Судьба с черным юмором

— ТЫ ОПОЗДАЛ! От того напора, с которым это было произнесено, Папайрус невольно слегка вжал череп в плечи и прикрыл одну глазницу, все не прекращая улыбаться. Андайн же от такой реакции на свою праведную ярость начинала злиться все больше. Подобное поведение главы стражи было вполне себе ожидаемо, поэтому часовой готовился к любому проявлению злости с ее стороны. Даже если ее можно смело назвать вспыльчивой личностью и обнаружить, что оказался полностью прав, гнев «рыбной леди» также имел за собой свойство быстро затухать, если его не подпитывать. Именно этого высокий скелет и собирался добиться, поскольку разжигать конфликт и ссориться ему совершенно не хотелось. Он просто прояснит ситуацию… по-своему… и они оба мирно разойдутся по своим углам, как в море корабли… и неважно, что в море нет никаких углов. — Я ОПОЗДАЛ? — совершенно невинной интонацией переспросив, поднял одну надбровную дугу в вопросе. — НО РАЗВЕ… — Не заставляй меня повторяться, Папайрус! — монстр тыкнула пальцем в парня, не сбавляя оборотов. — Между нами сто раз обговаривалось, что входит в твои обязанности! И это не отсиживание твоей костлявой задницы где-то в лесу! — НО АНДАЙН… Я ВЕДЬ ДОЛЖЕН ВЫСМАТРИВАТЬ ЛЮДЕЙ, РАЗВЕ НЕТ? Один неприкрытый черной повязкой глаз девушки оказался направлен прямиком на лицо улыбчивого скелета. Она скрестила руки на груди, сжимая пальцами при этом тяжелый шлем так, будто бы он совсем ничего не весил, и акцентировала все внимание на своем друге, уже подозревая, что он что-то задумал. А ведь все и обстояло именно так, поскольку монстр был намерен немного схитрить со всем этим и изменить положение вещей под себя. Выслушивать часовую лекцию от подруги или стать в ее глазах «разгильдяем» у него не было никакого желания. — Я ВЫШЕЛ СО СТОРОНЫ РУИН. ТЫ ВИДЕЛА ЭТО, — Папайрус засунул одну руку в карман, а другой указал большим пальцем себе за спину, как бы указывая направление, откуда пришел. — ЧТО МЕШАЕТ ДЕЛАТЬ ЭТО НЕ ТОЛЬКО НА ПОСТУ, НО И НЕПОСРЕДСТВЕННО РЯДОМ С ТЕМ САМЫМ МЕСТОМ, ОТКУДА ВСЕ ОНИ ВЫХОДЯТ? ТАК ВЕДЬ КУДА БЫСТРЕЕ ОБНАРУЖИТЬ ИХ!! ТЫ ТАК НЕ ДУМАЕШЬ? Вокруг воцарилась некоторая тишина, прерываемая лишь редким пением птиц, когда-то давно по собственной неосторожности пролетевших через барьер и так же, как и монстры, оказавшихся взаперти среди этих каменных стен и потолка. Но многие из них смогли приспособиться к новым обстоятельствам и как-то проживать здесь, находя пропитание и размножаясь. Время от времени среди ветвей деревьев можно найти гнезда снегирей или синиц, устроившихся в вечно заснеженном Сноудине жить. В основном в них были заинтересованы дети, но и взрослые тоже любили иногда послушать пение птиц. Это приносит некое умиротворение. Вот и сейчас, видимо, на стражницу как раз-таки подействовало это пение, и ее злость стала постепенно сходить на «нет», заменяясь сконфуженностью. В ее взгляде отразилась глубокая растерянность, а весь ранее демонстрируемый грозный вид точно так же испарился словно по волшебству, не оставив после себя и намека на прежнюю «опасность». Она уже не казалась такой угрожающей, что порадовало все еще стоящего перед ней монстра. У Андайн никогда не получалось долго злиться на него. Девушка не могла отрицать, что в словах скелета логика имеет место быть, но ведь его должность обязывает находиться на посту вовремя, а никак не за тринадцать минут после начала работы. Глава Королевской стражи даже подзаморочилась над тем, чтобы отсчитать время отсутствия своего друга поминутно! Хорошо еще, что не до самой последней секунды, иначе можно было бы серьезно забеспокоиться о ней и стабильности ее общего состояния. По крайней мере, улыбающемуся скелету точно, а потом уже и их общей подруге — Королевской ученой по имени Альфис, которая, ко всему прочему, имела чувства к рослой девушке, постоянно поддерживающей ее и ни в чем не отказывающей, если это не переходит рамки. Папайрус уже давным-давно заметил все эти беглые взгляды их обеих друг к другу и воздыхания ящерки по храброй и решительной главе, но не смел вмешиваться в их взаимоотношения больше, чем пару раз оставить их наедине друг с другом. Он, конечно же, мог бы помочь им обеим сблизиться, но не был уверен, что это его дело. Личная жизнь на то и личная, что должна складываться конкретно между двумя монстрами. Кто-то третий мог бы лишь все испортить с концами, поэтому скелет не рисковал. Мало ли что может произойти? Он не был специалистом по отношениям — о нет, он далеко не специалист, — и просто не знал, как их подтолкнуть друг к другу так, чтобы все выглядело таким образом, словно они сами сделали шаги к этому. К тому же, Альфис, судя по всему, пока еще не готова ко сближению в таком плане, так что легко способна из-за нервозности от всего происходящего пойти против плана и сдать назад. Часовой знает ее достаточное количество времени, чтобы так утверждать. Как только мысль о пунктуальности ее скелетоподобного собеседника посетила голову рыбоподобной, она сразу же попыталась продолжить дальше: — Все… верно, Папайрус, но ведь ты часовой. Не стражник. Ты взял на себя обязанности часового, но при этом ведешь себя… иначе. А вдруг человек… Высокий монстр улыбнулся теперь уже больше снисходительно и кивнул. Он был согласен с главой. В его обязанности не входит патрулировать Сноудин… весь Сноудин. Банально потому что часовой обязан наблюдать за определенным участком. Если бы у него имелась сила телепортации, то тогда был совсем другой разговор, но вот в этом случае… Впрочем, что мешает делать это неподалеку от поста? Это даже, по его мнению, необходимая процедура, если они желают когда-нибудь хотя бы увидеть человека, а не упустить его из виду. Не говоря уже про его поимку, хотя монстр и не разделял всеобщего энтузиазма насчет такого рода намерений. Убийство невинных… это не то, как должен вести себя судья. Тем более, если это окажется ребенок. Свобода-свободой, но у каждого действия есть свои последствия. И Папайрус был уверен, что тот путь, по которому они сейчас идут, в конечном итоге имеет их ужасную сторону. — Я ПОНИМАЮ! НО ВЕДЬ БУДЕТ НАМНОГО ПОЛЕЗНЕЕ, ЕСЛИ Я БУДУ ДЕЛАТЬ ЭТО ПОБЛИЗОСТИ ОТ СВОЕЙ СТАНЦИИ! РЯДОМ С РУИНАМИ! ПАТРУЛИ — НЕОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ, НО… КОРОЛЮ АЗГОРУ ВЕДЬ НУЖНА ПОСЛЕДНЯЯ ДУША, ТАК? Часовой слегка наклонил голову набок, слабо приподняв при этом одну надбровную дугу в вопросе. Андайн на этот жест и слова опустила руки и чуть сильнее сжала в одной из них свой металлический шлем. Она до сих пор помнила ту первую реакцию своего друга на новость о том, что же происходит с людьми, которые падают сюда… Их убивают. Он тогда был еще подростком и самовольно проследил за Королевскими стражниками, которые как раз-таки обсуждали последний случай получения человеческой души. Это была так называемая Альфис «Доброта» — совершенно невинный ребенок, добровольно отдавший свою душу королю сразу же, как только встретил его. Он позволил убить себя из жалости к монстрам, которые были заточены здесь веками. Поначалу, естественно, дитя пыталось найти иной способ сделать это, но… не нашло ничего иного, кроме как применить самопожертвование. Этот поступок глубоко затронул души многих монстров, которые узнали о нем, а Азгор еще продолжительное время не мог отойти от случившегося: его руки дрожали, состояние было подавленное, а внутри глубокое сожаление. Он просил прощения у ребенка, который был уже мертв… или же у его зеленой души, что теперь парила вне тела. Такой способ обращения к погибшим людям не являлся какой-то редкостью среди их народа, поскольку многие предполагали осознание происходящего со стороны человеческих душ. Душа — сама суть любого существа, и она сохраняется там навсегда. Этому не было доказательства, но некоторые словно… чувствовали это, и поэтому верили. Это было похоже на суждения монстров о том, что после того, как чужой прах покроет какую-либо вещь, его сущность обязательно должна проникнуть в нее и остаться там. Как раз-таки из-за этого у народа присутствовала особая традиция, заключающаяся в том, чтобы останки монстра после его смерти распыляли над его любимым предметом. Ей до сих пор придерживалось большинство, так что она смогла сохраниться и по сей день. В связи со всем этим король старается обращаться с душами как можно более осторожно. Даже Андайн как-то раз удалось наблюдать то, как монстр наедине говорил с ними и, не получая однозначного ответа, развивал тему самостоятельно, стараясь не обращать внимания на гложущую глубоко внутри вину и сожаление о своем решении много-много лет назад. Смерть обоих любимых детей и уход жены однозначно не пошли ему на пользу. Тогда Папайрус, как только прознал о той жестокой реальности, в которой жил все это время, сильно расстроился и не мог понять, почему нельзя обойтись без убийства тех людей. Конечно, он знал действительную причину всего этого, но в душе на тот момент полыхало пламя из эмоций, и разум просто не мог достучаться до скелета. Ему не хотелось верить, что по-другому освободиться невозможно. По крайней мере, для них на данный момент. Андайн ничего не оставалось, кроме как пытаться прояснить ситуацию и оправдать эти поступки страданиями всей расы монстров из-за человечества из раза в раз: сначала они убили большую часть их народа, затем заперли в каменной тюрьме навсегда, а после, когда у всех только-только появилась надежда на светлое будущее между людьми и монстрами благодаря двум королевским детям — Азриэлю и Чаре, — жестоко вырвали ее у них, убив обоих наследников. Сейчас мало кто остался из свидетелей той злополучной ночи, поскольку старость не затрагивает только Монстров-Боссов, но настигает обычных, и все же в книгах по истории было расписано то, как все произошло: люди убили сыновей короля и королевы без единой капли жалости или сожаления. Азриэль поглотил душу своего приемного брата, который благодаря ей был еще в какой-то степени жив… и они убили их обоих. Даже красная человеческая душа раскололась на миллионы кусочков. Этого нельзя простить и позволить сойти с рук. Несмотря даже на все это, скелет не был согласен с суждениями большинства и имел свое мнение на этот счет, которое не соответствовало им. Никто не должен расплачиваться за то, что было совершено много лет назад кем-то другим. В этом нет никакой справедливости и даже капельки логики. К сожалению, впереди ему пришлось познать еще большое количество несправедливости, так что эта не стала последней. Глава стражи вздохнула, все-таки сдавшись под напором друга и его убеждения. В конце концов, не было смысла спорить с тем, что на самом деле является истинной. Ей просто не хотелось бы, чтобы скелету пришлось встретиться с человеком лицом к лицу, если тот окажется опасным. Ведь… как ни крути, но люди являются угрозой для их расы из-за своей огромной силы по сравнению с ними, а некоторые упавшие люди… не были слишком дружелюбны к некоторым монстрам. Столкновения Папайруса с кем-либо из них один на один нельзя было допустить. Она не сомневалась в его способности постоять за себя, но это… это другой случай. Не против человека, намерения которого совершенно неизвестны. — Аргх… Папайрус, ты же понимаешь, что просто брать и разгуливать там опасно? Когда-нибудь ты точно наживешь себе проблем, игнорируя мои приказы! — монстр старалась говорить как можно более недовольно и грозно, но от взгляда судьи не укрывалось то, что это не-настоящему. — Просто…!! Будь осторожнее, хорошо? Если не слушаешь меня, то… — НЕ БЕСПОКОЙСЯ, АНДАЙН! СО МНОЙ ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ, А ЧЕЛОВЕК, Я УВЕРЕН, НЕ НАСТОЛЬКО ОПАСЕН, КАК ВЫ ПРЕДПОЛАГАЕТЕ… И ВСЕ-ТАКИ ПОСТАРАЮСЬ БЫТЬ БДИТЕЛЬНЫМ! МИМО ВЕЛИКОГО И МНОГОГРАННОГО ПАПАЙРУСА НИКТО НЕ ПРОСКОЧИТ! — часовой тут же выпрямился и слегка ударил себя кулаком по груди, показывая этим жестом абсолютную уверенность в собственных словах. На лице стражницы появилась широкая зубастая улыбка, и она, издав слышимый смешок, подняла руку и ощутимо хлопнула ладонью по спине парня настолько сильно, что он поперхнулся воздухом и вышел из своей «стойки». Прозвучал громкий смех, а Папайрус, услышав его, в ответ улыбнулся снова. Кости от такого удара, конечно, стали побаливать, но зато та в какой-то мере напряженная атмосфера вокруг пропала, заменившись той привычной непринужденной. Кто бы что ни говорил про строгость Андайн, но костяной в любой момент мог подтвердить, что эта «рыбешка» способна веселиться и вести себя так, что больше никому даже в голову не придет назвать ее слишком серьезным монстром. — Ну смотри мне, сопляк! Если хотя бы один человек пройдет через тебя без отчета передо мной, то пеняй на себя, понял? — брови девушки вздернулись вверх, и она положила руку на плечо собеседника. Но внезапно та сжалась сильнее, а лицо подруги резко приблизилось, — Как только человек появится в поле зрения, в первую же очередь приведи к нему стражей Сноудина, ясно? Не медли и не вступай с ним в битву сам, иначе я лично доберусь до тебя и шкуру спущу. Слегка нервно улыбнувшись на такое неожиданное и одновременно ожидаемое заявление, Папайрус положил руку на тыльную сторону ладони подруги и спустил ее со своего многострадального плеча. После таких «нежностей» в металлической перчатке оно стало неприятно ныть, а фантомное ощущение хватки на нем осталось еще на некоторое время. Монстр был уверен, что и удалось ему снять с себя такую «тяжесть ответственности» только благодаря тому, что глава решила все-таки расслабить руку и позволила ее отстранить. В ином случае пришлось бы попотеть над этим. Решив пропустить мимо уже обыденное от Андайн прозвище «сопляк» ко всем, кто младше нее хотя бы на пару лет, скелет засунул ладони в карманы жилетки и кивнул, соглашаясь: — Я ЗНАЮ! «НЕ ВСТУПАТЬ В БИТВУ С ЧЕЛОВЕКОМ САМОСТОЯТЕЛЬНО И ПОЗВАТЬ СТРАЖЕЙ», ТАК? — дождавшись удовлетворительного кивка, продолжил, — ВОТ И ЧУДНЕНЬКО! ТАК И СДЕЛАЮ! СПАСИБО ЗА ЗАБОТУ, АНДАЙН. Я ОЧЕНЬ ПРИЗНАТЕЛЕН ТЕБЕ ЗА ЭТО! И С МЕНЯ ПОЗДНО СНИМАТЬ 'ШКУРУ', КАК ТЫ МОЖЕШЬ НАБЛЮДАТЬ~ Конечно же, бывают моменты, когда подобного рода опекунство может несколько напрягать, но в общем и целом часовому было приятно, что кому-то еще есть до него хоть какое-то дело. Эта благодарность была достаточно искренней. — Мхм… да что ты говоришь… — глава скептически посмотрела на друга, но затем вернула прежнее выражение, — Лады, без проблем, Папс! Честно, из тебя вышел бы неплохой страж при желании. Но, естественно, поблизости со мной. Может быть, даже моей правой рукой, хм? — гвардеец пару раз по-дружески ткнула локтем в руку высокого скелета, стараясь не прикладывать к этому силы и улыбаясь. Папайрусу стало неловко от этого. На самом деле, он еще много лет назад говорил всем о том, как в будущем он собирается стать Королевским стражем или даже, может быть, главой этой организации. Стремился к этому и без конца повторял одно и то же. Но жизнь сложилась так, что все это осталось в прошлом, и ответственность того, кто единственный помнит сбросы и может приглядывать за стабильностью их мира, перевесила какие-то свои личные мечты. Приоритеты кардинально поменялись, и теперь это перестало иметь такую большую значимость, какую имело когда-то давно. Возможно, со стороны такое может показаться чем-то печальным, но сам часовой не принимал это за какую-то жертву, которую стоит оплакивать. Это было его осознанным решением, и жалеть о нем будет совсем лишним. — … Д-ДА… НЬЕХ-ХЕХ… Я БЫ С ПРЕВЕЛИКОЙ РАДОСТЬЮ ПОМОГ ТЕБЕ, АНДАЙН! ТЫ МЕНЯ ЗНАЕШЬ! НО… — монстр растерянно отвел взгляд, чуть нахмурившись и пытаясь при этом не показать того напряжения, которое вызывает у него эта скользкая тема. Напрямую отказать близким всегда было для него довольно-таки проблематичной задачей. — Но тебе требуется больше свободного времени, так? Для остальных своих дел. Пф, расслабься, Папс! — улыбка стала только шире. — Я не буду злиться на тебя из-за какого-то тупого отказа. У всех должно быть какое-то свое личное пространство и время на себя любимого. Это можно понять! Она взялась за шлем обеими руками и аккуратно надела его на голову. Удостоверившись, что он достаточно удобно сидит и правильно расположен, стражница уперла кулаки в бока и посмотрела на друга теперь уже через отверстия для глаз. Позади можно было заметить, как конский хвост выступает наружу, из-за чего кажется, будто огненно-красные волосы являются частью доспехов. — Ладно, работа не ждет! Нужно убедиться, что в другой части Подземелья все спокойно. У тебя ведь нет ничего, о чем можно было бы доложить? — глава прищурилась все с той же улыбкой, что, очевидно, не было заметно через покрывающий ее голову шлем. Из-за него ее голос приобрел более глубокий и приглушенный тембр. Это невероятно подходило для принадлежащей ей роли главной среди Королевской Стражи. Стоило признать, что в определенной ситуации такое могло бы даже показаться пугающим. Папайрус поднял взгляд белых огоньков к небу, для вида состроив задумчивое выражение лица и протяжно промычав что-то нечленораздельное. Эта небольшая игра вызвала у Андайн веселый фырк, и она пожала плечами, развернувшись. Она поняла все без слов только по одному поведению своего старого друга. Голова повернулась полубоком, а взгляд направился на скелета: — Что ж, если произойдет что-то зашибенно интересное, просто звякни мне. Примчусь сразу же, как только смогу. Не встревай в неприятности, пока меня нет! Хотя, кому это говорю, хех. До встречи, сопляк! Она махнула рукой на прощание, и часовой сделал то же самое, добавив вдогонку о том, что все будет в порядке. Еще раз напомнить стражнице об этом никогда не повредит, поскольку она постоянно забывает и опекает его, как ребенка. С тех пор, как высокий скелет переехал в новый дом и стал жить один отдельно от приемного отца, многие почему-то посудили, что его теперь гложет одиночество. Да, возможно, иногда ему бывает одиноко, но это чувство не длится долго: Папайрус без конца занимает себя чем-то иным, кроме как просиживать пятую точку и погружаться в мрачные мысли все больше и больше. Лучше ведь заняться полезным делом, чем заниматься каким-то бесполезным самокопанием, не так ли? Во всяком случае, это будет приносить один лишь вред. Монстр просто не позволял себе такой «роскоши»… и, как ему кажется, это правильное решение. Уголки рта медленно опустились вниз вместе с поднятой рукой. Поддерживать веселое выражение лица с пропажей чужих глаз больше не имело за собой какого-либо смысла. Ладонь обдало прохладным ветерком, поэтому монстру ничего не осталось, кроме как засунуть ее в карман жилетки, чтобы сохранить тепло. Из груди вырвался тихий выдох, и судья, наполовину прикрыв глазницы, медленным шагом поплелся в сторону своего поста, находящегося теперь совсем рядом. Он еще практически ничего не сделал, а уже по какой-то причине хочется спать. Возможно, это из-за плохого сна последней ночью или же сильной усталости самой по себе, которая до сих пор лишь чудом не перетекла в какую-нибудь хроническую, что стало бы очередной лишней проблемой. Часовой не мог не признать, что временами его подруга бывает утомительной в том плане, что всегда искрит зарядом энергии, когда как он в последнее время нередко стал замечать за собой быструю утомляемость и желание побыть как можно больше времени наедине с самим собой в спокойствии… хотя в прошлом сам был готов в любой момент помчаться куда-либо в первых же рядах. Интересно, с чем это могло бы быть связано? Папайрус надеялся, что просто стареет, и ничего, кроме этого, нет. Желания такого рода легко могли бы привести к тому, что Папайрус стал бы просто уделять слишком много времени отдыху и катастрофически мало выполнению своих обязанностей, чего ему сильно не хотелось бы. Поэтому приходится снова пренебрегать свободным временем и заполнять его чем-то иным, что сделало бы график работы еще более плотным. Например, ходить по деревне Сноудина и спрашивать у всех подряд, не нужна ли кому-то помощь с чем-либо: починить крышу или же заменить кран у раковины. Что угодно, но только не бездействие и заполнение черепушки угнетающими мыслями. Остановившись возле своего часового поста, монстр медленно вытащил руку и прикоснулся к поверхности дерева, из которого станция была создана. Должность часового — его официальная работа, так что основной заработок получается через нее. Этого всегда хватало. Но с каждым годом в Подземелье количество народа нарастает. Некоторые уже поговаривают о наступившем переселении, когда заселенные участки расширяются, и каких-то «необитаемых» мест становится все меньше. С возрастанием роста населения пропорционально с этим возрастает и потребность в продуктах, одежде и прочих необходимых для каждого монстра вещах. Соответственно, запасы истощаются быстрее. Конечно же, их стараются восполнять как можно скорее, но вдруг… случится что-то такое, из-за чего интенсивное производство остановится? Запасы… просто иссякнут. Что-то такое, как… Папайрус плавно перевел взгляд в сторону выхода из Сноудина в Ватерфолл, а следом за ним идет Хотлэнд. Там находится величайшее изобретение за многие годы жизни их расы под землей — Ядро. Оно концентрирует геотермальную энергию и использует ее не только для воспроизводства электричества, на котором стоит вся электроника Подземелья, но и преобразует эту энергию в источник регулирования температуры в тех или иных областях их вынужденного дома. Без него в Хотлэнде стало бы невероятно жарко из-за бурлящей на каждом шагу там обжигающей лавы, а снег в Сноудине просто растаял бы. Впоследствии близости Ватерфолла с магмой вода осушилась бы, исчезнув, и все «водные монстры» потеряли бы место своего обитания. Все пойдет полным кувырком, если с Ядром появятся неполадки, из-за которых оно станет барахлить или, еще хуже, окончательно вырубится. Никому, кроме самого скелета, не было известно, кто его создал… а значит, никто не знает, как оно устроено. Чтобы исправить механизм, ты должен знать не только как он работает, но и как он устроен. Если ты хочешь иметь информацию об этом, тебе потребуется разобрать его. Но проблема в том, что разбирать Ядро… мягко говоря, опасно. Никто не осмелится сделать этот шаг и принять риск просто ради исследования, которое способно и не дать никаких результатов. Тогда что остается? Чертежи. Необходимы чертежи, чтобы познать конструкцию без осмотра ее «внутренностей» на практике. И эти чертежи… Скелет невольно стиснул пальцами столб станции, напрягшись всем телом и нахмурившись. Эти чертежи… они каким-то образом, судя по их содержимому, оказались в подвале его нового дома. Но ведь если бы там когда-то жила такая личность, как создатель Ядра, этот участок продавался бы по куда более высокой цене, чем та незначительная и до неприличия низкая, какая была тогда. Правда ведь? Но никто не знал об этом, как и о чертежах, хранящихся под домом. Сама же дверь позади сооружения хоть и была с кодовым замком, но на тот момент по какой-то причине оказалась открытой. Папайрусу элементарно не верится, что за столько лет никто не мог обнаружить это странное место. Первый почерк у этих чертежей в некоторых моментах казался смутно знакомым, а вот второй… он был идентичен с почерком его настоящего отца, который пропал много лет назад. Часовому было известно, что это он создатель Ядра, но тогда… как эти чертежи оказались там? Это просто не укладывается в голове! Все эти чертежи, жуткие фотографии, совершенно неизвестная сломанная машина… Откуда все это там? Слишком много вопросов, но никаких ответов. Хотелось бы их получить, но каким образом? Никто не помнит даже имени настоящего создателя Ядра, а произнести его… по какой-то причине невероятно сложно. Словно что-то мешает сделать это. Папайрус желает узнать обо всем этом подробнее, но где искать ответы? И будут ли они вообще? Прозвучал протяжный многострадальный стон, и скелет, наконец, отцепившись от столба, накренился в сторону и уселся на стул своего поста. Локти уперлись в его твердую поверхность, а костяные руки закрыли лицо. Ото всех этих бесцельных обдумываний разрозненной картины мозаики со множеством потерянных кусочков паззла разболелась голова… Часовой недостаточно выспался для таких сложных мыслей. Не имеет смысла пытаться собрать части того, к чему они не найдены. Немного убрав одну руку от лица и позволив взгляду посеревших огоньков впериться куда-то в пустое пространство впереди, монстр затем вовсе опустил руку на станцию и пару раз постучал фалангой об нее во вновь нарастающих размышлениях. Что-то подсказывает ему, что пока что не стоит раскрывать секреты его подвала другим. Появится слишком много вопросов, ответов на которые нет и у самого Папайруса. Это принесет лишь дополнительную мигрень. Но что делать? — Может, в подземной лаборатории осталось еще что-то, что я…? Черт, нет, — монстр зажмурился, вспоминая все те ужасы, которые ему пришлось там обнаружить. Он не был трусом, но это слишком… неправильно… то, что там находится. — Мне уже хватило той чертовщины. Хм… Скелет оторвался от стола и откинулся на спинку стула, задумчиво смотря куда-то наверх — в темный каменный потолок Подземелья высокого над головой. — Рано или поздно все равно надо будет с этим что-то сделать… Но, по-видимому, этот момент настанет еще не скоро.

***

По прошествии парочки часов Папайрус успел сделать достаточно для того, чтобы перешагнуть через ежедневный минимум работы и даже превысить его до того уровня, который удовлетворит капитана Королевской Стражи. Он всегда старался придерживаться этого, чтобы не разочаровать подругу и в то же время сохранить определенное количество сил для остальных дел на протяжении суток. В его задачи включался обход прилагаемой к посту территории, наблюдение за окружением и переход от одного смотрового пункта к другому, чтобы проделать там то же самое, что и на предыдущем. Эта работа требовала от тебя проявления некоторой активности, но и в то же время оставляла время на отдых, пока отсиживаешься на часовой станции. Следующий самый ближайший пункт находился практически на самом входе в местность под не менее говорящим названием «Вотерфолл». Здесь по большей части проживали монстры, привыкшие именно к влажной среде или же вовсе обитающие в воде из-за преобладания влаги и водопадов. Здесь не встретишь, например, огненных элементалей, просто так разгуливающих по округе. Если они сюда и придут, то только по особо важному для них делу, поскольку их тело полностью покрывает огонь. Они состоят из него и далеко не получают какое-либо удовольствие, если происходит нежелательный контакт с водой. Конечно же, это не значит, что они сразу же потухнут из-за нее и умрут, как обычный костер, что заливают в лесу во избежание пожара. Все обстоит отнюдь не так, и какая-нибудь влага принесет лишь легкий дискомфорт. К этому относятся капли моросящего дождя. Уровень неприятных ощущений возрастает пропорционально с количеством жидкости, которая окажется вылита на взрослого элементаля, но только в редких случаях может привести к смерти монстра. Такое случалось только с теми, кто с самого рождения слаб душой и, соответственно, магией. Поскольку сила магического огня такого вида полностью зависит от магии личности, он может оказаться таким, что «потухнет» — это означает полноценную смерть, — от малейших брызг. Обычно такие монстры стараются не выходить лишний раз из дома и держаться подальше от любого предмета или места, где может быть вода. Сложная жизнь, но таковое неизбежно, если им хочется прожить как можно дольше… поскольку обычно «слабые душой» имеют куда меньший срок, чем все остальные. Несмотря на то, что Гриллби является огненным монстром, он все равно любил приходить сюда, поскольку считал это место невероятно красивым. Даже если некоторые монстры говорят, что после освобождения из заточения они смогут увидеть куда более прекрасные виды, чем лицезрение сверкающих кристалликов в потолке и стенах Вотерфолла, многие до сих пор посещают местные пещеры, чтобы полюбоваться окружением. Время от времени так поступал и бармен, а маленький на тот момент скелет, отправляясь сюда вместе с ним, просто перенял эту привычку и увлеченность. Не сказать бы, что он стал фанатом каких-нибудь созвездий, изображение которых присутствуют в некоторых энциклопедиях и имеют сходства с теми самыми сверкающими камнями, но это определенно возымело на Папайруса свой эффект. В нем еще с детства пробудилось желание увидеть настоящие звезды своими глазами и, если будет возможность, даже просмотреть их в телескоп. Эта мечта не была в приоритете, но ее осуществление однозначно осчастливило бы скелета на долгое время… Даже если все вновь обнулится, воспоминания останутся и будут приносить свое удовлетворение. Монстр не собирался отказываться от чего-то окончательно лишь из-за вероятности, что произойдет сброс. Он привык ждать его постоянно, оглядываясь по сторонам, чтобы не упустить момента возвращения в место из прошлого, изменения окружения… но еще большее, чем это, приведет только к печальным последствиям: окончательная потеря смысла, депрессия, апатия, нежелание пытаться делать хоть что-либо… И этого нужно стараться избегать изо всех сил, как бы сложно ни было. На своем обходе Вотерфолла после прихода своей замены в виде котоподобного монстра часовому удалось встретиться с несколькими другими своими знакомыми, которые иногда заходили в бар Сноудина и зависали там как раз в то время, когда он заходил к Гриллби. Это были неплохие ребята, но костяной совершенно не чувствовал с ними какой-либо «особой связи», соединяющей между собой… например, друзей. Такой связи, какая присутствовала у него с Андайн или Альфис. Он мог поговорить с ними почти на любые темы и не получить в ответ банальное недопонимание той же, можно сказать, настоящей одержимости головоломками вплоть до постоянного ношения с собой кубика Рубика. Куда бы Папайрус ни пошел и что бы ни делал, у него в кармане обязательно будет находиться эта простая «головоломка-антистресс», чтобы в случае чего снять напряжение или занять себя чем-то иным, отвлечься. Глава Королевской Стражи и ученая уже давно к этому привыкли, так как общаются с высоким скелетом многие годы, когда как перед остальными пришлось бы объясняться, чтобы не выглядеть какой-нибудь странной личностью. Подобное было бы только лишней морокой, да и на фоне происходящих вновь и вновь сбросов не несет за собой никакой целесообразности. Лучше довольствоваться тем, что уже есть. Пару раз ему удалось застукать маленького монстра с желтым свитером в коричневую полоску за слежкой. Ребенок следовал за Андайн — крутой и сильной героиней, по мнению многих, — по пятам и будто бы поджидал подходящего момента, когда можно будет выпрыгнуть и попросить у нее автограф. Быть честным, это была забавная картина, особенно если учитывать, что монстренок так и не вышел из своего укрытия. Плюс, он даже предположить не мог, что за ним тоже наблюдают, и только время от времени оглядывался по сторонам, слабо ощущая на себе чужой взгляд, но затем, не обнаружив никого, возвращался к своему очень важному делу. Судя по всему, у него не было рук, и это оказалось весьма печально, но не удивительно. Среди монстров бывают случаи, когда во время беременности что-то идет не так, как запланировано, в связи с чем дети рождаются с теми или иными отклонениями от принятой «нормы» у здоровых. Именно такая ситуация, как у желтого монстра, связана с недостатком магии у родителя или же сильным стрессом во время развития тела, из-за чего руки не имели возможности сформироваться. Но это куда лучше, чем ослабленная душа у новорожденного, поскольку как раз благодаря душе осуществляется многое в жизни монстра, как и сама жизнь зависит от нее. Без души существование монстра невозможно… по крайней мере, никто никогда не рождался без нее, чтобы опровергнуть такие суждения, а извлечь ее без обращения «оболочки» в прах нельзя. В конце концов, Андайн обнаружила-таки следящего за ней ребенка и сразу же повела его домой, пока малой упрашивал ее не рассказывать о произошедшем родителям. Видимо, если судить по направлению капитана, они жили в Сноудине и запрещали монстренку гулять далеко от дома, но из-за свойственной детям любознательности он перешагнул через «границы дозволенного». Папайрус не первый день наблюдал его в Вотерфолле, поэтому никак не мог понять, как семья все еще не наказала любопытного тем же элементарным запретом выходить из дома или к вечеру уже быть дома. Это казалось ему странным, но нельзя судить о картине, пока не увидишь ее целиком, поэтому слишком долго размышлять об этом скелет не стал. Дело, во всяком случае, далеко не его. Завершив свое отведенное для наблюдения за Вотерфоллом время работы, часовой повторно дождался теперь второго заменяющего знакомого, похожего на пса, и направился к своему последнему посту, находящемуся неподалеку от выхода из «обители водопадов». Ему не хотелось затягивать со всем этим, так что он постарался ускориться. Даже признавая красоту местности предыдущей локации, монстр все равно не мог отрицать слишком сильную влажность там, которая по прошествию того или иного количества времени начинает приносить некоторый дискомфорт… хотя на своих костях парень никогда не наблюдал никаких языков пламени. Если выбирать между тем, какое из этих двух мест больше предпочитает Папайрус, он все-таки выберет сухой и слегка душноватый Хотлэнд, в котором можно пробыть долгое время без вероятности того, что снова попадешь под дождь и промокнешь до самой нитки. К тому же, атмосфера более располагает к тишине и спокойствию… без повсеместно говорящих эхо-цветов, чей шепот доносится отовсюду, повторяя когда-то произнесенные кем-либо слова: какие-то из них громче, какие-то тише. Папайрус остановил свой путь спустя несколько метров после выхода из Вотерфолла и погружения в жаркий воздух окруженного лавой Хотлэнда. Там находился его смотровая станция, на которой требовалось отсидеть парочку часов, занимаясь все это время тем, что поглядываешь по сторонам скучающим взглядом с намерением не упустить ни единое существо, похожее на человека хотя бы приблизительно. Времена войны между людьми и монстрами прошли много лет тому назад. За эти годы успело смениться примерно три поколения, поэтому наиболее часто только очень старые личности знают, как выглядят люди сами по себе, поскольку жили на Поверхности и видели их лично практически всю свою жизнь. Это вызывает некоторые сложности, так что Королевским стражникам и часовым заранее говорят и предельно детально показывают, как выглядит человек и чем он отличается от монстра. Без этого даже если кто и увидел бы представителя человечества, то просто не узнали бы его и считали за странного монстра из, например, столицы. Там нередко можно встретить самые разные виды, и для непривыкшего к такому «разнообразию» такое может показаться весьма необычным. Во всяком случае, скелету удалось стойко выстоять это ежедневное испытание, эффективно занимая свое время кубиком Рубика, и к нему пришел новый часовой. В этот раз он выглядел как птица красно-оранжевого цвета, слегка достигающая любителю головоломок до шеи. Перекинувшись с ним парой фраз и пожелав удачи вместе с хорошей работой, костяной неспешно побрел в сторону стоящей прямо на пути лаборатории, в которой как раз и находилась вторая его подруга — Альфис. Она довольно-таки застенчивая девушка, просто обожающая разного рода гиковские штуки и пытающаяся создать что-то полезное для их народа. Но ее попытки, мягко говоря… чаще всего заканчивались не очень успешно, так что пока от нее не видели каких-либо изобретений. Некоторые даже стали полагать, что их не последует, и все закончится на роботе с душой. По костям монстра невольно пробежалась волна мурашек, когда он остановился возле все еще закрытой двери, и ему пришлось глубоко вдохнуть, чтобы унять неприятную дрожь, а после выдохнуть. Это не был страх. Просто ощущение неправильности того, что он видел когда-то давно, снова стало охватывать с головой, поэтому его стоило приглушить чем-нибудь. Занеся полусжатую в кулак руку к поверхности раздвижной двери, часовой замер. Потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, но по их истечению он все-таки постучался, наполовину прикрыв глазницы, чтобы придать своему виду как можно более расслабленный вид. У него была возможность обойти лабораторию, проехавшись на лифте, но поскольку территория, отведенная ему, находилась не так сильно далеко от основного поста, в этом не было никакой существенной надобности. Не прошло много времени, как по ту сторону послышались торопливые шаги. По ним можно было понять, что монстр там достаточно средних размеров и не выделяется, к примеру, высоким ростом. Рука же Папайруса отстранилась от металлической поверхности и в очередной раз оказалась в кармане толстовки. На лицо вернулась прежняя улыбка, хотя она уже и не была такой широкой, как раньше. Нужно соблюдать между этим баланс, иначе окружающие станут воспринимать ее… немного не так, как хотелось бы скелету. А это важная часть его образа, исключать которую нельзя. Теперь она выглядела больше как спокойная и с некоторым количеством привычной для всех непринужденности. Как раз так, как и нужно было сейчас. Двери раздвинулись, и за ними показалась ящероподобная женщина-монстр желтого цвета в очках и одетая в белый халат, какой обычно надевают ученые или же врачи. Она являлась единственным на данный момент Королевским ученым, прислуживающим королю. Из всех ее предшественников осталась только эта ящерка, когда как все остальные без вести пропали, не оставив и следа. Никому не было известно, кем были те личности и куда они исчезли, но одно можно сказать точно: король еще долгое время не мог найти подходящую кандидатуру на эту должность, сам не понимая, почему же он так тянет. Словно… ждет чего-то. Но ни ему, ни его окружению не было известно, чем это является, поэтому спустя время Азгор Дриимурр перестал выжидать чуда и взял на работу Альфис за ее изобретения: робот, обладающий живой душой, как у монстра. Все считали это прорывом вперед и были совершенно шокированы им. Многие говорили, что это только начало, и новая Королевская ученая приведет их к великому будущему…! Но затем все сошлось таким образом, что более никаких открытий или изобретений не наблюдалось. Ее взгляд поднялся на все еще не сходящего с места часового, а на лице отразилась растерянность. Не то, чтобы она не ожидала увидеть его в такое время суток: из-за своей должности часового и пути через ее лабораторию он бывал здесь нередко. Но по какой-то причине ей казалось, что сегодняшний день будет исключением из этого правила. Как оказалось, даже в этом она ошибалась. — ЗДРАВСТВУЙ, АЛ! Я ТУТ ПРОВОЖУ ОБХОД, ЧТОБЫ УБЕДИТЬСЯ, ЧТО ВСЕ В ПОРЯДКЕ! — улыбаясь, скелет чуть наклонил череп набок и слабо пожал плечами. — МОГУ ЛИ Я ПРОЙТИ…? Когда прозвучал этот вопрос, ученая будто бы «проснулась», сразу же встрепенувшись и обратив все свое внимание на друга. Время от времени она погружалась в свои мысли, если что-то вызывало растерянность, и это влияло на общение с другими. Некоторым такое казалось странным, и они быстро съезжали с разговора. Проблема такого рода была одной из причин, почему ученой было сложно заводить новые знакомства и поддерживать их на некратковременной основе. — О-ой, да, кон-нечно! Прости! — монстр торопливо отошла в сторону, освобождая дорогу скелету и позволяя ему пройти внутрь. — П-привет! А я тут… я… — ящерка оборвала свою мысль, замолчав. Оказавшись непосредственно в самой лаборатории, парень посмотрел на предметы вокруг и приметил некоторый беспорядок на рабочем столе и возле него: тут и там разбросаны разные скомканные бумажки, возле находящегося в сонном режиме компьютера стоит пара стаканов от лапши быстрого приготовления. Пустых стаканов. Чертежи и записи же отложены в сторону настолько далеко, будто бы они мешались, поэтому их пришлось убрать. Все вокруг открыто говорило о том, чем именно занималась ученая до прихода Папайруса, и от этой мысли он не смог сдержать тихого смешка. Альфис, видимо, поняла, что ее раскрыли, поскольку ее лицо почти сразу стало покрываться красным цветом смущения. Монстр переминалась с ноги на ногу, не находя себе места, так что часовой решил немного ее успокоить. — ВСЕ В ПОРЯДКЕ! ВСЕМ ВЕДЬ НУЖНО ВРЕМЕНАМИ ОТДЫХАТЬ, НЕ ТАК ЛИ? КАЖДЫЙ ДЕЛАЕТ ЭТО ПО-СВОЕМУ, ТАК ЧТО НЕ СТОИТ СТЫДИТЬСЯ. ВСЕ МЫ НЕ БЕЗ ГРЕХА! У МЕНЯ ВОТ В ГОЛОВЕ СЕГОДНЯ ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ КАКОЙ-ТО 'ПОЛНЫЙ БЕСПОРЯДОК'! УЖЕ НЕ ЗНАЮ, ЧТО ДЕЛАТЬ, — более не обращая на не очень опрятное окружение внимания, проговорил костяной, улыбнувшись нервной подруге и заметив, как она чуточку расслабилась после его слов и хихикнула. Прозвучало тихое: «угу…», на которое любитель головоломок довольно кивнул. Даже если хотелось, он не планировал тратить на разговоры много времени, поэтому направился дальше вперед — туда, где находился второй выход из лаборатории, ведущий как раз на другую сторону Хотлэнда. Вслед за ним проследовала Альфис, судя по негромким шагам неподалеку. Папайрус прошел еще несколько метров перед тем, как остановиться напротив лифта, замаскированного под уборную, и чуть повернул голову, покосившись прямиком на эту дверь. По костям пробежали мелкие мурашки, но об этом нужно было выяснить, так или иначе: — АЛ… — Папайрус окликнул ученую, и та торопливо подошла к нему еще ближе, остановившись так же напротив двери, как и друг. Было видно, насколько сильно ее нервирует приближение к этому месту, и высокому скелету не хотелось бы подвергать стрессу монстра. Но это неизбежно, если ему действительно хочется спросить об этом. — КАК ОНИ? НАДЕЮСЬ, НЕТ НИКАКИХ… ПРОБЛЕМ? Ящерка приоткрыла рот, но ничего не сказала и, немного погодя, медленно отвела взгляд в сторону. Стекло от очков на секунду отразило свет вокруг, создав яркие блики и перекрыв обзор на взгляд монстра. Скелет не спешил. Он понимал, что подруге нужно время, чтобы собраться с мыслями. С тех пор, как ему удалось совершенно случайно узнать обо всем, прошло много времени, но ученая все еще не могла свыкнуться с тем, что о ее секрете знает кто-то из близких. Конечно же, он никогда не показывал признаков какого-либо осуждения или отвращения из-за произошедшего в далеком прошлом, но сама Альфис имеет собственное мнение на этот счет, которое сломить довольно проблематично. Несмотря на то, что у нее неуверенный характер, в тяжесть своих ошибок она верит неумолимо. Нужно настоящее чудо, чтобы вышло убедить ее в обратном. — Они… о-они в поряд-дке. Но… — монстр прервала мысль на несколько секунд, затем продолжив, — С-семьи… они продолж-жают писать! Я н-не знаю, что м-мне- а вдруг- Паника стала нарастать. Заметив это, Папайрус поспешил наклониться к подруге, чтобы попытаться привести в чувства. Обе руки вылезли из карманов и легли на ее плечи, успешно привлекая внимание поднявшей обхватанную голову на него. — Все будет хорошо, Ал, — громкость голоса понизилась, а Папс заглянул в глаза напротив, в которых уже собирались слезы. — Я уверен, что даже если семьи все еще пишут, наши друзья смогут понять тебя и не станут сбегать. Никто не узнает, пока не придет время. Пока ты не наберешься решимости сделать это. А я буду на твоей стороне, слышишь? Мы придумаем что-нибудь. Прозвучал тихий всхлип, а за ним последовало молчание. Парень больше не говорил ничего, просто наблюдая. Взгляд вскоре снова вернулся к нему, и после этого на лице костяного расплылась широкая позитивная улыбка, которая никогда никого не оставляла равнодушным. Так и в этом случае ученая не смогла удержаться от ответной улыбки и негромкого смеха, вытирая влажные дорожки когтистой рукой. Это определенно было положительным признаком, поэтому часовой позволил себе убрать руки с ее плеч и выпрямиться, все так же улыбаясь. Ему никогда не нравилось наблюдать за тем, как близким для него монстрам плохо, из-за чего он стремился исправить это положение всеми возможными силами. Зачастую успешно. — С-спасибо тебе… Андайн об-бещала сегодня п-прийти к в-вечеру, так ч-что… мм… — девушка замялась и чуть покраснела, на что Папайрус ответил пожиманием плеч. — КОНЕЧНО. Я ОСТАВЛЮ ВАС НАЕДИНЕ, КАК ПОЖЕЛАЕШЬ, — он подмигнул, на что подруга слегка покрылась краской. — ВСЕ РАВНО СЕГОДНЯ ХОТЕЛ ПОРАНЬШЕ СПАТЬ ЛЕЧЬ! ПРОВЕДИТЕ КАК МОЖНО ЛУЧШЕ ВРЕМЕЧКО! — выдержав небольшую паузу, продолжил, — …ВЫ ТОЛЬКО СИЛЬНО НЕ «ШАЛИТЕ», — один уголок рта приподнялся выше чуть другого, а глазницы наполовину прикрыли веки. Последнее слово специально было выделено интонацией, чтобы Альфис точно все поняла. Но монстр внезапно покрылась красным цветом пуще прежнего и занервничала сильнее. Костяной слегка растерянно посмотрел на нее, не понимая, в чем может быть причина такого резкого скачка смущения. Он, конечно, осознавал, что эту фразу можно по-разному интерпретировать, но не настолько же… Все-таки справившись с заплетающимся из-за волнения языком, ящерка заговорила… и на удивление, сделала это весьма четко, будто и не было того заикания пару минут назад: — Мы же только подруги!! — выпалила чуть ли не на одном дыхании, выставив перед собой руки и зашуганно смотря на парня. Вокруг воцарилась тишина, а два монстра просто молча смотрели друг на друга, не сводя взглядов. Но не прошло и минуты, как Папайрусу пришлось поскорее зажать рот рукой, чтобы громко не рассмеяться. Он определенно не ожидал такой бурной реакции, но она его непременно позабавила. Альфис же в это время стала похожа на помидор. Наверняка она уже думает о том, чтобы провалиться со стыда на самый нижний уровень лаборатории... или просто сбежать туда поскорее. — Прости, прости… кхм! — убрав руку от лица и более-менее успокоившись, пробормотал скелет, но убирать веселую улыбку не особо торопился. — Я хотел сказать, что Андайн… она ведь очень увлеченно смотрит аниме, так? — заметив неуверенный кивок, продолжил, — Присмотри за ней, чтобы она больше не восхищалась битвами и героинями на весь Хотлэнд во время просмотра, договорились? Просто есть жалобы от «соседей», вот и… А ты о чем подумала? — смешка сдержать не удалось. Глаза ученой за стеклами очков медленно расширились. Видимо, настал тот самый момент осознания. Она громко и многострадально застонала, закрыв лицо обеими руками и чуть наклонившись вперед. Было видно, что она не в состоянии сейчас ответить на этот вопрос… ну, по крайней мере, теперь она окончательно позабыла свои переживания. Стыд взял свое. Черт возьми, каждая реакция этой парочки воистину бесподобна. Перекинувшись еще несколькими фразами с Королевской ученой, высокий скелет все-таки собрался идти дальше и махнул на прощание рукой. Даже если им придется еще раз пересечься позже, это все равно случится еще нескоро. Следующий лифт, который ведет к смотровой станции Хотлэнда, находится на достаточно большом расстоянии от лаборатории, поэтому не остается ничего, кроме как просто поторопиться и не отвлекаться на постороннее. Оно может стоить такого драгоценного на данный момент времени. Добравшись до нужного места, любитель головоломок сменил очередного своего знакомого и уселся на стул прямо напротив обрыва, ведущего в раскаленную донельзя лаву. Если бы не Ядро, рядом с ней невозможно было бы находиться, но сейчас скелет спокойно сидел и вновь раскручивал кубик Рубика, время от времени отрывая от него взгляд, чтобы осмотреть обстановку вокруг и проверить, все ли в порядке, а после опускал обратно, навостряя слух. Иногда проходили знакомые и незнакомые монстры, направляясь по своим делам, и костяной присматривался к каждому, но не наблюдал никаких странностей, так что продолжал отсиживаться, пытаясь передохнуть после продолжительной ходьбы. Хотя, стоит заметить, что на жестком и неудобном стуле это не представляется возможным. Спустя несколько часов подуставший Папайрус уже возвращался обратно в Сноудин через Вотерфолл. Ему хотелось поскорее разобраться со всеми остальными делами и перекусить в баре Гриллби, где ему всегда были рады. Поскольку последний раз он ел только ранним утром, уже сейчас душа слегка побаливала, что свидетельствовало о нарастающем голоде, который в скором времени стоит утолить. Если, конечно, часовой намерен сохранить необходимую энергию для последующей на протяжении всего дня деятельности. Он проходил мимо своего очередного поста, когда с его стороны послышался какой-то странный шепот, который сразу же привлек внимание скелетоподобного. Монстр сделал еще пару шагов и остановился, повернув голову на звук и после этого приметив, что шепот на самом деле исходил не от смотровой станции, а от расположенного рядом с ней голубого цветка, блекло сияющего в полумраке Подземелья. Эхо-цветок, повторяющий последнее, что услышит. Такие цветы росли по всей водной локации, но их ареал обитания ограничивался только ею. Ни в Сноудине, ни в Хотлэнде, сколько бы ты ни пытался, найти их не удастся. Папайрус не был уверен, есть ли такие на Поверхности, так как даже для расы монстров этот вид растений кажется необычным, но считал Эхо-цветы настоящим украшением для любого места. Неспроста Вотерфолл называют самой прекрасной и умиротворяющей локацией из всех ныне существующих: сияющая вода, цветы, приятные голубые оттенки и кристаллы в стенах и на потолке создают свою чарующую атмосферу, не желающую отпускать ни на секунду. И часовой стал одним из тех, кто попал в ее сети. Скелет не удержался от задумчивого хмыка, но все же решил не уделять какое-то особое внимание цветку. Наверняка это просто чей-то еще один диалог, а подслушивать, как известно, нехорошо, так что парень подождал еще пару секунд, после чего пожал плечами и направился дальше в своему прежнем направлении. Пройти дальше хотя бы нескольких шагов ему не позволил шепот, внезапно усилившийся до более громкого и из-за этого ставший ощутимо отчетливее. Но он казался каким-то странным… словно звук из старого магнитофона, прерывающегося помехами. Повернув голову вполоборота, Папайрус чуть нахмурился и прислушался, пытаясь разобрать слова… «Помоги… ему»? Помочь кому? Это точно осталось от предыдущего диалога каких-то монстров, или же…? Взвесив все «за» и «против», любитель головоломок все-таки подошел ближе к растущему из земли цветку и опустился прямо перед ним на корточки, пристально смотря на переливающиеся блики лепестков. Он усердно ждал еще каких-нибудь слов, которые объяснили бы смысл этой просьбы, но… цветок, на удивление, был странно тих для своего вида. Папс мог бы попробовать проверить, все ли с ним в порядке, но не хотел своим голосом заглушить чужой неизвестный и необычно скрежещущий… и все же ничего не добился этим. Прошла минута, две, три, но растение молчит, не озвучивая ни единого слова. В конце концов, не выдержав, монстр приоткрыл рот и сказал тот самый вопрос, мучающий его с недавнего времени: «Кого спасти?». Кого спасти… Глазницы наполовину прикрылись во взгляде, так и вопрошающем: «Серьезно?». Ничего не осталось, кроме как подняться на ноги и, в последний раз окинув уже повторяющий вновь и вновь ранее названную фразу Эхо-цветок, развернулся и размеренным шагом стал отдаляться в сторону заснеженной местности. Важного во всем этом ничего не оказалось, и скелет просто потратил впустую время, пытаясь «поговорить» с по-своеобразному, но говорящим цветочком. В его планах точно не было разговаривать с еще одним любителем расти из-под земли. А если бы он еще был желтым, то такие прекрасные цветы воспринимались далеко по-иному. Папайрус уверен. Покидая комнату со своим постом, костяной в этот раз не услышал то, что прозвучало позади: «Сломленный»…

***

Наконец, воздух с повышенной влажностью и более сильным полумраком вокруг закончился, и ступни часового погрузились во средней толщины слой снега, который мог с легкостью забиться в обувь, если бы ее «стенки» не были достаточно высокими. Несмотря на недостаточно морозную погоду, от Папайруса все равно умудрился пойти еле заметный пар, а легкий ветерок, неожиданно подувший, обдал кости прохладой даже через одежду. По костям пробежали приятные мурашки, и скелет, широкого улыбнувшись и «засияв яркими красками», уверенно направился в сторону отеля. Он все еще помнил о той договоренности с крольчихой и не желал разочаровывать или обижать ее… как бы ему ни хотелось отказаться от этой доставки. За этим скелетом многие могли заметить его более сильную заботу об окружающих и их жизни, чем о себе самом. Несмотря на его заверения о своей «Величественности» и «Многогранности», ни у кого и язык не повернулся бы назвать этого парня эгоистичным или же нарцисстичным, поскольку все его действия в первую очередь были направлены на благо всех, а не его единственного. Впрочем, никто не может быть идеален, и у каждого свои скелеты в шкафах… Папс через несколько минут дошел до гостиницы, где как раз и работала та крольчиха, и зашел туда, осматриваясь по сторонам. Женщина-монстр стояла на своем обычном месте, называемом «ресепшен», приветливо улыбаясь только что новому вошедшему постояльцу. Но, увидев, что это никто иной, как Папайрус, она сразу же встрепенулась и сошла со своего места, оборачивая приемный стол дугой и приближаясь к нему. Скелет ответил такой же приветливой улыбкой и вытащил правую руку, чтобы в дополнение к этому махнуть ею. Это определенно понравилось барышне, так что она чуть ли не заискрилась от положительных эмоций. — Привет снова, Крольчонок! Как твои дела на работе? Нет ничего нового? — монстр сделала шаг в сторону, освобождая путь знакомому и указывая рукой на дверь позади ресепшена. Любитель головоломок кивнул и сдвинулся с места, направляясь туда. — ВСЕ В АБСОЛЮТНОМ ПОРЯДКЕ, МИСС! НИ ЕДИНЫЙ ЧЕЛОВЕК НИКОГДА НЕ СМОГ БЫ ПРОЙТИ МИМО ПОЛЯ ЗРЕНИЯ ВЕЛИКОГО И МНОГОГРАННОГО ПАПАЙРУСА! — сказав это весьма воодушевленно, он остановился напротив двери. Рука легла на ручку, опустив ее вниз, и парень открыл себе проход в небольшую комнату, похожую на ту, что есть в баре Гриллби, но и в то же время отличающуюся большим количеством предметов. А посередине стоял стол с парой стульев. Крольчиха весело рассмеялась, прикрыв рот рукой и слегка вздернув брови. Как раз по выражению лица во время смеха монстра часовой давно научился определять, искренний смех у нее или же нет. Хотя он и часто настоящий, но все равно не всегда. Мимика существ имеет свойство зачастую выдавать их с головой. — Я рада. Надеюсь, ты еще не забыл про мою просьбу? — лишний раз взглянув на собеседника с мягкой улыбкой, женщина повернулась к нему спиной и легкой походкой подошла к одному из шкафчиков, присев. — КАК РАЗ ПОЭТОМУ Я И ПРИШЕЛ! ВЫ… ПРИГОТОВИЛИ НЕЧТО ОСОБЕННОЕ? Сделав вид, что спрашивает чисто из интереса, Папайрус подошел ближе к приятельнице и попытался заглянуть ей за плечо, пока она повернута спиной, но, заметив движение, сразу встал ровно. Монстр поднялась на ноги, держа в руке какой-то непримечательный бумажный пакет, наверняка наполненный чем-то специфическим для обычной посылки. Заинтересованно приподняв надбровные дуги, часовой поднял вопросительный взгляд от пакета на лицо дамы, как бы вопрошая, что там внутри. Хозяйка отеля, судя по всему, поняла это, так что сквозь шерстку на щеках проявился легкий красный румянец. Это только подтвердило не такие уж радостные догадки судьи. — Ох, это… ну… думаю, тебе можно сказать! — приметив, что настроение крольчихи резко поднялось еще выше, чем было до этого, Папс для приличия слегка улыбнулся тоже. — Это правда нечто особенное! Понимаешь ли… — пальцы женщины стали неловко теребить пакет, вызывая тихий шуршащий звук. — Мы с Гриллби дружим очень давно. Даже когда тебя пока не было здесь, мы были близкими друзьями сколько себя помню. Но… честно говоря, я испытываю к нему более «теплые чувства», если ты понимаешь, о чем я. Раньше он будто бы не замечал моих попыток сблизиться и вел себя как ни в чем ни бывало, но уверена, что этот подарок должен сдвинуть все с мертвой точки. Только не говори ему об этом, пожалуйста! Папайрус пристально уставился в глаза монстра, пытаясь разглядеть там что-нибудь, но не видел ничего, кроме… искренней надежды и веры в то, что она говорит. Появилось такое неприятное чувство обязанности последовать собственным словам и все-таки донести этот подарок до бармена, после отдав его ему. Душа гулко отбивала ритм, и все же Папс старался игнорировать ее, сохраняя свое обыденное выражение лица. Задумчиво хмыкнув, он кивнул и отвел взгляд в сторону, раздумывая, как поступить, пока спустя несколько секунд не поднял его обратно. Рука вылезла из кармана толстовки и указала пальцем на пакет: — ЛАДНЕНЬКО! А ЧТО ТАМ? И, РАЗ ТАКОЕ ДЕЛО, ПОЧЕМУ БЫ ВАМ ЛИЧНО НЕ ОТНЕСТИ ЭТОТ ПАКЕТ? ОПРЕДЕЛЕННО ГРИЛЛБИ БЫЛ БЫ ПОЛЬЩЕН ТАКИМ ВНИМАНИЕМ К СВОЕЙ ПЕРСОНЕ! На лице крольчихи отразилась растерянность, а все это время оттопыренные уши немного поджались: — Что ж… я могла бы, но… он всегда выглядит таким занятым. Мне кажется, что если я его потревожу, то отвлеку от чего-то очень важного. Именно поэтому я и попросила отнести, Крольчонок, потому что у него всегда есть время на тебя! — уши вернулись в прежнее положение. — Надеюсь, ты не передумал. Насколько знаю, у тебя тоже каждый день дел по горло… — ОХ, НЕТ, ЧТО ВЫ! ВСЕГДА РАД ПОМОЧЬ, ЕСЛИ ЭТО КОМУ-ТО НУЖНО! — Папайрус широко улыбнулся, выпрямив спину и демонстрируя таким образом полную уверенность в своих словах. Это успокоило женщину, и она «засияла» в ответ. Последовал шаг ближе, и пакет перекочевал в руки скелету. — Я положила туда «пищевые угли»… он ведь все еще любит их, да? — она посмотрела на приятеля и, дождавшись его кивка, все так же радостно продолжила, — Прекрасно! Так вот, их, новые очки… слышала, старые потеряли свою эффективность, вот я и решила… Как думаешь, подходящий подарок? Такое ведь бывает у огненных монстров… Любитель головоломок пару раз моргнул, непонимающе смотря на женщину. У Гриллби сломались очки? Почему он не сказал об этом? Ведь Папайрусу не сложно сбегать в столицу и подобрать ему подходящие. Если учитывать, что бармен проводит большую часть своего времени в баре за обслуживанием посетителей, так как старый официант давно уволился, у него наверняка просто-напросто нет времени купить их самостоятельно. Но часовому нередко приходится заходить в Хотлэнд по тому или иному делу, а он не так далеко от Нового Дома. Пальцы невольно сжали пакет чуть сильнее, и уголки рта частично опустились. Высокий скелет уставился в одну точку, пытаясь разобраться в том рое мыслей, что сейчас вертелись в его черепе. Это было сложно. Часовой привык, что ему известно абсолютно все, что происходит вокруг и может произойти… что на самом деле происходит с их миром. Но как он не смог заметить такую вещь? Это потому что ему теперь неизвестно «будущее»? Сбросов не происходило долгое время по сравнению с тем, что было раньше, и монстр будто ступает на неизведанную территорию. Он уже и забыл, каково это… идти вперед, не возвращаясь назад. Во всяком случае, в следующий раз он будет уже знать про проблему Гриллби и сможет решить ее раньше этого момента. А пока что нужно продолжать идти по этой «ветке событий» безо всяких проявлений странностей. Заметив взгляд крольчихи, направленный на себя, и осознав, что уже как некоторое время молчит, просто пялясь на пакет, встрепенулся и натянул на лицо прежнюю улыбку. Нужно сделать вид, что все в порядке. Папайрусу не нравится это обеспокоенное выражение лица, так и кричащее о том, что все как раз таки НЕ в порядке. — ЭМ… ДА, КОНЕЧНО! ЭТО БУДЕТ ПРОСТО ЧУДЕСНО! У ГРИЛЛБИ СОВСЕМ НЕТ ВРЕМЕНИ, ЧТОБЫ КУПИТЬ СЕБЕ НОВЫЕ ОЧКИ, ТАК ЧТО ОНИ КАК НЕЛЬЗЯ КСТАТИ! — судья взял пакет в одну руку и прижал его другой рукой к ребрам сбоку, засунув ее в карман. Беспокойство с лица женщины не сходит. «Проклятье… надо быть осторожнее» — Все хорошо, Папайрус? — когда она зовет по имени, это точно не к добру. — ДА. КАК ЕЩЕ МОГЛО БЫ БЫТЬ? У ВЕЛИКОГО И МНОГОГРАННОГО ПАПАЙРУСА ВСЕГДА ВСЕ ХОРОШО! Звучит слишком иронично, чтобы быть правдой. Неудивительно, что женщина еще несколько секунд задумчиво смотрела на собеседника, но затем со вздохом кивнула, решив продолжить свои пояснения. Скелет был за это ей чертовски благодарен: — И письмо, где как раз и написано мое имя, слова поддержки и… ну, и еще кое-что. Это все, — крольчиха уже не выглядела такой радостной, но старалась это скрыть. Безуспешно старалась. — ТОГДА ПОЙДУ! ОБЫЧНО Я ВСЕГДА ЗАХОЖУ ПОСЛЕ РАБОТЫ В БАР, ТАК ЧТО ГРИЛЛБИ НАВЕРНЯКА МЕНЯ УЖЕ ЗАЖДАЛСЯ! ДО ВСТРЕЧИ, МИСС КРА! Улыбнувшись на прощание, часовой развернулся к монстру спиной и направился на выход из комнаты. Ему хотелось поскорее убраться отсюда, чтобы не успеть вляпаться еще в какую-нибудь неловкую ситуацию, коих и так уже случилось предостаточно за сегодняшний день: сначала разговор с дамочкой за дверью, Андайн, затем мисс Кра и теперь снова она же. Это определенно один из тех самых неудачных дней, которые так не нравятся Папайрусу. Но не успел он соприкоснуться с ручкой двери, как его окликнула крольчиха. На миг напрягшись каждой косточкой до единой, скелет медленно обернулся, посмотрев на приблизившуюся приятельницу. Он был бы не против перекинуться всего парой слов и применить «тактическое отступление», но, видимо, этому не суждено случиться, и требуется развернуться всем телом. Что судья и сделал, чтобы не показаться грубым, разговаривая через плечо возле двери. Женщина остановилась возле него и неожиданно положила ладони на костяные «щеки» монстра, смотря на него взглядом какой-нибудь матери, волнующейся за своего непоседливого ребенка. По какой-то причине этот взгляд только пробуждал некую тоску в душе, а желание отстраниться усиливалось все больше. Несмотря на это, Папайрус старался стойко вытерпеть это, не подавая никаких признаков того, насколько такая ситуация его напрягает. У него никогда не было матери, и скелет уже давно смирился с отсутствием вообще хотя бы одного родственника, но происходящее сейчас все лишь ухудшает… — Ты всегда можешь обратиться ко мне, если тебе нужна помощь, Папайрус… или же если тебе нужно с кем-нибудь поговорить. Я всегда буду здесь ждать тебя, ты понимаешь? Не нужно справляться со всем в одиночку. Иногда помощь близкого тебе монстра может поменять многое… или даже спасти жизнь. Папайрус молчал, заглядывая в глаза хозяйки отеля и раздумывая о ее словах. Он был согласен с ними, этого нельзя отрицать. Даже с радостью признал бы их истинными, если бы не небольшое «но»… и это «но» перечеркивает их, показывая, насколько реальность может быть жестока и беспощадна. Хотелось бы в это верить в отношении него, и все же… оно не имеет достаточно весомого смысла. — Я ВСЕ ПОНЯЛ, МИСС КРА, — улыбнувшись, парень взял одну руку женщины в свою и мягко опустил ее вниз, а вторую она убрала сама. — ЕСЛИ ЧТО-ТО БУДЕТ НЕ ТАК, Я ОБЯЗАТЕЛЬНО ВАМ СООБЩУ ОБ ЭТОМ! НО ТАКОЕ ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО, ПОТОМУ ЧТО У МЕНЯ ВСЕ ПОД АБСОЛЮТНЫМ КОНТРОЛЕМ! ТЕПЕРЬ Я МОГУ ИДТИ? Крольчиха пару мгновений не сводила глаз с собеседника, не имея уверенности, что ее слова дошли до парня. Но его выражение лица источало слишком большую убедительность в том, что он верит в собственные слова, и они правда могут осуществиться, так что она слегка заторможенно кивнула. Часовой встрепенулся от этого и снова развернулся по направлению к выходу, вновь попрощался и благополучно прошел обратно к ресепшену, прикрыв за собой дверь. Спина приблизилась к ее поверхности, практически не касаясь. Монстр устало прикрыл глазницы и тяжело вздохнул. Это все изнуряет. Почувствовав, как по виску скатилась капля пота, поднял руку и вытер ее, сразу за этим отстранившись от своей «опоры» и направившись наружу из отеля с намерением, наконец, донести этот злополучный пакет. Душа уже не просто напоминала о голоде — она требовала утолить его, иногда посылая по телу приносящие некоторый дискомфорт импульсы. В голове постепенно начинали образовываться картины разнообразного фаст-фуда, способного мигом напитать изголодавшуюся душу. Как раз это и нужно было.

***

Через какое-то время Папайрус уже входил в бар Гриллби, раскрывая перед собой проход и в ту же секунду почувствовав запах жирной пищи, наполняющий все помещение. От этого душа заныла еще сильнее, что вынудило скелета ускориться, параллельно с этим отвечая на приветствия местных завсегдатаев, бывающих в этом месте чуть ли не каждый день. Со многими из них любитель головоломок знаком ощутимо давно, с другими не так сильно, но со всеми из них у него наладились вполне дружелюбные взаимоотношения. С пьяными, конечно, иногда бывает сложновато из-за их заплетающегося языка и скомканности разума, но Папайрус не боялся сложностей, так что старался наладить контакт и с ними тоже. Достигнув такой желанной барной стойки, костяной уселся за нее на небольшой по сравнению с обычными стул — барный, — и стал дожидаться, пока обслуживающий посетителя неподалеку Гриллби освободится. Пока что это время монстр решил выделить на наблюдение за его действиями. Огненный так ловко и умело выполнял свою работу даже в одиночку, что вольно-невольно можно залюбоваться его движениями и перемещениями из одного места в другое. Пламя, которым было покрыто все тело элементаля, перемещалось в разные стороны в такт движениям своего обладателя, что делало все это зрелище еще более завораживающим. Говорят, на огонь можно смотреть вечно. А что если сам монстр полностью состоит из сплошного огня? Становится ли он от этого более чарующим? Однозначно становится. Наконец, бармен заметил присутствие здесь Папса, поэтому быстренько разобрался с тем, что желает заказать посетитель, и торопливым шагом вернулся обратно к своему рабочему месту. Взгляд скрытых за очками желтых глаз стал направлен на парня в ожидании. В голове скелета невольно прошла аналогия с жидким переливающимся золотом, отраженным прямо в глазах огненного монстра. Из-за этого костяной на несколько секунд завис, просто пялясь на мужчину, но «пришел в себя» из-за звука поставленного на поверхность барной стойки как всегда до блеска начищенного бокала. Вытащив пакет из-под руки, парень поставил его на стол, чтобы он был полностью на виду. Это и привлекло внимание, поскольку Гриллби сначала перевел на него взгляд, а затем вопросительно посмотрел на сидящего напротив себя любителя головоломок. Тот на это слегка прищурился и, подперев подбородок рукой, заговорил более тихим, чем обычно, голосом, чтобы не мешать остальным посетителям неподалеку: — Мне картошку-фри и бокал сока. И побольше, пожалуйста, а то не ел с самого утра, — дружелюбно улыбнувшись бармену, проговорил скелет и наполовину прикрыл глазницы. Элементаль молча кивнул и направился в сторону двери по правую от него сторону, на которой крупными буквами было написано: «ПОЖАРНЫЙ ВЫХОД». Даже несмотря на то, что Папайрус не пожар в полном понимании этого слова, пару раз ему удосужилось побывать в той комнатке, и там оказалось не так уж интересно, как он ранее предполагал. Обычное помещение для отдыха, которое не несет в себе чего-то таинственного или полностью сносящего голову от своего содержания. Все это являлось не более чем фантазиями ребенка. Ко всему прочему, как раз там хозяин бара и жарит разнообразный фаст-фуд, включающийся в местное меню вместе с остальными вариантами заказа. Только вот никому неизвестно, как он делает это настолько быстро… даже самому скелету. Спустя пару минут, как и ожидалось, из служебного помещения вышел огненный монстр, ловко держа поднос в одной-единственной руке. На нем был расположен весь тот заказ часового, ожидаемого его. Вскоре перед парнем поставили его порцию картошки-фри и бокал апельсинового сока. От запаха, окружившего Папса, душа в ту же секунду потребовала сразу приступать к еде, не размениваясь больше ни на какие любезности, но он ее как обычно не послушал, подняв лицо к бармену и с милой улыбкой сказав: «Спасибо, пап~». Гриллби задержал взгляд на сидящем костяном монстре, несколько секунд ничего не говоря, но затем неловко поправил слегка сползшие очки и, к великому удивлению, заговорил: — …Папайрус, мы ведь договаривались, что в баре ты не будешь так меня называть… — голос был довольно-таки тихий и спокойный, но слегка подрагивал, что не укрылось от внимательного любителя головоломок. Огненный постоянно смущался, когда его так называли вне дома. — Ньех-хех, знаю. Прости, — уголки рта скелета чуть дрогнули, и он опустил взор белых огоньков на свою еду. Пора было уже приступать к ней, что часовой и поспешил сделать, одновременно с этим продолжая разговор, — Там мисс Кра попросила занести тебе кое-что. Вот этот пакет. Говорит, что-то важное. Любитель головоломок указал картошкой-фри в руке на стоящий рядом бумажный пакет. Даже если он уже заранее знал, что там будет, решил промолчать, так как это все-таки должен быть сюрприз. А сюрпризы портить не входило в планы скелетоподобного. В конце концов, как бы ни хотелось просто избавиться от этого подарка, он не мог позволить себе этого сделать, ибо сам же и согласился выполнить просьбу. Кем он будет, если не сделает этого и просто плюнет в душу доброй крольчихе, не желающей никому зла? От этих мыслей немного поплохело, поэтому Папайрус отправил в рот несколько картофелей разом. Нужно заесть это и отвлечься. Элементаль молча шагнул к пакету и зашуршал им, осматривая содержимое. Несмотря на то, что в грудной клетке что-то неприятно закололо, монстр спокойно отвел взгляд и сделал вид, что разглядывает висящую на стене вывеску с надписью: «Гриллби», горящей розовым светом. Кроме нее там присутствовал еще и сверкающий зеленым светом бокал для мартини, характеризующий бар, а под всем этим стоял старый магнитофон крупного размера. Он давно не работал, но по какой-то причине бармен не торопился его выбрасывать. Может быть, намеревался починить когда-нибудь в будущем… Во всяком случае, стоит здесь эта штука уже много времени. Когда шуршание прекратилось, парень оторвался от созерцания стоящих возле стены вещей и вновь повернулся к ходячему огню, заметив при этом, как пакет опускается под стол барной стойки и, наверное, оказывается внутри нее на полке. Папс непонимающе посмотрел на продолжившего протирать бокалы мужчину, который все так же стоял в своих изживших себя очках. Он не принял подарок? Или же это связано с чем-то другим? Улыбка на лице судьи невольно стала чуть шире. Действительно. Могло бы быть немного не к месту вытаскивать содержимое в данный момент, так что Гриллби просто не сделал этого, оставив на потом. Когда-то давно маленького скелета нашел этот монстр и приютил у себя, хотя совершенно не обязан был. Папайрусу пришлось некоторое время прожить на улице и приспосабливаться к новым условиям «выживания». Это случилось тогда, когда он очнулся в лаборатории Хотлэнда после вспышки взрыва. Из-за произошедшего во время него ребенок потерял большую часть своих воспоминаний и был в полной растерянности, не понимая, где он находится. Сейчас монстру удалось все вспомнить, но тогда он не знал, что произошло, откуда он и почему здесь оказался, поэтому спустя время нашел выход из того здания и просто пошел в неизвестном направлении, где и была столица. Малая доля воспоминаний говорила о том, что это место – сердце всего Подземелья, и здесь определенно кто-то должен помочь. Но... он боялся. Боялся заговорить с кем-либо там, а если звучали достаточно громкие звуки, на дитя накатывала неожиданная паническая атака, и он просто убегал прочь, куда глаза глядят. Это приводило к большим трудностям в социализации. Добрые монстры, бывало, подкармливали его, но часто ребенку приходилось самостоятельно добывать себе еду путем мелких краж, но только изредка кто-то из взрослых гонялся за ним. Ночевать приходилось где придется, и это ну совершенно не сказывалось положительно на здоровье недостаточно развитой и защищенной детской души. Какая-нибудь простуда не была редкостью. Все это продолжалось до тех пор, пока его не нашел Гриллби, и маленький скелет не решился все-таки довериться ему. Тогда элементаль привел его к себе домой в Сноудине, воспользовавшись услугами Лодочника, будто бы возникшего из ниоткуда и предложившего доставить их обоих до места назначения. Словно заранее знал, что им сейчас нужно куда-то отправиться. Гриллби на тот момент уже проживал здесь и только-только открыл свой бар, в который почти сразу стали стекаться местные жители. На выручаемые деньги он растил и обеспечивал Папайруса до определенного момента его жизни, пока тот не решился на самостоятельную жизнь. Стал тем близким монстром, которых на тот момент жизни у мальчика не было в памяти... В любом случае, любитель головоломок до сих пор благодарен этому доброму монстру за оказанную помощь в далеком прошлом и старается отплатить ему той же монетой по мере сил. Часовой посмотрел на свою почти закончившуюся порцию картошки-фри и допитый бокал сока. Оставалось съесть всего лишь еще несколько штук, и он восполнит всю недостающую энергию, что костяной и сделал. Когда же там не осталось ничего, он поднялся со стула и, пошарившись в карманах штанов, достал оттуда несколько монет с бумажными купюрами и положил их на поверхность стола. Это была оплата съеденной еды, за которую Папайрус платил всегда, чтобы не эксплуатировать терпение и доброту мужчины. Хозяин бара глянул на них и, благодарно кивнув, забрал себе, положив куда-то под стойку. А дела тем временем не ждут. — Что ж, Гриллбз, благодарю за еду. До свидания и удачной работы! — с улыбкой махнув рукой на прощание, скелет развернулся и направился прямиком к выходу.

Осталась еще парочка дел, которые нужно уладить.