Дом, в котором плачут птицы.

Глава 5. Крыша. Будущее. И «последняя».

У Мадонны сегодня был очередной приступ. Я как раз собиралась спросить, почему это эпилептик спит на верхнем ярусе, но не успела. Мы вскочили из-за ее адских стонов и скрежету ногтей по деревянному полу. Приступ затянулся на двадцать минут. Коготь психанула, и решила было бежать в Могильник за Пауками, уж слишком сильно крючило Мадонну, но та, словно прочитав мысли своей соседки, начала успокаиваться. Бедная Чаки успела пореветь, бедная Коготь успела похоронить Мадонну, а бедная я успела поседеть за эти двадцать минут. Чаки трогательно прижала ее к груди и успокаивала, как маленького ребенка, покачиваясь из стороны в сторону. А мы с Когтем убирали слюни с пола и заправляли кровати. Потом у Мадонны пошла кровь из носа. Тут запаниковала уже я, явно боявшаяся вида крови, но Чаки заверила, что это все просто из-за перепадов давления. На завтрак мы опоздали. Пришлось довольствоваться оставшимися со вчерашнего ужина бутербродами. А я все гадала, зачем же Чаки их постоянно таскает. Мадонна на уроки не пошла. Учителям мы сказали, что у нее жутко разболелась голова, и врачи велели ей остаться в комнате. Мы нагло врали. Никаких врачей у нас не было, и учителя, похоже, об этом догадывались. Все, как один, требовали от нас справку, а мы каждому говорили, что оставили ее у себя и покажем ее завтра. Нам верили. С трудом, но верили, заранее зная, что никакую справку мы им не покажем. После уроков меня отправили к нашей больной. Чаки заявила, что ей нужно разнести заказы. Коготь даже не стала придумывать оправданий и смылась просто так. Я плелась по коридору в сторону последней комнаты. В руках был зажат учебник по биологии с цветастым попугаем, человеческим сердцем и папоротником на обложке. - Добрый день, - раздался голос из-за моей спины. Я обернулась и увидела Стервятника. Он стоял в паре метров от меня, опираясь на свою трость. За его спиной топталась пара его птенчиков. Вроде бы Ангел с Красавицей. - Здравствуй, - отвечаю я, зачем-то сильнее прижимая учебник к груди. - Как поживают фиалки? - Хорошо. Я выполняю все инструкции. - Замечательно. Не забудь про удобрения. После этих слов он коротко попрощался и направился к лестнице на первый этаж. Его птенчики последовали за ним, только Красавица неуклюже запнулся о свою ногу по дороге. И это все? Он даже не поинтересуется о том, как поживаю я? Вот тебе и хваленое птичье гостеприимство. Я возмущенно фыркнула и тут же пристыдила себя за этот жест. Какое мне дело до этих гордых созданий? Меня, вон, Мадонна ждет. Но Мадонны в комнате не оказалось. Я забеспокоилась, даже собиралась броситься отыскивать остальных соседок, поднимать на уши весь Дом, но потом одернула себя. Мадонна – создание вольное. Видимо, от утреннего приступа не осталось и следа, и она решила выбраться в люди. Пустая комната показалась мне огромной и холодной. Я осталась одна. Опять. Со Стервятником эта пустота ощущалась немного по-другому. Я чувствовала его присутствие, слышала его дыхание. Он был рядом, но в тоже время я была одна. Меня это утешало. Я могла в любой момент разрушить барьер тишины, и он отозвался бы. Но сейчас никто мне не ответит. А что будет дальше? После выпуска нужно будет продолжать учебу, задумываться о будущем. Но разве оно у меня есть? О чем мечтала старая я? Кем эта незнакомая мне девочка хотела стать? Хотела ли она выйти замуж или предпочла бы быть сильной и независимой и строить карьеру? Она бы жила в квартире или в доме? Стала бы она бегать по утрам? Готовила бы себе горячий шоколад или довольствовалась бы растворимым кофе? Я так сильно хочу узнать ее, все ее мысли и секреты, лишь бы эта пустота внутри меня исчезла. Лишь бы я обрела свое лицо, свое истинное «я». Оставаться в комнате больше не хотелось. Я стремилась быть наедине с собой, но не таким образом. Стены Дома давили на меня. Мне бы на воздух. Определенно, и повыше бы. Чаки рассказывала мне, что на крышу можно попасть двумя способами: через Дом и через улицу. Я выбрала второй вариант. Найти лестницу было не сложно. Труднее было дождаться, когда Крысы закончат со своими делами во дворе и зайдут обратно в Дом. Лезла я медленно и осторожно. Все же высоты я боялась – это факт. Теперь я знаю о себе чуточку больше. Но стоило мне вступить на твердую поверхность, как страх исчез. Солнце садилось. Багряные лучи освещали раскинувшийся чуть в отдалении город. Он был серым и унылым. Одноликим и неживым. Я увидела детскую площадку с покачивающимися на ветру качелями, круглосуточный магазинчик и дорогу, уходящую в неизвестность. Именно по ней я ехала в Дом, по ней же уеду обратно. Тяжело мне будет покидать это место? Нет, наверное. Все же я пробуду здесь меньше года. Остальным будет труднее. Призрачный город. Несуществующая я. Серый дом. И брошенные дети. Такова моя реальность. Будущее будет таким же неопределенным? Таким же серым? Таким же неизвестным? Грудь сковало какое-то странное чувство. И я заплакала. Не помню, чтобы плакала когда-либо после своего пробуждения. Просто эмоции были не такими сильными. А сейчас я оживаю, отхожу от долгой спячки. Лишь бы пережить эту зиму, лишь бы только снова не застыть. *** Черный кивнул Рыжему в качестве приветствия. Крысиный вожак в зеленой бабочке на голой шее настроение не поднял. Черный уже из коридора слышал девчачьи голоса в Четвертой, потому медлил и не заходил. С пассиями Лорда и Сфинкса отношения не складывались. В этом плане его понимал только Курильщик, но и тот в последнее время уходил в себя. Наверное, со стороны он выглядит глупо: топчется у двери своей комнаты и не решается войти только из-за кучки девчонок. Черный собирается с мыслями и открывает дверь, под ногами что-то шуршит. Он поднимает с полу помятый немного грязный конверт. «Для Табаки» - гласит надпись в правом нижнем углу. В голове возникла мысль: разодрать его к чертям собачьим, но Черный прогнал ее. Потом появилось желание заглянуть в таинственный конверт, ведь письма очень редкое явление в Доме. И все же разум сильнее обычного любопытства. Черный упрекнул себя в этой нездоровой заинтересованностью жизнью соседа по комнате. В прихожей он столкнулся с Македонским, что буксировал коляску Курильщика. - Привет, Мак. - Привет, - тихо отозвался в ответ Македонский. В комнате на общей кровати не было свободного места. Табаки в своем неизменном халате активно размахивал руками и распевал одну из своих задушевных песен. Рыжая жалась к Лорду, что прятал покрасневшие щеки и собственнический блеск в глазах за светлыми прядями в волосах. Русалка сидела под боком Сфинкса и теребила в руках клубок синей пряжи, подаренной Горбачем. Силуэт Слепого мелькал на подоконнике, а Курильщик лежал на самом краю общей кровати с умирающим видом. - Это тебе, - сказал Черный и кинул Табаки конверт. Зрение подвело его. Письмо приземлилось не лично в руки получателю, а ему в лицо, зато Табаки сразу же прекратил петь. - Что это? – спросил он. - Не знаю. Под дверью валялось. Там твое имя, - кратко пояснил Черный, усаживаясь на свою кровать. - Любовное послание?! – глаза Шакала нехорошо заблестели. Он разодрал конверт и вцепился пальцами в листы бумаги, как в спасательный круг. Читал он долго. Поминутно выражение его лица изменяло эмоции. Он то улыбался, то хмурил брови, пару раз мелькнула задумчивость, а это очень несвойственная эмоция для Табаки. - Безымянная? – прочитал он надпись на обратной стороне конверта. – Кто это? - Это, наверное, новенькая. Пару дней назад приехала. Поселилась с «последними», - ответила ему Рыжая, скривив свой нос. - Последние? - Ну, да. - И что с ними не так? - Ну, они всегда держаться стороной, спят в Ночь сказок, считают, что Наружность не опасна, ходят лечиться в Могильник, если у них что-то болит. - То есть они ведут себя как «нормальные»? - «Нормальные» - понятие относительное, - встрял Слепой. – Они «нормальные» для Наружности, но слишком странные для Дома. - В этом месте ничего не может быть странного, здесь уже ко всему привыкли, - огрызнулся Черный. - Может, их нормальное поведение слишком странное для дома, - спокойно ответил ему Слепой. - Прямо как Фазаны, - Курильщика передернуло от воспоминаний о бывших состайниках. - Нет, Фазаны – подхалимы и подлизы, но они часть Дома, а эти четверо – словно листья, занесенные из Наружности. Неизвестные, чужие и, быть может, опасные, - пояснила Русалка. - В любом случае, у этой девчонки талант, - подытожил Табаки. – Мне пригодятся ее способности. - Осталось ее только поймать, - фыркнула Рыжая. – Этих четверых можно застать только на уроках или в столовой, а так они ходят невесть где. - А в комнату стучать не пробовали? – предложил Сфинкс. - Пробовали – не открывают, - ответила Русалка. - Когда это меня останавливали закрытые двери, - Шакал как-то недобро усмехнулся. Было что-то такое в его тоне, что заставило остальных в комнате невольно вздрогнуть. Только Слепой невидимым взглядом буравил окно.