Забытое чувство

      Прошла неделя. Ровно семь дней с начала их тренировок. Леви говорил, что научит её выживать и он не шутил. Девушка стояла посреди небольшой поляны, на ней не было ярко зеленой травы, душистых цветов, да и солнце не светило, опаляя и без того потное тело жаром. Прошла неделя, но по желчным словам Аккермана, Анжелика не сдвинулась и на миллиметр в своих умениях.       Хотелось верить, что боль в мышцах от постоянной нагрузки и неуспевающие заживать синяки — достойная цена за умение выживать. Изабель с жалостью смотрела на её уже умелые руки, что с уверенностью забинтовывали новые синяки и раны. Анжелика стояла посреди поляны в стойке, что показал ей Леви, и задумавшись пропустила момент, когда её вновь кинули на землю. Спину пронзила резкая боль, но девушка не показала этого. Аккерман был неправ: за эту неделю она научилась терпеть боль. — О чем ты думаешь? — все-таки помогая ей подняться, спросил парень. — Ни о чем. — Ты снова пропустила удар. Не надоело? — Что именно? — Уже неделю ты катаешься по этой земле, наверняка уже все камни и неровности на себе испытала. — Тебя это волнует? — Я пообещал, что научу тебя выживать. А я свои обещания держу. — и без всяких переходов приказал: — Соберись. Я буду защищаться, а ты нападай.       Легко сказать «нападай». Тем более, когда нападаешь на него. Вздохнув, девушка встала в стойку и, не дожидаясь команды, напала. Глаза в глаза, он её «добыча». Удар правой рукой в челюсть, не успела. Коленом в живот, перехватил. Обманный маневр, не получилось. Глаза в глаза, но теперь он в роли «хищника». Резкая боль в районе живота, а далее удар по коленной чашечке. Ноги подкосились и, не удержав равновесия, она упала на колени.       Сверху-вниз. Он всегда смотрит на неё сверху. Это означает лишь одно: конец тренировки. Но что-то не так, он не поворачивается к ней спиной, он смотрит, долго и изучающе, будто только увидел. Прошло несколько минут, а она все так же на коленях перед ним, даже не предпринимает попытки встать, знает бесполезно, прежде чем он сказал: — Ты бесполезнее, чем я думал.       И уходит. Как и всегда развернувшись спиной, не боясь, что ударит, и она не била, ни разу. Но его слова, слова о которых она прекрасно знала и сама, они заставили её встать и напасть. Напасть со спины, словно крыса. Но даже так ничего не удалось. Неуловимое движение, и она снова под ним, уткнувшись лицом в землю. Правой рукой он держит её заломленные руки, коленом левой ноги упирается в поясницу, а левой рукой крепко прижимает голову к земле, пачкая белоснежные волосы. Пару секунд и он хватает волосы за резинку и дергает на себя, заставляя прогнуться в спине. Наклонившись, прошипел ей на ухо: — Слишком импульсивно и необдуманно. Ты идёшь на поводу своих эмоций, держи их в узде.       И отпускает её, даже не посмотрев, уходит к дому, а оттуда уже бежит обеспокоенная Изабель.

***

      Теплые струи воды расслабляют напряженные мышцы. Уткнувшись лбом в стену напротив, Анжелика тихо шипела от боли. На белоснежной коже начинают проявляются синяки, спина покалывает от удара, а небольшие царапины на руках, бедрах и боках щипят от ударов воды. Коротко вздохнув, она подняла голову вверх, туда, откуда течет вода, и правой рукой провела по волосам. В ушах все еще звенят слова Леви о её бесполезности.       Спустя десять минут она вышла из душа. С влажных волос капала вода, а домашнее вязанное платье неприятно липло к мокрому телу. Аккуратно и, стараясь не шуметь, она пошла в сторону комнаты, но её внимание привлек шум и голоса, которые будто ругались. Не сумев побороть атаковавшее любопытство, она пошла по направлению к звукам. Оказалось, что голоса исходят из кабинета Леви.       Несмотря на то, что дверь была закрыта, было слышно, как они ругаются. Прислонившись ухом к двери, девушка начала вслушиваться в голоса. Судя по всему в кабинете были только двое. Голоса точно принадлежали Леви и Фарлану. — Мне это не нравится. Она еще ребенок! Ты не можешь с ней так поступать! — воскликнул Фарлан. — Ей не пять лет! — судя по скрипу отлетевшего стула, Леви вскочил. Не составляет труда понять о ком они говорят. — Ты слишком жесток к ней! — будто в тысячный раз повторяет Черч. — Наоборот! Я к ней слишком мягок! — обрубил Аккерман. — Леви! Подумай головой, ей всего пятнадцать… — начинает Фарлан, но его жестко перебивают: — Какая разница сколько ей лет?! Она ничего не сможет без силы. Все её мечты и цели, все они останутся несбыточным сном для нее! Если она хочет жить и чего-то добиться в этом мире, то пусть переломает себе все кости, тысячу раз упадет на землю и будет глотать её, но сделает это! Ты жалеешь её и это — твоя главная ошибка! Она не та, кого нужно жалеть, — второй раз она слышит столько эмоций в его голосе.       Осознание его слов приходит не сразу. Однако, как только это происходит, то в голове будто разом отключились все мысли. Она ничего больше не слышит, не видит и не чувствует. В груди образуется пустота, а в голове, больно ударяя по черепной коробке, слышатся слова: «Ты бесполезна!», «Ты никто! Лучше бы ты сдохла!», «Ты никогда не добьешься признания».       Уставившись пустым взглядом в дверь, Анжелика пропустила момент, когда та резко открылась и прямо перед ней оказалась крепкая грудь блондина. Он с удивлением смотрел на неё и, кажется, что-то спросил. Но она даже не смотрит на него, её взгляд устремлен к Леви. Она окидывает его пустым взглядом. Он стоит, опираясь бедром об угол стола, руки скрещены на груди, темные волосы немного растрёпаны, а на лице застыло скучающе-безразличное выражение. Ему плевать. Понимание этого приходит сразу же.       Он смотрит так, будто с самого начала знал, что она стояла и подслушивала их разговор. Он смотрит пронзительно и спрашивает своими глазами-льдинками: «Ну и что ты будешь делать дальше?» Она смотрит на него в ответ, но в её глазах пустота, будто все звезды вдруг потухли. Она смотрит и где-то внутри рождается цель. Цель доказать, доказать ему и всему миру, что она сможет добиться признания и уважения.       Она ничего не говорит на непонимающий и несколько сочувствующе-жалостливый взгляд Фарлана. Она просто отворачивается и с уверенностью идет к себе. Теперь она знает, что делать. Она сможет, и никто не посмотрит на неё с жалостью.