Give Me Your Wallet (And Your Watch)

Питер все пытался убедить себя, что в том, что Тони зашел в его комнату, нет ничего такого. Он просто осматривается, в конце-то концов. А даже если нет, что ж, Питер подготовился к этому — и неприятное пощипывание порезов от бритвы между ягодиц постоянно напоминало ему об этом. И, опять же, небольшая подготовка ни к чему ведь не обязывает… верно? А с другой стороны его либидо более чем готово к этому; если бы Тони не доводил его до оргазма одним лишь тембром своего голоса по телефону, Питер в любом случае надрачивал бы себе на фотографии, которые он получал от него в сообщениях и теперь хранил в самой скрытной, защищенной паролем папке. Поглощенный этими мысленными дебатами, он совершенно не заметил мягкой улыбки Тони, когда тот осторожно огладил пальцами полусобранного Лего-робота, сидящего на столе Питера, и не услышал восхищенный свист над его хреновеньким, примитивным Макинтош. И только когда Тони пробормотал «Боже, шкет», Питер неожиданно вынырнул из своих мыслей. Его голова резко повернулась, когда он осознал, что Тони уже переместился к его кровати, которая теперь находилась под скептическим взглядом последнего. — Тебе срочно нужна кровать побольше, — сказал он, на пробу пошатав кровать. Ну, в этом заявлении была доля правды. И, разумеется, в ответ Питер обнаружил, что произносит какую-то ну слишком неуместно длинную речь: — Ага, в смысле, я всегда, типа, хотел двухъярусную кровать — не для этого. Очевидно, здесь она неуместна. Но, эм, для ночевок с Недом? — Тони ни единым мускулом не подал виду, что собирается как-то вмешаться и остановить этот словесный понос Питера. Тот только взволнованно сцепил пальцы, продолжая: — Потому что, когда он приходит, мне приходится спать на диване. Опять же, не то чтобы я… я не собираюсь сегодня спать на диване. Он попытался рассмеяться, но хриплый звук застрял у него в горле, когда Тони повернулся к нему, удивленно выгнув бровь. — В смысле! Я ни на что не намекаю, — поспешил поправиться он, взмахнув рукой, словно удаляя предыдущий комментарий. — Я могу поспать на диване, если хочешь. Тони опустился на кровать. Каким-то образом, под ним она стала казаться еще меньше, стоило ему откинуться на ладони с этим слишком уж довольным видом из-за насмешливо скривленных губ. — По-твоему, я проделал весь этот путь, чтобы спать на этом набитом пружинами матрасе в полном одиночестве? — спросил он, приглашающе похлопав себя по бедру. Питер ничего не ответил, и Тони снова сменил позу, слегка раздвигая ноги и качая головой. Питер буквально силой заставлял свои одетые в носочки ноги двигаться по комнате, и с каждым шагом сердце стучало все быстрее и быстрее, пока он не остановился между раздвинутых ног мужчины. На мгновение, Питеру показалось, что теперь он контролирует ситуацию, возвышаясь над Тони, пусть даже всего на несколько дюймов. Но как только пальцы Тони коснулись линии его челюсти, веки Питера беспомощно затрепетали, а губы приоткрылись, словно для того, чтобы сделать судорожный вздох, он понял, что не обладает никакой реальной властью. Он не столько сам склонил голову, сколько позволил пальцам Тони, обхватившим его подбородок, вести себя. Растаяв в руках Тони, Питер ладонями уперся в грудь мужчины, пытаясь устоять на ногах, которые начали подкашиваться от тепла чужих губ. Даже после всех этих недель, он ощущал себя неопытным юнцом каждый раз, когда они целовались: его рот раскрывался слишком рано, его язык скользил меж зубов Тони слишком жадно. Иногда Тони старался незаметно направлять его, слегка отстраняясь, замедляя их движения. Парочку раз торопливый язычок Питера даже оказался мягко прикушен острыми зубами Тони. Но сегодня Тони ответил ему взаимностью: его рука оставила подбородок Питера, вместо этого сжимая шею юноши, притягивая его к себе все ближе и ближе, пока Питер мысленно не взмолился, чтобы его уже наливающийся твердостью член хоть немного угомонился; вторая рука Тони вцепилась в футболку Питера, надавливая ему на крестец, и Питеру ничего не оставалось, кроме как прижаться пахом к животу Тони. Пальцы ног в носочках поджались, потираясь друг о друга, пока он изо-всех сил пытался сдержать свои бедра и не начать толкаться своей эрекцией в живот Тони. Однако это было безнадежное дело, поскольку уже в следующее мгновение губы Тони оторвались от его рта, чтобы атаковать шею Питера, покусывая и посасывая чувствительную кожу с рвением, которого они ранее поклялись избегать (в конце концов, негоже ему ходить с кучей засосов повсюду). В попытке не двигаться он до боли сжал бедра, от чего, должно быть, его всего затрясло, потому что внезапно губы Тони отстранились от его кожи — и, очевидно, совсем не для того, чтобы снова прильнуть к приоткрытому, запыхавшемуся рту Питера. — Малыш, все хорошо? — Хммм? — пробормотал Питер, с трудом приоткрывая потяжелевшие от опьяняющего возбуждения веки. Заметив, как Тони обеспокоенно нахмурился, он поспешил сбросить наваждение. — А-ах? Напряженный взгляд Тони ни на мгновение не ослабевал, и он провел руками вдоль предплечий Питера, пока его ладони не накрыли крепко сжатые кулаки, заметно подрагивающие на груди мужчины. — Хочешь помедленнее? — Нет! Возможно, это прозвучало слишком быстро, слишком отчаянно, но… Питер не мог сказать, что это ложь. Все еще поджатые губы Тони, очевидно, свидетельствовали о том, что он сомневается в его искренности, однако он не казался недовольным. Вместо этого он начал аккуратно массировать тыльные стороны рук Питера, пока мышцы юноши, наконец, не расслабились настолько, что Тони смог просунуть свои пальцы меж его. — Все хорошо, — прошептал он, на мгновение опуская взгляд на губы Питера, прежде чем снова посмотреть ему прямо в глаза. — Я никуда не денусь. И ты никуда не денешься, ведь так? Питер покачал головой. — Видишь? Нам совершенно некуда спешить, милый. — Но ты сказал Неду, что ты мой парень! — выпалил Питер. А в следующую секунду прижал ладони ко рту, словно это могло помочь ему вернуть свои слова обратно. Тони отпустил одну из рук Питера, чтобы почесать бородку. — А разве не так сейчас молодежь называет это? — спросил он. — Нет, да, конечно так, — сказал Питер. Он пожевал губу и, понурив взгляд, добавил: — Но… это, как бы, подразумевает, что мы… единственные? — когда Тони продолжил молчать, он рискнул поднять взгляд. Мужчина лишь внимательно смотрел на него в ответ. — Что мы, эммм, встречаемся? — Спасибо, малыш, — пробормотал Тони, закатывая глаза, — ты говоришь так, словно эта фраза не использовалась задолго до моего времени. Но… что ты пытаешься сказать? — слишком уж легкомысленно улыбнулся он, когда рука, все еще сжимающая запястье Питера, дрогнула. — Ты когда-то бывал не единственным? — Нет, конечно нет! — выдохнул Питер, свободной рукой слегка ударяя мужчину в грудь, — я просто хотел убедиться, ну, что это именно то, чего ты хочешь? — недавний ужин тяжелым кирпичом осел в желудке Питера, когда он, запинаясь, пролепетал: — с… со мной? — Детка, — вздохнул Тони. — Именно это я и пытался вдолбить в твою упрямую голову все это время. Или что, ты думаешь, я раздариваю машины всем, кому не лень? Питер задушено рассмеялся, почувствовав, как его губы расползаются в неконтролируемой улыбке. — Ты предложил мне 10% акций своей компании еще до того, как мы встретились, — напомнил он. На это Тони лишь фыркнул и потянулся за спину, выуживая телефон из заднего кармана. Тот был гладким и прозрачным, и тонким, почти как лист бумаги. Питер нахмурился, обнаружив, что девайс пихнули ему под нос, слишком занятый восхищением передовыми технологиями, выходящими далеко за пределы его возможностей, пока… ой. Он уставился на картинку, которую отправил Тони в ту самую первую ночь. Питер, разумеется, выглядел на ней просто нелепо: эти кучерявые волосы и румяные щеки, снятые на камеру отвратительного качества. — Это твое фоновое изображение, — осознал он тихо. И действительно, по всему изображению было раскидано множество иконок, усеивающих экран. Тони выглядел настолько смущенно, насколько Питер мог от него ожидать: он пожал плечами и торопливо убрал телефон в карман, отводя глаза. — Конечно. — Вау. Ты, ну, действительно серьезен, — сказал Питер. И если до этого Тони насильно отвёл взгляд, то сейчас он поспешил это исправить: он прищурил свои темные глаза, сосредотачиваясь на выражении лица Питера, с непривычным блеском изучая каждую мельчайшую деталь. — Тебя это пугает, малыш? — спросил он слегка надрывно. Вместо ответа Питер рванулся вперед, прижимаясь своими губами к губам Тони. Он слегка промахнулся, буквально на пару миллиметров, охваченный восторгом. Но его партнер, казалось, совсем не возражал, почти до боли сжимая бедра Питера. — Нет, — выдохнул Питер, едва найдя в себе силы, чтобы оторваться для ответа. — Я, кажется, тоже. Питер не питал иллюзий по поводу собственной наивности, и слова Тони совершенно не избавили его от всех страхов и сомнений. Но он не мог не признать, что теперь, позволив себе расположиться на коленях Тони, почувствовав, как чужие руки обхватывают его талию, он ощущал себя… по-другому. Он больше не был поглощен своими мыслями; вместо этого он позволил себе полностью раствориться в касаниях Тони. В приятной дрожи, которая пронзила его живот, когда зубы Тони впились в его нижнюю губу. В обжигающих прикосновениях пальцев Тони, огрубевших и покрытых мозолями, и так непохожих на руки богача. Позвоночник Питера изогнулся, когда эти пальцы заскользили по его спине, все ближе и ближе подбираясь к линии его позвонков. Он готов был пойти на что угодно, чтобы снова ощутить, как язык Тони скользит в его горло. Но у него буквально не хватало слов, и вместо этого он лишь заерзал в предвкушении. Это был неверный шаг — или, может быть, самый правильный, потому что он был вознагражден низким стоном, когда руки Тони опустились ниже, сминая его задницу. Он ощущал, как пальцы мужчины впиваются в грубую ткань, и было так легко податься на них в ответ. Сама мысль о том, как руки Тони окажутся там, без этой дурацкой ткани между ними, отозвалась болезненным уколом прямо в сердце. Дышать становилось все труднее из-за того, что его нос прижимался к щеке Тони, а его губы были поглощены губами мужчины. Он заставил себя склонить голову на бок, прерывая поцелуй и хватая ртом воздух. — Снимай, снимай, — выдохнул он, как только вернул способность выговаривать слова, задирая рубашку мужчины до груди. К счастью, Тони почти сразу перехватил инициативу, стягивая ткань через голову, пока Питер трясущимися руками изучал его грудь. Вскоре к ней присоединилась футболка Питера, но у того не было времени, чтобы смущаться, сравнивая свою бледную кожу с загорелым прессом Тони, поскольку уже в следующее мгновение он обнаружил, что оказался прижат спиной к кровати, а Тони уверенно навис над ним. — Все еще хорошо? — спросил Тони, и разве мог он сказать нет, когда сразу после этого почувствовал юркий язычок, заскользивший по уху. Когда чужой язык очертил его ушную раковину, Питер понял, что даже гордится собой за то, что он смог выдавить на это слабое «Да». Он нашел какой-то ритм, потираясь бедрами о бедра Тони, и даже не осознавал этого, пока тот не опустил свою руку на живот Питера, решительно прижимая его к матрасу. — Блядь, малыш, — проскулил он, впиваясь ногтями в кожу юноши. — Могу я прикоснуться к тебе? И хотелось бы Питеру сказать, что это не он едва не кончил в штаны только от этих слов, произнесенных ему на ухо хриплым шепотом. Но, хм, обильное количество предэякулята, внезапно насквозь промочившее его боксеры, было довольно неоспоримым доказательством. — Пит? — А-ага, — само слово вывалилось из его рта какой-то неразборчивой кашей. Но, очевидно, Тони в совершенстве владел языком перевозбуждённых подростков, потому что уже в следующее мгновение его ладонь опустилась вниз, обхватывая эрекцию Питера через джинсы. Из горла Питера вырвался гортанный стон, и его голова мотнулась в сторону, когда все тело, казалось, заныло в такт биения его сердца. Рука Тони задвигалась, потирая его член сквозь штаны, и, бляха, лучше это стать уже просто не могло… Тони, тяжело дыша, уткнулся носом в нижнюю челюсть Питера. — Я не хочу, чтобы ты кончил сейчас, Пит, — предупредил он. Питер зажмурился, сжимая руки в кулаки и впиваясь ногтями в кожу в попытке отсрочить оргазм. Чему, несомненно, помог только тот факт, что Тони убрал свою руку. — Могу я снять их? И все же, рука не покинула его окончательно: теперь пальцы Тони лишь дразняще теребили ширинку на джинсах подростка. Испугавшись того, какой ужасающий звук он издаст, если попытается ответить, Питер сам потянулся к пуговице. Тони слегка отпрянул, наблюдая за тем, как Питер пытается стянуть с себя материю, что было не так-то просто в виду его каменной эрекции. На мгновение он задумался о том, чтобы проявить храбрость и заодно избавиться и от боксеров. Однако в последний момент он безбожно струсил и сел на кровати, окончательно стряхивая с ног штаны. Насыщенный красный цвет его трусов никак не помогал ему скрыть расплывшееся по ним мокрое пятно предэякулята, и он поспешил притянуть колени к груди. И возможно, его партнер все-таки ничего не заметил, поскольку он лишь потянулся вперед, чтобы взъерошить волосы Питера. — Все еще все хорошо? — пробормотал он. Не будет преувеличением сказать, что губы Питера откровенно дрожали, когда он взмолился: — Пожалуйста, прикоснись ко мне. Прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз трогал себя; он беспрекословно подчинился указаниям Тони, но тот, казалось, совершенно не замечал мучений Питера. Его член пульсировал от желания, и все же он ждал от Тони… разрешения, или… или хоть чего-то, что подскажет ему, что все нормально, а может, даже, хорошо… Теплая рука легла на бедро Питера, когда Тони наклонился над ним, прижимаясь губами к его плечу. Питер вздохнул, откинув голову в безмолвном приглашении. Рука медленно, очень медленно заскользила по его обнаженной коже, прежде чем застыть у самой кромки ткани, где боксеры туго впивались в его кожу. Питер, однако, с охотой приветствовал эти прикосновения, приподняв бедра в воздух настолько, чтобы пальцы Тони беспрепятственно скользнули под тонкую ткань. Он просто… если честно, единственное, чего он хотел в этот момент — это почувствовать пальцы Тони внутри себя. Он даже не был уверен, что сможет еще хоть сколько-нибудь терпеть это возбуждение: его щеки горели, а челюсть болела от того, с какой силой он сжимал свои зубы. Желудок представлял из себя клубок напрягшихся в предвкушении нервов, а члену не хватало всего лишь мимолетного касания до полного облегчения. И, да. Он закинул свою ногу на плечо Тони. Его колено так удобно устроилось на суставе, в то время как пятка упиралась в чужие ребра. И, очевидно, Тони оценил этот смелый шаг, если судить по приглушенному «Бляха» , которое он выдохнул прямо в шею Питера, продвигая руку дальше прямо на голую задницу Питера. И в ту секунду, как палец Тони прижался к отверстию Питера — в конце концов, он явно не церемонился, — Питер мог бы кончить. Если бы не то, как резко вскинул голову Тони, с громким чмоком отрывая губы от чувствительного горла Питера. — Детка, — поворковал он, — ты всегда такой гладкий? — Н-нет, — признался Питер. Он не думал, что его лицо может стать еще краснее — и в то же мгновение убедился, что был неправ. Однако его смущение испарилось, сменившись чем-то похожим на беспокойство, когда Тони застонал и прижался лицом к колену Питера, все еще закинутому на плечо мужчины. Он пробормотал в него что-то неразборчивое. — Ааа, что? — Я не знаю, чем я заслужил тебя, — сказал Тони. Питер не был уверен, что это были именно те слова, что он сказал изначально, но тем не менее, они все равно согрели ему душу, — но, блядь, ты мой, — продолжил Тони, прихватив зубами мягкую кожу бедра Питера. — Могу я попробовать тебя? Надо сказать, что хоть Питер и кивнул в ответ, он все же не до конца переварил слова Тони. Попробовать меня? Он, конечно, понял, что именно Тони, должно быть, имел в виду, и ему пришлось спрятать смущенную улыбку в ладонь, когда он осознал, что ему сейчас впервые в жизни отсосут. Тони так потрясающе целовался, и Питер даже представить себе не мог, на что это будет похоже, когда этот рот накроет его член. Он нетерпеливо вывернулся из боксеров, когда Тони аккуратно начал стягивать их. Он был настолько окрылен своими мыслями, что едва ли обратил внимание на то, как комната резко развернулась на 180 градусов, когда он внезапно оказался перевернут на живот. Большие пальцы Тони впились в ягодицы Питера — предупреждение, на которое тот совершенно не обратил внимания, — прежде чем они были раздвинуты, и язык Тони заскользил между ними. И, ладно. Питер, может, и был наивен, но он не был совершенно невежественным. Он видел целую кучу порно, но он никогда не… думал, что реальные люди делают что-то подобное. Язык Тони был таким скользким, и влажным, и горячим… он омывал задницу Питера с таким усердием, словно он собирался поклоняться исключительно этой части тела юноши. И как бы притягательно это ни было, Питер все же предпринял слабую попытку вывернуться из хватки мужчины, прежде чем, наконец, принял неизбежное. Позволил своим мышцам расслабиться. Раздвинуть ноги, выгнуть спину, опустить голову. И Тони, так хорошо улавливающий настроения Питера, казалось, заметил перемену: его язык изогнулся и теперь уже решительно прижался прямо к пульсирующей дырочке Питера. В ответ на это подросток просто не мог не сжаться: это ощущалось таким чуждым, и немного неправильным, и неужели Тони действительно может наслаждаться этим…? Кончик чужого языка ухитрился проникнуть внутрь, и Тони тотчас же застонал, обхватив руками бедра Питера и прижимая его задницу невозможно близко. Он отстранился всего на мгновение — и Питер был удивлен, насколько пустым он почувствовал себя в этот момент, — и его голос звучал совершенно сломленным, когда он выдохнул: — Дорогой, ты просто неебически вкусный. Руки Питера, трясущиеся почти неистово, уже не в состоянии были его удержать. Локти заскользили по покрывалу, пока он не уткнулся лицом в ткань, заглушая стон. И теперь, когда Тони с новой силой возобновил атаку своим языком, ему было уже намного проще заставить свои мышцы расслабиться. И оно того стоило, поскольку теперь язык Тони смог беспрепятственно погружаться все глубже, вырывая каждым новым миллиметром довольный стон. Питеру казалось, что он совершенно растворился во времени; он знал, что его лицо прижимается к кровати, но единственное, что он ощущал — это горячие прикосновения языка Тони. Скользкая слюна, покрывающая его ягодицы, дрожь в бедрах, словно молящих о пощаде, даже слюна, капающая из его расслабленного, приоткрытого рта — все это отошло на второй план, по крайней мере, пока. И когда большим пальцем Тони надавил на кожу прямо под его дырочкой, волна возбуждения, пронзившая тело Питера, казалось, зажгла все его нервные окончания одновременно. — Блядь! И стоило только этому слову покинуть его рот, он словно уже не мог заставить себя замолчать. — Блядь, блядь, блядь, блядь… Тони, Тони, я… — Шшш, шшшш, — перебил его Тони. — Я держу тебя, сладкий. Одна из рук мужчины ослабила свою хватку на бедре Питера, но тут же потянулась дальше и нашла его ладонь, так отчаянно вцепившуюся в покрывало. — Я знаю, что тебе нужно, хорошо? А нужно ему было, очевидно, чтобы язык Тони присоединился к обжигающему ощущению растянутости, которое ему дарил чужой большой палец. — О, о мой… — голос Питера дрогнул, а перед глазами все поплыло. — О, мой Бог. Как оказалось, Тони был прав. Питер кончил незамедлительно, не дожидаясь разрешения Тони. Он кончил, даже не прикоснувшись к собственному члену, который лишь беспомощно дернулся меж его животом и кроватью. Тони все что-то говорил ему, но прямо сейчас Питер совершенно не понимал, что именно. Единственное, что он ощущал — это ослабевающую боль в паху и скользкую от пота руку Тони, сжимающую его ладонь. Он попытался сжать ее в ответ, сказать хоть что-то, но в этот момент он совершенно забыл, как заставить свои мышцы работать. В скором времени сдались и его ноги. На этот раз, он даже услышал слова Тони — «Нет, не надо…», — но совершенно не понял их значение до тех пор, пока не плюхнулся животом прямо на покрытое спермой покрывало. — Хммм, ничего, — решил он. В какой-то момент его осторожно перевернули на спину, и какая-то тряпка начисто вытерла ему живот. Он не знал, что в итоге случилось с лужицей; в данный момент, он едва ли считал это проблемой, требующей незамедлительного решения. Все, что его волновало — это что Тони, наконец-то, улегся с ним рядом в постель. Места было очень мало, даже несмотря на то, что Питер почти полностью прижался к стене, и тогда Тони обхватил его руками, притягивая его к себе настолько близко, что они буквально слились воедино. И все же им было уютно. Возможно, это было самое уютное положение, в котором Питер когда-либо бывал: с сердцем Тони, стучащим (поначалу быстро, но теперь все реже и реже) напротив своей груди, его пальцами, зарывшимися в мокрые от пота кудри Питера и дыханием, обдувающим его пылающую щеку. До того момента, разумеется, когда он услышал над ухом тихий смешок и… — Симпатичные простыни со Звездными Войнами, кстати.