Птичьи слезы.
Живи пока ты жив, приятель...
У. Шекспир
Он сидел в одиночестве в Третьей, медленно втирая в колено, что каждые несколько секунд простреливало болью, мятную охлаждающую мазь, которая немного облегчала страдания. Остальные птицы, да и жители Дома, торчали в актовом зале и отмечали Новый год. Уже наступивший Новый год, который Стервятник как последний неудачник пропустил. Но он должен был отпроситься у Ральфа, потому что даже сидеть уже было невозможно, не говоря уже о веселье. Стервятник отложил баночку с мазью в ящик прикроватной тумбочки, вытер руки о носовой платок и лег поперек кровати, ожидая, когда лекарство подействует. В воздухе витал запах лекарства и чьих-то старых носков, мокрой земли и почему-то майонеза. Изредка до Стервятника доносились из актового зала звуки музыки или учительских поздравлений, слова которых он не мог разобрать. Стервятнику не хотелось спать, но и на праздник возвращаться тоже желания не было. Он не ощущал всеобщего веселья, не радовался вкусной еде, послаблениям в диете, скудным, но все же приятным подарком в виде мешка с конфетами и парочки мандаринов. Странная тоска не позволяла ему наслаждаться столь редким праздником. Даже Слепой и тот веселился. - Стервятник? – кто-то тихо позвал его, выглядывая из приоткрытой двери. Он различил в темноте силуэт Безымянной. - Я здесь. Проходи. Она тихо зашла в комнату и аккуратно прикрыла дверь. - Не бойся, здесь никого нет, - заверил ее Стервятник. - У тебя все хорошо? Ты выглядел очень обеспокоенным на празднике. Безымянная присела рядом с ним на кровать и нежно сжала его холодную руку. Стервятник поддался порыву и прислонился к ее плечу, наслаждаясь и ее присутствием, и ее запахом, и тем спокойствием, которое всегда охватывало его, когда Птенчик была рядом. - Нога разболелась, но не переживай, уже лучше. Как ты улизнула? - Сказала Душеньке, что мой желудок переполнен салатами и мне надо срочно уединиться, чтобы не испортить никому праздник. Хорошо, что Крестной рядом не было, а то она бы за мной пошла, - она тихо хихикнула, и Стервятник не смог сдержать улыбки. Безымянная потянулась к прикроватной тумбочке и аккуратно взяла небольшой горшочек с кактусом. Другому человеку Стервятник бы не позволил к нему притронуться. - Как поживают твои младшенькие? - Мерзнут. - Мы все мерзнем… Разве им нельзя никак помочь? Удобрения там и всякое такое? - Не сезон. Я подумывал сделать удобрения из опавших листьев, но у нас только дуб, а он не совсем подходит. - А какие подойдут? - Рябина, тополь, яблоня и прочие. - Что ж, если мне попадутся на глаза эти деревья, то я обязательно наберу тебе огромный мешок! – Безымянная рассмеялась, Стервятник был готов поклясться, что ничего приятнее в жизни он не слышал. - Я буду тебе очень признателен. Птенчик осторожно поставила кактус на место и зачем-то принялась расправлять несуществующие складки на платье. - У тебя точно все хорошо? – она опустила блестящие глаза. – Ты можешь поделиться со мной всем, что на душе. Ну что за внеземное создание? Стервятник, не сумев сдержать секундного порыва, поддался вперед и накрыл ее губы своими. Рука сжала девичью, а потом скользнула на колено, прикрытое алой тканью. Безымянная что-то промычала, широко распахнула глаза и застыла, а потом мягко ответила на поцелуй, немного усмиряя его пыл. - Прости, - глухо сказал Стервятник, отстраняясь от нее. – Не знаю, что на меня нашло. - Все нормально. Я не против. Безымянная сама потянулась к нему на этот раз, несмело обняла за плечи и поцеловала в уголок губ. Стервятник наклонился вперед, и они столкнулись носами. Птенчик тихо захихикала и пододвинулась ближе – вплотную, прижимаясь всем своим телом. Между ними было так мало расстояния, что Стервятник чувствовал, как их ребра (они оба были безобразно худы) соприкасаются с друг другом, вызывая незнакомое чувство. Было так странно ощущать тепло чужого тела. Он забыл каково это – чувствовать чье-то присутствие рядом, чью-то близость. Раньше у него был брат, к которому всегда можно было прижаться ночью, проснувшись от кошмара. Это было так нормально, обнимать его, чувствовать его запах, его защиту. Кошмары быстро уходили, прогоняемые силой брата. Но теперь не Стервятник нуждался в защите, не он был напуган и слаб, а кто-то более тонкий и хрупкий, но такой теплый и родной. Стервятник прижал Безымянную к себе изо всех сил. - Задушишь же, - укоризненно прошептала она. А потом откинулась на спину и утащила Стервятника за собой. Он упал рядом с ее боком, его ноги запутались в ткани ее платья, женские каблуки стукнулись о мужские ботинки. Стервятник не знал, был ли он когда-то так же смущен, как сейчас. Возможно можно было сравнить с эпизодом из далекого детства, когда над их с братом щуплыми телами смеялась вся компашка Спортсмена. Но тогда был только стыд и злость, сейчас же появилось что-то еще, что-то обжигающее, опасное, но манящее. Безымянная робкая, тихая, она напугана не меньше, чем он. Иной раз Стервятнику кажется, что ей неприятно, больно, противно, и он отстраняется, но тогда тонкие руки вновь притягивают его, а горячие губы прогоняют его страхи. Стервятник упивался ею, терзал ее губы, сжимал ее мягкую, податливую плоть и с трудом сдерживал рвущееся наружу желание. Его восхитительная искушающая фея отвечала взаимностью на его чувства, и он горел, пылал, сгорал в ней. Он в нетерпении отбросил свою рубашку и на миг затушевался, не зная, что делать дальше. Стоит ли идти до конца? Да и где он – этот конец? Если бы реальность не была жестока. Если бы он был более везучим, то родился бы не уродом с больным телом и никчемной душой, которая и гроша не стоит. Разве он достоин ее? Такую любящую, открытую, честную? у Стервятника закололо где-то в груди, в районе сердце, которое до этого момента знало только боль и ненависть, оно давно уже забыло о любви, но сейчас, когда Безымянная стягивала с себя платье, в остывшем сердце вновь затеплилось светлое чувство. Стервятник боялся прикасаться к ее коже, бледной, исчерченной синими венами, которые, подобно рекам на карте, украшали ее тело – он не видел ее, но хорошо помнил. Он представил, как его руки с длинными пальцами, с выкрашенными в черный цвет ногтями смотрелись бы на ее коже при свете дня, и нашел это зрелище восхитительным. Птенчик прильнула к нему с новым поцелуем, и Стервятник был готов поклясться, что он явно проморгал момент, когда Безымянная разделась полностью. Запах ее тела вскружил ему голову и он, потеряв остатки рассудка, набросился на нее с еще большей страстью, словно пытался восполнить все годы холода и одиночества. - Откуда ты свалилась на мою голову? – в бреду шептал он, осыпая ее шею голодными поцелуями и сжимая мягкие бедра. Сил отвечать у Безымянной не было, она только помогла ему стянуть остатки одежды. В темноте она нашла его руку и переплела их пальцы. Стервятник чувствовал, как она дрожала под ним от страха неизвестности, да и он сам тяжело дышал от волнения. Стервятник пожалел, что всегда прерывал разговоры своих деток о девушках и всем, что с ними связано. Он мог бы поднабраться опыта и быть бы более уверенным в глазах Птенчика, причинил бы ей меньше боли, чем сейчас. У него разрывалось сердце от ее тихих рваных вздохов, говорящих вовсе не о внеземном блаженстве. Как некстати дала о себе знать его чертова нога. Не хватало еще, чтобы она подумала, что он немощный и слабый… Стервятник помотал головой, прогоняя позорные смущающие мысли. Его волосы, до этого стянутые на затылке, растрепались и упали на лицо Безымянной. Она ласковым движением заправила их Стервятнику за ухо. У него опять защемило в районе груди. И он решился все же идти до конца. Он прижался своей щекой к ее, чужая кожа обожгла собственную. Стервятник был уверен, что, если бы в комнате был включен свет, то девушка под ним была бы вся красная, да и он сам уже, по всей видимости, изменил своей болезненной бледности. Незнакомое чувство наполнило его тело, которое, судя по ощущениям, до этого момента было лишь пустым сосудом, на дне которого валялся пепел, некогда бывший его душой. Но теперь на дне сосуда что-то замерцало, заискрилось, заизвивалось и вспыхнуло, подобно фейерверку. Яркие краски заполнили пустоту. Птенчик затрепеталась под ним, вцепилась когтями в его кожу и вспыхнула, чтобы потом медленно потухнуть и, судорожно глотая воздух, разжать свои стальные объятия и расслабиться на простынях. Стервятник рухнул на кровать, прижимая к себе горячее обнаженное тело Птенчика. Он устало прикрыл глаза. Под веками мерцали разноцветные огоньки, подобные тем, что горели на елке. Такие красивые и внеземные, что Стервятник забыл о том, что живет во тьме. Он приоткрыл глаза, тяжело дыша, но в темноте было сложно что-то разглядеть. Безымянная уткнулась носом ему в ребра и тихо засопела, прижимая ладони к груди. Стервятник обнял ее покрепче. Стервятник впервые за много лет чувствовал безмятежность, он словно парил в небе на мягком белом облаке, что заботливо обволакивало его уставшее больное тело. Он медленно погружался в сон. Он знал, что когда-нибудь придется оттолкнуть, поэтому и не хотел подпускать людей к себе. Нет смысла доставлять ненужные проблемы себе и другим. Нет смысла засорять память ненужными образами, фразами, моментами. Нет смысла испытывать ряд эмоций, чувств, желаний, потому что знаешь, что все равно их потеряешь. Воспоминания такая хрупкая вещь. Казалось бы, сейчас ты с уверенностью можешь сказать, что запомнишь сегодняшний день навсегда и с легкостью воспроизведешь его во всех подробностях спустя много лет, но вот уже на следующий день образы начинают расплываться, а уже через неделю ты и вовсе забываешь об обещании запомнить какой-то там день. Стервятник помнил свою жизнь очень хорошо, потому что проживал ее не один раз. Поначалу он думал, что прожитые дни будут различны, но потом заметил подозрительную схожесть. Дежавю преследовало его постоянно. Что-то забывалось, что-то нет. А потом – она. Неизвестная, неправильная, нежданная. И все. Сбой. Ошибка. А он разучился отпускать, потому что до этого никого к себе не подпускал. Но пришлось. *** - Ты хочешь оставить меня? Но почему? - Потому, что в том мире у меня будет возможность все исправить, вернуть брата и быть с тобой вместе. - Ты и сейчас можешь быть со мной. Зачем все менять? Зачем нарушать волю этого мира? Ладно, с братом все понятно, но новая я-то тебе зачем? Хотя, постой. Вот в чем дело, ну, конечно же, ты просто не позволишь новой мне вспомнить, внушишь ей правду Дома, его порядки и законы, страх перед Реальностью. - Наружностью. - Плевала я на ваши термины! Там у тебя будет новая я, но здесь у меня не будет нового тебя. Просто признай, что ты трус и бросаешь меня! - Я не хочу оставлять тебя, но выбора нет. - Выбор есть, а ты просто слишком сильно врос корнями в это место. С меня хватит! Я искренне надеюсь, что другая я будет умна, вернет свою память и даже не позволит себе влюбляться в тебя! - Безымянная… - Мое имя – Кира. Кира! Запомни его, ведь больше ты никогда не сможешь произнести его, а значит, у тебя никогда не будет со мной связи! Разрушенные цепи. Нет, цепи – это кандалы, это ограничение, это отсутствие свободы. С Безымянной его связывали не оковы, а что-то другое. Нить? Может быть. Как поэтично. И вот, что бы это ни было, оно разрушено. За каких-то пару минут. Ссора влюбленных в коридоре, хорошо, что без свидетелей. Вот только не помириться и не обняться. - Кира, - прошептал Стервятник в пустоту, где некогда стояла девушка. Пустой коридор вторил ему грустным эхом. *** - Стервятник? – кто-то тронул его за плечо. Вожак проснулся. Очертания Четвертой, которые с трудом проглядывались сквозь веки, замелькали перед глазами. Сфинкс сидел рядом с ним почти в самом углу, в отдалении от остальных собравшихся. В комнате было по-прежнему темно и накурено, приторно сладко пахло выпивкой и сигаретами. - Рано ты вырубился. Табаки еще даже не начинал свои фирменные истории, - Сфинкс усмехнулся и отпил из своей чашки. Стервятник промычал что-то в ответ и потер голову. Она у него жутко разболелась. - Выпьешь? Он отрицательно покачал головой. - Что, плохо тебе? Стервятник опять помотал головой, которая раскалывалась от каждого движения. - Может водички? - Что это ты такой заботливый? – вырвалось у Стервятника, он поморщился от звука своего голоса. - Так в последний же раз видимся. Надо оставить после себя хорошее впечатление. Сфинкс лукавил – Стервятник это прекрасно знал. Не в привычке лысого насмехаться над другими, но даже он не мог упустить возможность поиздеваться над птичьим Папашей, чья жизнь медленно разваливалась на куски. - Отпускать тяжело. Даже когда понимаешь, что иного выхода нет. Сердце все равно помнит. - Почему выбранный путь стал тупиком? - А разве это плохо? Всегда можно развернуться и пойти назад. Сфинкс передернул плечами и ловко вскочил на ноги. «Даже не шелохнулся», - подумал Стервятник с некой завистью. Сам он с трудом поднялся с пола, но на его действия никто не обратил внимания – все были увлечены чьим-то рассказом. Тихим призраком он покинул Четвертую, выскользнул в темный зловещий коридор. Тишина и отсутствие света немного успокоили его, но в голове продолжало отдаваться биение сердца. Стервятника повело в сторону. Он прислонился спиной к стене и прикрыл глаза, до его комнаты оставалась всего пара шагов, но у него не было сил сделать их. Возвращаться в родное гнездо почему-то не хотелось. Возможно, он понимал, что с рассветом все изменится, что голоса станут выше, что солнце будет ярче, что кто-то будет рядом. Отчего-то Стервятника это пугало. Оторвавшись от стены, он все же дошел до комнаты. В Третьей было тихо, почти все разлетелись по Дому, осели в его углах, приготовившись к последнему слету. Скоро ничего не останется, даже перьев. В углу тихо сопел Слон. Стервятнику всегда было интересно, снится ли ему что-то. А если и снится, то пусть это будут только хорошие сны. Стервятнику они чужды. Попеременно то гибель брата, то Безымянной. То есть Киры. Да, Киры. Безымянной, его Птенчика, больше нет. Она выросла, окрепла, нашла себя и свой путь. А он так и остался стоять на одном месте, проклиная свою несчастную судьбу и самого себя за слабость и трусость. Какая странная вещь – память. Стервятник с легкостью и смирением нес груз печальных воспоминаний, в то время как радостные моменты, происходившие в этой и прошлой жизни, приносили ему адскую боль, рядом с которой боль в ноге казалась ангельскими поцелуями. Почему он не смог удержать себя? Почему не защитил Киру от самого себя? Когда он превратился в такого ублюдка, который дважды умудрился разбить сердце одной и той же девушке? Как же ему хотелось верить в то, что Птенчик в Наружности обретет свое счастье. Что ей удастся забыть о Доме и всем, произошедшем в его стенах. Что она сможет реализовать себя, что она станет счастливым человеком, вновь полюбит кого-то… кого-то достойного, любящего ее также сильно, как и она его. «Неужели ревнуешь, чертовая ты дохлятина?- усмехнулся в своих мыслях Стервятник. – А ведь мог бы быть на месте того воображаемого мужчины… Что, не прельщает уже мысль в третий раз завоевать ее? Или, наконец, оставить в покое? Почему ты не можешь ее просто отпустить? Почему же ты все думаешь и думаешь о невозможном, о неправильном? Дернул же тебя дьявол влюбиться и все испортить своей любовью!». Стервятник рухнул поперек кровати и закрыл лицо ладонями. Его мелко потряхивало и навряд ли дело было в выпитом алкоголе. «Чего ты добивался? Чего ты хотел, ища встречи с ней? Повторения той ночи захотелось, да? Когда ты любил и тебя любили, когда боль уходила и забывались все страхи, этого ты хотел? Или хочет вернуть те времена, когда вы сидели на крыше вдвоем и разговаривали, даже умудрялись строить планы на будущее. Ты ведь сожалеешь, гадкий мерзавец, что не смог воплотить эти вечера в этой жизни?! Потому что тебе нравилось делиться с ней самым сокровенным, потому что ты думал, что она - единственный человек не просто на этом клочке земли, а на целой планете, который тебя понимает. Тебе нравилось, что тебя любили и ценили, признай же это! И, что самое главное, тебе нравилось любить и ценить в ответ, что в твоей никчемной душонке вновь зародились светлые и теплые чувства. А как же твой бедный любимый брат, который ушел ради того, чтобы ты жил…». Глаза защипало от слез. Он сильнее прижал ладони к лицу. «Почему он, а не я? Лучше бы я тогда умер вместе с ним. Зачем миру было угодно нас разделять? А если и разделил, то зачем подселять в мое старое дряхлое сердце новое чувство? Я предал его. Предал свою кровь, но черт возьми, я больше не хочу терять любимых». Стервятник рвано задышал. Алкоголь, проникающий все глубже в организм, успокаивал и усыплял. Вскоре, он провалился во тьму. *** Сознание парило в каком-то пространстве, наполненном чернотой. Оно было бесформенным и несуразным. Оно извивалось, трепетало, словно юный птенец, который готовится к своему первому полету. Мыслей не было. Вернее, они были, но природа их возникновения была очень странной. Да и их содержание оставляло желать лучшего. Стервятник не ощущала своего тела. Он знал, что где-то там оно есть, оно существует, даже помнил, как выглядит, но он не чувствовал его совсем. Стервятник всячески пытался ухватиться за тонкую нить, которая связывала его с телом, но она ускользала из раза в раз. Это было так странно – не хотеть есть, пить, не говорить, не спать, не двигаться. Просто мысли и он, состоящая из этих самых мыслей. Это как сон, но если во сне ты можешь заставить себя проснуться, то в этом странном месте нет даже возможности ущипнуть себя за тонкую кожу на сгибе локтя. Здесь не было ни звуков, ни запахов, не было четкого очертания пространства. Вязкая субстанция покрывала собой все, и он медленно тонул в ней. А потом раздался звон, словно ложкой ударили о хрустальный бокал. Столь привычный в обычной жизни и столь странный, и долгожданный сейчас, он стал надеждой, что он здесь не навсегда, что еще есть шанс вернуться в родное и теплое тело. Стервятник проникся этим звуком, впитал его в себя. А потом его выбросило из этого места. Стервятник посмотрел на Макса, но увидел только черный силуэт, отдаленно напоминавший фигуру брата. Расплывчатая фигура протянула к нему ослабевшие руки, но Стервятник отшатнулся назад. Сердце его плакало кровью, в то время как по щекам текли слезы. Голос брата умоляюще воззвал к нему: - Пожалуйста, Рекс... - Прости меня, - прошептал Стервятник, уже не сдерживая рыдания. - Боже, прости меня. - Рекс... Стервятник рванул к нему, протянул руки, но схватил лишь пустоту. Он отпрянул, и тут же Макс вновь из неоткуда появился. Стервятник пытался ухватиться за брата, но он все время исчезал. Стервятник горько усмехнулся, грубым движением вытирая слезы. - Рекс? - голос Макса становился все тише и тише. - Не оставляй меня, Рекс. Брат хотел было рвануть к Стервятнику всем своим несуществующим телом, словно он поверил, что сейчас его душа обретет кости и плоть, но он не смог сдвинуться с места. - Рекс... Стервятник рухнул на колени. - Подойди ко мне, Рекс... Пожалуйста... Стервятник покачал головой. Он не нашел в себе сил даже поднять голову. Чувство вины приставило к его виску дуло пистолета. И через несколько секунд прозвучит выстрел. - Прости, Макс, - прошептал он. - Прости меня. - Посмотри на меня! - из последних сил выкрикнул Макс. Стервятник поднял голову, надеясь, что перед ним сейчас окажется не бесформенный черный силуэт, а его брат - тощий светловолосый парнишка, который беззаботно улыбается - но он увидел лишь бесформенный черный силуэт. Жестокая реальность. Это не его брат. Это существо из потустороннего мира, которое Стервятник отчаянно пытался вернуть к жизни. У черного образа не было имени, тела. Это была Тень, не Макс. Призрак, созданный им самим же из собственного чувства вины и боли утраты. - Ты умер, - сказал Стервятник. Тень издал какой-то визг и рухнул на пол, руками зажимая несуществующие уши. - Макс умер. Часть меня - лучшая часть - умерла. И я, наверное, никогда не смогу простить этот мир за то, что он разлучил меня с Максом. Я никогда не смогу вновь стать полноценным человеком. Но я должен попытаться простить себя. Тень замолк. Его границы стали еще более расплывчатыми, он постепенно сливался с окружающей темнотой. - Макс, если ты меня слышишь. Настоящий ты меня слышишь, знай, что рано или поздно я все равно приду к тебе. Может быть, даже не один, - Стервятник с трудом улыбнулся. – И тогда нас больше никто никогда не сможет разлучить. Я тебе обещаю. Но мне пора уходить в тот мир. И я расскажу тебе потом о нем, уверен, что ты тоже его полюбишь, как его когда-то полюбил я благодаря другому человеку. А сейчас, до свидания, мой брат. Я люблю тебя. Стервятник закрыл глаза, чувствуя, как Тень отступает, а вместе с ним и окружающая темнота. Внутри его тела образовалась пустота, которая тут же заполнилась чем-то новым, теплым и приятным. Стервятник не мог точно сказать, сколько прошло времени, но, когда он открыл глаза, его ослепило яркое солнце, предвещающее начало лета. В Третьей было непривычно пусто и светло, пахло пылью и кремом для обуви. Многочисленные горшки с растениями исчезли, как и шторы с окон. Птенчики покинули свое гнездышко. Стервятник и не думал, что ему когда-нибудь придется пережить этот трогательный момент. Стервятник осторожно приподнялся и слез с кровати, боясь потревожить ногу, но она, вопреки обычаю, лишь немного скрипела костями. Он думал, что после сна в неудобной позе у него будет болеть все тело, но Стервятник чувствовал себя на удивление бодро. Он подошел к письменному столу, открыл его ящик и бросил туда связку уже ненужных ключей, а затем принялся вспоминать, где лежит его чемодан. За этим занятием его застал Дракон. - Езуз, Мария, Иосиф, ты че тут делаешь?! - Ищу свой чемодан, - спокойно ответил Стервятник, проверяя очередной шкаф. Дракон вылупил на него глаза и пару минут пребывал в прострации, пытаясь переварить услышанное. Стервятник парочку раз прошел мимо него, один раз даже тыкнул пальцем, но Дракон никак не реагировал. - Я… я…я…д…д…д…, - загудели шестеренки во рту Дракона. - Давай без лишней драмы, - попросил Стервятник. – Лучше помоги найти чемодан. - Так его у тебя и нет. Стервятник расстроенно взглянул на Дракона и опустился обратно на свою кровать, не сумев побороть вздоха огорчения. - Но-но-но ты-ты з-знаешь, - затарахтел Дракон. – М-можем сложить вещи в мою сумку. Если возьмем все самое необходимое, то все поместится. - А куда ты поедешь? - На один «перевалочный» пункт. Там тусуются дети, типа нас с тобой, которым некуда особо податься. Там обещают помочь с работой и жильем – от государства ведь ничего не дождешься, сам знаешь. Ну или ты можешь сам решить, что будешь делать. В университет там пойти или еще куда. Выбор. Впервые у него есть выбор пути, который определяет его дальнейшую судьбу. Но самое главное – он в любой момент может пойти по другой дороге и ничего кардинально не изменится. - Я поеду с тобой, - решил Стервятник. – Кто-то еще остался? – осторожно спросил он. - Ну, все девчонки уехали рано утром, некоторые из парней пропали еще до рассвета. В Доме почти никого не осталось, - ответил Дракон, задумчиво почесав затылок. Стервятник понимающе кивнул головой и принялся собирать свою немногочисленную одежду. Больше он ничего не брал. Решил даже оставить любимый кактус здесь, потому что перевозить его будет проблематично. В любом случае, он всегда сможет купить новый. Да и в целом – начать все сначала. - Вообще-то мне по завещанию переходить дом моего деда, - внезапно вспомнил Стервятник. – Фамильный особняк. Раз уж моя бабушка… - не было нужды договаривать - Дракон понимающе кивнул. *** Переступить порог Дома, черту, разделяющую миры, оказалось на удивление легко. Дракон даже не обратил внимания на этот важный философский момент, но все же без вопросов застыл на тротуаре, дожидаясь своего бывшего вожака. Стервятник смотрел на Дом. На обветшалое серое здание, в котором он провел больше, чем одну жизнь. Обычный дом. Серый, как и другие. Какая простая истина. - Идем, - бросил он Дракону и уверенно зашагал по дороге. - Остановка в другой стороне, - учтиво подсказал Дракон. Стервятник, развернувшись, пошагал еще увереннее. Дракон, сжимая под мышкой сумку, направился следом за ним.