Рокировка

      Запах кофе распространяется по всех кухне, тёмной, но такой уютной, и теперь он не давит на девушку обременяющей и скучной рутиной, перемешанный с волнением от неудавшейся годовщины, виной. Теперь этот запах для неё — отголосок чего-то тёплого, родного.       Так вот, что такое «семейное утро».       И даже то, что рядом нет её кровных родственников, ничего не изменяет.       Спать она легла вся заплаканная, долго, всхлипывая, обнимала подушку и, заливая слезами и светом Луны из окна одной из многочисленных комнат дома на Гриммо 12, уснула. То, как Джинни, а позже и Гарри, пришедший с работы и заставший свою девушку, утешающую их общую подругу, сильно тронуло Грейнджер. Перед тем, как лечь в кровать, она была напоена чаем, а позже Джинни лежала вместе с ней на кровати, и они вместе говорили обо всём. О хорошем, о плохом, но было это так тихо и спокойно, что Гермиона под конец даже улыбнулась. Перед тем, как после ухода рыжей вновь поддаться нахлынувшим эмоциям, девушка сумела всё обдумать. Она твёрдо решила, что встанет на путь возвращения к той рациональной и уравновешенной девушке, коей была. Может, это и невозможно: война, встреча с родителями, Рон, всё это изменило её. И всё же попробовать приблизится стоит.       Расставание с Роном, о котором она четко для себя решила, разграничивало разные этапы её жизни. И вот сейчас она встаёт в начало одного из них.       Никто и никогда не заменит ей Фреда. Но он не хотел бы, чтобы она была всю жизнь одна, девушка это твёрдо знает. И пока она не убедится, что другой, живой человек, тот, которого она может быть ещё встретит и которому она будет симпатична, сможет дать ей уверенность в том, что она не пострадает в случае их отношений, она не станет заключать их. И при том она знает, что её условия очень сложны и не дают точных гарантий. Может, так она хочет огородить себя от всего?       Впрочем, это вовсе не то, чем Гермиона Грейнджер планирует занимать свои мысли в ближайшем будущем.       Встала она с первыми лучами солнца, что проникли сквозь стекло окон и начали плясать на щеках. Вот тогда девушка и улыбнулась впервые после вчерашнего вечера. Она спустилась вниз, где уже вовсю кипела жизнь.       Гарри читал газету, сидя за столом и потягивая кофе из кружки, а Джинни колдовала у плиты.       Появление Грейнджер заставило из обоих синхронно оторваться от своих дел. Безмятежность лица сменилась легким беспокойством; Уизли подлетела к подруге, парень отложил чтение и питьё и тоже встал. Руки Джинни опустились к Гермионе на плечи.       — Ты рано встала. Голова не болит?       — Я всегда так встаю. С чего болеть моей голове?       Она якобы удивлённо посмотрела на рыжую и кивнула на чайник. Кажется, в голове включился режим «игнорирую все воспоминания о всём том, что находится за пределами этого утра».       — Вы не против, если я украду чашечку?       Гарри удивлённо покачал головой, и Грейнджер прошла к столешнице. Чуть обернувшись, она усмехнулась:       — Ты ведь знаешь время моего подъёма, Джин. Мы столько времени прожили вместе. Вижу, вы, ребята, решили оставить меня здесь на весь день, раз не разбудили раньше.       — Мы думали, что сегодня ты останешься дома, — девушка чуть растерянно глянула на парня, — отдохнёшь.       — Ты уверена, что в порядке? — спросил Поттер, отчего Гермиона полностью развернулась. Она внимательно посмотрела на пару.       — Послушайте, ребята. Я безмерно ценю ту помощь, которую вы оказали мне вчера вечером. Думаю, никто в мире больше не смог бы для меня такое сделать. Однако то, что я вчера познала весь яркий и разнообразный спектр не самых радостных эмоций, не означает, что я собираюсь горевать дальше. Думаю, я уже в норме. К тому же, мы столько лет знакомы! Стыдно вам не знать, что именно работа зачастую позволяет мне отключиться от всех посторонних мыслей и расслабиться.       Внезапный хлопок раздался откуда-то слева, и все трое резко обернулись на чайник, который, не сумев уже сдерживать клубы пара, решил избавиться от крышки. Сперва в комнате повисло молчание. Гарри, Гермиона и Джинни молча переглянулись перед тем, как вслед за первым взрывом произошёл и второй, только уже более позитивный — взрыв смеха.       И вот уже через пару минут она сидит в окружении близких в родном сердцу месте, пьёт утренний — впервые за долгое время — чай с нотками малины и радуется тому, что всё происходит именно так, как происходит.

***

      Дверь открылась, и в дом вместе с хозяевами ворвались людские голоса и смех. Билл, Молли и Артур Уизли переступили порог Норы; первый с секундным грохотом опустил чемоданы на досчитывав пол.       — Жаль, конечно, что пришлось вернуться раньше, — выдохнула женщина, оглядывая прихожую. — Однако как приятно возвращаться домой!       — Да… — тонкие губы Артура изогнулись в лёгкой улыбке. Немного помолчав, он обернулся и хлопнул Билла по плечу. — Спасибо тебе, сынок.       — Не за что. А где же Рон? Мне нужно передать вас в его руки и вернуться к своим женщинам которые, кстати, уже готовы поднимать тревогу.       Родители Билла улыбнулись, отец сделал шаг вперёд и предположил, что младший сын либо наверху, либо решил прогуляться.       — Что ж, ладно, — Парень пожал плечами. — Я подниму ваши чемоданы.       Пока чета Уизли снимала верхнюю одежду, Билл в сопровождении нескольких килограммов, упакованных в кожаные чехлы, стал покорять лестницу. Он прошёл несколько этажей вверх, когда наконец достиг родительской спальни. Спускаясь вниз, краем глаза в пролёте лестницы он увидел открытую дверь. Обычно это не подавало парню никаких сигналов, но в тот день что-то заставило его повернуться и задержаться на этаже. Билл слегка толкнул дверь и переступил через порог.       Комната Рона была в необычном даже для её хозяина беспорядке: кровать не заправлена, по помещению раскиданы какие-то мелкие вещи, на столе — откупоренная и на треть пустая бутылка, судя по пострадавшей этикетке, бренди, несколько капель которого были разбрызганы по поверхности стола. Билл нахмурился, ещё раз огляделся, выглянул в окно. Где же Рон?       Спустившись вниз, парень обнаружил родителей в гостиной. Они стояли, повернувшись к камину. Артур немного отступил, потирая что-то в испачканных пальцах.       — Летучий порох, — поднял он глаза на сына, — наверное, Рон решил прогуляться с утра пораньше по Косому Переулку или ещё где-нибудь.       Что-то тут было не так.

***

      Пахло сыростью, затхлостью и чем-то с примесью перца, но за ночь он успел привыкнуть. И впрямь: несколько часов без сна, заправленных не самым свежим алкоголем, обращали на себя всё внимание. Рон кашлянул в кулак, проморгался и потёр лоб.       Как выяснилось, он всё-таки уснул на некоторое малое время. Тёмная сторона Косого Переулка никогда не пускала на свою территорию лучи солнца, а потому определить, ночь сейчас или день, восход или закат было невозможно. Вокруг не было никого, кто мог бы сейчас вести адекватный диалог.       Он познакомился с этими четырьмя странноватыми, но весьма расположенными к пониманию окружающих людьми, довольно быстро. После того, как они подозвали Рона, он немного нехотя, но подошёл. Они спросили что-то, он ответил, спросили что-то ещё. Они, кажется, заметили его отстранённость и нежелание вести разговор, перестали расспрашивать. А потом один из них начал рассказывать историю о своём начальнике, который в определённой ситуации повёл себя не должным образом. В тот момент Рон заметил некое сходство между собой и теми людьми, начал вести диалог. Они подарили ему кружку браги, говорили долго, живо, и тогда Уизли впервые за долгое время почувствовал, что его понимают.       Он не помнил толком, как заснул здесь, но выяснять это было уже поздновато. Рон встал с высокого барного стула, шагнул вперёд; чуть не упал, споткнувшись о какой-то предмет, покоящийся на полу. Недалеко, положив голову на деревянную и не самую чистую поверхность деревянного стола, храпел тот самый мужчина, рассказавший о своём начальнике. Золотая серьга блестела в его ухе, а пышная и косматая борода свисала до груди. Однако ни один из этих отличных от серого общества признаков не смутил вчера Рона. Уизли попытался найти хоть капельку света в помещении, и вскоре подошёл к единственному его источнику — окну, зачем-то закрытому плотной грубой тканью.       — Рон?       Парень резко обернулся, а затем сделал невольный шаг назад, наткнулся на подоконник и, с грохотом чуть не завалившись на одну сторону, наконец, обратил взгляд на того, кто нарушил его покой.       То был тот самый мужчина, что первым заговорил с ним в баре. Он смотрел прямо, вопросительно и одновременно грозно. Хоть Уизли и стало намного не по себе от такого, вида он не подал.       — Да. Кар?.. Карак?..       — Ещё скажи «каракатица», — лицо пирата со здоровой ногой и без попугая на плече изменилось, расслабилось, и он усмехнулся, невероятным образом при том сохраняя свой охотничий взгляд, — Моё имя — Кракас.       — Да, точно… — Рон прочесал затылок и отвёл взгляд, — Слушай, Кракас, я не помню, благодарил ли вас всех за пиво и за то, что составили мне компанию…       — Да брось ты, парень, когда мы видим одинокого волка, чей юный ум терзают тяжкие мысли, мы приходим на помощь.       Звучал этот монолог, по сути, не так уж и дружелюбно, если смотреть под определённым углом, но Рон не мог не кивнуть в знак согласия. Он обернулся на дверь и сделал краткий шаг назад.       — Не подскажешь, сколько вообще сейчас времени? По-моему, как раз за этим окном, — он мельком указал позади себя, — висели уличные часы, но… Но оно закрыто.       — Верно. Всё потому, что время здесь не имеет значения. — Он пожал плечами и оглядел зал бара. — Какая разница, сколько сейчас времени, если уже через пару мгновений время изменится? Одна стрелка сменит другую, встанет на новое место, слово пешка нашего прекрасного правительства. Мы живём в мире, скоротечность бытия которого неимоверна и непостижима. Зачем нам время? Нам нужны поступки. А самые значимые из них уж точно останутся в истории… во времени.       Взгляд его затуманился, стал отстранённым и… будто бы одержимым. Говорил он неимоверно проникновенно, так, что у Уизли пробежались мурашки по веснушчатой спине. Ещё один шаг назад.       Стоп. Стрелка часов, словно пешка правительства? Что за сравнение такое?       — Ну да, всё скоротечно… Но, знаешь, мне, вообще-то, уже пора. Спасибо ещё раз. Большое спасибо.       Уизли, не до конца развернувшись, подошёл к двери, пытаясь нащупать ручку.       — Вот так убегаешь? Ладно. Тебя можно понять. Но знаешь, я уверен, что мы ещё увидимся. Если тебе надо будет с кем-то поговорить, ты знаешь, куда идти.       Весь окутанный в дымку странности и неловкости, Рон покинул помещение, скрипнув дверью.       Какое-то время Кракас стоял, не шелохнувшись, пристально глядя в дверь.       — Чт… Кто это был, Кракен? — мужчина, храпевший за столом, медленно поднял голову и спросил сонным голосом, — Это был тот самый парень, с которым мы говорили вчера?       Какая-то назойливая муха кружила под потолком, но даже её жужжание не смогло стереть улыбку с лица Кракаса. Он довольно и уверенно сверлил глазами одну точку.       — Держу пари, это был наш новый соратник.

***

      Впервые за множество дней она возвращалась с работы в компании хорошего настроения. Летний вечерний ветерок приятно играл с каштановыми волосами, ноги шагали легко, а глаза смотрели прямо.       Она идёт туда, где её ждут.       Тем временем в доме на площади, 12 активно распространялся запах пирога с грибами и курицей. Юная хозяйка Уизли, орудуя прихватами с яркой вышивкой оленей и снеговиков, подаренными Гермионой на Рождество, достала кулинарное творение. Её начинал раздражать тот факт, что по примеру матери она стала меньше использовать магию, из-за чего и обожглась секундой ранее. Зашипев, она подула на повреждённую кожу.       К её сожалению, гости не заставили себя ждать, о чём оповестил звонок в дверь.       Хотя, «гости» для Драко Малфоя было слишком официально. Сегодня утром, когда девушка уже почти покинула дом, он прислал сову.       Сперва, конечно, вошёл Гарри. Они, кажется, о чём-то говорили с Драко во время пути, и так и продолжили свою беседу, поздоровавшись с девушкой. Гарри, чмокнув Джинни в щеку, ответил, продолжая стягивать ботинок:       — Я не могу их понять. Эта хаотичность, она… как раз в стиле пожирателей.       — Волан-де-Морт никогда не был глупым, — возразил Драко, поведя бровью. — Скорее обезумевшим от власти.       — Но что же тогда…       — Ой, хватит вам! — Джинни встала меж двух молодых людей, выставив руки в стороны. Грозный взгляд её заставил обоих затаить дыхание. — Можно хоть сейчас не вспоминать о работе?       Поттер отмер, поставил ботинок на пол и выпрямился. Он обнял Джинни за талию и посмотрел ей в глаза. Было немного сложно не думать о таких серьезных делах, как нападения, но, может, Уизли была права: нельзя зацикливаться на работе. Он попытался улыбнуться.       — Хорошо. Прости.       Они уже потянулись друг к другу, когда Малфой решил прервать момент романтики и нахально прошёл в гостиную, «нечаянно» задев Гарри плечом.       — Я списываю своё нахальное появление здесь на нашу старую дружбу. Вы ведь не против?       — О, ну как мы можем быть против? — Джинни сложила руки на груди и скептично изогнула брови.       — Я так и знал! — добродушно пропел Драко, следя за рыжеволосой взглядом.       Джинни прошла гостиную и свернула на кухню. Гарри плюхнулся рядом с другом, предварительно крикнув Джинни вопрос о том, нужна ли ей помощь.       Они, окружённые приятным ароматом пирога, вновь погрузились в разговор. Гарри упёр локти в колени, Драко откинулся на спинку, оба облегченно выдохнули после нелегкого рабочего дня и, краем уха улавливая тихие напевы Джинни, Малфой сказал:       — Мне очень захочется схватиться за голову в негодовании, Поттер, если ты ещё не слышал о специальном турнире по квиддичу, который пройдёт в следующем месяце.       — Я слышал о нем, — ответил парень, кинув многозначительный взгляд на кухонный проём, — Слышал. Неоднократно.       — Я думаю, это отличное решение — устроить новые ежегодные соревнования Соединённого Королевства. Они, конечно, проходили и раньше, но… Думаю, это будет что-то новое. — Он мечтательно оглядел потолок.       — Да… Говорят, туда хотят включить и женские команды. Вот шуму будет…       — И их туда включат! — Джинни появилась в дверной проёме с самоуверенной и наглой ухмылочкой.       Гарри нарочито испуганно отвёл взгляд и кивнул на девушку:       — Не пытайся с ней спорить. Это бесполезно.       Малфой, выдержав паузу, отвёл взгляд от Поттера и обратился к Джинни:       — Поспорим?       Гарри спрятал лицо в руках. Джинни усмехнулась. Часы пробили половину восьмого. Скрипнула половица.       — Если что, я ещё не забыла, какого это — выступать в роли загонщика. Мы живём не в двадцатом веке, Малфой, чтобы женские команды не включали в соревнования, — она медленно обошла диван и приблизилась к парню.       — Но на каких основаниях? — гриффиндорское упрямство Уизли явно подливало масла в огонь. — Поясни. Что ты, я ведь не против, но почему же министр спорта ещё не сообщил о…       — Когда я, Малфой, подниму над своей головой кубок по квиддичу, а на трибуне Греми…       Она вдруг замерла и замолчала. Улыбка пропала с лица, сменилась растерянностью, глаза начали искать поддержку Гарри.       Но тот тоже выглядит ошарашенным. Кажется, они оба настолько измотались в этот день, что совсем забыли о том, что было вчера. Ничего страшного в столкновении Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер, по сути, не должно было быть, но тот факт, что вчера произошёл разрыв с Роном и те обстоятельства, о которых знала пара, накладывали некоторые осложнения на встречу.       Раздался стук в дверь, а через несколько секунд в проёме появилась каштановая копна волос.       — Это я! Почему у вас была открыта дверь?..       Гермиона оглядела зал, приветливо улыбаясь, когда глаза остановились на блондине, что занимал диван, чьи веки распахнулись, а светлые брови поднялись вверх.       Один миг и — о ужас — где опять спокойное биение её сердца?