Дом, в котором плачут птицы.

Глава 8. Ночь сказок. Мысли. И отступничество.

Я вдруг поняла, что ничего не могу изменить. Законы Дома остаются законами Дома, и я не могу им противостоять. Он управляет нами, как пешками в шахматах, где-то отдельно хранит королей и ферзей, для которых у него припасены отдельные значимые роли, а я та самая фигура, от которой он собирается избавиться при следующем ходе. И что-то мне подсказывает – моя жертва не будет особо значимой. «Не место красит человека, а человек место» Но как быть в том случае, если это «место» - отдельный живой организм. Или все немного по-другому? Что если за столько лет существования этого интерната все эти клички, правила, вожаки, стаи настолько сильно впитались в стены Дома, что он ожил под этим натиском и стал своеобразным хранителем и блюстителем всего этого безумия? Итак. Что мы имеем? Огромное количество подростков, которые живут по выдуманным правилам. Стоит вопрос: кто эти правила придумал? Ответа, стало быть, давно уже нет. Еще один вопрос: кто контролирует соблюдение этих правил? Слепой? Все Вожаки вместе взятые? Или сам Дом? Нет, все же я склоняюсь к выводу, что Дом – это дом. Просто здание, построенное много лет назад. Это не укрытие, это не отдельный мир – это просто стены, крыша, окна и двери. Проблема внутри Дома, в его детях, что нафантазировали себе другой мир и живут по его законам. Вырисовывается еще несколько вопросов: каким образом осуществляется наказание за нарушение правил, где конкретно прописаны эти правила и кто исполняет наказание? С девушками дела обстоят проще. Стай у них нет, следовательно, Вожаков тоже. Это является следствием того, что в комнатах живет мало человек – всего четыре девушки, в то время, как у парней доходит до десятка особей на одно жилое помещение. Псы вообще две комнаты занимают, однако они почему-то не раздробились на две разные стаи. В общем, девушкам просто некомпетентно делиться на стаи – получится полная неразбериха, да и эти квартеты называть «стаями» язык не повернется. Парни. Тут хуже. Мой психолог, которого я была вынуждена начать посещать неделю назад, сказала мне, что это естественно для всех животных – собираться в стаи, ведь так проще выжить. Между стаями особых конфликтов нет, опять же все держится на законах, но если стая решит нарушить один из них, кто будет судьями? Если есть законы, есть и общество. Следовательно, этот Дом – маленькое государство. Нет, скорее, община, что живет по правилам, которым много лет. Взрослые – пустое место, учителей никогда особо не слушают на уроках. Местные не заботятся о будущем, выпуск считают детской страшилкой. Как заброшенная кем-то планета, незавершенный эксперимент, аномальное явление. Вот что этот Дом такое. И я его чертовски боюсь. И из всего этого безумия выделяются несколько персонажей: я, Курильщик, Черный, с которым мне удалось один раз мило поболтать, да мои девчонки из комнаты. С остальными девушками, кроме Книги, Рыжей и Крысы, я никак не контактировала, они считали меня каким-то экзотическим цветком, непременно ядовитым, поэтому не подходили ко мне. С парнями опыта у меня побольше, но все мои коллеги по «Пустым страницам», кроме Курильщика, типичные представители Дома. Черный в Доме с детства, и такое чувство, ненавидит его всеми фибрами души. Курильщик появился чуть раньше меня, был Фазаном, но с переходом в Четвертую тоже стал замечать, что творится какое-то дерьмо вокруг. Он не говорил об этом мне, но по его настороженному поведению и недавней стычкой с Табаки я это поняла. Мы столкнулись с ним у выхода из столовой, я спросила, в чем дело, но подоспевший Черный прервал нас. «Просто игроки», - сказал Курильщик ему. Игроки. Игра. Слишком жестоко для игры. Но он прав. И Черный про психов прав. Мы тоже психи? Или раз мы признаем все творившееся вокруг сумасшествие, мы уже нечто другое. Кто-то другой в этом Доме и поэтому он нас не любит? Тут я могу говорить за себя. Мои соседки – еще одна тема для длительных рассуждений. Чаки – старшая из нас, хотя я до последнего присваивала это звание Когтю. Дольше всех в Доме, ближе всех к черте смерти. Последнее слово в Доме редко говорят, может быть, еще одно неписанное правило. Она утешает себя тем, что Рыжего во сне она еще не видела. Но почему именно Рыжего? Как вожак самой отвратительной стаи связан с приходом смерти? Несмотря на то, что Чаки знает наизусть каждый угол Дома, она его опасается – по ней видно. Она слишком клишированный Обитатель, который до дрожи в коленях боится ночных коридоров. Она не верит Дому, старается стать его частью, но боится того, что у нее получится. Коготь – чуть младше меня, недобандерлог, антоним слова «свет». Коготь рассказывала, что выросла на военной базе в окружении солдат, которыми командовал ее отец. Она не была дочерью, она была еще одним солдатом, вот только ее служба продолжалась на протяжении большей части ее жизни. Ей поставили сахарный диабет в четырнадцать, отец сбагрил ее сюда и забыл о ее существовании. Мадонна – с ней все трудно. С той самой ночи я стала опасаться ее, приглядываться к ней, но ничего не получалось. Мадонна была первым человеком в Доме, кто принял меня. Я знаю – она не враг. Но она знает что-то обо мне и скрывает это. А поскольку мое прошлое для меня самый лакомый кусок, я прониклась к ней недоверием и злобой. Я пыталась начать разговор с ней о странных снах, о другом мире, но она невинно хлопала глазами и говорила, что иные миры – сказка. Было в этом Доме что-то такое, что мои соседки утаивали от меня. Как обратная сторона медали, как темная сторона луны, нечто очевидное, но сама я бы до этого никогда не догадалась. А помогать мне никто не хочет. Я подумывала плюнуть на все и пойти за объяснениями к Рыжему (все же он мой Крестный) или к Стервятнику (должна же я получить возмещение за моральный ущерб, нанесенный его поцелуем), но было несколько этих самых «но». Во-первых, нужно наведываться к ним в комнаты, потому что в коридоре в одиночку их не выцепить. Комнаты Крыс… обитель ужасов и похоти. Комната Птиц… обитель мрака и призраков. Во-вторых, с Рыжим я знакома мало, а ведь он мог бы периодически интересоваться жизнью своей крестницы. В-третьих, Стервятника я боюсь. В моих глазах он приобрел иные черты. Он был вечно в черном, с длинными черными ногтями, светлыми волосами, с огромным количеством украшений в ушах и на пальцах, он был – монстром. И меня трясло от мысли, что монстр меня целовал. Я ходила по коридорам и шугалась от каждого звука. Я не чувствовала себя защищенной ни в своей комнате, ни на уроке в окружении учителей. Я могла расслабиться только стоя под душем каждый вечер. Но эти пятнадцать минут так ничтожны по сравнению с остальными двадцатью тремя часами и сорока пяти минутами. Я забиралась на крышу по вечерам и смотрела вдаль. Мне стали ограничивать время ношения контактных линз, поэтому все очертания города и детской площадки расплывались перед глазами. Мозг сам достраивал картинку, увиденную один раз. И я ему доверяла. У меня не было союзников, друзей, плакательной жилетки, а я так в них нуждалась. Я все думала, куда уходит Крыса? Вот кому действительно хорошо – она на свободе. Быть может, я тоже однажды решусь и убегу отсюда. В любом случае, это нужно делать до зимы, а осень уже подходит к концу. Не успела. Придется ждать выпуска. *** Вечер. Ужин. Остывший чай. Чавканье соседей по столу и чувство безысходности у меня. Сегодня особенная ночь. Для Дома. Для его Обитателей. Для меня это лишь очередная часть безумной игры. Коготь с утра ведет себя странно. Проснулась она с фразой: «Я не позволю этим ублюдкам властвовать этой ночью!». Чаки поддержала ее кличь. Мадонна заткнула уши наушниками. Спросить, что происходит, было не у кого. «Ночью сказки оживают», - сказал Слепой на выходе из столовой. Не уверена, что это было адресовано мне, но уж слишком все идеально сходилось. Вожак меня пугал больше Стервятника. Слепой был Хозяином Дома, связующим звеном, обладающим безграничной (наверное) властью. Стервятник имел на меня какие-то планы – это факт, но он не мог радикально повлиять на мою жизнь, в отличие от Слепого. А затем начало происходить какое-то безумие. Коготь вцепилась в меня и потащила в нашу комнату, словно хотела устроить мне допрос. Чаки бежала следом, на лету заворачивая украденные из столовой бутерброды в салфетки. Судя по крикам из столовой, стащила она их не только с нашего стола. Мадонна семенила следом, распихивая чайные пакетики по карманам. Достигнув комнаты, Коготь захлопнула за нами дверь и начала двигать комод. Получалось у нее хорошо, через пять минут путь в коридор был полностью заблокирован. Чаки раскладывала бутерброды по тарелкам. Мадонна рылась в баночках, искала сахар. - Какого хрена здесь творится?! – заорала я, не в силах терпеть эту неразбериху. - Сегодня Ночь сказок, - пояснила Чаки. Табаки как-то рассказывал мне на собрании «Пустых страниц» в чем ее суть, еще он говорил что-то про Ночь снов и Ночь молчания, но я не вдавалась в подробности. Видимо зря. - Слепой мне сказал, что ночью сказки оживают, - сказала я, поняв проблему, из-за которой началась эта шумиха. - Видимо, он хотел тебя предупредить. Все же это твоя первая Ночь. Какое повышенное внимание от Вожака, несказанная щедрость, - съязвила Мадонна, и мне впервые в жизни захотелось ударить ее. - У тебя какие-то проблемы? – завелась я, подходя к ней вплотную. - Проблемы у тебя – ты слишком много болтаешь, - она ткнула в меня пальцем. – И задаешь слишком много вопросов! - Быть может, потому что я ничего не знаю об этом гребаном месте?! - Девочки, успокойтесь! Чаки влезла между нами и сдерживала наши внезапные порывы гнева. - Это все из-за Ночи, - встряла Коготь, искавшая что-то в залежах подоконника. – Не только сказки оживают, но и все зло Дома. Видимо оно уже успело просочиться через щели. Да что за херню она несет?! Будь я смелее, я бы задала этот вопрос, но вместо этого я еще раз послала на Мадонну гневный взгляд и залезла на свою кровать. - Не вздумай спать! – голосили снизу. – Иначе тебе приснятся страшные сны или ты вовсе не проснешься. «Это было бы просто замечательно», - подумала я. - Думаешь, они снова будут к нам ломиться? – спросила Чаки. - Уверена. Этой ночью они все сходят с ума, - ответила ей Коготь. - Они? Другие девочки что ли? – поинтересовалась я со своей вышки. -Ага. Они постоянно ломятся к нам в дверь в Ночь сказок, - пояснила Чаки. - Зачем? - Не знаю. - Какая разница? – встряла Мадонна. – Ничего хорошего они не несут. - А быть может они просто хотят пригласить вас к себе? – предположила я. - Ты действительно тупая, раз не понимаешь всю серьезность проблемы?! – прокричала Мадонна. - Нет, не понимаю! Быть может, кто-нибудь объяснит мне, чем эта ночь отличается от других?! Ответа я не услышала, тогда я слезла с кровати и встала перед ними, скрестив руки на груди. - Ну? – нетерпеливо протянула я, но только понурые головы и отстраненные взгляды послужили мне ответом. – В таком случае, сходите с ума без меня. Я ринулась к комоду и начала отодвигать его от двери. Чаки бросилась ко мне. - Безымянная, прекрати. Это же опасно! - А что со мной случится? Рисунки на стенах оживут и сожрут меня? Или Дом засосет меня в параллельную реальность? Судя по их лицам, я угадала, но опять же в ответ одна тишина. Ну, и ладно. Пускай они здесь безумствуют в одиночестве, а я, так уж и быть, переночую где-нибудь в другом месте. Громко хлопнув дверью, я выбежала в коридор, и тут же раздался скрежет отодвигаемого комода. Вот и все, назад дороги нет. Свет выключат примерно через полчаса, может, чуть меньше. Все же надо было взять фонарик или что-то вроде того. Куда же мне идти? Спать на диване на перекрестке? Нет, даже думать не хочу, что другие жильцы на нем вытворяли в темноте. Чердак? Слишком пыльно. Улица? Слишком холодно. Один из классов? А это идея, вот только их запирают по ночам. Быть может, удача сегодня будет на моей стороне и один из кабинетов останется открытым? Надо проверить. Спустя минут двадцать, я смирилась с необходимостью спать где-нибудь в коридоре. Сейчас они были практически пустыми. Изредка мелькали вдали чьи-то расплывчатые фигуры. Потом исчезали и они. Я брела к перекрестку и остановилась у дивана, посмотрела на него, а потом опустилась, горько вздохнув. Хотелось плакать, хотелось что-нибудь сломать, еще немного почему-то хотелось есть. От стресса, наверное. Откуда-то подул зловещий холодок. Я сильнее закуталась в любимую синюю рубашку и подтянула колени к груди, обняв их руками. Не хочу здесь спать, вообще не хочу оставаться в этом доме. Хочу домой, но дома у меня нет. Есть только Дом – пугающий, отталкивающий, заставляющий меня чувствовать себя одиноко. Вот бы хоть кто-нибудь появился и утешил меня. Хоть кто-нибудь, лишь бы забыть об одиночестве. Я уткнулась лицом в колени, готовая вот-вот завыть от отчаяния и боли. Но звук проезжающей мимо коляски, заставил меня успокоиться. - А? – протянул голос. – Безымянная, ты что ли? Чего ты тут нюни распустила? - Табаки, - прошептала я, подняв голову. - Ну чего ты? Шла бы к себе, скоро свет отключат. А таким неподготовленным дамочкам как ты опасно разгуливать в темноте по коридорам. - Мне нельзя обратно. - Так это не проблема! Он дернул меня за руку, заставляя подняться с дивана. Смотря на него сверху, я заметила подозрительно горящие глаза Шакала. Ой, не нравится мне это. - Идем, будешь моим почетным гостем! И он потащил меня вглубь мальчишеского коридора. *** Четвертая была порталом в мир хаоса и чего-то странно пахнувшего. Все стены были увешаны полками, крючками, плакатами, рисунками, на них крепились всякие ветки, бусы, флаги, рюкзаки и одежда. Это безумие тянулось к потолку и частично переползло на него. Откуда-то со шкафа раздавалось тихое карканье, где-то позвякивали колокольчики, гудел чайник, скрипели кровати и половицы, кто-то громко чихнул, кто-то засмеялся. И от этих звуков комната ходила ходуном, вздрагивала, дрожала и что-то отвечала в ответ. В полумраке она казалась больше, чем есть на самом деле. Мозг отчетливо вырисовывал картины потайных ходов, что постепенно превращаются в захламленные лабиринты. Вот сверну налево возле плиты и попаду на распутье трех дорог. А из какой это сказки? - Эй, у нас гости! - радостно крикнул Табаки и подтолкнул меня вперед, выставляя на всеобщее обозрение. Здесь собрались все жители четвертой, Русалка, Рыжая и Стервятник с Драконом. Мое присутствие явно удивило всех собравшихся, только Курильщик мне подбадривающе улыбнулся и указал на огромную кровать в центре комнаты, на место, рядом с собой. От этого трогательного жеста я была готова расплакаться. Видимо я отвыкла от мысли, что еще существуют люди, которые всегда рады меня видеть. Стервятник улыбнулся себе под нос, увидев меня, но я не стала никак это расценивать. - Знакомьтесь, Безымянная, - он дружелюбно похлопал меня по центру спины, потому что выше не доставал. - Между прочим, одна из самых талантливых писательниц нашей газеты. Курильщик, подтверди. - Подтверждаю, - согласился Курильщик. Я забралась на кровать к нему, рядом примостились Сфинкс с Русалкой, ближе к изголовью - Лэри. - Нашел ее в коридоре за пару минут до отключения света. И что ты там только делала? - Сбежала от своих. - Сбежала? - удивленно переспросил Лэри. - Долгая история, - я неловко улыбнулась. - Сегодня как раз такой вечер - идеальный для длинных историй. Что ж, видимо, первую сказку придется рассказывать мне. *** Свет выключили полностью. Раскидали подушки. Большая часть народу перебралась на пол. Лэри лежал где-то в ногах и не подавал признаков жизни. Курильщик, явно разморенный хвойным напитком, был где-то с боку, изредка отпуская шутки в сторону рассказчика. Я сидела, прислонившись к изголовью, и в пол уха слушала истории о Василиске, Драконе, Темных лесах, ведьмах, призраках и прочем. Я уже сбилась со счету, какой это круг, я с трудом осознавала, кто сейчас рассказывает, а кто комментирует истории. Голова кружилась, было невероятно жарко, во рту - привкус леса, в ногах - тяжесть. Я блаженно потягивала из стакана напиток, любезно предоставленный Табаки. На первом стакане я сказала себе, что больше никогда ничего не буду есть и пить из его рук, но на третьем коктейле я поняла, что оплошала. Он расслабил мое тело, удалил всю нервозность и злость, возникшую после ссоры с соседками. Я медленно плыла в пучине безмятежности, вдыхала запахи спирта, табака, пота, сладких девчачьих духов, свитера Русалки, носков Лэри, грифеля карандаша Курильщика, ночной прохлады. Тело пылало, нос болел от обилия запахов, во рту была горечь, но мне было впервые так хорошо. После сказки о Василиске Курильщик пошутил про удачу, а Слепой взял да подарил ему амулет. Табаки завозмущался в своей привычной манере. Кто-то распинал Лэри, потребовал от него сказку, но тот пробормотал какую-то ахинею и его оставили в покое. Кажется, он опять заснул. Потом запел Горбач. И я прикрыла глаза, потому что слезы начали их нещадно щипать. Кровать рядом со мной прогнулась под чужим весом. Перемещение одного из собравшихся осталось незамеченным. Я тоже решила не обращать на это внимания. Но пришлось это сделать, когда чьи-то руки притянули меня к горячему телу, моя спина опустилась на чужую грудь, ноги переплелись с его ногами. Чья-то рука выхватила мой стакан с недопитым хвойным и больше я его не видела за эту ночь. «Стервятник», - хотела прошептать я, но губы пересохли. Он поднес бутылку к моему рту, и я жадно выпила ее содержимое. Это была вода, чистая, ледяная и отрезвляющая. Я блаженно закрыла глаза и откинулась на его плечо. Чужие губы тут же скользнули на мою беззащитную шею, обжигая своими невесомыми прикосновениями. Горячие руки, избавившиеся от пустой бутылки, нырнули под мою майку и стали жадно оглаживать контуры моего тела. - Тшшш, - прошептал Стервятник мне в самое ухо, когда я была готова громко вздохнуть от пожара, разбушевавшегося в моем теле. Я извивалась в его объятиях, но я не могла вырваться из плена. Его ноги, крепко сжимавшие мои, не давали мне елозить по кровати и привлекать чужое внимание, одна рука закрывала мне рот, другая медленно гладила мой живот, изредка забираясь чуть выше, но никогда не прикасаясь к ткани белья, что меня очень сильно огорчало. Его губы дразнили мое ухо, шею, а когда я, одурманенная, пыталась прикоснуться к ним своими губами, они куда-то исчезали. Мне казалось, что Стервятник в эти моменты издевательски ухмыляется. Я забылась в его руках. Забыла о ссоре с соседками, о своей потери памяти, о страхах и одиночестве. Мне было так сладко, так чертовски хорошо, что это казалось преступлением против всего человечества. Я бы никогда не подумала, что смогу испытать подобное блаженство в этом Доме. Это было сумасшествие, сладкий плен, навеянный атмосферой ночи и алкоголем. Горбач медленно растягивал свою песню, кто-то грустно вздыхал, слушая ее, кто-то бренчал стаканами и бутылками, Лэри тихо посапывал. А я билась в агонии, в объятиях парня, которого вроде как боюсь до чертиков. Вот это «вроде как» все и путает. Я уже ничего не понимаю, но знаю одно – хочу, чтобы эта ночь не заканчивалась.