Long live the king

Лас-Пегасус в своё время выпустил из своего чрева моду на секс, наркотики и рок-н-ролл. Но, если остальные города, поддавшиеся лихорадке полной свободы, отсутствия долга и запредельного гедонизма, прикидывались обителями греха и разврата, Лас-Пегасус являлся ею на самом деле. Свободная любовь и кайф под отменную музыку. Эти постулаты были его сутью, а не модным веянием, и даже когда остальные города успокоились и вернулись в прежнее чопорно-пасторальное русло, Лас-Пегасус всё так же продолжал фестивалить и тусить, не глядя ни в чью сторону. Селестия как никогда была благодарна своей привычке идти на компромиссы, а не выжигать подчистую всё выбивающееся из общепринятого менталитета. Ведь в любой момент может выясниться, что ты ошибался, а возможности передумать и попробовать уже не будет! — Ха! Лохопедро! — прогоготала Селестия в общем направлении проигравшего ей в очередной раз жеребца — потому что её покрасневшие от травки глаза не могли решить, какой из них, троящихся, настоящий, и вообще следили за невозмутимо разносящей напитки официанткой. Той, что по центру. — Закладную гони. Что теперь будешь ставить на кон, свою залупу? Ослепительные золотые огни казино играли на выигранном у незадачливого игрока-пегаса пиджаке из люрекса, что Селестия кое-как сумела на себя натянуть — размер был больше, чем у неё, но передние ноги то и дело пускали волны танцевальных движений против её воли, что усложняло задачу. В Лас-Пегасус они с Луной прибыли уже в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения, которое решили поскорее перевести в наркотическое, пока не нагрянуло похмелье, и в таком состоянии ни одна из них не могла серьёзно озаботиться маскировкой. Старшая из сестёр магией уменьшила рост и убрала крылья, младшая — ограничилась тем, что скрыла рог, и обе приблизили свои пропорции к параметрам тел и лиц современных эквестрийских пони. Расцветки остались прежними, но во все времена подражание правящим принцессам было не просто нормой, а признанным стандартом красоты. Поэтому окружающие решили, что ввалившимся в мраморное казино через клубы дыма марихуаны сёстрам это всего лишь удаётся похвально лучше, чем кому бы то ни было. — Свою девственность! — запальчиво парировал жеребец и покраснел, нерешительно прикусив губу и уточнив: — Анальную. Селестия от души расхохоталась. Обычно приходилось удерживать свой голос в рамках серебряного перезвона колокольчиков, но алкоголь и наркотики убили любые сомнения и подарили радость быть собой. Поэтому на всё немаленькое казино радостно прозвучали конвульсии задыхающегося тюленя-астматика. — Ну отлично, — телекинезом подобрала игральные кости Селестия, проржавшись, — готовь свой круп, сейчас срывать его будем. Хотя… — она выронила испестрённые белыми точками красные кубики и торопливо затянулась остатками косяка, прежде чем бросить тот в пепельницу. — Погоди-ка, где моя сестрёнка? Она не должна пропустить это зрелище! Эй! Кто-нибудь видел вот такую пегаску? — и «единорожка» копытом показала рост, который Луна переросла ещё лет в десять. По смертным меркам, разумеется. — В уборной, мэм, — доложил один из официантов. — Уже полчаса. Не то, чтобы он целенаправленно запоминал всех гостей. Но кобылы, которые разбрасываются битами так, будто могут безо всяких проблем жить в этом казино остаток своих дней, поневоле привлекают внимание. Селестия разухабисто-пьяно поблагодарила уже покинувшего её работника и петляющей походкой, двигаясь в такт музыке из своей головы и под ритм разноцветной пульсации на стенах от неё же, направилась мимо брендованных красных барных стульев и кресел к отделанной мрамором арке, где кончался вычурный ковролин и начиналась вычурная плитка. О казино Лас-Пегасуса ходили легенды. Теперь сёстры могли лично убедиться, что из них — правда, что — ложь, но слухи о джакузи в туалете точно оправдались. Однако для Селестии неожиданностью оказалось то, что вместо воды там весело булькает огуречный рассол, и в нём плавает парочка отключившихся геев. Её разыскиваемая сестра же, ничуть не трезвее их, но благодаря организму аликорна лучше переносящая воздействие алкоголя, плевала в них солёные помидорки из невесть откуда взявшейся банки, пытаясь угодить хотя бы одной в широко открытый рот того жеребца, что был снизу. Перекинувшийся через него верхний был более сложной мишенью, потому что его морда опустилась в рассол и только пускала пузыри. — Луна! — возмутилась Селестия, телекинезом ловя очередной снаряд и отправляя его себе в рот. — Ты пропустишь, как я буду насиловать того мудня ножкой от табуретки! — Падаж-жи-и-и… — протянула «пегаска», копытом шаря в опустевшей банке, потому что очередная помидорка на деле была последней. Прикушенный от усердия кончик языка торчал из уголка её рта. — У меня почти получилось! Эй, а где все? — она посмотрела в банку, которую наполняла теперь только её передняя нога, попыталась вытянуть ту и обнаружила, что застряла. Она изо всех сил замахала копытом. — Дай сюда, — закатила глаза Селестия и сдёрнула банку телекинезом, проигнорировав обиженный вскрик своей сестры. Она рассмотрела оказавшийся в её перемигивающейся всеми оттенками спектра и сбоящей магии предмет, вращая его, и захихикала. — Где ты вообще достала эту хрень? Как тебя не выгнали за то, что ты прошла со своим? — Тебя не выгнали за ту тряхомудию, когда ты обмотала люстру туалетной бумагой и подожгла, а меня за соленья должны послать туда, где наша жизнь взяла своё начало? — саркастично поинтересовалась Луна. Внезапно Селестия отшатнулась, уронив банку, и та разбилась о разрисованную драконами плитку: — Ох, блять! Пора завязывать с этим навозом! Мне показалось, что у меня борода выросла. — Чё, серьёзно? — покатнулась со смеху Луна. — А я тебе говорила: смотри, чем забиваешь косяк. — Я даже знать не хочу, чем вы там занимаетесь, но у нас тут проблемы. Сёстры разом смолкли, переглянувшись, и по глазам поняли, что слышали это обе. — Мы, это, — нерешительно начала старшая, — похоже, прямо очень сильно перебрали со всем подряд? — Да, вызывать призрак своей бывшей из эпохи Дисгармонии и правда не стоило, — с преувеличенно-серьёзным выражением лица чинно покивала Луна. — Я так и не успела сказать ей, какая она сука, прежде чем её убило крышкой саркофага, в котором она предложила перепихнуться! — Да посмотрите вы уже на меня или попытаетесь разбить и эту отражающую поверхность? — сердито осведомился голос, и обе кобылы нашли глазами зеркало. Вместо своих отражений за его серебряным барьером они увидели лицо Старсвирла Бородатого. В помещении повисла тишина, нарушаемая бульканьем верхнего гея в джакузи. — Старсвирл? Ты покрасил бороду? — прищурилась Селестия. — Оставь в покое мою бороду и протрезвей! — рявкнул единорог, явно ударив по чему-то копытом. — Э, боюсь, всё не так просто, мужик, — протянула Луна, рассматривая упаковку из-под таблеток. — «Мужик»? — непонимающе передёрнулся Старсвирл. — А я так и знала: только расслабимся — всплывёт какая-нибудь ебатория, требующая нашего срочного вмешательства, точно по инструкции, — доверительно сообщила сестре Селестия. — Я была права — имело смысл набраться как можно сильнее, чтобы на подольше хватило. — Вы одурманены? — ошарашенно моргнул великий маг. — А ты не понял, куда ты себя проецируешь? Помимо того, что на зеркало, — закатила глаза Луна. — Разумеется, нет, я всего лишь искал любое отражение, чтобы заменить его своим. — Мы в казино Лас-Пегасуса. Долгое молчание и вкрадчиво-осторожное: — А что вы там делаете? Селестия просияла. Луна телекинезом вытащила у неё из зубов маленький листочек клёна, который не клён. Следующие пятнадцать минут прошли в красочном и восторженном рассказе бывшей верховной принцессы Эквестрии. Даже Старсвирл понял, что ей нечасто удавалось оторваться, а тут столько событий и впечатлений. От некоторых из них его грива поседела больше, чем уже успела. — А у тебя что нового? — внезапно завершила Селестия своё задорное повествование о том, как они с сестрой и компанией незнакомцев накладывали шину пострадавшему от их пьяного дебоша петуху, который оказался в центре Лас-Пегасуса в результате ещё более эпичных событий. Старсвирл помолчал немного, понимая, что его новости не смогут впечатлить только начавших веселиться Луну и Селестию. Он не ожидал, что почувствовавшие вкус свободы после тысячи лет ограничений и обязанностей сёстры вообще вернутся, но всё же бесцветно перечислил: — Сомбра вернулся, Древо Гармонии разрушено, Элементы разбиты, Вечносвободный лес разрастается. Селестия и Луна обменялись долгими непонятными взглядами. — Да и похер. — Да, в общем-то, похер, — важно покивала Луна. Тут до отжигающего в астрале мозга Селестии что-то дошло, и сквозь клубы наркотического дыма через её рот донеслось: — Сто-о-оп! Сомбра вернулся! Это туда ты смоталась прошлой ночью, разбив мою бутылочную корону?! Под взглядом Старсвирла Луна покраснела и как-то немножечко протрезвела. — Эм… да? — Сучка! — взвыла Селестия, воздевая подбородок к потолку в невыносимом горе. — У тебя был секс раньше, чем у меня! — Нет, не было, — покраснела ещё больше Луна. — Ха! Лошара! Даже секса не было! — мгновенно переобулась Селестия, сверкая широкой меловой улыбкой. — Из сучки в лошару. Это как из Найтмер Мун в Луну, — захихикала в ответ аликорница, и обе, свалившись друг на друга, взорвались визгливым смехом, резанувшим по ушам Старсвирлу. Он брезгливо поморщился в зеркале. — Так вы собираетесь помогать нам? — от растерянности деликатно протянул единорог. — Мы на пенсии, — заявила Луна. — Пускай Твайлайт Спаркл сама расчищает эти Авгиевы понюшни, она же теперь главная. — Зачёт за отсосылочку, — выставила указательные перья пистолетом Селестия, выпростав крылья из-под пиджака прежде, чем убрать обратно и скрыть от глаз снова. — О да. — За это нужно выпить. В баре ещё что-то осталось, — и Селестия скастовала на себя заклинание очищения, чтобы освободить место для алкоголя. Против зебринских зелий в одной из войн оно помогало прекрасно. — После нас? — удивилась Луна. — Да, сомнительно, — поскребла затылок копытом Селестия. Её взгляд прояснился. — Да и косячок был последним… Ладно, давай напоследок разгребём этот навоз с Сомброй, Элементом Дерева и Гармонией Гармонии, пока нам не завезли ещё этой херни! — Зашибись! — воодушевилась Луна, развеяла иллюзию вокруг рога и запалила его. — Стой! Погоди! — выбросила копыто примерно в её сторону Селестия, но обеих уже охватило заклинание телепортации. — Я забыла изнасиловать того чувака! Вспышка прозвучала. Под ногами зазвенели крики альбатросов. Пытаясь оправиться после переноса в пространстве, наложившегося на улетучивающийся разноцветный шторм веществ в голове, сёстры закачались, причём существенный вклад в это обстоятельство внёс и сильнейший ледяной ветер — слишком холодный, чтобы быть земным. Луна первой обрела чёткость зрения. — Мать моя Матриарх, — вскинула она крылья. — Летучий корабль! Селестия стянула пиджак через голову и энергично выбросила его за борт, расправляя слежавшиеся перья. Её внимание привлекло какое-то движение на мачте. — Мать моя тоже! — обрадовалась она. — Пираты! Йо-хо-хо! Есть бутылка рома? Не дожидаясь ответа изумившихся попугаев, Луна сконфуженно совершила вторую телепортацию — и обе сестры рухнули в пушистые объятья облаков. Селестия, хихикая от щекотки, принялась кататься в ватных влажных комьях. Луна же подползла к их краю и глянула вниз, а после этого облегчённо выдохнула: — Фух, Понивилль. Прибыли. Она обернулась на сестру. Та набирала полные щёки перистых клочьев и затем пускала вверх фонтанчики из них, по-голубиному отбивая крыльями и выглядя полностью довольной жизнью. Ржавый цвет облаков, вобранный ими от неба, её ничуть не смущал. — Впрочем, наверное, Эквестрия может подождать, — закатила глаза Луна, улыбаясь. — …Но не слишком долго. Это удовлетворило Селестию, и она подползла поближе к сестре, тоже выглядывая с края облака. — Вечносвободный лес вышел из-под контроля и разрастается. — Моя ж ты умница, — поощрила Луна её наблюдательность. — Е-е-е, тентакли! — Нет, не надо, — быстро лизнув копыто, она провела им по рогу Селестии и погасила уже созревшее на нём заклинание. — Меня начинает пугать твоя тяга к сексуальному насилию. Равно как и то, как быстро ты… отошла от дел. — Ты такая скучная без наркотиков, — пожаловалась сестра. — Тебе просто нужно было тысячу лет поработать на износ, чтобы понять весь кайф безделья и угара. Луна не ответила, наблюдая за тем, как Твайлайт Спаркл с друзьями галопируют в сторону Понивилля. А сам Понивилль шагает от них прочь. Всё население города, красноречиво светя бездумными зелёными глазами, нестройными рядами уходило к неприступной горе вдали. Единственные оставшиеся при своём рассудке кобылки пытались остановить их, достучаться, расколдовать, но всё тщетно. — Мы, наверное, должны вмешаться? — наклонила голову набок Селестия. — Мы же отошли от дел, — пожала плечами Луна. — Давай посмотрим, как Твайлайт попробует с этим справиться. Если то, что ты мне о ней рассказывала — правда, она проявит благоразумие, мудрость и смекал… чт… что? Она судорожно протёрла глаза копытами, потрясла головой и снова устремила взгляд вниз. Рэйнбоу Дэш действительно вывалила перед подругами садовый инвентарь. — Мои глаза меня обманывают! — хлопнула тёмными крыльями аликорница и усилила слух. — За наших друзей! — взяла секатор Флаттершай. — За наших близких! — присоединилась к ней Эпплджек с тем же самым и Рэрити с мастерком. — За наш дом! — воинственно вскинулись Пинки с мотыгой и Рэйнбоу Дэш с топором. — За Эквестрию! — гордо приосанилась Твайлайт с садовыми граблями. Челюсть Луны съехала вниз, глаз задёргался. Селестия густо покраснела и фейсхувнула обоими копытами, в щель между ними продолжая наблюдать за бывшей протеже, ставшей одной из самых выдающихся в истории. — ЭКВЕСТРИЯ-Я-Я!!! — понеслись они все вместе на лес. — Какого сена?! — заорала Луна, выкидывая копыто в сторону этого зрелища. — Почему наше сельское хозяйство в таком крупе, если наши фермеры находят время для садово-огородных работ даже посреди этого пиздеца, да ещё и с таким пылом, с каким наши воины никогда в атаку не шли?! — Кто-то говорил, что удар мотыги эффективнее удара мечом… — пролепетала Селестия, оправдываясь. — Просто молись, чтобы они не облажались, иначе я официально присоединюсь к Сомбре и свергну тебя! Прошёл час. Первоначальный шок прошёл, и Луна вот уже сорок минут давилась смехом, глядя на попытки хранительниц остановить распространение леса. Некоторые его побеги и без шаловливого заклинания Селестии вели себя, как тентакли. — Всё, — подытожила Селестия, вставая. — Меня окончательно отпустило. Давай, делай серьёзное лицо, нам пора вмешиваться, иначе наш отпуск станет бессрочным. И вообще я поняла, что тысяча лет значит не только то, что после неё отрываешься, как в последний раз, но и то, что тебя душит жаба оставлять всё созданное и выращенное на таких слабоумных. Луна кое-как перевела дух, фирменно нахмурилась и взлетела вместе с сестрой. Воздух перед выбившимися из сил шестью кобылами рассекла пара энергетических лучей, превратившая сразу несколько мощных побегов в пепел.