Вокруг не было ничего, кроме всепоглощающей и бесконечной пустоты, распростертой на огромное расстояние, непостижимое ни для монстров, ни для людей. Он попытался взглянуть на свои руки, но, несмотря на полностью темное неизвестное пространство вокруг, все-таки смог разглядеть белые фаланги пальцев перед собой, которые по какой-то причине были потрескавшиеся. Будто бы их кто-то неслабо ударил каким-то предметом средней тяжести и оставил на костях трещины. Но боли не было. Не было ничего, что могло бы стать показателем того, что он жив: ни боли, ни каких-либо чувств, ни понимания того, в каком месте сейчас находится. В конце концов, чтобы бесцельно не стоять, «треснувший» сделал первый шаг вперед и сошел со своего места, продолжив затем путь вперед и ощущая, как под ногами продавливается что-то вязкое, и все же ступня не проваливается туда и не застревает, надежно сохраняясь на поверхности этой странной… субстанции. Более ничем это назвать было нельзя.
Он не помнил ни своего имени, ни того, как здесь оказался и что это за место, но по какой-то причине присутствовало ощущение, что ему здесь находиться уже не впервой. Не было ни страха, ни какой-либо растерянности. Ноги словно сами вели в нужном направлении, и ничего не оставалось, кроме как поддаться этому порыву и позволить вести себя дальше, куда бы ни привело это решение, способное стоить жизни… А что такое жизнь? Может ли он потерять ее? Жив ли вообще? Как можно понять, что ты жив? Осознание себя? Чувства, эмоции? Или же достаточно всего лишь признака того, что есть способность двигаться, и поэтому тебя можно считать «живым»? Как говорят: «Движение — это жизнь», так что это является основной особенностью жизни. Или же толкование подобного выражение совершенно иное, и он просто 'бродит в потемках', принимая желаемое за действительное? В глубине своей сущности ему хочется продолжать жить. Он хочет знать, что жив, и этот путь к чему-то да приведет. Что в этом есть какой-то сокрытый смысл, и стоит пройти всего лишь еще несколько шагов, как он откроется перед взором, показав истинную суть и сущность всего происходящего. Проблеск надежды, так отчаянно стремящейся не угаснуть в окружающей вокруг тьме, которая будто бы пытается поглотить в себе и не позволить продвигаться вперед. У всего этого ведь есть какой-то конец, а он не направляется в никуда, верно же?
В глубинах разума возник некий странный шепот, подзывающий развернуться и вернуться обратно, откуда пришел. Поначалу шепот казался даже более чем требовательным, но постепенно начинал сбавлять свои обороты и приглушаться: становился более тихим, а впоследствии в нем самом отголосками до слуха стали доноситься умоляющие нотки, приметив которые, «треснувший» все же остановился, но пока что не стремился оборачиваться. Внутри начал зарождаться… страх. Первое чувство, которое возникло за все это время — первобытный страх из-за кричащего инстинкта самосохранения о том, что нужно продолжать идти и не смотреть назад. А шепот в это время нарастал все больше, будто прорываясь через тяжелое темное пространство вокруг и вновь приказывая обернуться. Нет, он становился настолько громким, что переходил в слышимый голос. До боли знакомый голос, от которого по телу бегут мурашки. Появилось чувство чего-то неправильного. Чего-то, чего не должно было быть, но оно есть, и это ужасает еще больше. Но одновременно с этим имело место быть и ощущение того, что он должен сделать это — посмотреть назад. Словно если он этого не сделает, то совершит некую ошибку, о которой будет потом жалеть до конца своего существования. И это желание, к удивлению, оказалось сильнее, чем страх, окутывающий тело, поэтому он, до хруста костей фаланг сжав руки в кулаки и пытаясь унять дрожь, стал медленно оборачиваться, несмотря на тот нарастающий все больше ужас внутри.
Черт возьми, зачем он это сделал?
Позади оказалось несколько размытых черных силуэтов, похожих на какую-то странную дымку. В них проглядывались определенные очертания лиц — такие знакомые, но и при этом невероятно чуждые. В их внешнем виде не было чего-то ужасающего; чего-то, что показалось бы отвратительным. Но по какой-то причине они вселяли страх. Неизвестные существа продолжали шептать и приближались все ближе и ближе. Их голоса смешивались в непонятную какофонию из шипящих слов и восклицаний, смысл которых казался слишком размытым и далеким для понимания. Казалось, будто они зовут на помощь, тянутся своими деформированными конечностями к нему и умоляют приблизиться к ним еще больше, спасти. Это вызывает… такие противоречивые чувства. Хочется развернуться обратно и убежать отсюда прочь…
«Бросить все и оставить их.»
Но и параллельно с этим настигает осознание, что он не может так поступить, и им всем просто необходимо помочь. Он уже сделал шаг вперед, как вдруг каждый силуэт обратился неким подобием праха и начал медленно распадаться на маленькие кусочки, покрывая черную субстанцию и постепенно поглощаясь ею же. Вскоре на их месте из поднявшейся снизу вязкой штуки стал формироваться низкий образ иного существа, в руке которого можно было заметить размытый предмет… нечто длинное и плоское. Оно сужалось до самого кончика, образуя своеобразную заостренную форму. Если, конечно, так можно сказать про постоянно искажающуюся вещь.
В итоге оно приобрело нужную форму до конца, сохранив свой темный цвет, и сделало первый шаг. Затем еще и еще, стремительно сокращая расстояние между Ним и собой. Он же, в свою очередь, сделал неуверенный шаг назад, когда существо шагнуло очередные пару раз и резко остановилось. До слуха дошел тихий и приглушенный смех, будто бы отдающийся внутри головы эхом… Почему все это так знакомо до дрожи в теле?
«Несмотря на просьбу остановиться, чудовище приблизилось ближе, широко улыбаясь будто бы в насмешке.»
Это пугает. Не выдержав напряжения, Треснувший все-таки решился, наконец, сдвинуться с места и убежать отсюда прочь, но… его ждало ужасающее открытие: он не мог двигаться. Мог просто стоять и смотреть наполненным страхом взглядом на вновь возобновившее свое перемещение в пространстве существо. В глубине черной дымки, скрывающей лицо, загорелось два красных огонька, а посередине груди возникли очертания проявившейся красной души в форме сердца, покрытой трещинами, из которых сочилась уже знакомая черная субстанция. Что это? Он не знал. Да и сейчас это мало кого волновало бы, поскольку ситуация казалась чрезвычайно опасной. Но… опасной для чего? «Жизни»? А как бояться за свою жизнь, если даже не знаешь, действительно ли ты «живой», и это место как раз то, где и должны быть все «живые» существа? Стоило Ему задаться этим вопросом, как весь былой страх начал медленно убывать, даже несмотря на то, что силуэт оказался уже достаточно близко. Руки переставали дрожать и в конечном счете расслабились, а взгляд устремился напрямую к этому существу, заглядывая в те самые красные огоньки, с каждой секундой загорающиеся все ярче маниакальным блеском.
А в это время расстояние продолжало сокращаться до тех пор, пока Его и расплывающийся образ не стали разделять всего лишь пара считанных метров. Имеет ли смысл вновь попытаться уйти отсюда? Может быть, и нет, но нога все равно непроизвольно сдвинулась с места, и благодаря этому Треснувший понял, что теперь снова волен делать то, что желает сам: остаться и дождаться исхода всего происходящего или же сбежать. Он не планировал сбегать, о нет, и все же почувствовал, как его будто бы что-то схватило за руку без ощущения прикосновения и дернуло в сторону — назад, будто бы призывая продолжать путь и не стоять на месте. «Движение — это жизнь» — фраза, возникшая в голове повторно. Фраза, которой, как Он почувствовал с особой силой, стоило следовать. Нельзя долго находиться на одном месте и выжидать чего-либо. Нужно двигаться.
Когда Треснувший обернулся к темному силуэту обратно, того уже не наблюдалось рядом, что натолкнуло на мысли, что все это — просто разыгравшееся воображение. Но… действительно ли оно? Все выглядело и ощущалось так знакомо, так «по-живому» ужасающе, даже если учесть, что позже этот ужас стал блекнуть до тех пор, пока вовсе не исчез. Задумчиво и в какой-то мере даже растерянно смотря на то место, где ранее шло существо, Треснувший немного нахмурился и, не смотря никуда перед собой, шагнул туда, куда его направили…
Под ногой не было поверхности.
Перед тем, как накрениться вперед и полностью осознать все происходящее, Он успел заметить черный высокий деформированный силуэт, стоящий вдалеке. На его лице можно было заметить грустную искривленную улыбку, а наполовину прикрытые, предположительно, глазницы, были направлены на падающего в бездну. Неожиданно… все чувства вернулись как по щелчку пальцев — и Ему показалось даже, что подобный щелчок как раз и прозвучал в голове, — что словно являлось крупным взрывом внутри, вернувшим все на свои места. Душу наполнило ощущение глубокой вины, горечи и не воплотившейся надежды, разрывающие на части и прогрызающие свой путь наружу. Глубоко внутри будто бы зияла саднящая дыра насквозь, а чувство досады захватывало с головой, не желая выпускать из своих холодных объятий. По костям пробежала сильная дрожь от возникшего озноба.
Темное пространство стало словно обволакивать все тело, сковывать его и погружать в себя все больше, перекрывая доступ к такому жизненно важному «кислороду», но сейчас не имеющему никакой ценности. Хотелось закричать, но Он не мог: изо рта не выходило ничего, кроме жалкого хрипа, а тьма перед глазами как будто становилась все более густой и темной, непроглядной, проникая в саму суть и вовнутрь тела. Почему это происходит именно с ним?
«…Мне жаль, сын.»
Скорость падения резко увеличилась, а за этим последовала резкая боль, охватившая каждую косточку, и неизбежная встреча с твердой поверхностью. Этому когда-либо настанет конец?
Скелета мгновенно вырвало из сна внезапное падение вниз, из-за которого он приложился затылком об пол, хоть и покрытым синеватым ковром, но его твердую поверхность все равно это ни капельки не смягчало. Прозвучал недовольный стон, свидетельствующий о том, что монстр окончательно проснулся и, возможно, даже осознал произошедшее, приподнявшись на локте и потирая при этом голову, осматриваясь вокруг с целью узнать, где он находится и действительно ли он вырвался из того… сновидения. Взгляд бегающих белых огоньков остановился на телевизоре напротив, в котором отражалась спинка дивана. Во всяком случае, это как раз то, что было доступно обзору лежащему на полу парню, который по какой-то причине ощущал себя словно выжатым лимоном после того, как из него, неплохо так постаравшись, выкачали весь сок, а по поверхности черепа скатывалась парочка капель пота, свидетельствующие о не очень хорошем времяпрепровождении несколько минут назад. Очередной кошмар? Скривившись от осознания, что снова заснул сразу же по приходу домой, завалившись на диван, скелет попытался встать, но почувствовал, как ноги сковало нечто такое, что не позволяло их разъединить. Переведя все свое внимание вниз, где как раз и должны были быть ноги, проснувшийся приметил покрывало, обмотавшееся вокруг нижних конечностей и как раз-таки не дающее возможность подняться. Подобные «нелепицы» случались не так уж редко, но каждый раз в какой-то мере забавляли скелетоподобного. Словно сама постель не желает отпускать его и позволить встретиться лицом к лицу с очередными сложностями и проблемами сегодняшнего дня. Это могло бы показаться даже милым. Но монстр не мог просто-напросто без весомой на то причины позабыть обо всех своих обязанностях и завалиться обратно спать, поэтому он вскоре уже постепенно стягивал с себя покрывало, перекладывая его с пола на стоящий рядом диван, решив, что отнесет в комнату немного попозже. Покончив с пытающимся остановить его одеялом, скелет, тихо кряхтя себе под нос, положил руку на согнутое колено и, оперевшись на него, поднялся на ноги, после чего неторопливым шагом направился в сторону ванной, где намеревался умыться и привести себя в более надлежащий вид. Он опустил взгляд на свою слегка помятую одежду, которой в самом деле стоило бы заняться: красная водолазка без горла наименее пострадала от незапланированного сна в повседневной одежде, чего не скажешь про надетую поверх нее белую толстовку с небольшим рисунком красных трех полос и перевернутого треугольника по левую сторону груди, да и без рукавов. Она была сейчас расстегнута и без конца болталась во время ходьбы, что казалось парню довольно-таки неудобным явлением, так как зачастую только мешало. Немного поразмыслив и сойдясь на мысли, что кофту можно не трогать, монстр остановился на полпути и, взявшись за собачку замка, соединил его и потянул ее вверх, с характерным звуком движения по молнии в итоге застегнув толстовку до самого конца. Нужно ли говорить, что он остался вполне себе доволен результатом и в чуть-чуть более приподнятом настроении зашагал дальше? Руки уже по привычке оказались в теплых карманах, а со стороны скелета послышался негромкий усталый вздох. Каждый день происходит практически одно и то же: он просыпается, встречается со знакомой одного из концов Подземелья, направляется на обход Сноудина, работая местным часовым и имея в обязанностях осматривать места, за которые отвечает, затем пересекается с Андайн на ее проверке через день, отчитывается обо всех замеченных странностях, если они были, возвращается в деревню, помогает жителям по мере своих сил, чтобы отвлечься от лишних мыслей, постоянно норовящих пролезть в черепушку, и в конце всего этого возвращается обратно домой, чтобы лечь спать и потом снова проснуться и повторить все заново. Можно было бы сказать, что это уже стало неким «ежедневным ритуалом», но и также не ошибешься, если назовешь такое вот явление «днем сурка», который, впрочем, время от времени перестает быть просто крылатой фразой, означающей проживание изо дня в день одних и тех же событий… Папайрус — так и зовут этого скелета, — знает про сбросы, может их чувствовать и сохраняет воспоминания после их применения. Это было, предположительно, связано с некоторыми событиями из его прошлого, и многие назвали бы это «даром», пожелав получить такую особенность и даже позавидовав ее наличию. В каком-то смысле они были бы правы, ведь кто бы не хотел помнить все даже после того, как воспоминания всех остальных подчистую стерты? Остались лишь намеки на прошлое, проявляющиеся во случающихся время от времени приступах дежавю, которые, впрочем, никак не помогают, а лишь только еще больше угнетают. Хотя бы тем фактом, что они — те самые «отголоски прошлого», — вызывают странные кошмары, которые иногда запоминаются, а иногда совершенно забываются, оставляя после себя всего лишь пустую темноту. Но не могла ведь она и быть тем самым сновидением, не так ли? Это было бы лишено всякого здравого смысла, ведь какой прок в таких снах или даже кошмарах? Напугать уже не получится… разве что только личностей со страхом темноты, но часовой не имел за собой подобного страха, что было к лучшему. Пустота с неким смутно ощущаемым чувством, что он где-то это уже видел… странным чувством. За своими размышлениями монстр даже не заметил как все-таки дошел до ванной. Остановившись напротив двери и мимолетным движением нажав на выключатель, он обхватил рукой ручку двери и потянул ее в свою сторону, открывая проход. Пока что совершенно не привыкшие к яркому свету зрачки спустя секунду рефлекторно сузились, реагируя на изменение освещения вокруг, а Папайрус, слегка нахмурившись, зажмурился, отводя голову в сторону. Когда зрение, по ощущениям, более-менее пришло в норму, скелет осторожно приоткрыл глазницы, но все еще продолжал щуриться, так как свет вокруг не перестал казаться слегка неприятным. Он прошествовал вовнутрь ванной комнаты, сразу же после этого подойдя к раковине и лишь краем глаза заметив свое отражение в зеркале напротив, но пока что не собираясь акцентировать на нем внимание, ибо может сделать это позже. Сейчас задача состоит в ином: умыться, чем часовой и поспешил заняться, подойдя к раковине и включив воду. Набрав в ладони достаточное количество воды, парень наклонился и, приблизив сложенные вместе руки к лицу, окатил его водой, с блаженством подмечая приятные ощущения и немного приподнявшуюся бодрость духа после освежительной прохладной влаги. Сама же ванная комната была выставлена достаточно практично: здесь не было ничего лишнего, что только мешало бы, а стоящая неподалеку ванна слабо заметного голубоватого — почти белого, — оттенка не казалась такой уж внушительной, а обычных средних размеров. То же самое касалось и небольшой белой раковины, над которой давным-давно был установлен шкафчик со всем необходимым для водных процедур, которые вообще могут быть у скелетоподобного монстра. Унитаза не наблюдалось вовсе, поскольку их расе, как известно, ничего подобного не нужно. Пара полотенец висели рядом с раковиной на крючках, чтобы до них было не так сложно дотянуться потом. У самого же Папайруса совершенно не было времени после переезда в этот дом устраивать какой-либо полномасштабный ремонт, дабы расставить всю мебель и изменить обстановку под себя, поэтому здесь почти все осталось таким же, каким было в первый день проживания на новой жилой площади. Он ограничился всего лишь изменением в своей новоиспеченной комнате, находящейся в самом начале коридора второго этажа — прямо напротив лестницы. Как только поднимешься по ней, сразу же наткнешься взглядом во стоящую напротив дверь — как раз-таки, можно сказать, «обитаемая» комната, в которой, впрочем, скелет не так уж часто спит из-за ежедневных выматывающих дел, совершенно не идущих на пользу для возникновения хотя бы непродолжительного свободного времени в его графике. Зачастую максимум, до чего он мог добраться уставшим — тот самый зеленый диван, который, нужно заметить, оказался на удивление мягким и не таким уж потасканным, каким мог бы быть за, как сказал продавец, годы отсутствия каких-либо проживающих здесь, поэтому парень решил его оставить в изначальном виде и не менять на другой. Но когда часовой только-только въехал сюда, спустя какое-то время стал замечать, мягко говоря… необычные моменты. Из ряда вон выходящие. Они в определенной мере были жуткими и пугали. Из-за них Папайрус подолгу задерживался за своими повседневными делами и как можно дольше оттягивал возвращение домой, так как не мог спокойно находиться здесь без неприятного ощущения неправильности: будто бы что-то было не так, как должно быть… Все должно было быть иначе… но вот что и в каком плане «иначе»? Этого он, к сожалению, понять не мог, как бы ни старался. Масла в огонь подлили во многом шокирующие находки под этим домом… Они оказались для часового в самом деле жуткими хотя бы потому, что касались непосредственно него самого, хотя он точно никогда не был в этом доме до этого. Как такое вообще возможно было? За неимением других вариантов ему пришлось просто смириться со всем этим и пытаться как-то не обращать внимания тем или иным образом. Иногда даже получается. Обхватив пальцами смеситель крана у раковины, скелет повернул его и выключил идущую воду, погрузив ванную комнату в тишину, прерываемую лишь изредка раздающимися звуками капающей воды из-под крана. Руки легли на прохладные бока умывальника, и парень оперся на него, полуприкрытыми глазницами наблюдая, как капли скатываются с его лица и стремительно летят на фарфоровую белую поверхность, разбиваясь об нее. Голова была забита мыслями о том, что мог подготовить для него сегодняшний день и не станет ли он очередным катализатором для пополнения «набора кошмаров» новой порцией. Прошло несколько дней с тех пор, как бездушный цветок последний раз сбросил, но пока что он даже ни разу не показывался на глаза, что было совсем на него не похоже. Это не к добру. Папайрус всеми фибрами души чувствовал приближение «бури», которая обязательно должна последовать после подобного «затишья». Ничего никогда не случается без причины, и в особенности когда это касается того сорняка-переростка, просто обожающего путаться под ногами у часового и показывать ему, насколько же он беспомощен в попытках спасти хотя бы кого-нибудь. Но специально искать этого безумца монстр не был намерен, поэтому решил просто выжидать, пока тот не объявится сам. Благо, для этого терпения у него имеется вполне себе предостаточно. Наконец, оторвавшись от раковины, скелет протянул руку в сторону висящих неподалеку полотенец и взял одно из них, принявшись насухо вытирать от воды руки и затем лицо, чтобы случайно не намочить одежду, которая уже, к сожалению, была немного мокрая из-за брызг во время умывания. Материал, из которого оно было сделано, был немного грубоват из-за уже продолжительного времени пользования, но не настолько, чтобы выбрасывать, поэтому монстр не делал этого. Даже если он давно взрослый, чтобы работать и зарабатывать деньги самостоятельно, Папайрус все равно никогда не был каким-нибудь транжирой или же просто тем типом существ, которые могут потратиться на замену уже частично изношенной вещи, но не настолько плохой для выкидывания. Он экономил золотые и благодаря этому всегда мог купить то, что действительно ему необходимо, не встречая с этим каких-либо трудностей. Ко всему прочему, исправно платил за свои посиделки в баре, за что Гриллби был ему благодарен. Несмотря на их довольно близкую связь, костяной все равно не пользовался этим и платил столько, сколько и обычные завсегдатаи, которых наблюдалось в «дневное время» достаточно большое количество. Конечно же, если учитывать неожиданно происходящие сбросы без каких-либо предупреждений, можно было бы не платить и постоянно записывать на свой счет, чтобы потом он просто обнулился вместе с воспоминаниями бармена, но совесть не позволяла высокому скелету поступить подобным образом с близким для него монстром. Точно не после того, как огненный столько для него сделал. Закончив с вытиранием лица и рук, часовой повесил полотенце обратно на крючок и повернулся к своему отражению, в тот же самый момент встретившись с ним взглядами. Видок, в самом деле, был не из лучших: под глазницами залегли мешки из-за неспокойного при кошмаре и, очевидно, плохого сна этой ночью, взгляд уставший даже после умывания, а выражение лица оказалось таким мрачным, что можно было спокойно выходить на улицу и без каких-либо проблем пугать прохожих. Выражение «ходячий труп» этим утром стало для Папайруса еще более подходящим, чем когда-либо в более удачные дни. Вздохнув с прослеживающимся в этом вздохе недовольством, он снова нагнулся и включил воду, намереваясь еще раз освежиться холодной влагой в надежде, что это поможет. Насколько можно судить по усердию в этом действе, парень словно действительно желал «смыть» ту кислую мину со своего лица, дабы не было ничего из того, что о ней напоминало. Спустя еще минуты три поток воды вновь прекратился, и взгляд белых огоньков поднялся на отражение в зеркале. Теперь все выглядело не так плачевно, как ранее. Костяной слабо улыбнулся от осознания сего факта и выпрямился, уже более уверенно смотря на в ответ смотрящего ему в глазницы скелета напротив. Оставался последний штрих, после которого образ будет полностью готов. — «Чтобы день стал лучше, нужно встречать его с улыбкой», да?.. Ньех… Ну, тогда начнем? — цитируя когда-то услышанные чужие слова, высокий скелет будто бы разговаривал со своим отражением, смотря на него в упор. И со стороны так и могло бы показаться, но на самом деле монстр за годы проживания в одиночестве и стремления решать все свои проблемы самостоятельно уже привык иногда высказывать мысли вслух, как бы ведя диалог с самим с собой и, к сожалению или счастью, не получая ответа. В итоге выходил, скорее, монолог. Еще сильнее выпрямив спину и слегка выпятив грудную клетку вперед, Папайрус широко улыбнулся своему отражению, стараясь вложить в эту улыбку как можно больше радости и оптимистичности. Отражение лучезарно улыбнулось ему в ответ, словно отвечая на улыбку точно такой же, и именно благодаря этому часовой мог понять, правильно он что-то делает или же нет. Но она не показалась монстру достаточно искренней: уголки рта немного приопущены, а во взгляде не «сияют искры», как должно быть при таком выражении лица. Все это не понравилось костяному, и улыбка окончательно спала с его лица, когда как взгляд наполнился серьезностью. Подобные «репетиции» проводились ежедневно, чтобы на протяжении всех тех долгих часов похождений вне стен дома ни у кого не возникало лишних вопросов по поводу того, случилось ли что и почему Папайрус ходит угрюмым. Когда все только началось, монстр не надевал никаких масок и сохранял искренность, постоянно бродя по своим делам печальным, что, конечно же, не укрылось от внимательных взоров друзей, к которым относились Альфис с Андайн. Гриллби тоже принимал участие в расспросах, хоть и отдельно от основной компашки. Из-за этого даже то единственное место, где часовой мог бы спрятаться ото всех взглядов и бесконечного потока льющихся вопросов, на которые он просто не может ответить, ибо его не поймут, оказалось еще одним источником для дестабилизации состояния в связи с окружающим стрессом. Но скелет был благодарен огненному уже за то, что тот, как только заметил, что парень не желает отвечать на расспросы, сбавил обороты своего любопытства и беспокойства, отступив и позволив обычно веселому завсегдатаю, вокруг которого сейчас витало напряжение, просто расслабиться в своем баре и отдохнуть наедине с самим собой. Но особенно сложно было избежать ответов на вопросы решительно настроенной Андайн, которая не собиралась сдаваться до тех пор, пока ей не расскажут все и полностью. С тех пор часовой решил, что будет лучше вести себя так, словно ничего не происходит. Быть тем, кем был теперь уже в таком далеком прошлом. Несмотря на то, что с начала всего того, что перевернуло жизнь к верху ногами, прошло всего два года, для Папайруса это растянулось… на многие, многие годы. Сброс обнуляет прожитый возраст каждого, и это коснулось в том числе и его. Не желая больше думать о грустном, попытался выбросить эти мысли из черепушки и отвлечься на другое: Настало время для второй попытки. Размяв шейные позвонки и пару раз поведя в сторону плечом, Папайрус глубоко вдохнул и медленно выдохнул, немного опустив голову и прикрыв глазницы. Нужно было сконцентрироваться и настроиться, иначе ничего не получится. Он перебирал в воспоминаниях как можно более веселые моменты, которые могли бы помочь ему во всем этом, и цеплялся за каждое из них, отбрасывая в сторону плохое. Или, во всяком случае, стараясь отбрасывать. По прошествию нескольких провальных попыток он открыл глазницы и снова «радостно» улыбнулся своему отражению. Оно ответило идентичным выражением лица, и скелет по нему понял, что ему все-таки удалось достичь более хорошего результата, чем ранее: огоньки словно горели пуще прежнего, а улыбка казалась довольно-таки искренней для не такого острого глаза к таким вещам. Всего этого будет достаточно для друзей и знакомых, чтобы избежать их очередных вопросов. — Отлично… кхм-кхм-КХМ! НАДЕЮСЬ, СЕГОДНЯ НЕ НАМЕЧАЕТСЯ НИКАКИХ ВЫКРУТАСОВ СО СТОРОНЫ ФЛАУИ! — произнес намеренно громко скелет, чтобы пока еще слабые «голосовые связки» после сна привыкли к такой громкости, на уровне которой часовой собирается говорить на протяжении всего последующего дня до самого позднего вечера. — СЕЙЧАС НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ЕГО… «ИГР». Из-за воспоминаний обо всем том, что на протяжении всей своей жизни бок о бок с ними натворил цветок, Папайрус вздохнул с некоторой хрипотцой, вызванной повышенным тоном, и мельком еще раз взглянул на свое отражение в зеркале. Уже отведенного времени на утреннее умывание и «репетицию» было достаточно потрачено. Скелет перевел свое внимание на дверь и, взявшись за ручку, раскрыл ее перед собой и после этого вышел обратно в гостиную, встретившую своего владельца привычным полумраком, который царил в Подземелье всегда. Сколько себя помнил скелет, освещение под землей никогда не менялось, и это вызывало некоторые трудности с определением нынешнего времени суток. Из-за этого без часов определить его было невозможно. Дальше монстр планировал проложить свой путь прямиком на кухню, чтобы перекусить чем-нибудь перед тем, как отправиться на работу. Взгляд по привычке скользнул в сторону настенных часов, стрелочка на циферблате которых указывала на пока еще полседьмого утра. Этого времени было достаточно для того, чтобы успеть поесть и, может быть, даже останется некоторая часть для прогулки по вечно заснеженной улице. Как только Папайрус добрался до кухни и прошел в нее, то сразу же направился в сторону кухонных тумбочек, где и хранилось то самое, чем он собирался воспользоваться и скрасить сегодняшнее не очень хорошее утро. Наклонившись возле одной из них и открыв дверцу за небольшую ручку, монстр посмотрел на самую нижнюю полку и наклонился еще ниже, заглядывая вовнутрь и принявшись шариться там руками, будто бы он искал что-то. Спустя минуту прозвучало счастливый возглас: «БИНГО!», и часовой на радостях начал стремительно подниматься вверх, чтобы встать на ноги, но встретился с непредвиденным препятствием: столешницей кухонной тумбы, эффективно остановившей слишком неосторожного скелета ударом по затылку. Он слышимо шикнул и тут же поднял свободную руку, приложив затем ее к болящему месту черепа. Это было слишком неожиданно и болезненно. Послышался тихий цык, после которого скелет все-таки неторопливо выпрямился, в этот раз избежав удара обо что-либо еще и все еще придерживая саднящее место, хмуро поглядывая на «агрессивную» тумбочку. Она определенно сейчас насмехается над ним и уже планирует новую пакость! В другой руке он держал не особо крупный по размерам стакан, напоминающий те самые, в которых хранится лапша быстрого приготовления. Многие называют ее «вредной пищей», но сам Папайрус точно был бы с ними не совсем согласен. Да, возможно, она не так хорошо восполняет энергию души, как обычная пища, и после нее присутствует только иллюзорное насыщение, когда на самом деле ты мог не до конца восполнить недостаток энергии. Этого монстр, как бы ни хотел, отрицать не мог, имея какие-никакие знания о душах и о том, как влияет на них та или иная еда. Но ведь если не злоупотреблять этой пищей, она не принесет такого сильного вреда для души, как говорят! Часовой же как раз-таки не делает этого, потребляя в адекватных количествах и достаточно редко. Он мог бы вовсе перестать ей питаться, если бы не тот факт, что она в свое время чертовски привлекла его по вкусу и структуре, когда Альфис притащила молодого монстра на просмотр одного из своих аниме. Тогда девушка достала из холодильника парочку пакетных упаковок лапши быстрого приготовления. Она нередко ела что-нибудь во время просмотра чего-либо по большому экрану в своей лаборатории, оказавшемуся приспособленным не только для наблюдения через камеры за множеством разных участков Подземелья, но и для каких-либо аниме или же фильмов человеческого мира, которые Королевская ученая находила во время прогулок по Свалке, куда стекается множество мусора с Поверхности вместе с массивным потоком воды. Когда-то давно Папс на пару со своей стеснительной подругой нашел там большое количество интересных вещиц. В их число также входила и эта толстовка без рукавов, которую было достаточно всего лишь постирать и кое-где подшить, чтобы привести в более-менее надлежащий вид. Раньше у нее, конечно, были и рукава, но их пришлось совсем убрать, поскольку выглядели они, мягко говоря, плохо. Взглянув на сжатый в руке стаканчик с «вредной пищей», которой собирается «травить» свою душу, скелет плавно провел по гладкой поверхности крышки фалангой большого пальца. Из груди вместе с воздухом вышел тихий смешок, а уголок рта приподнялся. В то же время в белых зрачках словно начали плясать смешинки, зажегшие огоньки поярче. Скелет прекрасно помнил, насколько Андайн не любит, что он ест подобную пищу, и поэтому заделал некоторые «темные углы» дома под свои нычки. В первый раз, когда глава Королевской стражи прознала про рацион скелетоподобного, не заставила себя долго ждать и ураганом залетела к нему домой, чтобы найти и искоренить все преступные упаковки лапши, посмевшие оказаться здесь — в доме ее лучшего друга. Тогда Папайрус, как бы ни уговаривал подругу не трогать его драгоценную лапшу, не смог остановить рыбную леди от уничтожения своих «любимцев». С тех самых пор часовой решил просто прятать «улики» и саму ЛБП, чтобы впредь никаких казусов не случалось. Конечно же, скелет не жаловался на свои навыки в приготовлении еды и даже с некоторой гордостью мог сказать, что умеет вполне сносно готовить. По крайней мере, никто теперь не хвалит его блюда со заметно очевидным вселенским страданием на лице. Основная проблема состояла в том, что у него просто-напросто не хватало времени для того, чтобы приготовить что-то своими руками, или же временами было банально лень. Как сегодня, к примеру. Обычно костяному не хочется заниматься готовкой по утрам как раз после нередко случающихся кошмаров, которые терроризируют бедного монстра уже многие годы. Это, конечно же, сильно усложняет жизнь, но он не может ничего с этим поделать, поэтому давно смирился и продолжает жить с тем, что есть. Средний по размерам стаканчик с лапшой быстрого приготовления, который скелет поставил с глухим стуком, оказался на поверхности стола, а рядом с ним часовой положил пластмассовую вилку, взятую со столешницы. Для того, чтобы перекусить, требовалось для начала вскипятить чайник и заварить лапшу, поскольку сейчас она была сухая и непригодная для хотя бы частично полноценного завтрака. Именно это Папайрус и намерен был сделать, ставя уже заранее наполненный чайник — он старался держать его полным постоянно, не забывая вовремя подливать воды, — на конфорку электроплиты бренда МТТ и включая ее. Пока вода кипятилась, монстр вышел с кухни и спокойным шагом дошел до дивана, на котором до сих пор небрежно валялось одеяло. По существу, его неплохо было бы отнести наверх в комнату, чтобы гостиная выглядела более прибранной, но, поразмыслив, парень все же сошелся на мысли, что это будет лишним. В конце концов, когда последний раз он спал на кровати? Сегодня же вечером это покрывало снова окажется внизу на том же самом месте, а на следующее утро Папайрус проснется здесь и вновь понесет его наверх, чтобы потом спустить вниз? Это было бы чертовски нелогично, да и больше лишней мороки, так что часовой всего лишь сложил одеяло вместе по форме квадрата и положил его в ноги дивана. Отстранившись от мебели и уперев руки по бокам от таза, монстр стал придирчиво осматривать получившийся результат. Даже если он не является одержимым чистотой чистюлей, опрятность как в одежде, так и в доме все равно играет для него далеко не последнюю роль. Только аккуратно сложить покрывало оказалось вполне себе достаточно, чтобы внешне окружение приобрело более сносный вид, чем до этого, а скелет остался доволен результатом. Последовал удовлетворенный кивок, после которого часовой развернулся на сто восемьдесят градусов и прошествовал обратно на кухню, собираясь дождаться кипячения воды там. На деревянную поверхность стула легла рука, и пальцы сжали спинку, отодвигая предмет мебели назад. Сразу же после этого Папайрус, вздохнув, уселся за стол и положил обе ладони на него. Фаланги пальцев пару раз стукнулись о поверхность, воспроизведя характерные для этого постукивания. Чем можно было бы заняться, чтобы скоротать время? Выбор невелик. Правая рука плавно поднялась и затем просунулась в карман толстовки, доставая из него небольшого размера кубик Рубика 4×4. Его основание было окрашено в белый цвет, а шесть сторон окрашены в другие разные цвета: красный, оранжевый, голубой, желтый, белый и зеленый. На когда-то гладкой поверхности головоломки при соприкосновении пальцев можно было прочувствовать некоторую шершавость из-за оставленных временем и частным пользованием потертостей. Впрочем, они не играли для часового хоть какой-либо роли, поскольку для него главное было то, чтобы кубик сохранял свое изначальное предназначение. Внешняя привлекательность этой вещицы — последнее, о чем ему хотелось бы беспокоиться. Еще с детства монстра привлекали разного рода головоломки или же книги по развитию мышления. Приемный отец покупал ему их в большом количестве, даже не пытаясь отказать ребенку в такой полезной прихоти, которая только шла ему на пользу и не несла в себе чего-то негативного, а, наоборот, лишь положительное. Папайрус взахлеб читал их и самостоятельно пытался разгадать новую головоломку, в основном отказываясь от помощи, если ее предлагал кто-либо, наблюдая, как дитя без конца пытается достичь своей цели. Но это не значило, что Папайрус относился к тому типу детей, которые только и делают, что читают «гиковские книженции», как их называла Андайн, и занимаются прочими «заумными развлечениями» в виде головоломок и паззлов. В той же степени мальчика привлекали и обычные детские книги со сказками, истории из которых он мог даже сейчас рассказать наизусть, помня каждую деталь из них из-за частоты перечитывания им самим или же взрослыми ему перед сном. Но… по какой-то причине часовой в детстве все равно отличался от других детей, в связи с чем стал неким «изгоем» среди них. Конечно же, его не пытались как-то обидеть или унизить, но и одновременно не соглашались играть вместе либо просто прогуляться, что неимоверно расстраивало ребенка. Он не понимал, что в нем не так, раз практически никто из сверстников не желает проводить с ним время. Даже если отец как-то старался утешить малыша, у него это получалось только на время, после чего Папайрус повторно погружался в свои переживания и, заперевшись в комнате, в очередной раз перечитывал что-либо и играл в одиночестве. За все это время скелету удалось наладить отношения до уровня «дружба» только с некоторыми из монстров, но и этого ему оказалось достаточно для того, чтобы не чувствовать себя настолько одиноким. На одной из прогулок с Альфис по Свалке мальчик нашел в куче мусора старый и непригодный для использования кубик Рубика, который, несмотря на свою неприглядность и испорченность временем и местом пребывания сильно ему понравился. Благодаря достаточно умной подруге даже удалось восстановить эту головоломку, сделав ее чуть ли не похожей на новую, только что купленную в магазине: нужно было всего лишь наклеить поверх старой цветной поверхности подхододящие по форме и цвету гладкие бумажки, клеющиеся с одной стороны. Все оказалось проще, чем могло показаться на первый взгляд. Обхватив кубик Рубика пальцами обеих рук и расслабленно наполовину прикрыв глазницы, парень откинулся на спинку стула и пару раз прокрутил его грани, совершенно не задумываясь над тем, как нужно их двигать, чтобы пройти головоломку. Это не являлось его задачей. Стоило признать, что Папайрус за столько лет присутствия у него этого куба уже давным-давно знал каждую последовательность действий, необходимую для ее удачного прохождения. При желании он мог даже сделать это с закрытыми глазницами, чем наверняка впечатлил бы многих зевак на улице, неспособных и с открытыми глазами совершить подобный «подвиг», но не видел в этом особого смысла. Головоломка Рубика ему нужна была больше для успокоения нервов во время стресса или же занятия свободного времени чем-нибудь. За все эти годы такой вот способ расслабиться не раз помогал привести мысли в порядок либо унять нарастающую панику. Более ничего другого, что помогло бы в этом, монстр не смог найти, но и одного небольшого кубика было вполне себе предостаточно.Спустя несколько минут…
Раскручивая кубик Рубика в разнообразных комбинациях и иногда даже случайно разгадывая его, чтобы затем вновь нарушить «целостность картины» и продолжить беспорядочно крутить грани, Папайрус не заметил, как уже прошло неопределенное для него количество времени. Чайник успел закипеть и теперь надрывно свистел, оповещая сидящего неподалеку скелета о том, что вода достигла нужной температуры и более не нуждается в разогреве. Пришлось оторваться от такого увлекательного для часового занятия, подняв голову и взглянув в сторону чайника на плите. Но затем белые огоньки в глазницах по привычке скользнули по стенам в поисках каких-нибудь часов, чтобы посмотреть время и проверить, не затянулся ли его завтрак слишком надолго. К глубочайшему сожалению, их здесь не оказалось, из-за чего надбровные дуги монстра немного сошлись вместе в хмуром выражении лица. — Хмф… Надеюсь, я не опаздываю, иначе придется извиниться перед дамочкой за дверью… — вставая из-за стола, озвучил свои мысли вслух костяной. — В последнее время она ведет себя как-то странно. С чем это могло бы быть связано? Папайрус подошел к плите и просто нажал на кнопку, вырубив конфорку и позволив чайнику, наконец, передохнуть, когда издаваемый оглушительный звук постепенно стал сбавлять свою громкость. Вернувшись ко столу, где стоял стаканчик с лапшой быстрого приготовления, монстр взял его в руки и на ходу приоткрыл крышку, затем поставив на столешницу рядом с подогретым чайником. Просунув два длинных пальца вовнутрь этого сосуда, он достал оттуда небольшого размера пакетик со специями, аккуратно порвал его и высыпал содержимое на хранящуюся там пока что сухую лапшу. Сам же пакетик благополучно отправился в мусорное ведро неподалеку с помощью магии телекинеза. Вскоре стаканчик почти до краев наполнил кипяток, и скелет накрыл все это дело ранее наполовину приоткрытой крышкой, закупоривая пару какие-либо щели для выхода. Оставалось подождать всего лишь минут пять перед тем, как все это дело запарится и будет готово к употреблению. Чтобы скоротать это время, Папайрус повторно достал из кармана кубик Рубика и, прислонившись копчиком к кухонной тумбе, стал вновь раскручивать его, с наполовину прикрытыми глазницами наблюдая за этим процессом. По предположительному прошествию нужного срока часовой вспомнил про наличие в толстовке телефона, достал его и просмотрел выведенное на экране время. Его уже не хватало, так что он быстро засунул головоломку обратно и развернулся ко стоящему рядом стакану, в котором, судя по температуре, уже должна была завариться лапша. Торопливо раскрыв его, Папс взял со стола вилку и накрутил лапшу на пластмассовый прибор, сразу же после этого отправляя еду в рот. Обычно он старается распробовать пищу такого рода как можно лучше и даже временами затягивает с этим надолго, но в этот раз такое не представляется возможным, поскольку часы поджимают. В конце концов, расправившись со своим своеобразным завтраком за несколько минут, костяной быстренько бросил теперь уже пустой стаканчик вместе с вилкой в мусорное ведро и размашистым шагом направился в сторону входной двери. У него не было никаких сомнений, что сегодня к нему с визитом наведается Андайн, а значит, опаздывать чуть ли не опасно для жизни. Лучше не испытывать судьбу и все-таки поспешить на свой пост, чтобы рыбоподобная леди не застала пустой смотровой пункт, иначе это способно чертовски разозлить ее. А озлобленная глава Королевской стражи — последнее, что кому-либо хотелось бы видеть и на чьем пути оказаться. Когда высокий скелет раскрыл перед собой дверь, ему в лицо практически сразу же подул прохладный ветер Сноудина, освежающий мысли и смахивающий остатки того кошмара из головы вовсе. По костям пробежались приятные мурашки, а настолько чистый воздух, каким он вообще мог быть под землей, насыщал душу новыми силами для следующего рабочего дня. А они сегодня будут как нельзя кстати. Даже несмотря на постоянно окружающий все вокруг полумрак Подземелья из-за банального отсутствия хотя бы малейшего освещения от солнечных лучей, монстр старался поддерживать ранее отрепетированную улыбку на лице и «сверкать» ею, вызывая взаимные улыбки на лицах других. Вот и сейчас, идя по покрытой плотным слоем снега улице, он громко приветствует каждого прохожего и дружелюбно машет им рукой, на что получает такой же ответ. Все жители городка давным-давно знали его и были признательны за всю ту помощь, что часовой когда-либо оказывал им: начиная от забивания гвоздя до починки поломавшейся мебели или крыши. Даже можно сказать, что Папайрус в какой-то мере стал популярен среди них, и это можно было заметить невооруженным глазом, что, конечно же, ему было приятно. Только вот… сам судья не был уверен, что заслуживает всей той любви. Точно не после того, как он не смог спасти кого-либо от… В попытке отбросить долой мрачные мысли скелет плавно свернул со своего пути и подошел к стоящей рядом с гостиницей крольчихе, которая стала подзывать его к себе в тот же момент, как заметила. Непринужденный разговор определенно должен был отвлечь от лишних размышлений и немного привести содержимое черепушки в порядок. Во всяком случае, этот способ нередко помогал общительному скелету, что говорило о его действенности. Крольчиха среднего на вид возраста и со светлой шубкой приветливо улыбнулась подошедшему монстру, на что он ответил не менее приветливой улыбкой. Разговор начался достаточно легко: расспросы про настроение, планы на сегодняшний день и собирается ли он навестить бар Гриллби как-нибудь. — НА САМОМ ДЕЛЕ, ДА, Я СОБИРАЛСЯ ЗАБЕЖАТЬ К НЕМУ ПОСЛЕ РАБОТЫ ПЕРЕКУСИТЬ! НАДЕЮСЬ, СЕГОДНЯ ОН НЕ СЛИШКОМ ЗАНЯТ, И Я ЕГО НЕ БУДУ ОТВЛЕКАТЬ! — было чертовски неловко, когда он заходил в самый разгар активности посетителей и отводил внимание огненного от них разговорами. — Ох, Крольчонок, ты ведь знаешь, что у старины Гриллби на тебя всегда найдется время! — прикрыв рот рукой, женщина мягко рассмеялась, привычно вздернув брови. — У вас очень крепкая связь. Многие могли бы позавидовать ей! Прозвище, которым она только что назвала его, было дано Папайрусу ею же еще много лет назад, когда он ребенком только заселился сюда и начинал знакомиться с местными жителями. По какой-то неизвестной даже самому «Крольчонку» причине женщина сразу же увидела в нем маленького кролика и стала таковым звать, несмотря на то, что этим ощутимо смущала детские кости. Возможно, это случилось из-за того, что мальчик в тот момент был одет во слишком пушистую одежду, которую издалека действительно можно было бы принять за настоящий мех. Отец беспокоился о том, что дитя может заболеть из-за резких перепад температур из искусственного, но жаркого в прохладный климата, так что укутал его достаточно плотно. И в итоге это прозвище прилипло к часовому аж до его двадцатилетия. Скелет покрылся слабым оранжевым румянцем от слов знакомой и лишь неловко кивнул, соглашаясь. Во многом она была права даже больше, чем полагает. — КХМ, ДА… ЧТО Ж, ПРИЯТНО БЫЛО УВИДЕТЬСЯ, МИСС…- — Да будет тебе! Мы ведь знакомы столько лет! Сколько раз тебе говорить называть меня просто по имени, мм? — улыбаясь, монстр пару раз дружески тыкнула локтем собеседнику под ребра, подмигнув. — И не мог бы ты передать от меня кое-что нашему «горячему бармену»? Папайрусу потребовалась небольшая заминка перед тем, чтобы собраться с ответом. Он отчетливо видел во взгляде крольчихи, что под этой просьбой скрывается некий личный подтекст… в этой посылке что-то романтическое? При мысли об этом душа непроизвольно пропустила удар, но былая улыбка даже не дрогнула. — КОНЕЧНО! ВСЕГДА РАД ПОМОЧЬ! ТОЛЬКО Я… ЭМ… ОПАЗДЫВАЮ УЖЕ. МОЖНО МНЕ…? — Даже не спрашивай, Крольчонок! Беги быстрее по делам, а за посылкой припрыгаешь после! Удачи там! Облегченно выдохнув где-то в глубине души, скелет уже развернулся по направлению к своей станции, но остановился из-за оклика. — Хотя, постой! Как там поживает твой брат? Он мог бы- Взгляд белых огоньков, дрогнувших всего на секунду, переместился на лицо женщины, замершее в одном выражении, как всегда и происходит. Она отошла от этого состояния по прошествию еще пары мгновений, сменив свою эмоцию на растерянность, когда как ладонь слегка прикрыла рот пальцами. — Что я только что… — хозяйка отвела глаза в сторону, чуть нахмурившись. — ЕЩЕ РАЗ, ПРИЯТНО БЫЛО СВИДЕТЬСЯ, МИСС КРА! — сделав вид, что ничего не произошло, весело проговорил монстр и махнул на прощание рукой, уходя прочь. — КАК И ДОГОВОРИЛИСЬ, Я ЗАБЕГУ К ВАМ ПОСЛЕ РАБОТЫ ЗА ПОСЫЛКОЙ! НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ! Пока крольчиха пыталась обдумать свои недавно сказанные слова, Папайрус поторопился тактически слинять. Ему не впервой было слышать странные фразы от кого-либо из монстров, которые не соответствуют действительности. Чаще всего они касались некоего «брата», которого он должен был знать. Но сама суть проблемы заключалась в том, что у него не было никаких братьев или сестер. По крайней мере, кого ему довелось бы знать. Конечно же, скелет с детства хотел кого-нибудь близкого в этом плане, но, к сожалению, жизнь сложилась таким образом, что желание не осуществилось, поэтому время от времени такие несостыковки могли действительно пугать. И все же, он уже давно привык к подобным случайным фразам от кого-либо и приспособился не придавать им большого значения, принимая как данность. Если каждый раз задумываться об этом и пытаться найти какой-то скрытый смысл, можно достаточно скоро стать параноиком или просто сойти с ума. Подобному явлению нет никакого рационального объяснения, так еще и те вещи в подвале приобретенного дома… Оно может быть взаимосвязано, но сама нить, с чего все начинается и за которую нужно ухватиться, все равно будто бы намеренно ускользает. Это не внушает никакого оптимизма. Спустя примерно одиннадцать минут беспрерывной ходьбы Папайрусу, наконец, удалось добраться до своего смотрового поста. Неподалеку от него располагался закрытый вход в Руины, который заперли еще много лет назад: никто не может войти, но любой способен выйти изнутри. Кто-то говорит, что дверь оказалась заперта с момента переселения монстров из Дома в Новый Дом, а кто-то утверждает, что это сделал некто другой — тот, кто сейчас находится по ту сторону и ни разу не покидал своей обители. Но никто не знает, о ком именно идет речь, и, по справедливости, даже не пытается узнать. Некоторые дети и подростки пытались проломить препятствие грубой и магической силой, но все потерпели неудачу. Предполагается, что там поставлен сильный магический барьер, похожий на тот самый, которым заточили всех монстров под землей, но в разы слабее его, а подтверждений этому нет… как и смысла искать проход обратно в разрушенный город-призрак — «Руины». Положив ладонь на деревянную поверхность часовой станции, скелет провел ею в сторону и смел скопившийся за ночь снег, который время от времени выпадает в Сноудине. С помощью Ядра — творения неизвестного светлого ума расы монстров, — ученые короля способны контролировать температуру той или иной части Подземелья и подстраивать ее под определенные условия. В результате получается что-то вроде «искусственного климата». Он отличается от условий климатических зон на Поверхности, но, по сути, идентичности с ними и не требуется. Жизнерадостная улыбка спала с лица скелета сразу же, как только он оказался в месте, где на него не направлен ни один чужой взгляд. Белые огоньки в глазницах медленно обводили пространство вокруг в поисках чего-то подозрительного. Например, чужих следов, ведущих со стороны Руин, или же намеков на яркий желтый цвет одного неприятного существа. Но ничего из перечисленного не оказалось, что позволило Папайрусу частично расслабиться. Это вселяло надежду, что сегодня будет один из излюбленных им спокойных деньков без резких всплесков адреналина из-за проделок маленького геморроя на копчике. — Одной проблемой меньше… Взгляд оказался обращен по направлению к проложенной тропе между крон леса, ведущей непосредственно к дверям Руин. Стоит ли идти именно сейчас? Андайн может прийти в любую минуту, и если она не застанет его на посту… В то же время дама за дверью может посудить, что часовой сегодня не собирается приходить, и просто-напросто уйдет. В прошлый раз их разговора она вела себя как-то отстраненно. Словно размышляла о чем-то очень важном для нее, но умолчала об этом. Может быть, сегодня она все-таки выскажет то, что хотела тогда сказать? Грех упустить такую возможность помочь приятной собеседнице в решении ее проблемы, с которой она может не быть в состоянии справиться сама. Именно поэтому Папайрус повернулся к тропе и стремительным шагом направился прямиком к ней. Белоснежный снег хрустел под ногами, пока фиолетовая дверь вдалеке постепенно становилась все ближе. Оставалось преодолеть всего лишь несколько метров, чтобы встретиться с ней лицом к лицу, и скелет уверенно сокращал это расстояние, огибая и перешагивая раскиданные повсюду ветки, опавшие с оголенных деревьев. Сюда мало кто заходил из монстров, поэтому дорога была плохо протоптана, и ступни утопали в широком слое «особого» снега. Его температура была недостаточно низкой для того, чтобы кости охватывал сильный холод, поэтому в Сноудине можно было спокойно ходить в любой одежде при условии, что ты не переходишь из менее холодной местности в эту. Никто не застрахован от того, что могут повлечь за собой такие перепады температур. Пальцы находящейся в кармане руки сомкнулись на кубике Рубика крепче, когда Папайрус остановился напротив огромной двери, а взгляд вперился в ее твердую поверхность. Грудная клетка слегка приподнялась во вдохе, а вторая рука медленно показалась из толстовки и, сжавшись в кулак, приблизилась к двери, но остановилась. Нужно было вернуть былую улыбку на лицо, поскольку интонация зависит и от этого тоже. Уголки рта быстро поднялись вверх, преобразуя то самое радостное выражение, что и было прежде. Дело осталось за малым. Прозвучал короткий стук в дверь. — ТУК-ТУК? Ответа нет. Это насторожило монстра, и он чуть нахмурился, но старался не думать сразу о плохом… даже если все мысли были наполнены лишь неприятными вариантами, почему по ту сторону промолчали. Время было как раз к их беседам, даже ставшим некой традицией. Та женщина не могла их пропустить. Самый оптимистичный вариант — он просто опоздал. Оставалось надеяться на это. Прозвучал второй стук, но уже более настойчивый. — ТУК-ТУ-! — Ох, прости! Я… немного задержалась! — из-за фиолетовой двери послышался теплый и приятный голос, приглушенный стоящей между ними «преградой». — Надеюсь, тебе не пришлось долго ждать, дорогой друг? Скелет почувствовал, будто с души камень спал, и облегченно выдохнул. Главное, что с той дамой все в порядке, а остальное пустяки. — КОНЕЧНО ЖЕ, НЕТ! НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ! ВЕЛИКИЙ И МНОГОГРАННЫЙ ПАПАЙРУС ГОТОВ ЖДАТЬ СКОЛЬКО УГОДНО! От собеседницы послышался тихий смех, раздавшейся будто бы с небольшим эхом. Его появление вызвало более настоящую улыбку у монстра, и он, тоже издав смешок, стал медленно опускаться на снег. Спина прислонилась к поверхности двери, а руки легли на полусогнутые колени, пока голова немного повернулась назад. Привычка сохранять зрительный контакт с тем, с кем говоришь, присутствует даже здесь, но работает немного не так. Сложно смотреть в глаза тому, кого совсем не видишь. — Ты хотел как-то пошутить? Мы можем попробовать заново, — в интонации женщины можно было распознать раскаяние. Она не хотела портить шутку своим опозданием. — ПОШУТИТЬ?.. — выдержал недолгую паузу, будто бы задумался об этом. — ОХ, ТОЧНО! КХМ… ТУК-ТУК! — Кто там? — было заметно, что настроение у нее стало чуть повыше от грядущей шутки. — НУЖНО ГОВОРИТЬ. — Нужно говорить кто? — ИМЕННО ТАК, НО ЭТО ПРОСТО ШУТКА! За дверью снова послышался смех, на который часовой отреагировал слабой улыбкой. Ему далеко не казалась эта шутка хорошей и смешной, но по какой-то причине дамочка просто обожала юмор такого рода. Ну а что Папайрусу остается? Только подыграть, чтобы иметь возможность как-нибудь развеселить ее и поднять расположение духа. Когда смех поутих, монстр прислонился затылком к поверхности и решил задать уже традиционный для них обоих вопрос: — НЬЕХ-ХЕХ… КАК ДЕЛА В РУИНАХ? НИЧЕГО НОВОГО НЕ ПРОИЗОШЛО? — имея в виду под «новым» падение последнего человека, спросил он. Как часовому, ему нужно быть в курсе таких моментов. Папайрус не совсем уверен, что будет докладывать о них главе стражи, но... лучше знать, чего ожидать. Но есть и кое-что другое, о чем нужно выяснить, — …ИЛИ, МОЖЕТ, ТОТ ЦВЕТОЧЕК СНОВА ДОСАЖДАЕТ? — Ох, нет… знаешь, все по-старому без каких-либо событий. А тот цветок даже и не показывался. Может быть, он переосмыслил свое поведение в лучшую сторону? Папайрус замолчал. «Переосмыслил»?.. Они в самом деле говорят об одном и том же существе? Далеко навряд ли, что это действительно так и что фраза «переосмыслил к лучшему» вяжется с ним. Сколько бы раз ни казалось, что этот сорняк изменился, от него можно было ждать только ножа в спину. Но Папайрус не мог сказать нечто подобное дамочке напрямую, так как она определенно стала бы нервничать и выяснять, что произошло между ними двумя. И это определенно не то, чего ему хотелось. — НА ВАШЕМ МЕСТЕ Я НЕ СТАЛ БЫ ДЕЛАТЬ ПОСПЕШНЫХ ВЫВОДОВ, НО, ВОЗМОЖНО, ВЫ И ПРАВЫ! В КАЖДОМ ЕСТЬ ЧТО-ТО ТАКОЕ, ЧТО ПОЗВОЛИТ ЕМУ СТАТЬ ХОТЯ БЫ ЧУТОЧКУ ЛУЧШЕ! «Если это не в прямом смысле бездушное существо» — мысль, мелькнувшая в голове, но так и не озвученная. По ту сторону ответом послужила тишина. Она длилась пять, десять, двадцать секунд… Неужели он что-то не так сказал? Забеспокоившись, уже раскрыл рот, чтобы нарушить это гнетущие молчание, как его опередили. — Я хотела бы с тобой согласиться… но… — эта заминка зацепила часового. — НО? У ВАС ЕСТЬ СОМНЕНИЯ В ЭТОМ? — с искренним интересом спросил скелет. — Да. Дело в том, что… бывают такие монстры, которые… не хотят этого делать… понимаешь? Как бы ты ни уговаривал, они… продолжают делать то, что делают, сколько бы страданий это ни приносило кому-то другому, — в голосе собеседницы слышна скорбь и печаль. — Я… знакома с одним таким лично. Еще много лет назад. Это больно и расстраивает, и все же есть… а ты ничего не можешь с этим сделать… предотвратить ужасные события… И от этого тебе становится еще хуже. Женщина за дверью все продолжала говорить дрожащим голосом, когда как Папайрус не решался прервать ее и просто слушал, уставившись взглядом слегка потускневших белых зрачков в кучку снега неподалеку. Он был уверен, что она говорит не о том, о ком думает сам скелет, но по какой-то причине… это настолько сходится по описанию, что душа в грудной клетке неприятно сжимается. Чтобы немного отвлечься от этого дискомфортного ощущения, парень приблизил правую руку к своей груди и слабо сжал ткань толстовки. Глубоко внутри ему хотелось бы не понимать, о чем говорит дамочка, но… он понимает. Даже более того, сам может привести один из примеров подобного. Когда собеседница закончила, часовой вновь натянул на лицо улыбку и поднял взгляд серых огоньков обратно к двери. — Я ДАЖЕ НЕ ПРЕДПОЛАГАЛ, ЧТО У ВАС МОГ БЫТЬ ТАКОЙ ОПЫТ… НО, ЗНАЕТЕ… ВСЕ ЖЕ Я, ВЕЛИКИЙ И МНОГОГРАННЫЙ ПАПАЙРУС, СЧИТАЮ, ЧТО ВЫ НЕ СОВСЕМ ПРАВЫ! СМОТРИТЕ… — усевшись чуть более удобно и поджав к себе ноги, продолжил, — ЕСТЬ ЛИ У ТОГО МОНСТРА ДУША? Поначалу ответом послужила тишина в несколько секунд, но затем дамочка все-таки подала голос, приглушенно фыркнув. Видимо, это было достаточно громко, раз костяной смог расслышать. — Я уже не уверена, что она есть… — в интонации можно было проследить строгие нотки, которые появляются с ее стороны чрезвычайно редко. — Он продемонстрировал обратное. Такие слова были вполне себе ожидаемы, так что совершенно не удивили Папайруса. Он был готов к ним, а ответ заранее продуман. — НЕ БУДЕМ ТАК КАТЕГОРИЧНЫ! САМА ПО СЕБЕ ДУША У НЕГО ЕСТЬ? — в этот раз не дожидаясь пояснения от собеседницы, пошел дальше, — Я УВЕРЕН, ЧТО ЕСТЬ! ЗНАЧИТ, ОН ВСЕ ЕЩЕ СПОСОБЕН ОЩУЩАТЬ СОСТРАДАНИЕ, В ОТЛИЧИЕ ОТ ТЕХ, У КОГО ЕЕ НЕТ СОВСЕМ! МНЕ КАЖЕТСЯ, ТОТ… МУЖЧИНА? — не встретив поправки, продолжил спустя несколько секунд, — ОН МОЖЕТ СОЖАЛЕТЬ О СВОИХ ДЕЙСТВИЯХ! НО ЧТО-ТО ДРУГОЕ НЕ ДАЕТ ЕМУ ПРЕКРАТИТЬ… МОЖЕТ БЫТЬ… ЧУВСТВО ДОЛГА? Это было лишь предположение. Высокий скелет понятия не имел, с чем все это связано, но вынес такой вот вариант, поскольку многие с виду плохие поступки совершаются как раз из-за этого пресловутого и одновременного довольно сильного чувства. Неизвестно, попал он в точку или же нет, но по ту сторону все еще стояла тишина. В любом случае, стоило бы уточнить по поводу этого, что часовой и поспешил сделать. — ЭТО ТОЛЬКО ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ! ПРИЧИНА МОЖЕТ БЫТЬ ЛЮБАЯ! ПРОСТО… МОНСТРЫ НЕ ТАК УЖ РЕДКО ДЕЛАЮТ ЧТО-ТО… ПЛОХОЕ ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО СЧИТАЮТ ЭТО НЕОБХОДИМЫМ… ДАЖЕ ЕСЛИ НА САМОМ ДЕЛЕ НЕ ХОТЯТ ЭТОГО! А ДОЛГ ДОБАВЛЯЕТ ГРУЗА ОТВЕТСТВЕННОСТИ, — костяной старался сохранять уверенность в тоне. — Даже если ты прав, и все обстоит именно так… — голос снова стал подрагивать, но уже больше из-за… неприятия сказанного. — Он все еще не имел никакого права так поступать! Только не в их отношении! Невинные д- Женщина резко оборвала мысль на полуслове и замолчала. Папайрус после этого заинтересованно покосился на фиолетовую поверхность, чуть нахмурившись. «Невинные д-»? Она хотела сказать: «Невинные дети»? Парень задумчиво хмыкнул. Если его суждения верны, то… дамочка говорит о короле Азгоре и сбор семи человеческих душ для разрушения барьера. К сожалению, насколько было известно часовому, среди них были не только взрослые, но и дети. Даже можно сказать, в основном дети. Либо его знакомая когда-то дружила с королем, либо… Скелет мотнул головой. — Не нужно делать поспешных выводов… — от греха подальше озвучил мысли шепотом, чтобы собеседница не услышала. — Ох, прости. Я немного… потеряла самообладание. Прошу прощения, дорогой друг… Мне не стоило говорить так. Обычно у меня такого не случается- Чтобы прервать этот поток извинений, которых на самом деле не требуется, Папайрус рассмеялся и заговорил, обрывая: — О НЕТ, ЧТО ВЫ! Я ВСЕ ПОНИМАЮ! ДУМАЮ, МНЕ ПРОСТО НЕ СТОИЛО ЗАВОДИТЬ ОБ ЭТОМ ТЕМУ И ПЫТАТЬСЯ УБЕДИТЬ ВАС! ВИДИМО, ЕСТЬ ОСОБЫЕ ПРИЧИНЫ, ПОЧЕМУ ВЫ ТАК НЕВЗЛЮБИЛИ ТОГО МОНСТРА! ДАВАЙТЕ ПОГОВОРИМ О ДРУГОМ. — Нет, я хотела сказать, что- Но Папайрус, как ни в чем не бывало, действительно сменил тему. Ему не хотелось огорчать эту женщину неприятными воспоминаниями еще больше: — В ПОДЗЕМЕЛЬЕ ВСЕ ОТНОСИТЕЛЬНО СПОКОЙНО И ЧУДЕСНО В ПОСЛЕДНЕЕ ВРЕМЯ! МАКСИМУМ, ДЛЯ ЧЕГО ВЫЗЫВАЮТ КОРОЛЕВСКУЮ СТРАЖУ — ПОЛИТЬ ЦВЕТЫ В САДУ КОРОЛЯ! — часовой до сих пор с весельем вспоминает долгую возмущенную тираду подруги в лице главы КС об этом. — НУ И, КОНЕЧНО, БЫВАЮТ НЕСУЩЕСТВЕННЫЕ ПОТАСОВКИ ГДЕ-НИБУДЬ ЗА УГЛАМИ, НО ЭТО РЕШАЕТСЯ ДОСТАТОЧНО БЫСТРО! НЬЕХ-ХЕХ! И тишина воцарилась вновь. Даже если она не была настолько же продолжительная, насколько была тогда, она все равно имела место быть. Уже это являлось плохим знаком. Дамочка любит поговорить, и такие моменты... — ... Это и вправду чудно… — запоздало последовал отстраненный ответ, разорвав тишину, и он обеспокоил монстра. — ВСЕ В ПОРЯДКЕ? Он лишь надеялся, что не накосячил, продолжив разговор про того мужчину и попытавшись переубедить дамочку на его счет. Это легко могло взбудоражить плохие воспоминания и испортить все настроение. — М? Ах, да, конечно… Слушай, я, наверное, пойду… мне нужно обдумать кое-что наедине с собой. Ты не возражаешь, если…? — НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! МОЖЕТЕ ИДТИ, А Я ПОЙДУ НА СВОЙ ПОСТ! МНЕ ДАВНО НУЖНО БЫЛО БЫТЬ ТАМ, ТАК ЧТО… Отряхая одежду от покрывшего ее рыхлого снега, Папайрус неторопливо поднялся на ноги и старался поддерживать улыбку, хотя на душе скребли кошки. Он определенно расстроил дамочку, и совесть за это теперь будет грызть его еще долгое время. Вздохнув, парень засунул руки в карманы и повернулся передом к двери, смотря на нее. — МНЕ ТОЖЕ ПОРА. — Благодарю, дорогой друг. Обещаю, в следующий раз нам удастся рассказать больше шуток друг другу, — прозвучало хихиканье. — До следующей встречи! — ДО СЛЕДУЮЩЕЙ! ПРИЯТНО БЫЛО ПОБОЛТАТЬ! По ту сторону послышались тихие отдаляющиеся шаги. Часовой простоял на месте до тех пор, пока они не перестали быть слышны совсем, и только тогда медленно развернулся на сто восемьдесят градусов и торопливым шагом направился обратно ко своей часовой станции. Оставалось лишь надеяться, что Андайн еще не пришла, поскольку она легко могла устроить неплохую взбучку за самовольный уход со своего поста. Зная ее взрывной характер и действительно тяжелую руку, попасться под волну ее праведного гнева — однозначно не то, чего хотелось бы молодому скелету. Во всяком случае, ему не хотелось бы потом собирать свои бедные косточки по всему Сноудину и спасать их от собак… в частности одной маленькой надоедливой собачки, что просто обожала в его детстве портить все, к чему прикоснется. Но затем он резко остановился, вспомнив об одной важной вещи: он хотел спросить дамочку, не беспокоит ли ее что-либо. Плавно вытащив правую руку из кармана, скелет зажмурил глазницы и нахмурил надбровные дуги. Ладонь благополучно встретилась с лицом, воспроизводя тихий стук костей друг об друга. Как он мог забыть об этом? Монстру ничего не осталось, кроме как устало вздохнуть и медленно опустить руку, вглядываясь в пространство перед собой. Во всяком случае, сейчас уже определенно было бы не время для каких-либо расспросов, так что… возможно, стоит отложить это до следующего дня, когда женщина будет в подходящем расположении духа. Костяная ладонь снова скрылась в толстовке, а ноги повели дальше вперед. Даже если его встретил такой прокол, все еще есть другое, о чем нужно беспокоиться: не обогнала ли его всем знакомая Андайн. И он вспомнил о ней как раз вовремя… Надеждам Папайруса об избежании встречи с подругой раньше времени было не суждено воплотиться в жизнь: вдалеке уже виднелись огненно-рыжие волосы и тяжелые темно-серые доспехи главы Королевской Стражи, с недовольным выражением лица озирающейся по сторонам придирчивым взглядом. В руке она держала металлический шлем, прижав его к боку своей брони, чтобы не мешался. В ту же секунду часового настигло осознание, что он опоздал… Не успел костяной сделать хотя бы еще парочку шагов, как на всю округу прозвучал громкий раздраженный голос: «ЭЙ!». Взор рыбной леди оказался обращен на виновника, который теперь точно не избежит своей кары Божьей. Подруга сорвалась с места и стремительным шагом направилась прямиком к нему, а ее волосы, извивающиеся на ветру, были словно демонстративным пламенем полыхающего внутри гнева, который выражался во взгляде. Уже заранее приняв наиболее примирительную позу после остановки, выставил перед собой ладони и обезоруживающе улыбнулся. Обычно это помогало не получить слишком тяжелое наказание за свой проступок. Например, очередную двухчасовую лекцию об ответственности, словно дробящую черепушку насквозь… или лучше только наставление. Да, определенно лучше его. Может быть, этот раз не будет исключением? — Андайн, я могу объяснить… — ТЫ ОПОЗДАЛ!А может, и нет…