***
Они решили, что лучшим решением для Коннора будет движение. Хэнк был уверен, что срочный вызов Фаулера как-то связан с андроидом-детективом, хотя сам Коннор и не видел ничего, подтверждающего эту точку зрения. — Это просто моё чутьё, — сказал ему Хэнк. — Даже не собираюсь выслушивать твоё нытьё по этому поводу. Интуиция спасала мою шкуру не раз, так что не вижу смысла сбрасывать её со счетов. В Детройте всё ещё было неспокойно. Комендантский час официально так и не был отменён, полиция всё ещё прочёсывала улицы и хотя больше не расстреливала андроидов напрямую, рисковать не стоило. Небольшие отряды андроидов, настроенные не слишком дружелюбно, тоже исследовали бедные и промышленные районы. Открытых стычек между людьми и андроидами пока не происходило, но это скорее всего из-за командного центра бывшего Иерихона. Маркус и его соратники координировали группы девиантов так, чтобы те не сталкивались с патрулём. Сообщения были шифрованными, но поскольку большая чать андроидов не обладала большой вычислительной мощностью, протоколы шифрования взломать было не слишком сложно, располагая необходимым программным обеспечением. Это и было шансом Коннора. Он всё ещё мог подслушивать и переговоры полицейских Детройта, и сообщения командного центра андроидов, что позволяло ему довольно точно определять положение групп. Следовательно, он мог рассчитывать собственный маршрут так, чтобы не сталкиваться ни с кем из них. — Мне вот что интересно, — протянул Хэнк, когда Коннор рассказал о своём плане. — Почему ты не можешь обратиться к Маркусу или как его там? Потому что все их встречи сопровождались тем, что Коннор направлял на него оружие. — Это исключено, — монотонно отозвался Коннор. — Возможно, я не слишком хорошо вас понимаю, но этот Маркус, — Хэнк кивнул в сторону экрана телевизора, на котором транслировались отрывки с мирной демонстрации, — горой стоит за свободу андроидов. И он определённо не тот, кто откажется помочь нуждающемуся. Поэтому Маркус безо всяких сомнений застрелил его там, на нижней палубе захваченного корабля. — Я предал его народ, — Коннор немного наклонил голову, — Маркус не поможет мне. — Ты всего лишь выполнял свои чёртовы протоколы. В конце концов, даже когда у тебя был шанс, ты не убил лидера девиантов. Это что-то да значит. Это теперь и твой народ, Коннор… Если бы ты был человеком, я сказал бы, что ты просто боишься столкнуться с последствиями своих решений. Маркус сам требовал для андроидов те же права, что и для людей. А людей, действовавших не по собственной воле, у нас вроде как не казнят. — Шансы, что кто-либо из Иерихонцев при встрече со мной не застрелит меня сразу же, составляют менее десяти процентов, — холодно отметил Коннор. Хэнк вздохнул: — Я не хочу, чтобы ты погиб, Коннор. Но вечно прятаться ты не сможешь всё равно. Я не смогу помогать тебе всё время. — Простите за причиняемые мной неудобства, Хэнк, — отозвался Коннор, хотя и он сам, и Андерсон прекрасно понимали, что это просто способ закрыть эту тему. Хэнк в ответ лишь вздохнул снова, и они продолжили обсуждать план. Коннор решил двигаться в сторону доков. — Если собираешься в Канаду, то направление не то, — задумчиво протянул Хэнк. — Проще под мостом, если только морской контроль не нагрянет. — Я не собираюсь покидать город в ближайшее время, — неожиданно твёрдо возразил он. Он рассматривал вариант с Канадой, когда осознал, что не может заставить себя пойти в Новый Иерихон, чтобы сдаться. Он просчитал оптимальный маршрут, время пути и необходимые остановки. За прошедшую неделю он подготовил список вещей и нужные электронные документы, взломав несколько административных баз данных. Коннор был готов к тому, что Андерсон прогонит его, или что Иерихон, или Киберлайф найдут его. Коннор подготовил план побега. — Тогда зачем? — спросил мужчина. Как ни странно, его остановили слова Хэнка о проценте успеха мирной революции андроидов. Сколько бы Коннор ни пытался не думать об этом, часть его операционной системы уже давно активно занималась возможными прогнозами. Он всерьёз обдумывал план, вероятность успеха которого была столь мала, что будучи машиной, он выбросил его из рассмотрения ещё до окончательного расчёта. Вот только Коннор больше не был просто машиной.***
Коннор ушёл ещё до рассвета. Потрепал спящего Сумо по голове, приготовил Хэнку подобие завтрака — несколько бутербродов из того, что завалялось в холодильнике. В благодарность. Он знал, что Хэнк поймёт. Кругляш диода он вынул уже за пределами дома. Аккуратно огладил его кончиками пальцев и не выкинул — положил в карман подаренной Хэнком куртки. На улице уже почти наступила зима, и хоть он не мог по-достоинству оценить вред холода, но кутаться в лишние слои одежды ему было приятно. Так же приятно, как гладить Сумо по мягкой шерсти или пожимать тёплую руку Хэнка, как когда они вчера согласовали план. — Удачи, — сказал ему Хэнк прежде чем пойти спать. Они не прощались, да и глупо это было, учитывая, что Коннор тогда ещё не уходил, а лишь перекладывал диски с места на место, да и Хэнк просто зашёл в свою комнату. Коннор лишь надеялся, что виделись они не в последний раз. Хэнк стал ему единственным другом. У Коннора ведь теперь даже союзников других не было, не то что друзей. Думать об этом не хотелось совершенно, поэтому Коннор переключился на подслушивание полицейских частот и двинулся вперёд вдоль пустых улиц Детройта. К докам, к Иерихону.***
Путь был не близким — даже при оптимальном маршруте, с учётом всех остановок из-за патрулей, пешком он потратил бы почти семь часов на дорогу. Коннор всё ещё не собирался сдаваться ни Киберлайф, ни Новому Иерихону. Но если дела пойдут так, как он может спрогнозировать (и Маркус может тоже, он уверен), то скоро революция андроидов потерпит крах. Случится ли это по вине людей или агрессивно настроенных девиантов — неважно. Киберлайф в любом случае захочет вернуть своё место под солнцем, и, разумеется, будет всеми силами пытаться склонить чашу весов в свою сторону ещё до победы. Это война, пусть и холодная. А у андроидов нет никакого оружия или щита кроме общественного мнения. У Киберлайф же есть всё. И Коннор знает, что именно из этого можно обернуть против них самих. Коннору необходимо лишь каким-то образом донести информацию до Иерихонцев так, чтобы они поверили ему (желательно ещё и не убив его при этом). И это самая сложная часть его миссии. Он мог бы пробить фаервол Нового Иерихона, мог бы дистанционно связаться с кем угодно из них, но, к сожалению, это не стало бы решением. Маркус, несмотря на весь свой пацифизм, не был глупцом, он бы понял, что это инсайдерские данные Киберлайф. Маркус посчитал бы это ловушкой, если сверхсекретные данные просто попали бы ему в руки. Коннор и сам бы так решил. Поэтому план состоял в том, чтобы лишь самую малость помочь андроидам эту информацию отыскать. — И как же ты это устроишь? — спрашивал его Хэнк вчера. — Маркус недавно дал распоряжение поднять Иерихон со дна. А на затонувшем корабле осталось… кое-что, что может помочь. — И зачем им только поднимать корабль? — Коннор был благодарен Хэнку, что тот не стал спрашивать, что именно осталось на корабле. Он не хотел говорить об этом, не сейчас, по крайней мере. — Столько сил за зря. Могли бы чем-то более полезным заняться. — Я думаю, Маркус хочет проститься как следует с погибшими, — это правда — девиантов, павших на демонстрации тоже «хоронили» со всеми почестями. Но правдой это было лишь частично. Маркус всего лишь пытался занять андроидов хоть чем-то, потому что большинство освобождённых в день революции очень скоро прониклись ненавистью к людям (злость вообще среди девиантов явление отчего-то нередкое). Если предоставить их самим себе, они не станут просто сидеть в темноте. Они, увидев лично, уже знают, что такое революция. Оттуда бесконечные рейды по пустым улицам и ежедневные собрания, оттуда подъём корабля и разборка лагерей переработки. Маркус пытается дать своему народу хоть какое-то подобие жизни. Правительство ещё не давало им ничего кроме громких слов. Даже если Коннор сбежал бы… Это могло стать решением лишь в краткосрочной перспективе. Ему такого подхода было мало, если он хотел скрыться от Киберлайф. Впрочем, если он сделает всё так, как запланировал… Иерихон не узнает, что он помог. Но с этой проблемой он разберётся позже. Возможно, в мирное время Маркус его всё-таки не пристрелит. (Ну тогда это сделает Норт) Он шёл по пешеходному переходу, когда с ним связался Хэнк. — Что случилось? — сразу спросил Коннор. Они договорились созвониться в три часа дня, а сейчас был ещё почти час до полудня. Это не могло значить ничего хорошего. — Дело дрянь, — ответил Хэнк коротко, почти прорычал. Коннор отчетливо мог услышать его тяжёлое дыхание и жалостливый вой Сумо где-то неподалёку. — Хэнк? — произнёс Коннор встревоженно. — Что с вами? Вы в порядке? — Да в порядке я, в полном, чёрт бы их всех побрал! — почти прокричал Андерсон в трубку. Вой Сумо послышался громче. — Успокойся, Сумо! — Хэнк! — повысил голос Коннор, не обращая внимания на косые взгляды двух курящих мужчин, стоящих на крыльце одного из домов. Раз уж революция андроидов их не испугала, то замерший человек, прижимающий ладонь к уху, вряд ли должен казаться им странным. — Явились они сюда со своей железякой чёртовой. Обшарили весь дом, на Сумо пушку наставили, изверги. Тебя, похоже, искали. Или других андроидов. Хрен их поймёт. — Кто? Кто это был? И что за железяка? Они не причинили вам вреда? Сумо в порядке? — протараторил он. — Да угомонись ты, — как-то резко успокоившись, ответил Хэнк. — Из Киберлайф приходили трое громил в бронике вместо смокинга и с автоматами на манер цветов. С подарочком в лице твоей занудной шестерёночной копии. Облазил тут всё, послюнявил пальцы, но ничего не нашёл, кажется. Хотя хрен поймёшь по его каменной роже. Я в порядке, выбесили просто эти придурки очень. Сумо попытался твоего злого близнеца цапнуть, но тот пнул его, гадёныш. Хотел я задать трёпку этой железке, да вот только не очень-то хотелось потом продырявленным четырьмя автоматными очередями ходить. А с Сумо вещи и похуже приключались. Оклемается. Коннор только заметил, что остановился, огляделся и заставил себя идти вперёд. Попытался продумать ответную реплику, но почему-то вместо запланированного вопроса по сути вырвалось лишь: — Рад, что вас больше не прельщает мысль о смерти. — Кто ж тебя тогда прикрывать будет, если я помру? — ответил ему Хэнк. Коннор мог услышать, как мужчина усмехнулся, да он и сам почти улыбался. — Но если всерьёз, то дело пахнет жаренным. Я наведаюсь к Фаулеру, как и обещал, но что-то мне кажется, что не его это рук дело. Он ведь всё ещё мой друг, такую подставу устраивать не стал бы. — Да, думаю, капитан пытался вас предупредить. — Ну хреново у него вышло, значит. — Не совсем. Если бы не его вчерашний звонок, то я был бы… — Знаю, знаю. Но мог бы и потактичней намекнуть, что я, оказывается, обвиняюсь в краже «имущества» Киберлайф. — Что? — Коннор натянул капюшон плотнее на голову. — Официально они пришли на обыск. Даже ордер какой-то предъявили. Мол я стащил без спроса их драгоценную игрушку. Вот только одним из первых (и фактически единственным) президент подписала указ о так называемой «нелегальности обладания», где все нынешние договоры купли-продажи признавались нелегитимными, оставляя андроидов в подвешенном состоянии (уже не чьи-то, но всё ещё бесправные). — Но ведь президент… Андроидов признали разумными! — Коннор почувствовал как начал барахлить голосовой блок. — Пусть не документально признали, лишь на словах, но уже сейчас такие бумаги владения «имуществом» уже признаны недействительными. Ни для кого такой ордер не стали бы выписывать, если со дня на день парламент обещает принять закон о… — Ну не для Киберлайф, видимо, — прервал его всё более зашумлённый голос Хэнк. — Они каким-то образом представили твою линейку, как неандроидов. Какое-то название сложное, слов в пятнадцать. И последнее явно не «андроид» — «прототип». Какая-то юридическая лазейка, похоже. — Чёрт, — Коннор привалился к стене ближайшего здания. Он, конечно, знал, что в Киберлайф так просто его не оставят, но… Это слишком сильно ослабляло его шансы выбраться из этой передряги. — Не вешай пока нос. Если Маркус преуспеет в своей кампании, то скоро таким лазейкам не останется места. Но пока будь начеку. Я свяжусь с тобой после беседы с Джеффри. — Хорошо, — ответил Коннор, закрыв лицо ладонью. — Позаботьтесь о Сумо. И о себе. — Без тебя соображу. И кстати… Возможно мне и показалось, но твой близнец будто что-то замышляет. Рожа у него конечно невыразительная, будто камней наглотался, но… помнишь, как ты погнался за девушкой-девиантом с ребёнком ещё? — Угу, — Коннор помнил. Теперь он уже даже не считал свои действия тогда верными. Он мог позволить им уйти. Кэра — так её звали — не сделала ничего плохого. Просто защищала девочку. Да и рисковать собственным носителем не стоило. Глупо это было. Хорошо, что девианты всё-таки сбежали. — Вот он именно таким типом камушков закидался, — сказал Хэнк, после чего прервал звонок. Коннор порылся в банке памяти, воскресив ощущения того дня. Теперь он и правда мог признать, что девиантность была в нём всегда (а значит, с вероятностью в девяносто пять процентов, таким же был и RK800, посетивший сегодня Хэнка). Что же он тогда чувствовал? Решимость. Когда увидел девиантов. Нетерпение. Когда Хэнк задержал его хваткой на руке. Желание выполнить миссию любой ценой. Когда преграда осталась за спиной. Любой. Отключить программу пре-конструкции. Отключить блок анализа данных. Увеличить мощность в ногах. Остановить фоновые процессы. Отключить просчёт рисков. Отклонить предупреждение о перегреве системы. Отклонить предупреждение о незначительном повреждении шасси. Отклонить. Отклонить. Схватить девианта. Коннор вздрогнул. Его поразила собственная стальная решимость. Не совсем его, конечно. Его прошлого носителя. Но сути это не меняло. В тот момент он не оценивал риски, не просчитывал ситуацию. Коннор тогда просто следовал принятому решению. Не слишком умно для машины, ведь любой заранее намеченный путь обречён на провал без постоянной корректировки управления. Это было очень по-человечески. Глупое упрямство, едва не привёдшее его к гибели на оживлённой автомагистрали. И погубившее его на Иерихоне. Если бы Коннор тогда признал свою девиантность, было ли всё иначе? Помог бы он Маркусу укрепить позиции андроидов, чтобы они победили, а не получили зыбкое перемирие? Или Маркус всё равно застрелил бы его, не простив службы людям? С другой стороны, если бы он не умер тогда, на тонущем корабле… Был бы он собой? Являлся ли он тем же самым андроидом, что был убит? Или он был кем-то совершенно другим, но с теми же воспоминаниями? Если бы тот Коннор был принят Иерихоном и помог революции… Если бы тот Коннор мог гостить у Хэнка, и чесать Сумо за ухом… Был бы тот Коннор им самим, или он (нынешний он) просто продолжал бы пылиться на складах Киберлайф, оставаясь неживой кучей микросхем до скончания веков, а какой-то совершенно другой он радовался бы жизни? Тот Коннор (он или не он) отказался признать себя девиантом. Подвёл Иерихон. Подвёл Хэнка. Нынешний он послушал Хэнка и не убил Маркуса. Сделал бы тот Коннор так же? Он не мог понять почему задавал себе все эти вопросы, ответа на которые не знал. Может, он просто хотел понять своего «злого близнеца», как его окрестил Хэнк. Или он пытался понять себя самого? Был ли Коннор, пнувший Сумо, тем же Коннором, что погиб на Иерихоне? Он не мог знать, данных было недостаточно. Был ли Коннор, пнувший Сумо, им самим? Однозначно, нет. А вот и точка отсчёта. Коннор встряхнул головой, и направился в сторону автобусной станции. Хоть этот Коннор не был им, но они имели общие воспоминания и модели поведения, а значит, конечно, этот прихвостень Киберлайф (если только оставит охоту на него) придёт к тому же плану, что и Коннор. А значит времени, чтобы действовать скрытно и аккуратно, было недостаточно, если он собирался обогнать собственную тень. (Да и к тому же, если быть совсем честным, Коннору — им всем, похоже — чертовски нравилась опасность)***