Walk of Shame.

Суббота утро, бранч.

      Официально: я все больше тону в этих отношениях, и мне это чертовски нравится. Мы с Деймоном каким-то чудом нашли золотую середину между нашими прежними жизнями. Он до сих пор работает, как маньяк, и тренируется, словно Супермен. А я все еще при желании нахожу время на долгие ланчи с Кэролайн и другими подругами. Мы даже сделали шаг к сближению наших миров. В прошлый четверг мы вместе ходили на его рабочую вечеринку, а вчера он присоединился ко мне и моим друзьям за ужином. Не буду врать, он ушел домой раньше, поцеловав меня на прощание, прежде чем вся наша шумная компания отправилась в клуб, но… начало положено.       Переполненная счастливыми мыслями, я почти что вприпрыжку забежала в родительский дом и кинула сумку на комод возле входной двери. Деймон снова отказался пойти со мной, пробурчав что-то похожее на то, что ему надо наверстать упущенное в спортзале, потому что наши бурные ночи оставляли его слишком вымотанным, чтобы продолжать тренироваться в привычном ритме. Я не стала извиняться. Знакомство с родителями — важный шаг, никто не спорит, но я не понимаю чего ему бояться? Три трудоголика в одной комнате? Да они в миг станут лучшими друзьями. Это я должна беспокоиться. Хотя должна признаться, в последнее время я подумываю попросить папу устроить меня к себе. Знаю, знаю. Вы, наверняка, сейчас спрашиваете: «Что?» Я люблю свою жизнь, действительно люблю, но какая-то маленькая часть меня готова признать, что мне все чаще становится скучно. Смешно, но несмотря на масштабы Нью-Йорка и сосредоточенные в нем деньги, в городе не так много благотворительных вечеров, которым требуются волонтеры. Более того, я все чаще стала задумываться над тем, что большинство из них организовываются лишь для поднятия собственного социального статуса, а не ради реальных благих дел. И это злит. Я хочу что-то, во что я действительно смогла бы впиться зубами и быть горда за проделанную работу.       Хотя прямо сейчас я хочу мимозу и впиться зубами в бекон и… Думая о еде и шампанском, я зашла в столовую только, чтобы понять, что что-то не так… Папа не сидит в своем привычном кресле во главе стола. Мама же сидит рядом с ним, а не на другом конце стола с телефоном, прикованным к уху. Выражения лиц родителей серьезные, их руки напряжены и согнутые в локтях лежат перед ними. Проще говоря. Сцена, с которой обычно начинается любой семейный кошмар.       Я уже была свидетелем подобного. Мой разум моментально отбросил меня к моменту, когда они сообщили мне о смерти бабушки. Что бы они не хотели сейчас мне сказать, новости будут нехорошими. На слегка трясущихся ногах я опустилась на стул напротив них. Мои глаза метались от мамы к папе и обратно, пытаясь прочесть их мысли и подготовиться к неизбежному. Кто-то из них болен? Или они оба? Папа выглядит хуже, чем обычно. Он бледен, и на лице нет и намека на привычную легкую улыбку. Мама же кажется собранной, но она всегда хорошо умела скрывать эмоции. — Не заставляйте меня задавать вопросы, — прошептала я дрожащим голосом. Папа продолжал смотреть прямо перед собой, и мама сглотнула. — Лена, милая… Твой папа и я… мы решили развестись. Я почувствовала словно тяжесть упала с плеч. Они не больны, никто не умирает. Но облегчение было недолгим. На смену ему пришло осознание. Даже несмотря на то, что на каком-то подсознательном уровне, живущим в отрицании, я знала, что все к этому и шло, их объявление повергло меня в шок. — Нет, — произнесла я. — Почему? — я сжала кулаки, смущенная тем, что на глаза навернулись слезы, словно мне шесть, а не двадцать шесть. Мама натяжно улыбнулась. — Иногда… Я подняла руку. — Пожалуйста, пожалуйста, только не говори, что иногда люди просто отдаляются друг от друга. Мама сжала губы. — Грейсон, — рыкнула она. — Может поможешь? Папа прочистил горло, наконец-то взглянув на меня, и я почувствовала, как у меня затрясся подбородок, когда я увидела его обреченные глаза. — Я не знаю, Лена. Просто… Он провел рукой по лицу, его реакция говорила мне все, что нужно было знать. Мой взгляд переместился на маму, и несмотря на то, что она не выглядела хладнокровной, она не была даже на четверть подавлена настолько, насколько папа. — Ты уже подала на развод? Мама отвела глаза, подтверждая, что я безошибочно определила инициатора. — Так что будет дальше? — спросила я. — Это что… конец нашей семьи? — Лена… — Что? — огрызнулась я, громко отодвигая стул и поднимаясь на ноги. Я знаю, что веду себя, как ребенок, но я… Я хочу, чтобы они снова были влюблены друг в друга, как раньше. По крайней мере, я думала, что они были. Или я просто смотрела на них через пелену детских глаз? — Вы хотя бы пытались? — спросила я надрывающимся голосом.       После долгого молчания папа наконец заговорил: — Лена, я знаю тебе сейчас больно, но ты должна знать, что даже несмотря на то, что мы с твоей мамой решили, что нам лучше не быть больше вместе, никто из нас не бросит тебя. — Никогда, — решительно подтвердила мама. Я вытерла глаза. Знаю, эти слова должны были заставить меня чувствовать себя лучше, но все, о чем я могу думать, что больше не будет воскресных бранчей с ними двумя. Никаких больше семейных прогулок вниз по Пятой Авеню на Рождество, известных на весь город Оскаровских вечеринок, или летних выходных в Хэмптонсе… Ничего. Всему конец. — Милая, сядь, пожалуйста. Я заказала плюшки с корицей. Мы с твоим папой думали, что, может, мы втроем сможем найти пути, как ты смогла бы проводить с каждым из нас время, и… Я покачала головой, отступая на шаг от стола назад. — Слишком скоро, мама. Слишком скоро. — Лена… — Нет, — сказала я резким голосом, переводя взгляд на отца. — Не знаю, сколько времени тебе понадобилось, чтобы свыкнуться с этой информацией, но мне нужно чуть больше, чтобы я смогла обсуждать последствия вашего развода, как рациональный взрослый. Просто… дайте мне время и пространство. Хорошо? Никто из них не сказал ни слова, когда я вышла из столовой. Я взяла сумку и пулей выскочила из квартиры. Кто бы мог подумать, что еще несколько минут назад я порхала на облаке счастья. Несколько минут, серьезно? По ощущениям прошло несколько лет.       Не обращая внимания на проходящих мимо людей и не сдерживая слез, обратной стороной ладони я вытерла нос. Выйдя от родителей, я моментально направилась домой, вытаскивая телефон, намереваясь позвонить Кэролайн. Но внезапно я остановилась. Позвонить Кэролайн — это то, что я бы сделала еще несколько недель назад. Но сейчас… Мне нужен был кто-то другой. Мое сердце знает, что объятия Деймона — это единственное, что может сейчас собрать меня воедино.       Добравшись до дома, переполненная злобой и головной болью, пробежав мимо консьержей и преодолев десятки этажей на скоростном лифте, я обнаружила себя возле квартиры Деймона, яростно барабанящей открытой ладонью в его дверь. — Елена, что… Именно в эту секунду я сломалась окончательно. Все мои страхи о будущем, боль из-за разрыва моей семьи накрыли меня и вырвались наружу в обреченном всхлипе, увидев встревоженный взгляд Деймона. Не говоря ни слова, он прижал меня к себе, одной рукой гладя по спине, а другой зарывшись в волосы, массируя затылок. — Я здесь, — прошептал он. Это те слова, которые мне нужно было услышать, и они же заставили меня заплакать еще сильнее. Мои пальцы вцепились в мягкую ткань его футболки, которая становилась мокрее с каждой секундой, спасибо моим слезам. Я плакала и плакала, отвлекаясь, только чтобы еще больше размазать тушь по лицу. — Ты, наверняка, думаешь, что я веду себя нелепо, — прошептала я хриплым от слез голосом. — Всегда, — улыбнулся он, нежно прикасаясь губами к щеке. — Теперь расскажи мне, что случилось. — Мои родители, — сказала я, хлюпая носом. — Они разводятся. Я не ожидала, что он скажет много, но, по крайней мере, я ожидала от него слова утешения, или то, что Деймон Сальваторе считает словами утешения. Он не сказал ничего. Я подняла к нему глаза, и мое сердце остановилось, когда я увидела то, что отражалось в его взгляде. Он выглядел потерянным, но не удивленным. Но больше всего он выглядел… виноватым? Мое сердце вновь запустилось, но в бешеном паническом ритме, и я сделала шаг назад. — Деймон? — Елена… В эту секунду я поняла. Я поняла… Он протянул руку, но я отступила еще на шаг, не в состоянии сдержать истерический смех. — Ты знал. Он ничего не сказал, и внезапно я кинулась вперед, толкая его в плечи. — Признай! Ты знал! Он тяжело вздохнул и кивнул. Лишь один раз. Но этого было достаточно. — Да, я знал.