На шаг впереди

      — Это омерзительно.       — Что ты имеешь в виду, Старскрим? — холодно спросил Мегатрон.       Его авиакомандующий и заместитель бросил датапад к подножию трона и повторил, резко и даже не так визгливо, как обычно:       — Что это омерзительно. Хочешь, чтобы я разыскал крайнего для этого шлака? Нет уж, — отрубил он, всплеснув руками. — Я не собираюсь иметь с этим твоим планом ничего общего, — и, не позволив Мегатрону даже рот открыть, продолжил, быстро и на повышенных тонах, едва маслом не брызгая: — И да, да, я знаю, что это важно для победы! Чтобы быстрее засиял твой любимый честный и равный Кибертрон!       — Мой любимый, — повторил Мегатрон угрожающе.       — Ха! — Старскрим отшатнулся, кривясь. — Запускай, на здоровье, пожалуйста. Я поведу в бой тех, кого ты наклепаешь. Но даже не предлагай мне запятнать себя этим. Мой лорд, — он резко поклонился, развернулся, аж скрипнув по палубе, и вышел. Стремительно, но не так, как обычно удирал, пока его не подстрелили.       Мегатрон задумчиво уставился на оставшиеся после пируэта Старскрима царапины.       «Запятнать себя».       Он ожидал такой реакции. Даже Саундвейв разок заикнулся о Тайрестском соглашении — ха! Его соблюдают, когда это удобно. И когда можно раскрыть и громогласно уличить в чем-то, а проект улучшенных МТО был секретным. Он должен был подарить десептиконам долгожданное преимущество в количестве солдат, победоносное преимущество.       «Запятнать себя». Он подобрал датапад и задумчиво постучал им по колену.       — Мегатрон, — вспыхнул экран в правом подлокотнике.       — Да, Тарн, — рассеянно кивнул он. Один раз забудешь заблокировать входящие сигналы — и тебя забросают обращениями.       — Я прошу об аудиенции, — слова прозвучали с мелодичной покорностью. Фиолетовая маска слегка склонилась, — если позволишь.       Мегатрон хотел было отказать, а потом его взгляд остановился на небольшом экране с проектом плавильной печи, и он радушно улыбнулся.       — Конечно, Тарн. Я жду тебя.       Странно ли, что этот одержимый фанатик примчался в считанные клики? Он, должно быть, поджидал на подлете, когда ему дадут разрешение. Мегатрон принял его здесь же, в тронном зале, хотя частные беседы обычно предпочитал проводить в более… равной обстановке.       Но что-что, а представление о «первом среди равных» не прижилось в процессоре Тарна.       — Мой лорд, — Тарн прошел к трону и опустился на одно колено.       Старскрим называл его преклонение комичным, хотя ему самому стоило бы иногда подумать, как и перед кем он себя ведет. Конечно, порой Мегатрон заставлял своих офицеров падать на колени и просить пощады — иначе они давно бы распустились. Затяжная война развязала многим руки и ожесточила и без того не самых добродушных мехов, так что им следовало напоминать, кто здесь главный и к кому стоит обращаться за авторизацией своих действий.       Но Тарн — другое дело.       Мегатрон встал и спустился к нему, прекрасно зная, какой эффект производит на Тарна. Тот поднял горящий взгляд, полный, как обычно, обожания. Его маска, десептиконский символ, в свое время показалась Мегатрону красивой метафорой. Мех, объявивший себя воплощением идеи десептиконов, идеи Мегатрона…       Метафора осталась метафорой. Наигравшись с Тарном и его одержимостью, Мегатрон понял, что теперь его и пристроить-то особенно некуда.       — Что привело тебя? — спросил он, жестом показывая, что Тарн может подняться.       Мегатрон не раз подчеркивал, что предпочитает говорить оптика в оптику, даже с подчиненными — если только по вине этого подчиненного не потеряны все запасы или не проиграна битва. Тарн умудрялся даже этим восхищаться, не переставая возносить лидера на какой-то смутно понятный самому Мегатрону пьедестал.       Но ладно уж. Хотя бы встал. Послушный. Мегатрон сдержал усмешку, чтобы Тарн не изобрел для нее какое-нибудь нелепое толкование, и поощрительно кивнул.       — Я слышал, — начал Тарн довольно осторожно, — что Оверлорд отринул твой дар…       Ого. Какие формулировки. Оверлорд в ржу его послал и весь проект Шестифазовиков, а теперь творил шлак знает что, требуя внимания и «воздаяния за заслуги». «Отринул дар», ну-ну.       — Я надеялся, ты позволишь мне... заполнить образовавшуюся пустоту. Ты знаешь, — торопливо добавил он, — я верен тебе, и никогда бы не...       Мегатрон догадывался, что Тарн заявился, чтобы сплясать на останках Оверлорда, пусть и пока только воображаемых. Он пытался пробиться в программу Элитных воинов с самого начала, едва узнал — какими-то своими путями — о том, что Шоквейв получил унунтрий. «Закончить собственное усовершенствование» было мечтой Тарна. По мощи Элитные воины, ныне Шестифазовики, считались равными Мегатрону, и Тарн, который во всем стремился подражать лидеру, просто с ума сходил от того, что в прошлый раз ему отказали.       Заверявший его сейчас в своей преданности, Тарн был далеко не слепым последователем приказов. Скорее, он был рьяным… толкователем. Почти проповедником десептиконской доктрины. Учитывая особую силу его голоса, он мог бы стать чрезвычайно толковым предводителем, и Мегатрон поначалу так и планировал. Заполучив в свои ряды неуверенного в себе и безразличного бывшим друзьям Глитча, меха, который умел только ломать, Мегатрон с удовольствием испытал на нем силу пропаганды. О, она сработала! Глитч стал Тарном, а Тарн — идеальным десептиконом.       Но, увы, Тарн не очень хорошо понимал, что такое — быть вдохновляющим лидером. Преклонение перед лордом вызывало улыбки у других офицеров, и его не воспринимали всерьез; он ярился — как любой сильный эгоист, чувствующий важность лишь собственного мнения, он долбился с ним в чужие искры, и в конце концов Мегатрону пришлось пресечь это безобразие, поручив Тарну командование на дальнем рубеже.       Удивительно, но Тарн не почувствовал себя уязвленным. Даже не задумался, в чем причина. Похоже, он не допускал мысли, что делает что-то не так. Приказ Мегатрона значил для него больше чего бы то ни было, в том числе военной карьеры.       Это, впрочем, не отменяло его инициативности и пробивной силы, с которой он готов был ронять все на своем пути — и пути Мегатрона, если тот не успевал вмешаться. Страшно представить, что он может натворить, впитав унунтриевый сплав.       В первый раз Мегатрон не одобрил его участие в программе Элитных воинов, заявив, что не станет подвергать риску важнейший голос в своей армии. Тогда способ был неиспытанным, воистину опасным. Возможно, причина отказа Тарну и польстила, но не отвадила от второй попытки. Четверо подопытных выжили, и он хотел всю мощь себе.       Элитные воины, теперь — Шестифазовики, могли потягаться силами с самим Мегатроном. Такова официальная позиция — их особое место в армии зиждется на этой легенде. Мегатрон не собирался давать подобную возможность Тарну. Едва ли он восстал бы, как Оверлорд, нет. Тарн само имя Оверлорда произносил так, словно боялся заразиться ржой. Но он был способен от имени Мегатрона натворить что-то по своему усмотрению… куда более безумное, чем может изобрести даже Шоквейв.       — Мой друг, — Мегатрон положил ладонь на трак, и у Тарна в корпусе явно кулеры остановились. — Я ценю твою готовность рискнуть. Поверь, я принял бы твое предложение, но, увы, запасы унунтрия закончились. Проект закрыт.       Скорее всего, Старскрим все еще хранил что-то в тайне от повелителя, и выбить из него унунтрий, при желании, будет не так сложно. Но неуемную энергию Тарна требуется ограничивать, а не поощрять.       Мегатрон не нуждался в толкователях.       Он не позволил Тарну выразить разочарование, немедленно продолжив:       — Однако ты прилетел крайне вовремя. Я нахожусь в поисках меха, которому мог бы доверить самый важный сейчас проект. Будущее нашей армии.       Тарн внимательно вглядывался в его фейсплейт. Многие его взгляда боялись, считая телепатом: Тарн способствовал распространению ложных слухов о себе, мол, он способен не только погасить искру голосом, но и заглянуть в нее, увидеть скрытые мотивы и разоблачить ложь. Ерунда. Тарн умел ломать, отлично умел — но в этом и заключался весь его талант.       — Только прикажи.       Мегатрон довольно кивнул:       — Я собираюсь запустить сборку особенных солдат — сильных, выносливых, более мощных, чем автоботы, построенные во время войны. И твой… организаторский талант и способности к управлению здесь пригодились бы.       — На производстве? — переспросил Тарн с легким удивлением.       Надо же, а решения Мегатрона все-таки способны выбить его из колеи, а не только вызвать волну воодушевления. Приятная мелочь.       — Корпуса наших МТО будут выплавляться из sentio metallico, — Мегатрон прислушался к себе и удивился тому, как спокойно рассказывает об этом. — Я хочу, чтобы ты возглавил военную тюрьму, Тарн. В качестве коменданта, я не сомневаюсь, ты наладишь быструю и продуктивную переработку пленников.       Под фиолетовой маской знакомо вспыхнули алые линзы:       — Невероятная идея, мой лорд.       — Она принадлежит Шоквейву, — проронил Мегатрон, внимательно наблюдая за Тарном.       Тот лишь слегка выпустил пар, возможно, разочарованный, но не желающий подавать виду. Тарн перечеркнул свое прошлое и не вспоминал об обучении у сенатора Шоквейва, как и о жалком прозвище, которое ему дали в Академии Джиаксуса. А теперь они с бывшим покровителем оказались на одной стороне, и… интересно свести их в новых ролях и посмотреть, чем это закончится.       — Возможно, задача звучит уж не так почетно, — Мегатрон пожал плечами, — но на кону наша военная мощь. Я не настаиваю на том, чтобы ты согласился…       — Я согласен. Не сомневайся, Мегатрон, — поторопился подтвердить Тарн.       — О, — краем губ улыбнулся он, — я не сомневался.       Ничто Тарна не смутило: ни «переработка пленников», ни Шоквейв в напарниках.       Убрать Тарна подальше от военных действий и одновременно воспользоваться его неуемным энтузиазмом воротить дела во имя Мегатрона и победы десептиконов… пожалуй, хорошая идея. Он и правда вовремя подвернулся.       — Ознакомься с проектом, — Мегатрон протянул ему датапад. — Ты волен сам выбрать мехов для своего гарнизона. Главное, помни: назначение тюрьмы — строжайшая тайна, Тарн, только избранные должны быть посвящены в то, зачем нам…       — Понимаю, — подхватил Тарн. — Автоботы будут считать, что мы поддерживаем Тайрестское соглашение в отношении военнопленных, в то время как каждое их поражение станет не одной, а двумя ступеньками, ведущими к нашей победе.       «Это омерзительно», — вспомнил Мегатрон слова Старскрима и усмехнулся.       Это так. Удивительно, но он превратил Глитча в нечто куда более отвратительное, чем визгливый авиакомандующий, а казалось бы, сложно представить кого-то неприятнее Старскрима.       — Именно так, — благосклонно кивнул он.