Тварь

— Неужели тот самый Ричард Окделл? — Рокэ вскинул глаза на сидящего напротив, совершенно невозмутимого парня, со вкусом уплетающего паэлью. — Если под «тем самым» вы имеете в виду сына Эгмонта Окделла, застреленного недалеко от развалин собственного замка, — Ричард оторвался от своей тарелки и поднял взгляд на Алву, — то да — тот самый… — Чудны дела твои Создатель! — фыркнул Рокэ, пряча за наигранным весельем некое подобие оторопи. Сидящий перед ним юноша был так мил, что сопоставить его с легендарным чудовищем, убийцей и клятвопреступником было невероятно сложно. Впрочем… Рокэ едва не поморщился, в очередной раз ловя себя на том, что совершенно забылся. Этот симпатичный парень, шустро орудующий вилкой, не что иное как мифическое зло, безжалостное и всесильное волею судьбы попавшее в короткий плен к потомку не менее мифических Раканов, а стало быть — так забываться опасно. — Вас что-то смущает, монсеньор? — поинтересовалась Тварь, не сводя с Алвы пронзительных серых глаз. — Вовсе нет, — отозвался Рокэ, снова делая глоток вина, — просто я прежде представлял тебя несколько иначе, Ричард. Окделл, не совсем по-мальчишески, излишне иронично и как-то неуловимо знакомо, приподнял бровь и Рокэ, спустя мгновение, узнал этот жест. Он мог бы поклясться, что неоднократно делал так сам, выражая тонкую издевку с оттенком сомнения. — Неужто вас столь интересовали дела минувших дней, монсеньор, что вы озаботились представлять мою персону? Или же, моим именем вас пугали в детстве, принуждая к послушанию и вы воображали себе нечто безобразное? — Что-то вроде того, — усмехнулся Рокэ, понимая, что Ричард попал в самую точку — пугали… В семье Алва, возможно еще с тех самых стародавних пор, когда маршал Алва надел перевязь регента почти разрушенного Талига, Дикий Окделл был чем-то вроде особо отвратительной страшилки. Что удивительно, когда Росио подрос и задался вопросом что за персонаж этот Окделл, не смог обнаружить сколь-нибудь достоверной информации. Нигде не осталось ни единого изображения этой запятнавшей себя чудовищными преступлениями личности, как не осталось древнего гнезда потомков Лита — Надорского замка. — Прошу прощения, за то, что своим истинным видом поломал ваши давно сложившиеся представления, монсеньор, — произнес Ричард таким тоном, что понять, насколько он серьезен, у Рокэ не получилось. — Прощаю великодушно, — отозвался Алва, подхватывая несколько старомодный, но удивительно подходящий Окделлу, пусть даже носящему джинсы и футболку, стиль общения, — и предлагаю оставить эту тему, юноша. Услышав это последнее слово, Ричард, как показалось Рокэ, вздрогнул и поспешно отвел глаза, в сторону почти опустившегося за горизонт светила. Это могло что-то значить, или же действительно только показалось? Уточнять Алва не стал… Довольно того, что он позволил себе подпустить Тварь слишком близко, настолько, что вдруг почувствовал эмоциональную заинтересованность. Непозволительная и опасная роскошь. Какое-то время они молчали. Рокэ ел, больше не ощущая прелести и аромата паэльи, погрузившись в задумчивость и размышляя о том, что же могло произойти в тех дремучих годах. Почему этого сидящего перед ним мальчика, поставили в один ряд с Леворуким отродьем и вымарали из истории Талига, прервавшийся род, ведущий свое начало от одного из абвениев. Оставив от Ричарда Окделла лишь дурную славу и сделав его персонажем страшных сказок наряду с выходцами. Или же все это лишь морок, и Тварь просто играет с ним, притворяясь славным Ричардом, на которого хочется смотреть не отрываясь? Твари коварны, Росио! Возможно, беспокойство Эмиля было не беспочвенно. Тварь тем временем покончила с паэльей и, подобно Алве, задумчиво, неспешно потягивала потемневшее с уходом солнца вино, явственно напоминающее кровь… На веранде зажгли лампы. Внизу, по набережной прогуливались туристы. Дующий ветер дарил подлинную свежесть, но отчего-то Рокэ захотелось обратно в Олларию, по спине прошелся холодок, которого просто не могло быть в этот летний и теплый вечер. — Вам страшно? — вдруг напрямую спросил Ричард, точно попадая в самую цель, понимая состояние Алвы прежде, чем тот смог его в себе вычленить и оформить. Пожалуй, накатившая на Рокэ тревога действительно была страхом, вдруг выстудившим тепло этого вечера.  — Жалеете, что не послушались своего друга и связались с нечистью? — голос Окделла был почти спокоен, но Рокэ смог уловить в нем что-то схожее с сожалением. Алва не ожидал такого вопроса, как и той проницательности, с которой вопрос этот был задан, а потому отозвался слишком поспешно и необдуманно для правды. — Нет! С чего бы мне бояться и жалеть? — Он широко улыбнулся, ловя глазами цепкий и слишком умудренный для возраста Ричарда взгляд, — если я правильно понял написанное в договоре, в ближайшее время мне совершенно ничего не угрожает — одни только приятности и удовольствия. — Если в этом ваше желание, — улыбнулся Окделл и залпом допил оставшееся в его бокале вино, и, игнорируя салфетку, пробежался по губам кончиком языка, неосознанно словно, но невероятно волнующе. — Что прикажите, монсеньор? — спросил он, всем своим видом выражая готовность к новым чудесам, а потом, чуть смешавшись, смущенно и очень похоже на неиспорченного мальчишку, добавил: — В чем состоит для вас удовольствие? Алва нехотя залюбовался, в который раз забывая о том, кто перед ним. В голове, сказанное собственным голосом, прозвучало правильное и, кажется, отчего-то привычное: «Дик, Дикон, Рикардо…» Рокэ вздрогнул. Появилось острое желание плеснуть в лицо ледяной воды. Юноша, тем временем, не замечая взгляда Рокэ продолжал: — Любые развлечения и изыски этого мира у ваших ног, монсеньор, вам стоит лишь пожелать. — Так было всегда, — Рокэ усмехнулся, усилием воли приходя в себя, — я и прежде ни в чем себе не отказывал, удивить меня не так просто, Ричард, а уж доставить истинное наслаждение еще сложнее… — говоря это Алва вскользь подумал о находящемся на другом краю света Придде и о том, что послушному Окделлу не составит никакого труда в одно мгновение перенести своего монсеньора к любимому. Но мысль эта ушла очень скоро. К чему усложнять все и втягивать в эту мутную историю еще и впечатлительного, трепетного Джастина? Верно, не стоит… Тут самому бы разобраться что к чему и не остаться в накладе. — И все же я попытаюсь вам угодить, — Ричард поднялся из-за стола и замер подле Рокэ в покорном ожидании, — вам достаточно только сформулировать желание. Рокэ окинул его взглядом, задерживаясь на все еще влажных губах, и чуть прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Холодящая тревога стихла так же внезапно, как возникла, словно кто-то сдул ее теплым дыханием. Возвращаться в Олларию больше не хотелось. Мысль о том, что его ублажает тот самый Окделл постепенно оформилась в голове Рокэ и больше не вызывала отторжения. Но вопрос Ричарда оставался пока без ответа. Вот в том-то и штука. Что нетривиального может пожелать тот, у кого все есть в пределах этого мира?