Только умереть...

Tom Темнота. Она окружает, мешает дышать. Слышны какие-то голоса, очень знакомые голоса. Обеспокоенные. Открываю глаза и снова закрываю из-за ярчайшего света. Где я вообще? Пахнет лекарствами. Больница? Но как я тут оказался? Медленно и мучительно в голове всплыли события минувшей ночи. От внезапно нахлынувшего чувства беспомощности я непроизвольно застонал. Билли, мой мальчик… Те, кто до этого тихо переговаривались, заметили, что я очнулся. Я почувствовал, как на мою кушетку кто-то сел. Слегка коснулся рукой волос, убирая их с лица. Я нехотя открыл глаза, стараясь поскорее привыкнуть к свету. — Том, ты как? — спрашивает некто. — Георг? — я постарался сфокусировать зрение на человеке, сидящем рядом со мной. Точно, Георг. — Да?! Я закрутил головой, стараясь в этом слепящем белом свете увидеть своего брата. Но никаких коек, кроме той, на которой я лежал, не было. Не было ничего, что бы выдавало присутствие Билла здесь. Только Густав стоял, прислонившись к стене, у окна. Но Билла обязательно положили бы в одну палату со мной… Не может быть! Просто не может! Я повернулся к Георгу: — Где Билл? Я хочу его увидеть. — Но, Том… — Почему он не здесь? Его обязаны были положить в одну палату со мной! — Том… — Где он? Я хочу его увидеть! Где он??? — безумными глазами я впился в лицо друга, пытаясь выпытать всю правду. Не обращая внимания на онемение, охватившее все тело, я попытался встать, но Георг прижал мои руки к кушетке. — Том, тебе нельзя вставать, ты еще очень слаб! — Но мне нужно увидеть Билла, мне нужен Билл, ты понимаешь? — пытаясь вырваться из крепкой хватки, я несколько раз умудрился пнуть Георга, поэтому, чтоб не получить ещё, он спрыгнул с кушетки, продолжая удерживать меня. А потом посмотрел так, что я весь сжался и перестал вырываться. Приблизившись к моему лицу вплотную, он заглянул мне прямо в глаза. — Ты должен быть сильным, всегда, слышишь? Даже сейчас. — Пожалуйста, не говори мне… — Я знаю, что ты так боишься услышать. Георг бросил быстрый взгляд на Густава, который судорожно вздохнул. Только теперь я заметил его красные глаза. — Он… — голос Георга дрогнул, он отстранился, из-под ресниц выкатилась слезинка. — Я не могу, правда, не могу. — Он закрыл лицо ладонью. Я все понял. Дыхание перехватило. Я чувствовал пустоту в груди и холод, сковывающий все внутренности. Отвернувшись от друга, я скорчился в странной позе, обхватив колени руками. Сжав пальцами наволочку, я заскулил, словно пес, ожидая своего хозяина. Слезы сдавили горло, до боли жуткое ощущение вызвало рябь в глазах. У меня не было сил их сдержать, да я и не хотел. Голова разрывалась от пульсирующей боли. Тело не слушалось. Я начал кататься по постели, беспорядочно молотя кулаками по ней, размазывая по лицу слезы. Георг вскочил и попытался меня сдержать, чтоб я хотя бы не свалился с постели. Хотя мне было без разницы, лежать на полу или где бы то ни было ещё. Боль. Всепоглощающая боль. Я помню только её. И еще туман перед глазами. Происходящее плохо отпечаталось в моей памяти. Тот день я запомнил именно таким. Затем я часто проваливался в так называемую пропасть, лишь изредка возвращаясь к реальности. Слышал родные голоса: мамы, отчима, друзей, Билла… Мне казалось, что я схожу с ума. Хотелось поскорей очнуться, чтоб разобраться во всем. А еще больше хотелось покончить с собой. Иногда до моего сознания доплывало, что Билла больше нет и что без него последующее жизнью назвать будет невозможно. Так, жалкое существование. А иногда я переставал отличать реальность от фантазии. Мне казалось, что я сижу на лужайке, той самой, на которой мы играли всё детство, жду Билла, который уже давно пошел в дом за бутылочкой воды, и не могу понять, почему он так долго не возвращается. Нет, я больше не могу плутать в этих коридорах, нужно что-нибудь сделать, хоть что-то.