Unstable

POV Gemma — Гарри, — позвала я. Прошло несколько минут с наступления полуночи. Я едва уложила Лотти спать — терпеть не могу, когда она не может заснуть: раньше она ложилась в девять, не позже десяти. Сейчас же я не уверена, что она высыпается, поэтому мысленно отметила, что должна исправить это, как можно скорее. Гарри развалился в кресле, Луи и Лиам сидели напротив. Похоже, они о чём-то говорили, но я знала, что мой разговор важнее. — Мне нужно с тобой поговорить. — Сказала я. Я не приму отказ. Он должен это увидеть. — Это может подождать? — спросил Гарри. — У нас очень важный разговор. — Нет, не может. — Твердо ответила я, скрестив руки на груди. — Просто уйди, — проворчал Луи. — И покончим с этим. Взглядом я заставила его замолчать; Луи был действительно нахальным парнем, бормочущим неуместные замечания. Но я могла сказать, что он делал это не со зла; он говорил раньше, чем успевал подумать об этом. — В чем дело? — неохотно спросил Гарри. Я редко разговаривала с ним, в основном потому, что большую часть времени работала, но я не могла не заметить, как он похож на мою маму. У него были такие же вьющиеся волосы и её зеленые глаза. Как будто он был мужской версией мамы, хотя этот мрачный, задумчивый взгляд достался явно не от неё. — Идём со мной. Я поманила его за собой, направляясь в холл. С чердачной двери свисала тонкая веревочка, и я плавно потянула её, позволив лестнице соскользнуть вниз. Спёртый воздух ударил мне в лицо, но я не возражала. Гарри должен это увидеть. Тогда всё встанет на свои места. В детстве я часто поднималась на чердак и находила там разные вещи, которые хранила моя мама. Я находила ее подростковые журналы и старые платья. Но, однажды, я нашла коробку с надписью "Гарри Стайлс". Это имя было мне не знакомо, мы не встречались. Коробка была надежно заклеена скотчем, а почерк был неразборчив. Я никогда не открывала её — что-то всегда останавливало меня. Я не имела на это права, но как только я услышала его имя, вмиг поняла, кому она принадлежит. Потолок здесь был ниже, и почти всё было покрыто слоем пыли. Зеркало, стоявшее в углу, выглядело жутко и пугающе; в нем невозможно было разглядеть отражение. Гарри медленно шёл позади меня, слегка сгорбившись, из-за высокого роста. Я села на старую кровать, вытащила из-под нее коробку и поставил перед собой. Гарри медленно опустился рядом, всё ещё осматривая помещение, пока его взгляд не остановился на надписи на коробке. Когда он увидел своё имя, и в его глазах тут же вспыхнул интерес. — Я же говорила, что это важно. — Тихо сказала я. У меня чуть слезились глаза; то, что я поднялась сюда, так напомнило мне о маме. Я поспешно вытерла влажные глаза, стараясь сдержать солёные слёзы и сосредоточившись на Гарри, который достал перочинный нож и легко разрезал скотч. Он замер, глядя на коробку, прежде чем посмотреть на меня. — Давай, — пробормотала я, — открывай. Мне тоже было любопытно узнать, что там внутри. Он открыл коробку, но, к его удивлению, в ней оказалась только кассета. На ней не было никаких надписей — она выглядела так, как будто никогда не использовалась. — Я всегда чувствовала, что моя мама… наша мама, жила двойной жизнью. — Спокойно объяснила я. У меня перехватило дыхание, когда я огляделась и увидела её вещи, а также одно из одеял, которое она сшила. Мне было так тяжело, находиться здесь. Но я чувствовала, что мой долг — показать это Гарри. Он внимательно слушал всё, что я говорила, и осторожно вынул из коробки кассету, чтобы получше её рассмотреть. — Она никогда не рассказывала мне об отце. Я спрашивала её несколько раз, я хотела знать, кто он. Но она всегда говорила, что будет лучше, если я никогда не узнаю. Ты не представляешь какого это было, знать, что у меня есть отец, но я никогда не увижусь с ним. Это убивало меня. — Я усмехнулась, снова вытирая глаза. — Я мало что знала о прошлом мамы. — Продолжила я: — Она никогда о нём не говорила. Однажды она упомянула бабушку, что-то о том, как в детстве она учила её читать. Она была самым добрым человеком, которого я знала... она была моим самым любимым человеком на свете. — Я помню мамин голос, то ощущение спокойствия, которое я испытывала, когда она говорила. Моя мама была особенной — одним своим присутствием, она могла осветить всю комнату. Но я знала, что что-то не так; я знала, что она что-то скрывает. — Я видела её ссадины… шрамы, — мой голос дрожал. На меня нахлынули эмоции, я вспомнила, как вошла в комнату, когда моя мама переодевалась, и увидела эти ужасные отметины, покрывавшие её спину. Как такая прекрасная женщина могла иметь такое ужасное прошлое? — Я знала, что она что-то скрывает от меня, но до самой смерти она отказывалась мне что-либо говорить. Она сказала, что так будет лучше для меня. — Я прерывисто вздохнула, пытаясь продолжить. — Но я чувствовала себя обманутой. В смысле, это же мой отец. Может, она и считала его ужасным человеком, но я имела право знать, кто он, или по крайней мере, встретиться с ним. — Я видела, как потемнели глаза Гарри. Его руки были сжаты в кулаки, он сидел и молча слушал меня. — Она сделала это, чтобы защитить тебя. — Тихо ответил Гарри. Значит, у нас с ним был один отец. — Н-но это же мой отец! — возмутилась я; по щекам потекли слёзы. Мне было всё равно, как я сейчас выгляжу, я чувствовала себя так, словно рана в моей груди снова открылась. — Ты не понимаешь, всю свою жизнь я жила, не зная, кто он. — Она была права. — Настаивал Гарри, но уже тверже. — Тебе лучше не знать. — Но почему? Мой отец был ужасным человеком? — Мой отец... эм... наш отец, — тихо сказал Гарри, — был мудаком. Я не могу подобрать лучшего слова, чтобы описать его. Я не знаю, как мама познакомилась с ним, но я помню, как он издевался над ней, когда я был ребёнком. Он много пил и связался с бандой. — С бандой? — выдохнула я, успокаиваясь, чтобы послушать, что он знает. — Да, с бандой. — Теперь Гарри выглядел напряженным. — Он сказал мне, что мама ушла, а вскоре и умерла. Наверное, он сказал это, чтобы я не искал её. — Скорее всего, она переехала. — Пробормотала я. — Должно быть, она была беременна... мной. Вот почему она ушла. Она оставила Гарри, чтобы защитить меня. — Она оставила меня с этим ублюдком, — мрачно пробормотал Гарри. Его глаза потемнели, поблёскивая от нахлынувших эмоций. Я хотела сказать, что она сделала это ради меня, но почувствовала себя ужасно виноватой. Из-за меня Гарри остался с отцом, который оказался жестоким засранцем. — Он когда-нибудь причинял тебе боль? — осторожно спросила я. — Нет. Он никогда не поднимал на меня руку. — Немного грубо ответил Гарри. — Он хотел, чтобы я присоединился к его банде, но я не хотел этого. Я основал собственную банду — мы называли её "One Direction". — Его глаза встретились с моими, они были тёмными и полными ужасных воспоминаний. — Мы практически владели Лондоном, Джемма. Мы отдавали приказы — люди слушались и подчинялись нам. Я застыла от услышанной информации. Я всегда знала, что они ведут какой-то странный образ жизни, но банда? Это было нечто совершенно иное. Я знала, что Гарри расстроен; я тоже была расстроена. Но, серьёзно? Я была так рада, что у меня есть старший брат. Я была так счастлива, что у меня осталась семья. Возможно, когда-то он и был членом банды, но мы всё ещё связаны — он мой брат, а я его сестра. Этого не изменить. — Мне всё равно, — сказала я. Несмотря на слезы, я улыбалась. — Я просто... Не знаю… Я рада, что у меня есть старший брат. Его взгляд смягчился от моих слов, а руки немного расслабились. Он не ответил, но вид у него был менее сердитый. — Ты через многое прошёл. — Пробормотала я. — Но... Я здесь ради тебя, хорошо? Я не собираюсь осуждать тебя, основываясь на твоём прошлом — я всегда сужу людей за поступки, которые они делают сейчас. И судя по тому, что я видела, ты отличный парень. Я усмехнулась, пытаясь облегчить нарастающую боль в груди. — Я просто хочу, чтобы ты был рядом, когда я встречаюсь с придурками, чтобы ты мог… знаешь, избить их. Гарри слегка кивнув головой. Похоже, он задумался о чём-то. — Жаль, что меня не было рядом раньше. Я облегчённо вздохнула. Я оглядела чердак и увидела фотографию, на которой мы с мамой сидели на комоде. Я взяла её в руки и протянула Гарри. — Здесь мне около десяти лет. — Пояснила я. — Когда она умерла? — тихо спросил Гарри слегка напряженным голосом. Я сглотнула, снова готовая расплакаться. — В прошлом году. — В прошлом году? — повторил Гарри, встретившись со мной взглядом. — Всего лишь в прошлом году? Я кивнула. — Я знаю, в это сложно поверить, — сказала я, — и знаю, что это звучит банально, но однажды ночью она легла спать, а когда я попыталась разбудить её на следующее утро, она просто не проснулась. Сердечный приступ. Гарри отодвинул фотографию, плотно сжав губы в тонкую линию. Он избегал зрительного контакта; мне казалось, что он вот-вот заплачет, как и я, — я видела это по его глазам, по тому, как он стиснул зубы. И, честно говоря, мне было жаль его. По крайней мере, я выросла с мамой, которая была самой милой женщиной, которую я когда-либо знала. Гарри пришлось расти с отцом... который, по его словам, был полным ничтожеством. — Мне всё равно, что ты был в банде, — повторила я, протягивая руки, чтобы обнять его. Он наклонился ко мне, и крепко прижал меня к себе. Я почувствовала, как он резко вдохнул. — Мне все равно, кем ты был — ты всё ещё мой брат. Брат. — Чёрт, — проворчал он, и в этот момент я почувствовала, как его грудь слегка вздымается. Я знала, он плачет. Он делал это тихо, в отличие от меня, но я чувствовала, что моё плечо увлажнилось от его слёз. Я прижалась к нему, громко всхлипнув. Мы сидели и плакали, уткнувшись друг в друга. Мы должны были быть друг у друга, очень давно. Тогда всё было бы по-другому... Но это произошло. Мы не можем изменить прошлое — но мы можем двигаться дальше. Спустя несколько минут я перестала плакать и, отстранившись, увидела, что глаза Гарри всё ещё красные, но уже без слез. Теперь он выглядел смущенным, возможно, потому, что я видела, как он плачет, но мне было всё равно, что он видел мои слезы. Поэтому, чтобы поднять ему настроение, я сказала: — Лотти очень похожа на тебя. — Мне говорили. — Ответил он хриплым голосом. — Через несколько недель у неё день рождения. Она хочет устроить грандиозную вечеринку, но я думаю, что мы просто отпразднуем здесь, понимаешь? — Я сцепила руки, опуская тот факт, что у меня просто недостаточно денег, чтобы устроить большую вечеринку по случаю дня рождения дочери. — Где её отец? — спросил Гарри. — Он… эм… наверное, в командировке или в круизе. Он написал мне несколько дней назад, что возможно приедет на день рождения Лотти. Он всегда навещает её по праздникам. Руки Гарри сжались в кулаки. — Только по праздникам? Было ощущение, что он говорит сквозь стиснутые зубы. — Да. Мы встречались несколько лет. — Объяснила я. Так странно, раньше я всё время плакала, просто думая об этом. Но теперь боль ушла, как будто я больше не могла её чувствовать. — Люди всегда говорили нам, что мы идеальная пара. Но... Я забеременела, а он не хотел детей. — И он ушёл? — резко спросил Гарри. — Я попросила его уйти. Я сказал ему, что если он не хочет быть отцом, то я не хочу заставлять его делать это. — Ответила я. — Ему лучше не приходить на вечеринку. — Проворчал Гарри. — Я убью его. — Всё в порядке, будет лучше, если он придёт. Лотти, как правило, очень застенчива с мужчинами. Но её отец — самый любимый человек в мире. Видел бы ты, как она улыбается, когда видит его. Печально, что на самом деле она ему безразлична. Он просто приходит, чтобы избавиться от чувства вины. — Я серьёзно, ему лучше не приходить. — Предупредил Гарри. Его глаза встретились с моими, и казалось, что он не шутил. — Я убью его. Не позволяй ему прийти. Я действительно не хочу убивать отца моей племянницы на её дне рождения. — Послушай, я думала, что никогда не позволю ей встретиться с ним. — Сказала я. — Я просто не хотела, чтобы она росла, как я, вечно гадая, кто же отец. Но я начинаю думать, что, возможно, моя мама была права... может, лучше не знать. Гарри снова окинул взглядом чердак, на несколько секунд погрузившись в молчание. Я проследила за его взглядом и увидела всё, что осталось от моей мамы. Все воспоминания, которые пришли с ней... все осталось позади. — Некоторые вещи, — тихо сказал Гарри, — лучше оставить в темноте.