***
Китайский ресторан "Royal China" в 23 доме по Бейкер-стрит представлял собой большой зал со множеством столов и красных занавесок из плотной ткани на окнах. Стены были украшены золотыми и синими узорами, создавая типичную восточную атмосферу, а красные бумажные фонарики висели над каждым столом, создавая мягкую и, в некотором смысле, интимную атмосферу. Было уже за полночь, и в ресторане осталось мало посетителей. Но, несмотря на поздний час, Шерлока и Джона встретили с улыбкой и проводили к маленькому столику в углу комнаты. Окно рядом с ними выходило на улицу, и Джон вдруг подумал, не имел ли Шерлок привычку следить за тем, что творилось на улице, каждый раз, когда посещал ресторан. Или, наоборот, он ходил в ресторан только для удобства слежки. — Я не хожу в рестораны только из-за удобства обзора для слежки, — неожиданно произнес детектив, устраиваясь по другую сторону стола и без интереса пролистывая меню. Джон озадаченно на него взглянул. — Как ты…? — Прочел по твоему лицу, — парировал Шерлок. — Ты посмотрел на меня, потом на окно, и так два раза. Вероятно, ты задался вопросом, нет ли у меня привычки сидеть у окна, и если да, то почему, — закончил он. Они были знакомы менее 48 часов, и каждый раз, когда Шерлок что-то говорил, Джон впадал в искренне изумление. — Фантастика! — воскликнул доктор. Шерлок только пожал плечами. — Очень просто, — ответил он, но уголки его губ уже слегка приподнялись. Джону понадобилось некоторое время, чтобы понять, что у детектива есть слабость к комплиментам. И он, конечно же, делал их не только ради веселья. У него сложилось впечатление, что Шерлок точно знал, когда человек искренен, и понимал он это не по классическим признакам лжеца, вроде выражения глаз и невербальных жестов. Чтобы обмануть его понадобился бы по-настоящему умелый лжец, но Джон таковым точно не был. Его комплименты были искренними. Шерлок покорил его. В течение двадцати четырех часов он волок Джона по Лондону, заставляя его увидеть то, что скрывал этот город. Темные кровеносные сосуды под эпидермисом скуки, которая покрывала столицу. Рука больше не дрожала, нога больше не болела. Он больше не чувствовал себя одиноким. Майкрофт Холмс был прав, с Шерлоком он снова увидел поле битвы, и это, казалось, пошло ему на пользу. На мгновение ему стало интересно, кто же из них на самом деле был психически нестабилен. Джон отправился на Бейкер-стрит из отчаяния, вежливости. Он бы просто осмотрел квартиру и отказался под любым предлогом. Ватсон думал, что для него невозможно, в конце концов, жить со своей Родственной Душой, или, во всяком случае, с человеком, который почти наверняка им являлся. Ему потребовались годы, чтобы принять реальность, избавиться от обиды, но он так и не сумел полностью подавить её. Среди прочего новый знакомый казался самоуверенным, высокомерным и эгоистичным, и у него не было времени иметь дело с кем-то вроде Шерлока Холмса. Джон вошел в дом на Бейкер-стрит с намерением отказаться, а вышел новым человеком, с новой квартирой, которую теперь делил с эксцентричным и изобретательным соседом по комнате, да к тому же его Родственной Душой. Которого он должен был ненавидеть, но не мог, может из-за любопытства, а может из-за сопереживания, что испытывал к нему. Когда подошла официантка, Шерлок заказал кантонский рис и курицу с лимоном, а Джон решил взять блинчики с начинкой (спринг-ролл), рисовую лапшу с овощами и тарелку грибов с бамбуком. Девушка, молодая и улыбчивая, с неизбежным восточным акцентом, кивнула и пошла на кухню. Когда молчание затянулось, становясь почти смущающим, Шерлок произнес: — Ты — ООС, — сказал он ровным, спокойным тоном. Джон аж подпрыгнул от такого неожиданного утверждения. Он и не думал, что ему это сойдет с рук, но надеялся, что интимность подобной темы будет достаточным сдерживающим фактором, чтобы не поднимать ее вот так. Видимо, Шерлок Холмс думал иначе. Джон горько усмехнулся, не отрывая взгляда от скатерти на столе. — Я надеялся, что мы поговорим об аренде, — произнес он. — Это куда интереснее, — ответил Шерлок, пристально наблюдая за ним. — Нет, я так не думаю, — сказал Джон, настойчиво обороняясь. Он попробовал смягчить свой тон, но не преуспел, это была его инстинктивная реакция с детства. Однако Джон все же попытался смягчить обстановку: — Я бы спросил, как ты узнал, но ответ меня не удивит. — Я видел пластырь, пока ты передавал мне телефон в Бартсе, — быстро ответил Холмс. — Его никто не замечает. — Но я не никто, — уточнил Шерлок, подчеркивая утверждение тоном голоса. - Кроме того, твоя реакция на мое имя заинтриговала меня. Я не впервые видел подобное, но твой случай абсолютно уникален, поэтому я спросил себя… — сказал Шерлок, оборвав фразу. Джон оторвал взгляд от стола и посмотрел в глаза Шерлока, которые сейчас были темно-синими с зелеными вкраплениями. В зависимости от света, который в них отражался, эти радужки обретали разные оттенки, но они никогда не выходили из-под контроля владельца. Если Шерлок Холмс хотел, чтобы они выразили какие-то чувства, то так оно и случалось. Если он хотел, чтобы они оставались холодными, вы ничего не могли прочитать в них. Так же, как в этот момент. — Что же? — спросил Джон, пытаясь вывести его на откровенность. Это было похоже на последнюю линию защиты тех, кого прижали к стене, попытка не поддаваться панике. Уголки губ Шерлока слегка дрогнули, прежде чем он снова заговорил. — Ты действительно хочешь играть в эту игру со мной? — иронично спросил он. Джон не поддался: — Задай прямой вопрос, и получишь прямой ответ. Детектив не стал лукавить: — Под пластырем написано моё имя? — спросил он, указывая на серебряное кольцо на левом безымянном пальце. Джон изобразил самое озадаченное выражение лица, на которое был способен. Холмс мог быть отличным наблюдателем, но Джон лгал с тех пор, как был совсем мальчишкой, а ложь — это искусство, которое изучают и совершенствуют с течением времени. — Что?! — воскликнул доктор, улыбаясь от удивления. Казалось, сработало, потому что лицо Шерлока так же приобрело озадаченное выражение. — Что? Нет, абсолютно нет! Какой здравомыслящий человек будет жить со своей Родственной Душой в ситуации, подобной моей? — спросил он, качая головой. - Ты слишком эгоцентричен, Шерлок, — добавил, хватая стакан, чтобы сделать глоток воды, и надеясь, что собеседник не заметил легкой дрожи от волнения. Шерлок не был убежден до конца, на его лице все еще читалось сомнение. Но все же это лучше, чем ничего. По крайней мере, он мог перестать думать об этом и, возможно, пересмотрел бы свое подозрение. Может быть. Независимо от того, какой ответ собирался дать Шерлок, он был прерван подошедшей к ним официанткой. Они молчали, пока девушка расставляла посуду на столе — время, которое Джон использовал, чтобы успокоиться, — и продолжали даже после ее ухода, принявшись за ужин. Джон решил нарушить тишину, сменив тему диалога. — Это проблема? Шерлок взглянул на собеседника. — Что? — спросил он доктора, чувствуя незаконченность всего разговора. — Факт, что я Отвергнутый, — ответил Джон. Некоторые вещи лучше прояснить сразу. Со своей стороны он решил, что готов разделить дом с Шерлоком, но если тот предпочтет, чтобы его не было рядом… — Нет, — ответил Шерлок так, как будто сам по себе вопрос не имел смысла, — если бы у меня были какие-либо проблемы с этим, мы бы не сидели здесь, — добавил он. — Понимаю, - кивнул Джон. — Джон, я обращался к статистике, касающейся ООС. Я не могу сказать, что она совсем не правдива. Нельзя отрицать, что опасность существует. Но я не люблю предрассудки. В конце концов, я Несвязанный, — проговорил детектив. Если Отвергнутые подвергались дискриминации, то Несвязанные вообще считались подвидом, насмешкой природы. Шерлок был весьма эксцентричным и своеобразным типом, поэтому Джон предположил, что отсутствие Связи тоже не сильно помогло ему в жизни. — Откуда ты знаешь, что я не опасен? — спросил военный, более расслабленным тоном. Шерлок вытер губы салфеткой. — Ты не выстрелил, пока я не оказался в непосредственной опасности. Ты ждал моих дальнейших действий, — сказал он. — Твоих опрометчивых и идиотских действий, — парировал Джон. — У тебя твердые моральные принципы, ты не выстрелил, пока ситуация не вышла из под контроля. Для меня этого достаточно. Уотсон недоверчиво усмехнулся. — И ты основываешь свое мнение на том факте, что я колебался перед тем, как убить человека, а не на том факте, что я его на самом деле убил? — спросил он, ошеломленный такой реакцией. Холмс закатил глаза. — Ты не колебался, ты ждал, — уточнил Шерлок, — это другое. И это был… отличный выстрел, — добавил, кашлянув. Джон снова принялся за свой ужин. — Полагаю, что так ты благодаришь за спасение своей жизни. — Как я уже говорил, у меня все было под контролем, — уверенно произнес Шерлок, но Джон снова усмехнулся. За всей этой гордостью, эксцентричностью и невниманием к чувствам других, он видел человека, которым в действительности был Шерлок Холмс, со всеми его недостатками и достоинствами. Образ, который, вероятно, видели немногие.***
Они вернулись на Бейкер-стрит за пару часов до рассвета. Верхушки лондонских небоскребов постепенно захватывал рассвет, а темнота ночи отступала. На горизонте виднелись нежные оранжевые брызги вперемешку с темно-фиолетовыми. День обещает быть ясным. Как всегда после начала очередного дела, в его разуме продолжался непрерывный мыслительный процесс продолжительностью семьдесят два часа, и усталость, вызванная этим, начала сейчас давить на его плечи. Не исключено, что он проспит больше десяти часов, как только все вопросы - бюрократические и прочие - будут решены. Они исчезли с места преступления до того, как прибыло слишком много полицейских патрулей и журналистов. Диммок, как и ожидалось, позволил им уйти без необходимости давать показания, поэтому они запрыгнули в такси и вернулись домой. — Я когда-нибудь говорил тебе, как мне нравится это место? Особенно, когда я возвращаюсь домой после того, как мне угрожали огнестрельным оружием, - пошутил Джон, расположившись на одном из свободных стульев на кухне. В гостиной по-прежнему валялись контейнеры и книги, завалившие кресла и диван. Потребуется целый день, чтобы все собрать и передать улики в полицию. Шерлок не стал это комментировать, снял пальто и повесил его на вешалке за дверью. Он также снял свой черный пиджак и, спокойно ступив на кухню, закатал рукава рубашки до локтей. — Повернись, - сказал он Джону, указывая, чтобы тот развернулся лицом к столу и показал ему затылок. Джон, вспомнив лишь несколько секунд спустя, что у него рана на голове, равнодушно махнул рукой. — Не волнуйся, мне уже не больно. Я продезинфицирую её перед тем, как принять душ, - сказал он. Но Шерлок не сдался. — Повернись, - настойчиво повторил, на этот раз схватив Джона за подбородок и заставив его повернуть голову. Уотсон не мог не подчиниться (Холмс иногда был слишком упрям). —Я же сказал, все в порядке, - снова попытался Джон. — Они отправили тебя в нокаут пистолетом. У тебя может быть травма головы. — У меня нет травмы головы, Шерлок, - спокойно сказал Джон, не мешая тому рассматривать рану, - будь это так, у меня должны появиться симптомы, такие как тошнота, которой нет. Это простой удар по голове, - сказал в конце. — Порез. — Что? — У тебя порез на голове, - поправил Шерлок, - оставайся здесь, - сказал, направляясь в сторону своей комнаты. Когда он вернулся, прихватив дезинфицирующее средство, вату и жесткий кожаный футляр, он заметил, что глаза Джона устремлены на окна гостиной, все еще исписанные китайскими иероглифами желтой краской. Детектив передвинул один из подносов, оставленных на столе, поставил на него медицинское оборудование и начал аккуратно дезинфицировать рану Джона. — Чтобы удалить эту краску, понадобится целая бутылка скипидара, если вообще не придется поменять стекло, - пробормотал Джон, поморщившись, когда Шерлок прошелся дезинфицирующим средством по все еще слегка кровоточащей ране. — Я собирался оставить их такими, - ответил Шерлок без иронии, которую он надеялся продемонстрировать. — Нет, Шерлок. Я не оставлю угрозы на китайском языке на окнах моей гостиной, - немедленно ответил Джон. — Нашей гостиной. А технически это числовой код, выраженный в диалектных идеограммах. — Не суть. Уголки губ Шерлока слегка дрогнули в улыбке. Он закончил очищать рану и кожу вокруг нее, положил грязный тампон на стол и достал коричневую коробку. Щелкнув замком, он открыл её, осторожно выбрав одну из стеклянных флакончиков, содержащихся внутри. Он открутил колпачок колбы с прозрачной жидкостью внутри, обильно окунул в нее новый ватный шарик, удерживая его щипцами, и легким прикосновениями начал наносить лекарство на рану. — Что это? - спросил доктор, поворачивая колбу, чтобы прочитать этикетку. - Морфий? - спросил он, отскочив от Шерлока, который закатил глаза. — Стой на месте, - упрекнул его, вернув голову Джона в прежнее положение свободной рукой. — Шерлок, морфий? - спросил доктор, все еще озадаченно. Холмс вздохнул. — Рад, что ты еще умеешь читать этикетки, - рассеянно отозвался, все внимание сосредоточилось на том, чтобы максимально увлажнить кожу Джона анестезирующим средством. - Не шути так. Если Лестрейд обнаружит у тебя это... — Я перестал использовать его для веселья много лет назад, - ответил Шерлок, зная, что доктор имеет в виду. - В любом случае, если Лестрейд найдет эту шкатулку, морфий станет последней из возможных проблем. А теперь - не двигайся, - добавил, четко выделив последние слова. Но Джон, очевидно, уже не мог усидеть на месте. Он наклонился вперед, чтобы осмотреть содержимое шкатулки. — «Daphne cneorum», - прочитал Джон, осторожно перебирая двадцать или около того маленьких стеклянных колбочек, закрытых пробками и воском. У некоторых были фармацевтические этикетки, другие были написаны от руки четким и аккуратным почерком. - «Ricinus communis», «Datura stramonium». «Digitalis purpurea»?! - воскликнул доктор. - Шерлок, это же ядовитое растение! - добавил он, рассматривая мутную жидкость бутылки на просвет. Шерлок, отложив тампон с морфием, начал дезинфицировать иглу и нить, чтобы наложить шов. — Да. Так что, думаю, ты не хотел бы случайно уронить эту ампулу, - просто ответил тот. Джон долго смотрел на него, затем лишь вздохнул, словно теперь он мог ожидать от Шерлока всего, не слишком удивляясь. — Они выглядят самодельными, - заметил только. — Так оно и есть, - подтвердил Шерлок. — Где ты нашел эти растения? Некоторые из них даже не растут в этих зонах. — Мне их прислали, - сказал Шерлок, а затем добавил, - в пубертатный период моя жизнь была слишком скучной. А теперь замри, - сказал детектив, демонстрируя иглу с нитью. Джон искоса посмотрел на иглу, и на этот раз действительно оставался неподвижным, пока Шерлок работал. — Ты даже знаешь, как наложить швы... - сказал военврач через несколько секунд, чтобы заполнить тишину. — Очевидно, - ответил Шерлок. — Как ты этому научился? — На трупах. Интересно, почему он не был удивлен. — Молли помогала? — В университете, - поправил Шерлок. Обычно он не добавил бы ничего другого, но с Джоном все было иначе. Он был не такой, как все. Он выглядел как нормальный человек, но в нем было что-то, чего не было у других. Он слушал без осуждения. Возможно, именно поэтому Шерлок продолжал говорить, рассказывая что-то о себе другому человеку добровольно впервые в жизни. — На втором курсе я украл ключ от морга у сотрудника судебной медицины. Ночью я шел, чтобы сшить пальцы рук и ног трупов, которые должны были использоваться на занятиях на следующий день, - сказал он. Услышав смешок Джона, он рефлекторно улыбнулся. — Бедные учителя, - только и сказал Ватсон. — Они были безнадежны в любом случае, - сказал Шерлок. Это была необычная ситуация. Что-то было иначе, возможно, в воздухе или в них, он не знал. Совершенно непринужденно, полностью расслабленно. Странное и новое, но приятное, почти опьяняющее ощущение. Он знал других людей: Лестрейд, Майк, миссис Хадсон, Майкрофт. Но ни с кем не возникало такого чувства, даже в прошлом. Даже с Виктором. А Виктору он позволял вещи, которые не позволял никому другому. Виктор касался его, видел и пробовал на вкус каждый дюйм его кожи. Он видел его обнаженным, оторванным от реальности, он обладал его телом. Но Виктор не смог захватить его ум, подобрать ключ, чтобы раскрыть его секреты и понять, как они работают. То, что Джон, казалось, делал неосознанно. Возможно, он не был очень умным или особо смышленым, но Джон привлек его интеллект, хотя даже Шерлок не мог объяснить, чем. Но Джон задал неприемлемый вопрос, как только Шерлок сделал первый стежок. — Ты не мог просто сделать как все? Найти себе девушку или парня? Возможно, свою Родственную Ду... Он остановился, прерывая предложение, но слишком поздно. Руки Шерлока остановились синхронно словам. —Прости, - виновато выдохнул Джон, но Шерлок уже не мог промолчать, ответив намеренно жестко. — У меня никогда не было возможности посвятить себя этим видам развлечения, - обиженно выплюнул он, не упоминая Виктора Тревора («Который был лишь продолжительным экспериментом», убеждал он себя). Как и ожидалось, Джон обиделся тоже. — Я извинился. И вообще, это не развлечение, это взаимные отношения между двумя взрослыми... это было бы нормально. Это нормально. Представление о том, чтобы не заниматься сексом с кем-либо, кроме своей Родственной Души, устарела, - уточнил он, слегка отвлекаясь. — Тебе не нужно оправдываться передо мной за свои отношения, Джон. Я уверен, что у Сары есть веские основания игнорировать имя, которое у нее на пальце, - сказал Холмс твердо, быстро закрывая и второй стежок. — Кто сказал тебе, что Сара - не моя Родственная душа? - спросил Джон. «О, пожалуйста», - подумал Шерлок, прежде чем ответить. — Какой здравомыслящий человек завяжет отношения со своей Родственной Душой в такой ситуации, как твоя? – вопрос был риторическим. Шерлок буквально процитировал то, что сам Джон сказал ему той ночью в китайском ресторане. Он услышал, как Джон заскрежетал зубами. — Ты все еще думаешь, что имя на моем пальце твое? - спросил он, явно напряженный и раздраженный. Гнев Джона зеркально отразился Шерлоку. — Если это не правда, дай посмотреть, - напряженно ответил мужчина. Самое неправильное, что он мог сказать. Джон поднялся со стула, отошел на два шага и повернулся к нему. — Нет, Шерлок. Потому что это личное и, в любом случае, это тебя не касается! - воскликнул он. - Что ты можешь знать о том, каково быть на моем месте? Тебе никогда не приходилось начинать поиск, или по крайней мере, ты никогда об этом не заботился! Ты никогда не чувствовал себя одиноким или покинутым, не так ли, Шерлок? - спросил доктор, замолчав через секунду, когда понял, что Шерлок замер и смотрит на него с нечитаемым выражением на лице. Они смотрели друг другу в глаза какое-то время, которое казалось бесконечным, утопая в звенящей тишине квартиры. Пока Джон не закрыл глаза, тяжело вздыхая. — Слушай, я устал, я... я не хотел... — Ты прав, - прервал его Шерлок, не отводя взгляда, - все это правда. Я Несвязанный, это логически означает, что где-то существует человек, ООС, с моим именем на пальце, но мне все равно. Это я разорвал Связь, согласно все той же логике; значит, была причина. И если в этом мире есть человек, которому я могу всецело доверять, то это я сам, - сказал он, гордо вздернув подбородок. — Так что да, Джон, ты прав. В общем, мне все равно. Я сейчас куда более свободен, чем ты когда-либо будешь, - закончил Шерлок и, оставив все на столе как есть, стремительно прошел мимо него и лег на диван. Джон нерешительно топтался у двери и молчал. Холмс слышал, как он громко сглатывает, но не посмотрел на соседа, решив не реагировать ни на какие возможные реплики с его стороны. Потому что существовали разные способы чувствовать себя одиноким и отвергнутым, и Джон должен был это знать лучше, чем кто-либо другой. — Прости... - прошептал доктор виновато. - Я собираюсь поспать пару часов... - добавил, направляясь к лестнице. Шерлок не ответил. Он уже знал, что завтра утром они оба сделают вид, что ничего не произошло. И это нервировало его еще больше.***
Джон проснулся с ощущением сильного и неприятного запаха в носу. Хлороформ. Он узнал вещество еще до того, как открыть глаза. Вспомнить, что случилось, было не сложно, картинки мелькали перед глазами сами собой. Он и Шерлок только что раскрыли дело о проекте ракетных установок и вернули флешку, пройдя через испытание динамитом. Он только что вышел из 221B и направился к дому Сары, когда за ним увязалась пара довольно крепких мужчин у входа на станцию Бейкер-стрит; один из них прижал платок к его лицу, воспользовавшись толпой на входе, затем темнота. Джон смог расслышать несколько слов, будто через толщу воды, и, казалось, заметить униформу полицейского, когда сильные руки подхватили его, опережая падение под предлогом внезапного недуга, и ему подумалось тогда: - Черт, еще не все кончено, - прежде чем окончательно отключиться. В этот момент, с сильнейшей головной болью и легкой тошнотой из-за анестезии, он отчетливо понял, что попал в ловушку. Джон заставил себя сохранять спокойствие и, все еще не открывая глаз, попытался избавиться от последствий хлороформа и восстановить чувствительность. Помимо ударов сердца, учащенных от волнения, он смог расслышать другие звуки. Чужое дыхание и несколько шагов вдалеке, всплеск воды, но не поток. Ему было жарко. На груди и спине была какая-то неестественная тяжесть, возможно, что-то привязано к нему. Кроме этого сам воздух был очень влажным. Он сидел, руки были связаны за спиной, и он бы поклялся, что деревянные рейки под его пальцами были частью какой-то скамьи. Обоняние все еще не вернулось окончательно. Если бы Шерлок был тут, он бы, без сомнений, все понял. Но сейчас доктор понятия не имел, где находится. Медленно, борясь с тяжестью собственных век, все еще не отошедших до конца от анестезии, он приоткрыл глаза. Синие плитки, маленькие. Они продолжались по всему полу до стены, окрашенной в белый цвет, но в некоторых местах с серыми полосами, где кончики туфель оставили свой след. Перед ним несколько светлых деревянных скамей были выстроены вдоль всей стены, а над ними находились черные пластиковые вешалки. Однако, определяющим фактором был переход одного типа плитки в другой: белая с выступающим ромбовидным узором. Антискользящая, сказал бы он. Джон узнал ее, и, как будто кто-то нажал переключатель, в этот момент он почувствовал типичный запах хлора. Он находился в раздевалке бассейна. Не было необходимости полностью поднять голову, потому что человек, сидящий позади и прислонившийся к его спине, понял, что доктор очнулся. — Наконец-то ты проснулся, Джонни-бой, - произнес высокий мужской голос, который Ватсон уже где-то слышал (но в данный момент не мог вспомнить где). Он пытался сохранять спокойствие. — С кем я имею честь говорить? - спросил твердо. Невидимый собеседник хихикнул. — Если бы это оказалось честью, я бы удивился, - ответил тот, прежде чем встать и начать ходить взад-вперед, все еще позади него. — Тебе скоро освободят руки, Джонни, мне кажется правильным предупредить тебя, по техническим причинам, я бы осмелился добавить, - сказал мужчина, останавливаясь и словно выстукивая каблуками мелодию. — Под одеялом на тебе находится достаточное количество PE4, чтобы все здание взлетело в воздух. Один неверный шаг, и от тебя даже ДНК не останется, - добавил веселым тоном. Джону даже не нужно было опускать глаза, чтобы подтвердить слова мужчины: из-за воротника рядом с левым ухом виделись несколько электрических проводов, и он отчетливо ощущал взрывчатку на груди. Бывший военный глубоко вздохнул. — Зачем же тебе освобождать мои руки? - спросил он тогда. — О, этот спектакль должен выглядеть правдоподобным, а ты – добровольным участником. Я имею в виду, я знаю, что ты такой и есть. Каждый бы был с таким-то количеством взрывчатки. Но все остальные были свободны и готовы играть. И я хочу, чтобы Шерлок видел тебя таким. Я хочу, чтобы он на мгновение усомнился в тебе, решил, что за всем этим стоишь ты, чтобы затем понять, что это не так, а ты лишь очередная пешка, пойманный, словно сверчок, бедный дурачок, - сказал он, закончив на этом свой монолог. Внезапно Джон почувствовал, как лезвие прошло между его запястьями и разорвало пластиковый ремешок, который удерживал руки связанными. Затем он медленно положил руки на колени. — Хороший солдатик, - поддразнил его собеседник, обходя вокруг, пока не остановился перед ним. Мужчина улыбнулся, смотря на него с диким выражением на лице, которое можно было бы описать по-разному, но никак не злом, и которое Джон, определенно, видел раньше. Ватсон нахмурился, когда узнал мужчину. — Ты... — Джим из Бартса? Да! - воскликнул, втиснув руки в карманы дорогого темно-синего костюма, в который был одет. - Одна из моих лучших ролей, - добавил, садясь перед ним на соседнюю скамью и удобно вытягивая ноги. Некоторое время Джим молча смотрел на него, улыбаясь плотно сжатыми губами, время, которое могло длиться несколько секунд или несколько минут, но Джон все равно не мог этого точно определить. Даже если он не хотел этого признавать, значительная часть его внимания была сосредоточена на взрывчатке на его груди, настолько, что он изо всех сил старался дышать с непрерывным ритмом. Они молча смотрели друг на друга. — Джим Мориарти, - представился, наконец, мужчина шепотом, словно это был секрет. — Я догадался, - сказал Джон. Собеседник продемонстрировал удивление. — Могу дать конфетку за сообразительность, - поддразнил Джим. — полагаю, близкое общение с Шерлоком идёт тебе на пользу. Ты уже сказал ему, что являешься его Родственной Душой? - спросил консультант, не отводя взгляда. Глаза Джона слегка расширились, и они сразу же бросились к левому безымянному пальцу. Там больше не было пластыря и серебряного кольца, подаренного ему матерью много лет назад, а имя Шерлока болезненно пульсировало и кровоточило. Когда он взглянул на мужчину, Джим сосредоточено поигрывал его кольцом, перебирая предмет пальцами правой руки. Джон подавил искушение закричать. — Если ты думаешь, что Шерлок примет вызов... — Примет ли он вызов? Он сам меня пригласил, - немедленно ответил Мориарти, почти с восторгом от этой идеи. - У него есть те военные планы Брюса Партингтона. Он хочет, чтобы я вышел и поиграл с ним... что ж, я удовлетворю его желание, - сказал преступник, медленно наклоняясь, чтобы в итоге лечь спиной на скамью. Его внимание по-прежнему было сосредоточено на кольце, и только когда Джим держал его обеими руками, Джон заметил золотое кольцо на его левом безымянном пальце, под которым был отчетливо виден белый пластырь. ООС! Как и сам Джон. Наверно, он должен был этого ожидать. — Так как же отреагировал Шерлок? - снова спросил Джим, помахивая в воздухе одной ногой, перекинутой через колено другой и примеряя поочередно кольцо Джона на все свои пальцы. Уотсон поморщился. — Ты много говоришь для того, кто ворует чужие голоса. Мориарти раздул щеки, по-детски куксясь. — Мне скучно, - пожаловался тот, - я взял выходной, чтобы поиграть с Шерлоком, а он еще не прибыл, и мне нечем заняться. — Перестань говорить так, как будто знаешь его! - воскликнул Джон, не сдержавшись. Брови Джеймса удивленно приподнялись, и он снова посмотрел на военного. — А ты говоришь так, как будто знаешь его лучше меня! - мужчина разглядывал доктора, выглядя откровенно удивленным. — Я живу с ним. — Незначительно. — Мы друзья, - продолжил Джон. — И все же он подождал, пока ты выйдешь из дома, прежде, чем пригласить меня поиграть с ним, оставив тебя в неведении. Или ты думаешь, он сделал это ради... ради чего, чтобы защитить тебя? Не вмешивать тебя? Способен ли Шерлок так относиться к тебе? - спросил он, нахмурившись, когда его поразила мысль. Джим повернулся на бок, с высокомерием и презрением разглядывая его сверху вниз. - Кто ты такой, Джон Уотсон, чтобы на твоем пальце было имя Шерлока? Какая ему от тебя польза? - спросил риторически, не ожидая ответа. — Ты настолько бесполезен, что даже армия послала тебя домой, настолько наивен, что попадаешь в элементарные ловушки, настолько посредственен, что тебе приходится скрывать, что ты Отвергнутый! Я очень-очень разочарован твоей бесполезностью, и если и есть что-то, что меня раздражает, так это вопрос, как такой человек, как ты, может быть Родственной Душой Шерлока Холмса, - объяснил в конце. Джон молча принял удар, наблюдая за Мориарти, пока тот задумчиво опускал кольцо на пол. — Как бы я хотел, чтобы его имя было на моей коже... - пробормотал, слегка толкая серебряный круг, который покатился, пока не ударился о ботинок Джона. Уотсон сглотнул, закрывая глаза от ошеломляющего чувства бессилия. Он тяжело вздохнул и снова открыл глаза, глядя на мужчину. — Я полагаю, теперь это бесполезно для меня. У тебя еще есть шанс, - с горечью проговорил. Джим впился в него взглядом. Затем, обнажив зубы, громко засмеялся. — Я уже взял то, что принадлежит мне, Джонни-бой, - сказал он, не вдаваясь в подробности. Из соседней комнаты послышался сигнал. Джим быстро сел, глядя куда-то за дверь, которую Джон не мог видеть. — Себ? — Он прибыл, - подтвердил глубокий голос из прихожей. Мориарти самодовольно улыбнулся. — Пора выходить на сцену! - ликовал он, энергично подскакивая. - Надень кольцо и следуй инструкциям, которые я тебе дам через наушник. Одним словом больше и... ну, я полагаю, ты знаешь, что будет, - сказал Джим, подмигивая. Джон едва успел спрятать имя «Шерлок» под кольцом, прежде чем в наушниках донесся первый приказ.***
Им пришлось позвонить Лестрейду. Они пришли к выводу, что оставлять взрывчатку на краю общественного бассейна было не лучшей идеей, а инспектор, в свою очередь, вынужден был вытащить из кровати техников, чтобы те обезопасили зону от PE4, взрывчатки, которую Джон носил на себе всего час назад. Тем временем, полицейский хотел детального рассказа о произошедшем. Когда прибыл и Майкрофт, ситуация для Шерлока перешла от скучной к раздражающей. Он незамедлительно завершил диалог с обоими мужчинами и, указывая Джону следовать за ним, быстро пошел в направлении главной дороги с намерением остановить такси. Все время пути до Бейкер-стрит, Джон (как и ожидалось) испытывал побочные действия хлороформа. Он пытался поговорить с Сарой по телефону, но было ясно, что он не в состоянии следить за разговором. Казалось, у него болит голова, так как доктор потер пальцами левой руки висок, и Шерлок заметил, как периодически голова Джона склоняется к груди из-за ожидаемой сонливости. Шерлок не собирался привлекать его к делу, поэтому и выжидал. Для этого и для того, чтобы Джон не жаловался на его план, пытаясь убедить его сдаться и передать проекты Брюса Партингтона Майкрофту и позволить Мориарти уйти. А он просто не мог этого сделать. Он не мог игнорировать соперника. Мориарти был редкой жемчужиной. Человек с заметным умом и хитростью; это была… замечательная игра. Именно Джим хотел поиграть, и, несмотря на то, что он угрожал ему, цель была не в этом. Они месяцами ухаживали друг за другом, высматривая следы, и Шерлок просто должен был увидеть его, пригласить на представление, чтобы увидеть своего противника, изучить его, узнать, связать лицо с именем. Он надеялся, что Мориарти проигнорирует Джона, что сосредоточится только на нем. Напрасная надежда. — Мы приехали, — произнес таксист, замедляя и останавливая машину перед знакомой темной дверью. Шерлок посмотрел в зеркало заднего вида, и расплатившись кредиткой, начал встряхивать за плечо доктора, теперь уже полностью расслабленного и уснувшего. — Джон, — позвал он, пытаясь разбудить, — мы приехали. Уотсон раздраженно застонал и фыркнул, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми. Однако не забыл пробормотать спасибо таксисту и после выйти из машины. Шерлок опередил соседа, открывая дверь ключами и удерживая ее для доктора. Джон хриплым голосом поблагодарил, крепко ухватился за перила и начал медленно подниматься по лестнице. Шерлок последовал за ним. Они еще не говорили о том, что произошло, и, зная Джона, они наверняка сделают это рано или поздно. Он ожидал, что Джон начнет упрекать его еще в такси, или когда они отошли от Майкрофта и Лестрейда. Но этого не произошло. Возможно, проведя несколько часов в тесном контакте со взрывчаткой, любое желание вести диалог пропадало. Тем не менее, оставить все как есть он не мог. Детектив не совсем понимал, как объяснить это чувство. Это молчание отзывалось тяжестью в его груди, усталое молчание, которое Джон тащил по лестнице вместе со своим телом, оно было тем, что больше всего беспокоило Шерлока в данный момент. Не Мориарти, не опасность, не адреналин. Не страх, который он испытал, увидев Джона под дулом пистолета (мимолетное сомнение при мысли, что он соучастник). Просто тишина. — Джон… — попытался начать Шерлок, как только они достигли лестничной площадки. Доктор, однако, был другого мнения. — Завтра, Шерлок, - прервал детектива. — Сейчас я просто хочу поспать. Лечь и ус… — сказал он почти шепотом. Не имея сил преодолеть последние ступеньки, направился к дивану, на который упал, не сняв верхней одежды. Шерлок последовал его примеру, садясь в своем кресле после того, как снял собственное пальто. В гостиной было темно, только свет уличного фонаря проникал через окно, но яркий луч освещал журнальный столик и часть дивана, обеспечивая достаточное освещение, чтобы можно было распознать предметы, которые заполняли комнату. Шерлок задумался, прижав руки к губам. Мориарти не был дураком. Шерлок уже понял, что у него есть средства и возможности делать то, что он хочет. Он причастен к крупным преступным организациям, да он сам по себе является преступной организацией. Детектив уже успел все это понять. Но увидев воочию… Ох, он оказался еще интереснее. С первой и до последней секунды он держал их обоих в своих руках. Вся ситуация была под его контролем, и даже когда казалось, что это не так, когда Шерлок смешал ему карты, угрожая взорвать их всех, Мориарти не сломался. И не потому, что думал, что Шерлок не посмел бы. — Он сложный противник, Джон, — не мог не сказать Шерлок вслух. — Жестокий. Ему нравится ходить по лезвию ножа, и если ситуация смертельна, то еще больше его привлекает. Для других или для него самого, не имеет значения. Это делает его человеком, готовым ко всему, способным сделать все, что угодно. — В его руках очень большая власть, — проговорил сосредоточено. — М-х… — был единственный ответ Джона, его глаза были закрыты, а руки сложены на животе. — Это сложная ситуация, затрудняющая прогнозирование следующего шага. Но я думал, что сумею распознать знаки, схемы. Возможно, он снова сделает первый шаг, и в следующий раз я буду готов, чтобы ответить адекватно. Как в шахматной игре, - сказал в конце. Когда Шерлок не получил ответа, его светлые глаза устремились на Джона. Тот крепко спал. Глаза не двигались под веками, значит, он еще не достиг фазы глубокого сна, но дыхание было глубоким и спокойным, а выражение лица — расслабленным. Вероятно, и хлороформ и всплеск адреналина лишили его всех сил. Слишком много событий для одного вечера. Шерлок, опустив руки, начал разглядывать соседа. Он не мог не считать этого человека важной частью своей жизни, фундаментальной. Он не мог избавиться от желания защитить его, по-своему сохранить. Он хотел остаться единственным противником Мориарти, в основном из эгоизма, а в остальном из-за… Джона. Чувство принадлежности, которое появилось вместе с Джоном. Место, которое можно было назвать домом, место, где кто-то был рядом. То, что у него всегда было, но никогда не принадлежало ему добровольно, теперь это все было здесь. С тех пор, как Джон Уотсон появился в его жизни, в тишине и по чистой случайности, он понял, что значит иметь друга, и какие усилия он должен прикладывать в свою очередь. И все это было… эмоционально. Сложно для него. Иногда он задавался вопросами. Отец научил его этому трюку. «Шерлок, - сказал он ему однажды, - ты умный мальчик, но и с тобой однажды может случиться то, что ты не сможешь полностью понять, не сразу. Задавая вопросы самому себе, ты сможешь найти верные ответы». Он задавался вопросом: стоит ли защищать Джона? Ответ был: да. Он задавался вопросом: почему он хотел это сделать? Ответ был: потому что он мой друг. Он задавался вопросом: было ли ему этого достаточно? Он не смог себе ответить. Было слишком много переменных, слишком много последствий для каждого действия, слишком много слов. Каждый ход включал в себя десятки разных сценариев. У него были сомнения, нерешительность, вещи, на которые у него не хватало смелости, и действия, которые он не был готов совершать. Сентиментальная привязанность к кому-то является неудобством от начала и до конца, но Шерлок ничего не мог с собой сделать. Между тем, пока Джон спал, взгляд Шерлока устремился на его расслабленную фигуру и остановился на серебристом мерцании кольца на левом безымянном пальце. Связь. Родственная Душа. Шерлок перестал беспокоиться об этих вещах, когда стало ясно, что у него никогда не будет человека, которого можно было бы назвать таковым, осознавая, что, в конце пути его никто не ждет, и что никто не ищет его в свою очередь. На его пальце никогда не было никаких колец или имен. Кожа оставалась белой и безупречной, никакие буквы не пачкали ее. О, было время, когда он этого хотел, да. Всей душой. Дважды в своей жизни он молил Бога, в которого даже никогда не верил, чтобы что-то появилось на этом пустом пальце, даже тень. Хоть какая-то тень, в первый раз. Тень по имени Виктор, во второй (мысль, от которой он немедленно отказался). Тень по имени Джон…? Взглянув на руку доктора, освещенную светом луны, детектив нахмурился опасной, но соблазнительной мысли. Как бы Джон этого ни отрицал, но он точно что-то скрывает. Это был червь, разъедающий его сознание изнутри, не дающий покоя. «Мое ли имя под этим кольцом?» Логика делала это возможным. Джон был ООС, он Несвязанный. Согласно общему толкованию, именно Несвязанные были теми, кто отказался от Связи в какой-то предыдущей жизни. Но именно ООС терпели последствия. Они были теми, у кого не было возможности выбирать, от кого отказались те, кто должен был стать второй половиной их души, и физическая боль от раны, которая никогда не заживет, считалась точкой кипения внутренних переживаний. Согласно этой интерпретации и допуская, что он мог бы поверить в это, именно он разорвал связь с Джоном. Почему? Он не знал (не мог этого знать). Единственное, в чем он был уверен, это то, что Джон лгал. Серебристый блик полоснул по глазам, когда Джон шевельнул пальцами во сне. Был только один способ узнать. Быть уверенным. Джон никогда бы не сделал этого добровольно. Но сейчас он спал, измотанный настолько, что вряд ли проснется. Поднявшись из кресла и медленно опустившись на колени у дивана, Шерлок молча потянулся к рукам доктора, которые лежали у него на животе. Он осторожно сунул правую руку под левую руку Джона, скользя по его ладони, пока кончики пальцев Шерлока не дошли до запястья. Его сердцебиение было спокойным и тихим, как и дыхание, и он не проявил никаких признаков того, что заметил близость Шерлока. Если бы они были Родственными душами, - подумал Шерлок, - и это был бы их первый настоящий контакт, Связь активировалась бы. Никто в действительности не знал, как это происходит, до момента, когда это случалось, и только один раз в жизни. Но многие говорили, что книги не передают реальных чувств. В детстве он так хотел испытать эти чувства…, но судьба отвернулась от него. Холмс относился к руке Джона так, как будто она являлась особенно нестабильным химическим соединением, он слегка приподнял ее, чтобы схватить серебряное кольцо на левом безымянном пальце. Колебался своего мгновение, прежде чем начать тянуть кольцо, пока не стянул полностью. Кольцо соскользнуло с пальца с относительной легкостью. И он увидел. Оно было грязным от запекшейся крови, кожа вокруг букв была покрасневшей, воспаленной, но оно было там. Неоспоримо, как дождь и солнце. Джон мог скрыть ее за пластырем и ложью, но он не мог отменить реальность, имя не могло исчезнуть. На тыльной стороне безымянного пальца имя «Шерлок» смотрело на него, как будто обвиняя, в этой звенящей тишине. Он стиснул зубы, затаив дыхание. Запечатлев увиденное в своей памяти, он поместил кольцо на место и прикрыл свое имя, чтобы Джон ничего не заметил. Наконец, вздохнув, он сел спиной к дивану. Закрыл глаза, сосредоточившись на дыхании и приводя мысли в порядок. Шерлок ожидал этого, но в его мыслях все должно было быть не так. Он не должен был так себя чувствовать. Как будто Джон не заслуживал этого (хотя это было именно так), как будто это была его вина (даже если он этого не помнил, и, кто знает, сколько жизней назад). Он задавался вопросами, на которые никогда не сможет себе ответить. Движение позади привлекло его внимание. Джон повернулся на бок, устало вздохнул и провел языком по высохшим губам. — Шерлок? - сонно пробормотал он, все еще с закрытыми глазами, положив руку ему на плечо. — Все хорошо? Легкая улыбка соскользнула по губам Шерлока. Он был в порядке, физически, и Джон знал это. — Конечно, - ответил только, сжав руку доктора на своем плече, лишь на секунду. - Отдыхай, — прошептал он тихо, - я в порядке.***
— Надеюсь, на этот раз вы не устроили беспорядок в ящике с носками. Джон услышал, как закрылась дверь спальни Шерлока, и затем тишина снова окутала дом. Поленья, охваченные мягким пламенем, все еще потрескивали в камине, от которого распространялся свет и тепло в гостиной, создавая яркий контраст с холодным снегом, падающим за окном. Это был хороший вечер. Он знал людей, которые дорого бы заплатили, чтобы провести канун Рождества вот так, с друзьями и бокалом шампанского, подарками и радостной атмосферой. Это было впервые со времен юности, когда он чувствовал себя так спокойно, так… по-домашнему. Но, очевидно, кто-то должен был все испортить. Джон вообще не заметил красный пакет на камине (но Шерлок заметил). Он не придавал ему значения (но Шерлок придал). В тот вечер он даже забыл об этих надоедливых сообщениях (но Шерлок не забыл). А потом, как обычно, все произошло слишком быстро. Звонок Майкрофту, Шерлок берет пальто и уходит один. Звонок Майкрофта, который попросил прочесать мелкой гребенкой комнату детектива в поисках кокаина, потому что, если он был прав и, действительно, обнаружили тело Ирен Адлер, вечер мог принять неприятное направление. Небольшой эвфемизм, чтобы описать страх относительно наркотической зависимости Шерлока. И все из-за Ирен Адлер. Джон был ревнивым человеком. Он мог контролировать себя, притворяться, что ему все равно, улыбаться и быть приятным собеседником, но это ничего не меняло. Это все было напускным, его игрой на публику. Стены, за которыми он скрывался, чтобы Шерлок ничего не заподозрил, и весь остальной мир тоже. С тех пор, как началось дело Адлер, между ними происходило что-то странное. Невысказанные слова, доверенные интуиции. Вопросы, которые задавал Джон, и на которые Шерлок не отвечал. Двери, захлопнутые прямо перед ним. Он привык к странностям детектива, к его вспышкам ярости и к периодам затяжного молчания. Но это. Это было другое. Казалось, ему не все равно. Она, Эта женщина, которая смогла обмануть его и продолжала играть с ним. Как распустивший свой яркий хвост павлин. Как сирена с прекрасным голосом, единственная цель которой - удержать рядом, чтобы съесть твое сердце. Казалось, ему не все равно. Шерлок, который никогда не заботился о ком-то, в сердце которого не было места, кроме как для него самого, даже для Джона. Того, кто должен был иметь право на это. Того, кто обладал его именем на пальце с запекшейся кровью. Он ненавидел их. Обоих, но её больше. Это были мысли, которых он стыдился, но которые придерживал на время, когда в одиночестве мог позволить себе сбросить заслонки и проанализировать, со здравомыслием, избавиться от неуместных, бессмысленных, опасных идей. Избавиться от желания сказать Шерлоку правду. Избавиться от мысли, что, кто знает, могло произойти чудо и… Он прикрыл глаза, глубоко вздохнув, пытаясь проглотить ком, который образовался в горле (но безуспешно). Его не волновали Сара или Джанет. Он встречался с женщинами, которые потеряли свою Родственную Душу или никогда не находили ее, и все эти истории начинались из прихоти, основанной на той же позорной лжи. Он говорил им, что у него больше нет Родственной Души, потерянной из-за несчастного случая, или из-за того, что он никогда не встретил ее, или из-за того, что не верил в Связь. И они кивали, довольные тем, что добрый человек в лице Джона Уотсона, романтичный и забавный, не верил, что кто-то где-то его ждет. Они не знали, что он уже нашел. Но это было проигрышное дело с самого начала. Открыв глаза, Джон посмотрел на свою левую ладонь, сжатую в кулак и лежащую поверх книги, которую он начал читать, ожидая возвращения Шерлока из морга. Он разжал пальцы, снял серебряное кольцо и отклеил пластырь. И вот он, здесь. «Шерлок» выгравирован на живой коже. Его ноющая, кровоточащая маленькая тайна, которую он боялся, что уже открыл. Джон не мог ненавидеть его. Он не мог этого сделать. Такой блестящий, такой эксцентричный, такой обаятельный, как интеллектуально, так и внешне. Он был далек от идеала, но он был тем, кто действительно подходил Джону, он знал это, чувствовал. Уверенность, которую Шерлок сразу же передал ему, несмотря на то, что прекрасно знал, что из себя представлял доктор. Это был неоспоримый признак заботы о нем, наперекор судьбе, сказавшей ему «нет». Но повторять «он мой» теперь не имело смысла. В лучшем случае Шерлок принадлежал бы Ирен Адлер. Ведь он мог. Он Несвязанный, как и Ирен. Они оба могли. И он, Джон Уотсон, с улыбкой на лице радовался бы за них, радовался за него. Голос Мориарти зазвучал на мгновение в его голове: «Кто ты такой, Джон Уотсон, чтобы на твоем пальце было имя Шерлока?» Он сглотнул, отложив кольцо на маленький столик рядом с собой, и снова открыл книгу, чтобы отвлечься. Однако, когда он прочитал следующее предложение, горькая улыбка тронула его губы. — «Прости меня, прости меня за то, что я люблю тебя, и позволил тебе это понять».***
Случалось, что он не мог уснуть. Несколько раз. Из-за лихорадки и боли в руке, из-за очередного пьянства сестры, из-за тусовок с друзьями, или из-за просиживания над университетскими учебниками. На войне зачастую приходилось бодрствовать несколько суток кряду. Когда он вернулся домой, он не мог спать из-за ночных кошмаров. Однако с тех пор, как он встретил Шерлока, он не мог спать в основном из-за детектива. Загадки, окрашенные в желтый цвет на железнодорожных путях, или безрассудные гонки по улицам ночного Лондона. Потому что мелодия скрипки всегда звучала слишком поздно ночью (или слишком рано), или потому что он являлся единственным слушателем, который был готов внимать его идеям, или его дедуктивным выводам, или что-то еще, что мешало детективу спать - и это, как следствие, мешало и Джону. Однако эта ночь была не такой. Комната в гостинице Дартмура была удобной и уютной. Небольшая, но, по крайней мере, чистая. Односпальная кровать в центре, тумбочка рядом, хорошо задрапированные шторами окна с видом на прекрасную сельскую местность, ковер на полу, чистые простыни, работающий телевизор. Спокойствие, которое может быть только в деревне. Идеально подходит для загородной поездки, к которой их подтолкнул случай с Генри Найтом. И он устал. Он проник во второй раз на секретную высокотехнологичную базу (после первого незаконного проникновения в предыдущий день). Он был накачан наркотиками, напуган до смерти огромным зверем (реальным или нет, он не хотел об этом думать). Они обнаружили сверхсекретный проект, поймали преступника, его снова накачали наркотиками и, наконец, он увидел, как тот же преступник взрывается на минном поле. Не говоря уже об отчете для полиции, в ходе которого Шерлоку, очевидно, было жизненно необходимо оскорбить половину присутствующих полисменов (хвала Лестрейду за его терпение), после чего они отвезли Генри домой, расстроенного и шокированного всеми этими событиями. Короче говоря, нельзя было сказать, что он Не устал. Более того, он был совершенно истощен. Так почему же он не мог уснуть? Было три часа утра, и он сидел в пижаме на кровати, откинувшись на спинку. Он несколько раз просмотрел все имеющиеся на телевизоре каналы, прежде чем натолкнуться на третий сезон «Доктора Кто», и начал смотреть сериал без малейшего интереса, просто ожидая, когда его одолеет сонливость. Он снял кольцо, как и каждый раз, когда на его коже появлялись первые симптомы будущей инфекции (он надеялся, что не заразился ничем в Баскервилле). И он просто сидел на кровати и ждал, пока антисептический крем впитается и начнет действовать. Он резко дернулся, затаив дыхание, когда в ночной тишине, нарушаемой лишь голосами героев сериала, кто-то громко постучал в дверь. Два резких удара, которые прозвучали как взрывы мелких петард. Он не сразу сообразил, кто бы это мог быть. Первой мыслью было то, что телевизор кого-то беспокоил, но звук от него был настолько слабым, что даже Джон еле успевал следить за диалогами. Так кто же…? Тайна была раскрыта очень быстро. — Я знаю, что ты еще не спишь, я вижу свет лампы из-под двери. Шерлок. Джон вздохнул, протирая глаза пальцами правой руки. Он подхватил с тумбы кольцо, которое пришлось надеть на еще не до конца впитавшийся в кожу крем, и пошел открывать. Шерлок тоже был в пижаме, которая в его случае состояла из серых спортивных штанов и синей рубашки с длинным рукавом, а его спутанные волосы говорили о тех же проблемах со сном. — Что случилось? - спросил Джон. — Могу я войти? - ответил вопросом на вопрос Шерлок. — Зачем? Ты ясно выразился, что не нуждаешься в друзьях, - парировал доктор, стараясь изо всех изобразить обиду. Шерлок закатил глаза. — Как долго ты будешь вспоминать мне это? Я уже извинился. — Ты начал, но я не припоминаю окончания, - продолжил Джон, печально усмехнувшись, на что Холмс лишь покачал головой. — Не правда, я извинился, - уверенно повторил он, шагнув вперед и входя в комнату. Все еще посмеиваясь, Джон закрыл дверь и уселся на кровать. Вскоре к нему присоединился Шерлок, усевшись рядом. Он все еще поражался тому, какими естественными для них стали подобные действия. Ходить друг к другу, смотреть вместе телевизор, завтракать вместе каждое утро. Они никогда не обсуждали этого, никогда не устанавливали правил, это просто случалось. Еще один способ почувствовать себя дома. Комната погрузилась в уютную тишину. Односпальная кровать была слишком маленькой, чтобы уместить их обоих с комфортом, но никого из них это не беспокоило. Их плечи соприкасались, как и их руки и бедра. Их ноги соединялись до лодыжек, которые Шерлок скрестил, в то время как Джон слегка раздвинул. Воздух вокруг казался каким-то вязким. Это была странная атмосфера, немного похожая на параллельное измерение, в котором они случайно оказались. Бесконечно затянувшийся момент перед оглашением ответа на телешоу, прежде чем услышать свое имя с трибуны. Ощущение, будто ты находишься на грани сна и реальности, как будто минуты ночного бдения представляли собой последний шанс совершить то, о чем ты бы пожалел с приходом рассвета. Как будто можно притвориться, что все было лишь сном, и ничего не произошло на самом деле. Как будто это сон, который можно легко забыть. Поэтому Джон позволил себе рассматривать его. Узкая грудь Шерлока ритмично поднималась и опускалась, вторя дыханию, руки лежали на животе, тонкие пальцы переплетались друг с другом. Не было кольца на безымянном пальце, он в нем не нуждался. Все в Шерлоке было особенным, уникальным, но ничего не сравнилось бы с его лицом. Высокие точеные скулы, густые черные брови, пушистые черные ресницы и волнистые волосы, которые всегда лежали беспорядочными локонами. Тонкие бледные губы. Светлые глаза, откровенно неопределяемого цвета. Шерлок Холмс обладал красотой, которую нельзя было уловить сразу, но которая захватывала со временем. Красотой, частью которой был его невозможный характер и безграничный интеллект. Красотой, которой Джон не перестал любоваться, даже когда Шерлок заметил его внимательный взгляд, слегка повернувшись, чтобы посмотреть в ответ. Их глаза встретились и, по нормам этикета, Джон должен был отвести взгляд, но он этого не сделал. Глаза Шерлока в этот момент были темно-синего цвета. И единственное, что доктор чувствовал сейчас - продолжать смотреть на него вот так, было самое правильное решение. Шерлок ничего не говорил, даже взглядом, и хотя обычно такое молчание раздражало его, в этот момент это не имело значения. Они придвинулись без очевидной причины, это не было задумано. Это просто случилось. Случайно или инстинктивно, они потянулись навстречу друг другу, и Джон смог почувствовать мягкие кудри Шерлока на своем лбу и его легкое дыхание на своем лице. Шерлок первым опустил взгляд, скользя им вдоль левой руки до серебряного кольца. Джон почувствовал силу этого взгляда на своей коже, как будто она была ощутимой, как ласка, или нежное прикосновение капли воды. Джон тоже посмотрел на собственную руку, которая лежала ладонью вниз на постели между их бедер. Шерлок протянул руку, прикасаясь пальцами к ладони Джона, как будто он бережно касался смычка своей скрипки; он скользнул от запястья к костяшкам пальцев, остановившись на краю металлического ободка, который покрывал имя, кончиком среднего пальца. Он не принуждал, не давил. Только через несколько секунд он положил пальцы так, чтобы схватить изгиб кольца и, возможно, приняв молчание за согласие, начал снимать его. Джон затаил дыхание. — Нет… - прошептал он с легким напряжением в, совсем недавно, неподвижных пальцах. — Да, - прошептал Шерлок на грани слышимости. - Да. Они были так близко, что могли слышать сердцебиение друг друга. Джон зажмурился, когда Шерлок снял кольцо. Стыдно, как будто он сейчас будет обнажен, как будто Шерлок расстегивал рубашку его пижамы по одной пуговице за раз. Они соприкоснулись лбами, и доктор спрятался в его черных кудрях, рот был приоткрыт, дыхание сбилось. Он чувствовал, как кольцо скользит легко по коже, но он не открыл глаза, переполненный внутренними противоречиями, он ждал. Шерлок скользнул указательным пальцем по имени. Один раз, другой. Лаская кожу, напитанную кремом, заставляя его испытывать сильный жар. Нежный и… добрый, трогательный, ласкающий. Как будто он хотел его исцелить. Как будто молил о прощении. Он не понимал, насколько это больно. — Пожалуйста, нет… - отчаянно застонал Джон, плотно закрыв глаза. Словно, не видя происходящего можно было притвориться, что это все нереально. Но Шерлок скользнул пальцами дальше, переплетая их с пальцами Джона. Чуть повернув голову назад, он слегка приподнял подбородок, в результате чего они соприкоснулись кончиками носа, а его губы коснулись щеки доктора: — Да, Джон. Его разум был охвачен ураганом, а близость Шерлока пьянила. Он глубоко вздохнул, прежде чем снова приблизиться и прикоснуться к его виску в поцелуе, трепетном и целомудренном, столь же нерешительном, когда его губы едва касались кожи детектива. Шерлок, затаив дыхание, поцеловал его в щеку. Это было больше, чем поцелуй, легким мазком, неуверенным и неопытным, но от того более сладким. Джон повторил этот жест, целуя его скулу. Шерлок поцеловал его челюсть. Джон поцеловал кончик его носа. Шерлок подбородок. Касание их губ было следующим шагом. Следствием, на котором никто из них не был сосредоточен, пока это не произошло, пока их губы не оказались соединены. Первый поцелуй был целомудренным и кратким. Почти случайным. Как будто никто не искал его. Второй был точной копией первого. Простая встреча губ. Третий был знакомством. Четвертый был взаимным исследованием. Они продолжали всю ночь, лежа на кровати лицом друг к другу, соединенные лишь руками. В атмосфере молчания, на грани эфемерной сонливости, они находили губы друг друга, пока силы не покинули их окончательно, и сон не сморил обоих. С наступлением утра, Джон проснулся в одиночестве. Рассвет действительно развеял волшебство ночи, превращая все события в удивительный сон, и в отсутствие Шерлока он почувствовал, как этот сон ускользает. Лишь на мгновение он усомнился в реальности произошедшего, но кольцо, лежащее поверх книги, и чужой вкус на собственных губах были красноречивее слов. Но то, что произошло между ними, то, что было вскрыто – лишь мимолетное видение, которое должно остаться приятным воспоминанием и никогда не повторяться. Это то, что Джон прочел в глазах Шерлока, когда они встретились в холле позже. И не зная, что еще можно сделать, он принял реальность, не сказав ни слова. Они продолжили жизнь, словно ничего не случилось, и не поднимая этой темы.***
В течение следующих нескольких месяцев не было возможности поговорить. Мориарти вернулся в их жизни под музыку Россини. Яркое выступление, схему которого Шерлок сумел понять намного позже, когда точный и хорошо слаженный механизм, подобный часовому, уже был приведен в движение, и не представлялось возможным его остановить. Вся его жизнь теперь была сосредоточена на игре Мориарти. Единственное, о чем он думал, единственное, о чем он мог думать, когда его мысли не вращались вокруг тех слов, сказанных противником тем вечером на Бейкер-стрит, это: почему он все еще не втянул в это Джона. Что-то неуловимо ускользало от него. И он никак не мог понять, было ли это важно, и насколько. — Они сейчас принимают решение. — Решение? — Вернутся ли с ордером, чтобы арестовать меня. Джон отвернулся от окна, когда Лестрейд и Донован покинули Бейкер-стрит. — Ты так думаешь? — Стандартная процедура. — Тебе следовало пойти с ними, - сказал он. - Люди могут подумают, что… Но не успел договорить. — Мне все равно, что подумают люди. — Тебе было бы не все равно… - Джон продолжил, - если бы они решили, что ты ошибся. — Нет, это они ошибаются, - тут же возразил Шерлок. — Шерлок, я не хочу, чтобы все думали, что ты… - начал Джон. Детектив оторвал взгляд от экрана компьютера, уже зная продолжение фразы. Лишь спустя минуту молчания Шерлок продолжил. — Что я кто? Джон напряженно сглотнул, но не отвел взгляда. — Обманщик. Шерлок вздохнул, откинувшись на спинку стула. — Ты боишься, что они могут быть правы. — Что? — Ты боишься, что они могут быть правы на мой счёт. — Нет. — Вот почему ты злишься, ты не можешь полностью отвергать вероятности, что они могут быть правы. Ты боишься, что тебя я тоже обманул. — Нет. — Мориарти играет и с твоим разумом тоже. Как ты не можешь понять, что происходит?! - воскликнул Шерлок, ударив кулаком по столу. Джон серьезно посмотрел на него, прежде чем перевести взгляд на улицу за окном. — Нет, я слишком хорошо знаю тебя. — На все сто процентов? — Да, - сказал Джон. — Ты говоришь так, потому что чувствуешь себя обязанным мне? Джон вздрогнул при звуке этих слов, как всегда от волнения потянувшись к кольцу. Он снова посмотрел на Шерлока с тем же решительным выражением на лице, каким оно было с начала этого абсурдного разговора. Он был твердо уверен в том, что верит в детектива по собственному желанию, а не потому, что Связь подталкивает его к этому. — Никто не может притворяться так долго, оставаясь настолько раздражающим придурком. Найти адрес Китти Райли было несложно, достаточно было заглянуть в телефонный справочник. Так же, как было нетрудно проникнуть в её квартиру. Таланта Шерлока открывать замки с помощью кредитной карты было достаточно. В полной темноте, сидя на маленьком диване напротив входной двери, они молча ждали, когда репортерша вернется домой. В полнейшей тишине, нарушаемой лишь их мерным дыханием и звоном металла наручников, было слышно лишь постукивание пальцев по колену. Шерлок был полностью погружен в свои мысли, как и всегда в последнее время. Джон практически слышал, как вращаются шестерёнки в его голове, отсеивая нужное от бесполезного. Прикрыв глаза, он тихо вздохнул. Только за последние два часа он ударил старшего чиновника Скотланд-Ярда, был арестован, признан беглецом, сбежав рука об руку с Шерлоком, пока они, наконец, не устроили засаду неизвестно для кого. Только потому, что Шерлок неведомым образом увидел подсказку, и теперь был уверен, что журналистка может дать ответы на оставшиеся вопросы. — Ты еще злишься? Вопрос Шерлока внезапно нарушил тишину, отвлекая доктора от собственных мыслей. — А должен? — спросил он, коротко вздохнув. — Значит ли это, что ты не злишься? — Да, я не злюсь. — А должен. — Я знаю. Снова тишина. Ожидание становятся невыносимей, когда нечего делать (или когда вы скованны наручниками с другим человеком, с цепью в несколько сантиметров), как происходило прямо сейчас. Вероятно, они вошли в эту квартиру меньше получаса назад, но казалось, что прошло уже несколько часов. Шерлок снова прервал зародившуюся тишину. — Джон? — Хм? Но продолжения не последовало. Совершенно неподвижный, Шерлок дышал так тихо, что его не было слышно вовсе. Лишь едва заметное шуршание, которое Уотсон ассоциировал с покачиванием головы. — Ничего. Хотя в кромешной темноте ничего нельзя было разглядеть — держать глаза открытыми или закрытыми было равноценно — Джон повернулся в сторону Шерлока. Он звонко цокнул языком, встряхнув наручники, после чего протянул руку, чтобы взять детектива за руку. Он не задавался вопросом, правильно это или нет, и насколько уместно сейчас. Он просто хотел это сделать, потому что его одолевало дурное предчувствие, которое он никак не мог объяснить. Он чувствовал, что Шерлок нуждается в этом. Сейчас детектив был словно потерян. Может Шерлок и был удивлен, но не оттолкнул руки доктора. Напротив, он крепко переплел их пальцы. Джон улыбнулся. — Мне бы понравилось, - пробормотал Холмс невпопад (или, возможно, это было продолжением его внутреннего монолога). — О чем ты? - спросил Ватсон. В ответ Шерлок провел большим пальцем вдоль его безымянного. — Мне бы понравилось, - повторил он. И Джон понял. — Мне тоже, Шерлок, - ответил он, - очень. «Мы можем повторить это, когда захотим, - подумал Джон, - мы можем продолжать быть вместе несмотря ни на что, как будто я все еще твой, а ты никогда не переставал быть моим. У нас есть все время мира».***
Смотришь на него сверху, и спрашиваешь себя, как долго он будет страдать? Поймет ли он? Задастся ли он вопросами? Проведет ли расследование? Будет ли помнить, несмотря на душевную травму? Или забудет для своего же блага? Все было спланировано заранее. Это все трюк, магия. Ты не упадешь (не по-настоящему). Ты не пострадаешь (не по-настоящему). Ты не умрешь, не по-настоящему. Никогда. Мориарти толкнул тебя к краю пропасти, но совершил ошибку, прыгнув в нее первым. Но, несмотря на это, ты все равно чувствуешь горечь. Ты все еще не можешь понять, выиграл ты или проиграл этот бой с темной стороной себя в лице противника, который будоражил твое воображение, подпитывал твою жажду. Ты ждал его всю свою жизнь. Но теперь, стоя на вершине чего-то, что не имеет ни вкуса победы, ни поражения, ты задаешься вопросом, действительно ли ты ждал именно Мориарти. Потому что там, внизу, есть кто-то, кто заставляет тебя сомневаться в этом. Ты действительно хотел бы, чтобы все было проще. Ты смотришь на него сверху, и уже знаешь, что он будет страдать. Что не поймет. Что будет задаваться вопросом «Почему?!» каждый день, но не буду расследовать. Что не захочет вспомнить из-за душевной травмы. Что, наконец, решит забыть о тебе для своего же блага. - Прощай, Джон. - Шерлок!