Unstable

POV Louis — Хэй, — начал я, как только открыл дверь, ведущую на задний двор. Оглядевшись по сторонам, нащупал в кармане зажигалку. Я достал ее, и пододвинув стул к Гарри, сел. На улице едва рассвело; небо было выкрашено яркими цветами, желтыми и оранжевыми, но луна все еще была видна. Я видел очертания восходящего солнца, которое вскоре должно было появиться повсюду. Это был тот самый момент — тонкая грань между днём и ночью. Я закурил и слегка улыбнулся, почувствовав, как дым пронизывает меня насквозь. Я давно не курил. — Помнишь, — тихо начал я, — как мы выходили на улицу — примерно в это же время — просто покурить? Это было что-то вроде средства от стресса. — Я замолчал, задумчиво глядя на тлеющую сигарету, безвольно повисшую в моих пальцах. Элеонор терпеть не могла, когда я курил; обычно я не позволял девушкам влиять на себя, но она определенно была другой. Я курил — много. Раньше я курил, когда был напряжен или сильно зол, что бывало довольно часто. Так что, очевидно, я был заядлым курильщиком. Но так было до тех пор, пока я не встретился с Элеонор, когда она вернулась в Британию. Я всегда был упрям, я не хотел меняться ради кого-то. Но ради Элеонор — я изменился. Я ненавидел то, как она смотрит на меня, когда я курю. Это пугало и нервировало ее, и мне стало неприятно видеть ее такой. Она никогда не упрекала меня — просто молча смотрела, пока я наконец не решил, что пора бросить эту привычку. Всякий раз, когда я был напряжен или злился, мои мысли возвращались к ней, и это мгновенно успокаивало меня. Поначалу Лиам дразнил меня из-за Элеонор, и, признаюсь, это меня раздражало. Все мальчики говорили разные вещи, но особенно Лиам. Я ненавидел это. Но потом я понял, что ради нее готов терпеть любые подколы. Она того стоила. Единственный, кто никогда ничего не говорил, был Гарри. Он редко говорил со мной об Элеонор, главным образом потому, что всегда был занят делами и работой. Но он ни разу не бросил неодобрительного взгляда в её сторону, когда она находилась вместе с нами. Вот почему он был моим лучшим другом. И сейчас Гарри запутался, я понимал это. Сейчас он даже выглядел по-другому. Белая майка, которая свободно болталась на нем, и темные спортивные штаны, которые он носил когда-то раньше. Его вьющиеся волосы были в беспорядке. Он потерян, я видел это. Когда я смотрел на него, я видел молодого себя. Я прошел через это с Элеонор. Я вспомнил, как смутился, как разозлился на Элеонор и мальчиков за то, что они устроили скандал. — Когда мы были бандой, — пробормотал я, слегка посмеиваясь. — Вот было время, да? — Луи, перестань вести себя так, будто все это в прошлом. — Спокойно ответил Гарри. Он задумчиво смотрел вперед, схватившись рукой за подбородок. — Ты же знаешь, мы всегда можем вернуться. —Снова стать бандой? — Угу. — Зачем тебе это? — я признаю, что в банде было довольно весело — постоянный риск, опасность. Поначалу, это было так захватывающе, начать как банда, со мной и несколькими другими друзьями. У нас была невероятная сила. Раньше это было удивительно. Я мог заполучить любую женщину, я мог командовать мужчинами намного старше меня. Но с возрастом пришло понимание. Жизнь — это не только игры и развлечения. А с бандами шутки плохи. Что касается меня, я никогда не вернусь к этому. Как и многое другое, быть в банде — было просто частью моей жизни. Я просто надеялся, что после всей этой истории с Шарлоттой мы сможем остановиться и двигаться дальше — стать чем-то большим, чем просто группой людей, наводящих страх на других. Власть может быть довольно пугающей, зная, сколько всего ты можешь сделать. Сколькими жизнями ты управляешь… Это действительно страшно, и не каждому должна быть дана такая сила. — Что ещё нам остаётся? — спросил Гарри, наконец посмотрев на меня через плечо. Он был на два года моложе меня, но иногда мне казалось, что наоборот. Я редко видел его со щетиной, но сегодня ... да, сегодня я заметил намек на щетину на его подбородке. Он брился, и довольно часто. Я никогда не видел необходимости в постоянном бритье, поскольку волосы у него росли не так быстро, как у меня. Но, я думаю, каждый вправе делать то, что хочет. — Мы могли бы присоединиться к пекарне. — Сказал я с усмешкой, дым выходил из моих ноздрей и на мгновение затуманил мое зрение. — Дай закурить. — Раздраженно сказал Гарри. Я был немного разочарован, когда он не оценил мои слова и не развеселился, и был немного удивлен, когда он попросил сигарету. Честно говоря, я не мог вспомнить, когда в последний раз видел, чтобы он курил или пил холодное пиво. Я достал еще одну сигарету и протянул ему вместе с зажигалкой. Он быстро поджёг её, и вскоре мы оба смотрели в небо, окруженные дымом. Я почувствовала величайшее чувство ностальгии. Flashback — Я чертовски зол, — яростно прорычал Гарри, когда мы распахнули дверь, ведущую на крышу. Я зажег сигарету, глубоко вздохнул, на меня снизошло легкое чувство безмятежности. Мои руки были засунуты в карманы, и я смотрел через край здания. — Кармен такой кретин, — сердито проворчал Гарри, доставая свой портсигар и закуривая. Затем он выругался себе под нос, когда не смог ее поджечь, и я протянул руку и взял ее у него зажигалку, с легкостью справившись с задачей. Гарри пробормотал слова благодарности и прислонился к перилам, его глаза сердито смотрели на город. Над высокими зданиями висела легкая дымка; перед нами раскинулся потрясающий вид на Лондон. — Он скоро получит свое, — сказал я. — Такие, как он, долго не живут. Гарри молчал, но я знал, что он меня слушает. — Скоро он ляпнет что-нибудь не то не тому человеку. — Сказал я. — И это будет последнее, что он сделает. — Я переступил с ноги на ногу, и перегнулся через край, глядя на небольшое движение внизу. — Как думаешь, насколько здесь высоко? — спросил Гарри через несколько секунд. Его голос все еще звучал сердито, но, похоже, он успокаивался. — Около трехсот метров. — Пробормотал я. — Я думаю, мы выше этого. Я усмехнулся и легонько толкнул его в плечо; Гарри громко ахнул и чуть не перевалился через край от потери равновесия, но моя рука крепко сжала его плечо. Его глаза яростно блестели, все ещё испуганные происходящим, а я пытался удержать себя от смеха. — Придурок, - пробормотал Гарри, показывая мне средний палец. — Успокойся, малыш. — Ответил я, глядя, как ветер уносит дым. — Перестань называть меня малышом. — Я могу тебя так называть. — Ответил я. — Ты ниже меня. Гарри был ниже меня почти на целую голову. Он был маленьким задирой, может не совсем, но для меня был. Я задавался вопросом, собирается ли он подрасти, и подумал, вдруг наступит момент, когда он вырастет выше меня. Хм. Почему нет. — Знаешь, что мы должны сделать? — спросил Гарри. — Что? Присоединиться к пекарне? — я хихикнул, когда Гарри повернулся ко мне. Было похоже, что он подавляет смешок, но он сильно толкнул меня в грудь. — Нет. Думаю, нам стоит создать собственную банду. Мое лицо мгновенно посерьезнело. — Ты что, идиот? Мы не можем этого сделать. — Почему нет? Его взгляд был полон решимости. Он говорил серьезно, и это пугало меня. — Во-первых, твой отец, скорее всего, убьет тебя. — Сказал я. — Ну и что? Пусть только попробует. — Гарри горько усмехнулся. — Меня тошнит от того, что приходится выполнять приказы этих ублюдков. Нами командует толстый мужик с двумя дочерьми и женой вдвое моложе его. Как, черт возьми, мы можем уважать такого человека? —Даже не начинай, — медленно произнес я. — Кармен заставил тебя пригласить его дочь на свидание? — Что? — лицо Гарри сморщилось. — Нет, черт возьми, это было не свидание. — Его губы медленно изогнулись в усмешке. — Но мы трахались. — Подожди, ты трахнул его дочь? — повторил я, широко раскрыв глаза. Если Кармен об этом узнает, мы покойники. Буквально. — Да, это было довольно жестко. Она так стонала. — Проворчал Гарри. Я улыбнулась, не зная, что еще сделать. — Я думаю, мы должны это сделать. — Сказал Гарри, оглядываясь на город. — Мы должны начать собственное дело. Мы могли бы уничтожить всех остальных, — мы могли бы стать главными. — Гарри, - тихо оборвал я. Я не был в восторге от его новой идеи. Создавать новую банду в одиночку было опасно, но идти против такой банды, как у Кармена — самоубийство. Гарри помолчал, потом бросил окурок на пол, раздавил его своими темным ботинком, и хитро ухмыльнулся. — Думаю, нам стоит попробовать. — Ты скучаешь по этому? — тихо спросил Гарри. — Скучаю по чему? — Ты знаешь… по банде. — Не совсем. — Я слегка пожал плечами, прикрывая глаза от солнца, выглянувшего из-за горизонта. — А ты? Гарри не ответил. Он пристально смотрел на сигаретный окурок; у него было такое же выражение лица, как в тот день, когда он впервые заговорил об этом. Это был такой взгляд — как будто он обдумывал варианты в голове, глубоко о чем-то размышляя. — Тебе никогда не казалось, что ты слишком много думаешь? — спросил я. — Если ты продолжишь в том же духе, к тридцати у тебя появятся морщины. Когда он снова замолчал, я вздохнул и потушил сигарету, прежде чем немного наклониться вперед. — Да что с тобой происходит? — Я просто задумался. Я сдержал язвительный комментарий: — Да, я знаю. Но о чем, черт возьми, ты так много думаешь? — Это не имеет значения. — Жестко ответил Гарри. — Ты не поймешь. — Но мне бы хотелось. — Я немного приподнялся. — Разве ты не помнишь те времена, когда я впервые встретил Элеонор? Я чувствовал то же самое, когда Лиам... — он резко уставился на меня. — Ты думаешь, это из-за Клэр? Я замер. — Разве дело не в ней? — Нет. Не в ней. — Сердито ответил Гарри, его щеки начали краснеть от внезапного гнева. — Дело не только в ней, разве ты не видишь? Я, блять, не могу измениться ради нее. Это слишком. — Он стиснул зубы, и казалось, что он пытается успокоиться. Его руки были сжаты в кулаки. Я молчал, ожидая, когда он, наконец, придет в себя. — Она думает, что мир вращается вокруг нее. — Пробормотал Гарри. — Она считает, что все должны быть такими, какими она их видит. Она думает, что все должны быть чертовски идеальными, хорошими и счастливыми… — ...дело в ней, не так ли? — сказал я себе под нос. — Я не должен думать о ней. — Гарри тихо зарычал. — Я должен думать о себе. Я должен беспокоиться о том, что я собираюсь делать — о том, куда, черт возьми, я собираюсь двигаться. Мне должно быть наплевать, что, черт возьми, она думает, и как смотрит на меня. Это не должно меня волновать. — Он горько усмехнулся. — Меня от этого тошнит. Она думает, что может судить меня? Она думает, что знает меня? Она ничего не знает ни обо мне, ни о том, через что я прошёл. Я внимательно посмотрел на Гарри. Сам того не понимая, я задел его за живое. — Может, мне заклеить ей рот, чтобы не слышать? — тихо проворчал Гарри. — Может, мне завязать ей глаза, чтобы не видеть её взглядов? — Приятель, — сказал я медленно, нерешительно, — о чем, черт возьми, ты говоришь? — Я не знаю. — Сказал Гарри, закрыв лицо руками. — Я просто не понимаю. — Теперь его голос звучал напряженно. — Я не знаю, что с этим делать. Несколько секунд я молча смотрел на него. — Гарри, если ты её любишь, это нормально. — Что? — он поднял голову, как будто не слышал меня. — Ничего страшного, если ты её любишь. Он смотрел на меня несколько секунд, а потом тяжело вздохнул, покачал головой и провел рукой по волосам, взъерошив их еще больше. Он засмеялся, как будто я рассказал смешную шутку. Он оглянулся на меня, словно проверяя, не шучу ли я, но я не шутил, и его смех стих, а губы сжались в тонкую линию. — Я серьезно. — Твердо сказал я. — Гарри, это нормально, любить кого-то. Это правда. Я люблю Элеонор. — Я не люблю Клэр. — Ответил Гарри. — И она не любит меня. — Как ты можешь быть в этом уверен? — Ты понимаешь, как глупо это звучит? — резко спросил Гарри. — Как любовь может быть глупой? — Это фальшивка, гребаный миф. — Сказал Гарри как ни в чем не бывало. — Любовь — это всего лишь повод для слабости. — Теперь его голос звучал бесстрастно, он сложил руки на коленях. — Любовь не глупость. — Сказал я. — И уж точно не слабость. Кто тебе это сказал? Зейн? — Ты вообще себя слышишь? — спросил Гарри. — Да, я прекрасно себя слышу. Я прошел через это с Элеонор — разве ты не помнишь? Мне потребовались недели, чтобы, наконец, смириться с этим. — Рявкнул я. — Я видел, как ты с ней обращаешься, ты бежишь от неё. Это не кажется тебе слабостью? — Я не бегу от нее. — Глаза Гарри снова вернулись ко мне. — Я просто не... поддаюсь ей. — О чем, черт возьми, ты говоришь? — Разве ты не видишь, что она со мной делает? — внезапно взревел Гарри, резко вставая со стула и возвышаясь надо мной. — Она, блять, захватила мой разум — и мне это не нравится. Всю свою жизнь я контролировал ситуацию. Я убил отца, чтобы создать собственную банду. Я могу убить кого угодно, кого захочу, и мне не нужен повод для этого. Так какого черта я позволяю ей заставлять меня чувствовать себя так? — Зейн добрался до тебя, — сказал я, — не так ли? — Я всегда был сильным, сколько себя помню. — Прорычал Гарри. — Я сделал все, что было в моих силах. И будь я проклят, если позволю Клэр сделать меня слабым. Я умру раньше, чем это случится. — Не обманывай себя, Гарри. — Смело заявил я, вставая. Теперь мы стояли почти вплотную друг к другу. — Ты любишь её. Его глаза вспыхнули яростью. — Я. Блять. Не. Люблю. Ее. — Любишь, и ты знаешь это. И это не плохо. — Тихо проворчал я. Мне пришлось посмотреть вверх, так как он был немного выше меня. — Пошел ты, — прорычал Гарри прямо мне в лицо. Я никогда раньше не видел его таким — он выглядел неуравновешенным, разъяренным и явно пребывал в смятении. Его глаза горели от неконтролируемых эмоций, а руки дрожали. Гарри всегда держал себя в руках; когда он злился, то легко мог это скрыть. Когда он злился, то старался говорить ровным голосом, отчего становилось только хуже. Когда он грустил... ну, я никогда не видел его грустным. Кроме того случая, когда Клэр чуть не умерла... — Если бы завтра она умерла, — закипел я, — разве тебе не было бы грустно? А? Гарри не отступил. Его глаза были решительными и безжизненными. — Нет. Я бы не грустил. — Да ты бы рыдал. Ты не можешь продолжать обманывать себя. — Возразил я. Я знал, что Гарри способен сохранять спокойствие, но прямо сейчас, я действительно не мог понять причину, почему он лжет. — Я не лгу себе! — взревел Гарри, и я был чертовски удивлен, когда он схватил меня за воротник, практически приподняв над землей, так, что я смотрел ему прямо в глаза. — Я не люблю ее, черт возьми, так что вбей это себе в голову, или, клянусь, я запихну это тебе в глотку. — Ты угрожаешь мне? — спросил я, ничуть не испугавшись его грозного взгляда. — Ты действительно угрожаешь своему лучшему другу? — Тогда закрой свой поганый рот. — Зарычал Гарри, отпуская мой воротник, с силой толкая меня в грудь. Я отшатнулся на несколько метров, довольно грубо ударившись спиной о стену. Ошеломленный, я уставился на Гарри, не в силах произнести ни слова. Он сердито посмотрел на меня, прежде чем пробормотать: — Это приказ.