Поговорим о... физкультуре

– Арсений Сергеевич. Антон медленно обходит лавочку, опускаясь на корточки напротив учителя. Он понимает, что должен сказать что-то нужное и важное, но не знает, что именно. Его ведь никогда не учили сочувствию, ему самому никогда не говорили тех простых, но таких необходимых фраз: «Не переживай», «Ты сможешь», «Всё наладится». Родители как будто бы просто забывали о его существовании, уезжая в постоянные, бесконечные командировки, оставляя своего единственного сына на очередную новую няню. – Ты настолько хочешь заниматься физкультурой? – тихо спрашивает Арсений спустя несколько долгих минут, но Антон, кажется, его уже не слышит. Сейчас, в этот, наверное, самый неподходящий момент он снова погрузился в себя и свои мысли. Снова начал копаться в прошлом, искать причину и хоть какое-то объяснение тому, почему родители лишили его любви и заботы. Почему уезжали каждый чёртов раз, даже тогда, когда он чуть ли не плача от обиды, просил их остаться. Он искал причину в себе, в своём характере, поведении и поступках, но не находил… как бы тщетно не искал выход – он всегда оказывался в тупике. – Шастун! Резкий голос учителя возвращает мальчишку в реальность. Антон вздёргивает голову, встречаясь взглядом с Арсением, но тут же отводит глаза, словно опасаясь, что мужчина сможет что-то прочесть в его взгляде… сможет понять всё то, что он тщательно пытается скрыть от всех. – Извините, Арсений Сергеевич, – виновато закусывает губу, – просто задумался. – О чём это? Мужчина с интересом подаётся вперёд, практически сталкиваясь с Антоном носом, чуть склоняет голову в бок и с наигранным подозрением прищуривает глаза. Шастун, кажется, даже дышать перестаёт от этого жеста, сдавленно ойкает и нервно бегает взглядом по лицу физрука, всеми способами стараясь не смотреть ему прямо в глаза. – Посмотри на меня, Антон! Властный бархатный голос прошибает током до самых кончиков пальцев, и Шастуну не остаётся больше ничего, кроме как резко подняться на ноги и попытаться исчезнуть быстрее, чем учитель сможет его остановить. Но попытка не пытка, да ведь? Арсений реагирует почти молниеносно. Ловит Антона за руку, одновременно вставая с лавочки, и притягивает к себе, в очередной раз впечатывая худое тело мальчишки в своё. – Далеко собрался? – Оп-пять вы з-за своё, Арсений С-Сергеевич, – заикается. – Отп-п-пустите меня, п-пожалуйста. Арсений не сразу замечает, как по щеке у Антона скатывается слеза. Парень шмыгает носом, стараясь скрыть свою слабость, но тщетно – он срывается. Слёзы предательски катятся по лицу, и Антон почти с отчаяньем трёт глаза руками, пытаясь сделать хоть что-то, лишь бы мужчина не увидел его таким. – Шаст… Шастун, что с тобой? Учитель обеспокоенно ухватывает Антона за обе руки, не давая ему бессмысленно растирать глаза, и пытается уловить его эмоции, которые сейчас, даже если бы хотел, парень не смог бы скрыть. Арсений прекрасно понимает, что заставить мужчину плакать, может только что-то действительно серьёзное. Он сам безостановочно прорыдал несколько часов после смерти дочки, и плакал потом ещё целый месяц, сидя вечерами в одиночестве у окна. Ему было тяжело сдерживать эмоции, потому что после развода, дочурка была самым главным для него человечком и её гибель буквально раздавила его. И он понимает сейчас Антона, понимает, что тот не хочет, чтобы кто-то видел его слёзы и слабость, но и при этом знает, что уйти не сможет, потому что именно в этот самый момент мальчишка нуждается в его помощи как никогда. – Просто отп-пустите м-меня, н-ну п-пожалуйста… – с трудом выдыхает парень, но даже не пытается вырвать руки, которые по-прежнему удерживает Попов. – Не в таком состоянии, Антон. В следующее мгновение, Арсений, неожиданно даже для себя, подаётся вперёд, заключая Антона в объятья. Он задерживает дыхание, боясь, что парень оттолкнет его и сбежит, но этого не происходит. Антон сдаётся. Он обнимает учителя в ответ, утыкается лицом ему в плечо и замирает, чувствуя тепло чужого тела. Сейчас ему плевать, что открыв глаза, он увидит человека, которого возненавидел с самой первой минуты. Человека, который перевернул его привычный мир с ног голову и поставил под удар золото, к которому он так усердно шёл все 11 лет. Арсений, кажется, понял его. И это главное. – Отвезти тебя домой? – осторожно отстраняясь, интересуется мужчина спустя несколько минут. Он нервно поджимает губы, всматриваясь в красное, заплаканное лицо Шастуна, и всё ещё пытается понять причину того, почему Антон сорвался именно сейчас, по сути, из-за пустяка. – Если вам не трудно. – Тогда поехали. Арсений улыбается уголками губ и, развернувшись, шагает к школьной парковке, ни на секунду не выпуская из памяти произошедшую ситуацию. Он бессмысленно прокручивает в голове практически каждую деталь, каждый жест и взгляд Антона, но всё равно с трудом представляет, что могло вызвать такую странную реакцию. Он слишком хорошо понимает, что Шастун не тот человек, который будет вот так вот просто делиться своими эмоциями и переживаниями. Антон более осторожный и скрытный, особенно в плане того, что касается его личного пространства. – Не расскажешь, что произошло? – осторожно спрашивает Арсений уже в машине, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. – Нет. – Хорошо. – Вот так вот просто?! – парень резко разворачивается, садясь в пол оборота, и ошеломлённым взглядом смотрит на Арсения. Он ведь почти на 100% уверен был, что Попов не оставит эту историю без внимания, но этот почти равнодушный ответ в очередной раз ставит его в тупик. – А ты хочешь допрос с пристрастием? – хмыкает, вопросительно выгибая бровь. – Не–а. – Ну тогда вопрос снят. Арсений по привычке закусывает губу, делая глубокий и медленный вдох. Врёт. Конечно, он хочет узнать, что именно скрывает Антон в своём прошлом, хочет понять причины и найти объяснения его поведению. Хочет, чтобы Антон доверился ему, но при этом, не может не понимать, что сам же выстроил между ними непреступную стену ещё в самый первый день знакомства. Антон для Арсения весь этот год был простым эгоистом. Мальчиком-ботаником, поставившим физкультуру на последнее место в своём огромном списке достижений. Арсений Антона не ненавидел. Может немного недолюбливал, но не больше. Он всего лишь элементарной справедливости хотел. Поставить Антона на место, доказать ему, что физкультура, как бы глупо не звучало, тоже важная часть жизни. И речь ведь даже не о школьном предмете, в конце концов! Речь о здоровье в первую очередь, о стремлении к результату, о преодолении себя, своих слабостей. Всё, чего Арсений хотел добиться – поставить Антона в некомфортные для него условия. Вывести его из привычного жизненного ритма, показать, что в жизни не всё бывает просто, и иногда, даже «дурацкую» пятерку по физкультуре приходится зарабатывать своим собственным трудом. Но с Антоном с самого начала всё пошло не по плану. Сначала сломанный нос, потом злосчастные «корочки», а теперь ещё и… – Чёрт! Арсений ударяет по рулю, судорожно ловя губами воздух. На мгновение зажмуривает глаза, делает глубокий размеренный вдох и также медленно выдыхает, стараясь вернуть контроль над эмоциями. – Арсений Сер… – неуверенно начинает Антон, но мужчина перебивает его. – Все нормально, Антон. – Я в этом не уверен… – Я же сказал, – с лёгкими нотками холода в голосе отвечает мужчина, окончательно вернув себе самообладание, – всё в порядке. Просто терпеть не могу, когда что-то выходит из-под контроля. – Вы это о чём сейчас? Антон заметно напрягается, понимает, что сейчас, возможно, его единственный шанс узнать об Арсении что-то большее, чем эти две жалкие строчки из Гугла. – Не важно, – уходит от ответа. – Не забивай себе голову чужими проблемами. Особенно, когда у тебя достаточно своих. – Нет у меня никаких проблем, – возмущённо тараторит Антон, отворачивается к окну и недовольно скрещивает руки на груди. – Конечно, нет. Именно поэтому ты сейчас максимально закрылся и ушёл в себя. – Да что вы знаете вообще?! – не выдерживает мальчишка, бросая на Арсения полный ярости и презрения взгляд. Сейчас в нём борются абсолютно противоречивые чувства. С одной стороны, он снова всей душой ненавидит человека, сидящего рядом. С другой – понимает, что это, возможно, единственный человек, который может действительно помочь ему. – Я знаю достаточно, Антон, – делая явный акцент на имени, холодно начинает Арсений, на несколько мгновений повернувшись к Шастуну. – Я знаю, что у тебя проблемы с родителями, знаю, что ты куришь именно из-за этого. Знаю, что твой синдром отличника развился именно на фоне того, что ты просто хочешь доказать родителям, что чего-то стоишь. Знаю, что тебе самому эта золотая медаль побоку, но ты всё равно рвёшься к ней, как будто это единственно важная в жизни вещь. – Вы. Не. Правы. – почти рычит Антон, закипая ещё больше. – Медаль нужна мне. – Тебе. Но для чего? Для дополнительных баллов при поступлении? – Да. – Нет, Антон. И ты сам это знаешь. Но не в голове, а вот здесь, – стучит указательным пальцем по груди, – в сердце. Антон замирает, кажется, только сейчас осознавая, что за последние несколько лет, Арсений – первый, кто сумел вывести его на настоящие эмоции. Единственный, кто смог разглядеть счастливую маску и сорвать её, заставив показать всё, что долгие годы скрывалось где-то глубоко внутри. Сердце неприятно сжимается, пропуская пару ударов, и Шастун уже во второй раз за сегодняшний день сдаётся, позволяя Арсению выиграть очередной раунд в их негласной войне. – Я не враг тебе, Антон, – словно прочитав чужие мысли, тихо выдыхает мужчина с чуть заметными тёплыми нотками в голосе. – Надеюсь, ты когда-нибудь поймёшь это. Антон не отвечает. Он откидывается на спинку сидения, прикрывает глаза и вдыхает глубоко, переваривая всё, что было сказано учителем. Признавать, что Арсений Сергеевич прав не хочется. Но, ни сил, ни желания спорить, кажется, не осталось совсем. Он устал. Устал разбираться в логарифмах и косинусах, которые не даются ему совсем. Устал поддерживать свой имидж ботаника и делать вид, что всё в порядке. Устал каждое утро надевать на себя маску пай-мальчика и быть тем, кем он не является совсем. Устал не жить, а существовать в этом бесконечном круговороте из учебников и тетрадей, без любви и хоть какой-то поддержки родных… *** – Спасибо, что подвезли, – поворачивается к учителю, нервно пробегаясь кончиком языка по нижней губе. – Не за что, – мягко улыбается Арсений, задумчиво хмурит брови, чуть склоняя голову на бок и заглядывая мальчишке в глаза, словно пытаясь понять, что скрывает в себе этот, кажется, бездонный омут зелени. – Не пригласишь на чай? Он задаёт этот вопрос так обыденно и непринуждённо, что Антон на пару мгновений даже выпадает из реальности, всерьёз задумываясь о том, действительно ли Арсений Сергеевич просто его школьный учитель, а не хороший и самый близкий друг. – Эм… – Сочту это за «да», – улыбается чуть шире и спешно выходит из машины, не дожидаясь какого-нибудь более содержательного ответа от ученика. Он обходит автомобиль, открывая пассажирскую дверцу, и совершенно по-джентельменски протягивает Антону руку, словно вместо него там сидит его любимая девушка. – Издеваетесь что ли? – игнорирует этот жест Антон, буквально вываливаясь на улицу, но не успевает сделать и двух шагов, как тут же летит вперёд, уже приготовившись к очередному неприятному столкновению с твёрдой поверхностью, прекрасно понимая, что происходящее не фильм или любовная книжка, да и он вроде бы не девчонка, чтобы кто-то героически спасал его от падения. Но Арсений Сергеевич, видимо, думает иначе. Среагировав почти молниеносно, он резко шагает вперёд, вытягивает руки и, подхватив Антона за плечи, несильно тянет его на себя. – Эй, Шастун, осторожней будь, что ли, – усмехается тихо, возвращает мальчишку в устойчивое положение, но всё ещё придерживая его, – нормально всё? – Ага, да, спасибо, – бурчит себе под нос Антон, не решаясь поднять взгляд на учителя. Ему от всей этой ситуации вообще не по себе. Не понимает он, зачем Арсений Сергеевич бросился его ловить… Он же не диснеевская принцесса, в конце-то концов! Ну подумаешь, упал бы. Сломал бы может руку вдобавок к носу, не страшно ж. – Как ребёнок, Антон, ей богу. Глаз да глаз за тобой. – Я не ребёнок! – вспыхнул Шастун. Он резко дергает плечами, высвобождаясь из крепких рук учителя, и отходит на пару шагов, увеличивая дистанцию между ними. – Юридически ребёнок, – коротко чеканит Арсений, с наигранным безразличием наблюдая за тем, с какой яростью и усердием Антон прожигает его гневным, недовольным взглядом. – Так мы идём? – Я вас не приглашал. – Ну, подумаешь, – закатывает глаза физрук. Он шагает к Антону и, опустив ладонь ему на плечо, добавляет уже более серьезным тоном: – Пошли-пошли, поговорить надо. – О чем это? – с подозрением тянет парень. – О физкультуре, Антон, – усмехается, – о физкультуре.