроме того, что постоянно притягивал взгляд Рокэ, казался Алве неуловимо знакомым. Глядя на Ричарда, Рокэ словно слышал шепот из глубин памяти. Его не оставляло ощущение, что он видел это лицо прежде. Смутно, как обрывки давнишнего и неявного сна. Эдакий легкий и тревожащий привкус… Волнующий. — Значит, все правда? — опустившись в свободное кресло, заговорил Эмиль, впервые обращаясь к Ричарду, — и Лабиринт, и прочее… — А как же? — Тварь, чуть насмешливо, приподняла светлые мальчишеские брови. — Вы историк, эр Эмиль, в ваши руки не раз попадали неоспоримые свидетельства того, что все — правда. На мой взгляд, описания изучаемого вами периода весьма и весьма детальны. Документов осталось предостаточно. Излом, смута, скверна, ушедшие в небытие потомки Лита, выходцы… Отдающие дерзостью слова в устах Ричарда звучали почти мягко, словно юноша рассуждал о совершенно обыденных вещах, волнующих людей его возраста. Его с легкостью можно было представить сидящим за клавиатурой компьютера, играющего по сети в новомодную «Гибель Гальтары», управляющим одной из гипертрофированных, рисованных тварей, но как же непросто осознавать, что он и есть одна из тех самых Тварей! По спине Рокэ пробежался холодок, и ему стало немного проще понять состояние, в котором сейчас пребывал его друг. Происходящее было сложно объяснимо, и оттого, именно для Рокэ, притягательно. Ричард же, тряхнув головой, откидывая со лба густую длинную челку, продолжал, обращаясь к Савиньяку: — Не думаю, что я ошибусь, если предположу, что вы давно знали ответ на свой вопрос, вот только боялись поверить в его истинность. — И что же, — Эмиль держался молодцом, — все действительно было так, как описано в древних очерках? И куда все девалось после Излома? Куда ушли те силы, которые едва не разрушили планету? — В глубину, — все также спокойно отозвался Ричард, — спустились в место, которое у вас принято называть Лабиринтом, когда нарушилось равновесие мира, и уничтожился один из столпов, его поддерживающих. — Что ты имеешь в виду? — Эмиль настороженно подался вперед, и вид у него был в этот момент, как у человека находящегося на грани, разрываясь между слепой верой и научными проверенными и надежными фактами. — Пролилась кровь, был уничтожен прямой потомок Лита. А вы ведь знаете, их должно было быть Четверо, живущий в то время Ракан не смог заменить убитого, его едва хватило на то, чтобы оставить своих потомков. Равновесие оказалось непростительно нарушено… — Следуя из твоей логики, — не удержался Рокэ, чтобы не вставить в беседу свой суан, — все, что произошло тогда, пошло лишь на благо Кэртиане. Вся нечисть скрылась с ее поверхности, оставляя живущих в покое. — Это все очень временно, монсеньор, — мальчишка равнодушно пожал плечами, словно объяснял элементарные и всем известные вещи, — возможно не далек час, когда все может изменится, опрокидывая вашу цивилизацию, и выпуская наружу скрытые в недрах планеты ее основы. — Угрожаешь? — усмехнулся Рокэ, чувствуя при этом, что ему совершенно не смешно и перехватывая при этом полный тревоги взгляд Савиньяка. — Зачем мне? Вы мой господин и повелитель, разве я могу? — растерянно и искренне улыбнулась Тварь губами непорочного, как подумалось в этот миг Рокэ, мальчишки. Диссонанс налицо… А в серых глазах, в которые словно зачарованно пялился повелитель — можно утонуть. Рокэ с трудом сбросил с себя наваждение, нехотя выбираясь из серого влекущего омута, раздельно и четко произнеся про себя: «Тварь! Уродливое чудовище, напялившее личину мальчишки. Не забывайся, Рокэ! Он тут лишь для того, чтобы служить тебе! Поэтому самое время подумать о том, чего бы тебе хотелось пожелать.»